Kitobni o'qish: «Затерянные души»

Здесь не бывает паводков и бурь.

И света яркого, искрящегося нет.

За вехами эпох свою лазурь

Скрывает небо от меня во вне.

Здесь так уютно в сумрачной тиши –

Как в материнской находясь утробе.

Всё прах: рождение и жизнь души;

Всё тленно под надежной крышкой гроба.

Глава первая. Незваные, но ожидаемые

Моё окружение подбиралось веками из душ людей, которые когда-то жили и умерли здесь. Или из тех, кто заблудился да так и остался тут до смерти. Были и такие, кто бежал от мирской суеты, тяготился неустроенностью в работе, семье, отношениях, жизни, в конце-концов.

За триста лет мой Дом не один раз перестраивался. И мне, духу Дома, пришло время подлатать свое пристанище. Устал всех навечно успокаивать, а теперь захотелось повеселиться. Времени на спячку прошло всего ничего – лет семьдесят, да и кадры можно обновить. Кого же заманить для творческой дегустации?

Я хлопнул входной дверью так сильно, что все помощники враз собрались в гостиной. – Явитесь образами осязаемыми, духи Дома. Хочу увидеть ваши чувства на лицах, гардеробы на телах. В соответствии с веяниями времени.

Сидячие места вокруг большого стола постепенно заполнились фигурами. На почетном месте восседала пышная дама в элегантном сером костюме с кружевным жабо, прикрепленным к белоснежной блузке брошью с рубином.

– Не очень ли вызывающе и не слишком ли откровенный намек, мадам, кем ты там сегодня будешь? – спросил я Залу, духа гостиной комнаты.

– Сориентируюсь по прибытию незваных гостей, уважаемый дух Дома. Впервой, что ли?

– Надеюсь, что твой опыт подскажет остальным духам, как действовать.

Я переводил взгляд с одного помощника на другого и отмечал разнообразие костюмов и аксессуаров к ним, отображающие все эпохи, которые пережил Дом. Мой взгляд остановился на духах спальной комнаты Оступившейся Деве и Дилентантствующем Лямуре. И не случайно. Тела, в которых они находились, были прекрасны. Но и только. Глядя на них можно бесконечно любоваться ими, не пробуждая иных желаний.

– Детки, – обратился я к ним, – а погорячее ничего нет для вызова бури эмоций?

– Весь архив тел перешёл в другое молекулярное состояние, босс. Но мы понятливые и перенимем соответствующий антураж от незваных гостей.

– Да-да, постарайтесь, голубчики.

По моему плану на закате дня здесь должна появиться группа отдыхающих. Дом должен выглядеть сначала как заброшенный, с проживающей в нем одной старухой, на вид безобидной и не очень седой. Со скрипом, но эту роль взялась исполнить дух Клозетта. Макияж ей не понадобился, а родной гардероб был выше всяких похвал: тёмно-зелёный до пят сарафан с длинными рукавами украшен белоснежным передником, а букли с проседью увенчаны маленьким жёлтым чепчиком.

Остальным служащим Дома указано являться гостям по мере надобности. Я лично проверил состояние постройки. Оказалось, не – ах! За семьдесят лет спячки многое подгнило, обветшало, заросло мхом. Знамо дело, без хозяина Дому никак. А где его взять в такой глуши? Да и сами мы, духи, перестараемся иногда по заманиванию в него возможного домовладельца. Надо сменить тактику, а то придется искать другой дом.

– Не очень усердствуйте нынче, вдруг кто-то из туристов захочет остаться жить, – с этими словами я отправил помощников готовиться к встрече с гостями.

Почти ночь. Только там, куда упало солнце, ещё призрачно отсвечивало, а отдыхающих всё не было. «Хорошо заблудились, молодцы! – радовался я. – Быстрее сон сморит». Издалека послышались тарахтение неведомой техники, хруст ломающихся веток, оживленный, совсем не пугливый говор молодых голосов, вой и скрежет, похожие на музыку. Скоро меж кустов и деревьев замигали огоньки. «Никто не мог ранее добираться сюда на машинах, – удивился я. – Это что произошло за время спячки Дома, что ездят и не страшатся заповедных мест?»

Я наблюдал, как на заросшую поляну перед домом выкатили с натужным рёвом и пробуксовкой три странные машины – квадроциклы, как потом узнал. Шестеро ездоков поскидывали с машин груду свертков, баулов, мешков, всяких приспособлений. Один из парней, деловито осмотрев окрест, насколько позволяла пугающая взгляд темнота, сказал:

– Кажется, мы нашли это место, о котором мне бабка в детстве страхи рассказывала.

Я подивился такому повороту: не такие уж они заблудшие, оказывается. И в отношение Дома у них есть какая-то цель. То что это были пары, несколько успокоило меня – есть где развернуться Дилетанту и Оступившейся.

Парень, который «бабкин», подошёл к своей тарахтелке, раскинул руки, приглашая свою девушку броситься в объятия. Она оказалась очень готовой к этому широкому жесту и прыгнула на руки раньше, чем крикнула: «Держи, Ваня!» Тем и застала его врасплох: Ваня подставил руки, когда она уже провалилась между ними. Девушка же шибко радовалась, суча туфельками по его ногам. Парень наклонился, чтобы помочь ей подняться. Она ухватилась за протянутую руку и рывком повалила его на себя.

Второй, проходя мимо своей машины, бросил:

– Чё сидишь, Ленка: приехали.

– Ты не мог бы помочь? Так высоко… – уже вылезая из машины, попросила она.

– Некогда мне, надо костер соорудить. – Но помог ей сойти на землю. Третий парень, подошедший к ним, предположил:

– Николай, в доме наверняка есть печь и запас дров.

– Темно и место незнакомое. С утра обследуем избу, а там видно будет.

Подбежал Ванька, который уже выкарабкался из-под подруги, сказал:

– Охота, Коля, тебе с палатками возиться? А фонари с аккумуляторами зачем взяли? В дом и только в дом!

– Я всё-таки поставлю палатку, мало ли что.

– Как знаешь, а пока перекусим с дорожки и поставим фонарь.

Ваня установил телескопическую стойку, навесил фонарь, подключил к аккумулятору. В целях экономии заряда отрегулировал яркость. Девушки расстелили на траве скатерку, достали термосы, разложили снедь по тарелкам и чашкам. Коля возился с палаткой, а третий парень подбирал хворост, сучки – всё, чем можно разжечь огонь. Компания уютно расположилась на складных лёгких стульчиках вокруг скатерти.

– Генка, – так звали третьего, – а ты чего не приглашаешь свою девушку? – Послышались лёгкие смешки. – Смотри, замёрзнет – всю ночь отогревать придётся! – И компания залилась неудержимым смехом.

Генка хохотнул пару раз, вроде и не обиделся на товарищей, а так, махнул рукой и, не спеша, пошагал к машине. Заскочил на подножку, довольно грубо выволок наружу девушку, засунул ее под мышку и пристроил за «столом» рядом с собой. Девушка, не мигая, смотрела на него влюбленными глазами, молчала. «Какая неадекватная особа, – заинтересовался я, – пожалуй, с этой парочкой моим помощникам будет меньше всего хлопот».

– Генка, пошли, дом глянем, – предложил Ванька, – кто еще смелый?

– Я! – радостно крикнула его девушка после того, как уже повисла у него на шее и повалила наземь. Ванька вскочил, отряхнулся, недовольно сказал:

– Галочка, твоя экспрессия уместна будет при свете дня. Начни разбирать вещи для постели, а мы с Генкой вдвоем сходим в разведку.

Ванька с Генкой осторожно приблизились к дому. Это был старый заброшенный двухэтажный дом, видимо, как раз тот, про который рассказывала бабка Ваньке. Ребята остановились на крыльце, не решаясь войти. За дверью послышались скрип и шорох.

– Вань, ты ничего не слышал сейчас? – спросил Генка.

– А что ты слышал?

– Мне показалось, что скрипнули половицы, как будто кто-то подошёл к дверям. Ты же говорил, что дом давно заброшенный.

– Я тоже слышал скрип, но в старом доме этому незачем придавать значения. Или ты веришь в привидения?

– Не верю, но предчувствие у меня нехорошее.

– Иди к своей резине, извращенец, – с ухмылкой ответил Ванька, – знал бы, не взял тебя сюда.

– Чё вы какие злые, – обиженно ответил Генка, – мне хорошо с ней и хлопот никаких.

«Опаньки, – обрадовался я, – кажется, есть зацепка для веселых приключений!»

– Скажи, Генка, пока нас никто не слышит, – Ванька твердо положил руку ему на плечо, – в чём дело? Можешь быть уверен, что никому не проболтаюсь. Генка насупился, нехотя выдавил:

– Знаю, что ты не болтун. Боюсь я их. Женщин. Живых.

– Друг, да ты в плену комплексов, – серьёзно сказал Ванька, – твои возвышенные чувства к абстрактной женщине определили твоё отношение к ним.

– Да, Ваня. Я боюсь, что когда повстречаю ту, которую полюблю, то в первый раз, ну, понимаешь, не смогу, не получится у меня ничего с ней и она начнёт презирать меня. Я этого не смогу вынести – ходить всю жизнь с клеймом дамского неудачника.

«Прекрасно! Таких гостей у меня давно не было», – запоминал я.

– После выходных, Генка, я основательно займусь твоим половым воспитанием, – улыбнулся Ванька. – Не робей – всё у тебя получится. Идём?

– Конечно! – обнадеженный таким вниманием, согласился Генка. – Я с тобой теперь хоть куда!

Ребята открыли скрипучую дверь и отпрянули: фонарики выхватили старушку в створе двери, которая смотрела на них, уворачивалась от света. Слегка заслонив рукой глаза, она приветливо затараторила:

– Услышала шум на поляне, пойду, думаю, гляну, что там делается. Только подошла к дверям, а тут и вы. Ой, напугали страшно, ребятки, – старушка перевела дух. Затем чуть вытянула шею к ним, внимательно всмотрелась в их лица: – Вы заблудились и нужен ночлег? Так я завсегда рада нежданным гостям.

«Что ты несешь, дура старая! – начал сердиться я. – А вдруг, этот, повыше который – Ванька – наследник?» Клозетта, услышав моё наставление, сменила тактику:

– А есть парень, похожий на тебя, – ткнула она пальцем в Ваньку, – кажись, Ванькой звать, кажись, наследник он – так его завсегда жду.

– А откуда вы всё знаете, бабушка? Мне про этот дом моя бабка рассказывала всякие ужасти. Про наследство ничего не говорила.

Клозетта внимательно посмотрела на Ваньку, спросила меня: «Так звать его, дух Дома, или обознаться?» – «Зови. И всех его друзей тоже. Да поласковее будь», – наказал я. Старушка расплылась в приветливой улыбке, вслух ответила Ваньке: – И не могла она тебе ничего сказать про наследство. Я тебе всё расскажу. Зови своих спутников в дом, отдохнете, а утром и поговорим.

– Спасибо за приют, бабушка. А как вас звать?

– Клозетта, миленький. Зови друзей, а я пока свет зажгу в доме.

После того, как старушка представилась, Генка улыбнулся в кулак, а когда они возвращались на поляну, сказал:

– Какое имя смешное у старухи. И что-то, Иван, расхотелось мне в дом идти. Но если все пойдут, то и я пойду.

– Тебе с твоей подружкой сам чёрт не страшен, друг. Не обижайся, я искренне.

– Теперь не обижаюсь.

Колька с Ленкой наотрез отказались ночевать в доме. «Всё складывается, как нельзя лучше, – обрадовался я, – компания разделилась сама собой и спектакль должен получиться занятным». Галочка одной рукой схватила Ваньку за руку, второй – обняла его за торс: так, на всякий случай. Генка взял куклу, подмигнул Ивану: мол, ничего не поделаешь. Ваньке послышались неясные шорохи вокруг них, когда они стали приближаться к дому. И вроде бы, как развеяло ветерком их волосы. Но внимание отвлекла Клозетта, встречающая их на крыльце. В некоторых окнах горел свет, а сама старушка стояла на фоне ярко освещенного проема.

– Проходите в дом, гости нежданные, но славные, – пригласила Клозетта, – мы будем рады с вами пообщаться.

«Старая, ты совсем спятила?! Какие «мы»? Какие «пообщаться»? Рано еще о нас говорить!» – рассердился я.

– Вот я и думаю: чего это я ляпнула «мы»? Не обращайте внимания на одинокую женщину в заброшенном доме – мне всегда хочется не чувствовать себя оторванной от общения. Семьдесят лет, молодые люди, как без единой живой души…

«Заткнись! Без крыши над головой оставлю!» – начал беситься я.

– Да тебе, ягодка, больше шестидесяти не дашь, – пропела Галочка, – молодцом держишься, кофеварка!

Клозетту ещё никто так публично, походя, не оскорблял. «Ужо, я вам покажу кофеварку, когда по нужде приспичит», – улыбнулась она и пропустила гостей в дом. Молодежь очутилась в большой комнате.

Глава вторая. Страстная ночь

Множество свечей освещали приличное для такого места убранство: всё вычищено, выскоблено, постирано, поглажено. Крепкая мебель, хорошо подогнанные скрипучие половицы – всё сделано добротно, со вкусом. Окна завешены полупрозрачными шторами, а в углу потрескивал камин, вселяя в дом тепло и уют.

– Такое ощущение, Генка, – шепнул ему на ухо Ванька, – что бабушка не зря оговорилась «мы».

– Да, – также шепотом ответил он, – батальон бабушек нас встречает, не иначе. Снаружи и не подумаешь, что внутри так чисто и хорошо.

На столе уже расставлены чайные приборы, вазочки с вареньем, сухарницы с сушками, гренками, пряниками, печеньем. Клозетта разлила душистый травяной чай, пригласила:

– Пока чаем своим знатным не попотчую, отдыхать не отпущу.

Ребята расселись за столом, не спеша стали пить чай. Старушка сидела напротив, ласково смотрела на них, говорила:

– Сейчас присмотритесь вокруг, а я пока комнаты для вас погляжу, не упустила ли чего. Не пойму только, как разложить вас: по отдельности, али кого с кем?

– Нам и одной кровати хватит, – улыбнулся Иван, осторожно дотронувшись до Галочки.

– Да! – радостно подтвердила она. На этот раз обошлось без падений. Клозетта вопросительно посмотрела на Генку и куклу:

– А что девушка не уважит меня, чайку не испробует?

– Манекен это, бабушка, – немного смутившись, ответил Генка, – ему не нужна кровать, так что пусть у меня в комнате посидит.

– Вот и хорошо, – сказала бабушка и вышла из гостиной.

«Кажется, всё входит в свою колею, – я начал успокаиваться. Тут же отдал мысленный приказ всей команде помощников: – Действуем аккуратно и обстоятельно!»

Как только Ванька с Галочкой скрылись в приготовленной комнате, для него началась череда из «не успел опомниться»:

– Класс! – воскликнула Галочка, а её рука уже крепко вцепилась в Ванькину руку;

– Побежали! – крикнула она, когда они были уже возле широкой мягкой кровати со взбитыми подушками;

– Начнём?! – предложила она, когда точными, охочими для ласк руками расстегнула, сорвала, отбросила с обоих одежду и навалилась на него;

– Как я хочу тебя! – когда первый акт уже закончился.

Не успел закончиться антракт, как всё было готово ко второму действию. И вдруг перед глазами Ваньки возникла тонкая женская фигурка. Она была в полупрозрачной воздушной накидке, слегка улыбалась и манила его пальчиком. Ванька взглянул на подругу, но вместо ее лица увидел страшную, оскалившуюся рожу. От неожиданности он резко вскинул голову, но фигурка исчезла.

– Ваня, ты чего остановился? – услышал он обиженный голос Галочки.

– Да нет, мне показалось, что я видел кого-то, – ответил он, встряхнув головой. – У меня чувство, что за нами наблюдают.

– Нет здесь никого… – не успела произнести Галочка, как погасли свечи в канделябре, стоявшем на комоде с её стороны. – Кроме этой старой песочницы… – не так уже уверенно добавила, когда во втором канделябре осталась гореть одна свеча из пяти.

– А-а-а… – завопила Галочка, увидев из-за спины Вани звериную морду с ухмылкой. Оба сели, прижавшись друг к другу.

– Черт, что здесь происходит? – пробормотал он. – Правду рассказывала бабка. Нам надо выбираться поскорее из этого гиблого места.

От Галочкиной прыти не осталось и следа: она обмякла, глядела на Ваньку испуганными глазами. Послышались шаги. Они приблизились к спальне, затихли. Дверь медленно заскрипела, на фоне яркого света перед ними застыл я.

– Кто ты и что тебе надо? – с дрожью в голосе спросил Ванька.

– Я хочу, чтобы ты остался здесь навсегда, – медленно ответил я низким голосом. – Я – дух Дома. Ты – наследник Дома. Мы должны подружиться.

– Но я не хочу здесь жить!

– Тогда отсюда никто не выберется. – Я исчез в коридоре, хлопнув дверью так, что задулась последняя свеча и Ванька с Галочкой остались в темноте. «Пусть подрожат и наследничек взвесит «за» и «против», – решил.

Тем временем Коля с Ленкой забрались в палатку. Языки пламени догорающего костра слабо отображались на тенте. Он разделся и забрался в двухместный спальный мешок, в котором ждала его подруга. Слабые багровые отсветы костра создавали причудливые тени на лице Ленки. Коля приблизился лицом к ней. Сначала осторожно, нежно, а затем, распаляясь, стал торопливо покрывать ее лицо поцелуями. Она возбуждалась всё сильнее, выгибалась под ним. «Где же эти лаверы? – недоумевал я. – Такой отличный момент явиться парочке во время экстаза!»

Чтобы не упустить случай, я перегородил свет от костра, падающий на палатку. Прислушался. Страсти между Колей и Леной нарастали. «Они вообще ничего не замечают вокруг? – не понимал я. И крикнул во всю мощь своего неслышимого для людей голоса: – Лямур, Дева! Где вас пороки носят? Хватит рожи мультяшные строить, быстро сюда!» – «Мы здесь, босс, – ответила Оступившаяся Дева. – Что с ними сделать?» – «Так: Лямур остаётся, а ты, Девонька, идёшь обрабатывать Генку с куклой. Весёленький! – кликнул я духа-затейника. – Пошебурши в спальне наследника!»

Костер почти догорел и раскалённые угли густым багровым заревом отобразились на палатке. Парочка отдыхала, как вдруг на тенте нарисовался череп неведомого чудища и вмиг исчез.

– Что это было? – напугалась Ленка. – Колька, ты видел тень?

– Видел. Наверное, это Ванька с Генкой чудачат. Пойду им по рожам вмажу, чтобы хернёй не занимались.

Он, как был ни в чём – таким и вылез из палатки. Не увидев никого, крикнул в темноту:

– Харэ, парни, девок пугать! Поймаю – носы расквашу! Тоже мне, хэллоуинщики хреновы.

Где-то с боку от него раздался сдавленный смешок и увесистый кулак припечатался к его носу, из которого закапала кровь. От неожиданности Колька сел на траву, но тут же вскочил, сжал кулаки, бросился в погоню за невидимыми обидчиками:

– Ну, суки, поймаю, хана будет обоим, – повторял он на ходу.

Смешок был то совсем рядом, то намного впереди и одновременно подначивал Кольку, уводил от палатки. Вскоре настала полная тишина, Колька остановился. Он искал глазами отсвет костра, но натыкался взглядом на светящиеся окна дома. К нему и побрёл.

Ленка слышала, как Колька выругался и помчался за кем-то. Успокоившись, она натянула край спального мешка на лицо. Ждала Кольку, чтобы продолжить бурную ночь. Угли от костра разом дотлели, наступила кромешная тьма. Полог в палатку откинулся и кто-то забрался в спальный мешок.

– Ох, какой ты робкий и новый! – восхищалась она. – Вот что природа лепит из мужчины! Ты надавал оплеух этим молокососам?

Он утвердительно промурлыкал.

– Ну почему ты не всегда такой лапушка, Коля? – изнемогая от ласки, надула губки Ленка.

– Потому что я не Коля! – громко ответил он, впился губами в её губы и вошёл в неё.

Ленка от неожиданности вскрикнула, но крик не улетел дальше рта незнакомца. Она попыталась высвободиться из-под него, но он твёрдо и не больно блокировал её усилия. В конце-концов, она перестала сопротивляться и даже начала получать удовольствие. Костёр неожиданно ярко распалился, высветил его лицо и Ленка увидела на себе интересного, чуть бледного, молодого, сильного мужчину.

– Кто ты и где Николай? С ним всё в порядке? – спросила Леночка.

– Да, с ним всё хорошо, кроме разбитого носа, – улыбнулся незнакомец. – Зови меня Лямуром.

– Ты первый, кому это удалось, – тихо рассмеялась она. – Но он не простит, что мы с тобой тут, это… – усмехнулась девушка. – У нас должна состояться свадьба на следующей неделе…

– Ты расстроилась? – участливо спросил он.

– Конечно. Но такого мужчины, как ты, у меня не было, Лямур.

Он вылез из палатки и тут же растворился в воздухе.

Оступившаяся Дева была в отчаянии.

Прибыв к спальне Гены, она увидела нечто, повергнувшее ее в коротенький шок. Кукла сидела на стуле, закинув ногу на ногу и грациозно облокотившись одной рукой на спинку кресла, стоявшее рядом. Другой рукой она как бы поправляла край мини, задравшийся как бы естественным образом. Генка полулежал, прислонившись к спинке кровати и разговаривал с ней, как с живой:

– Ну чё уставилась, дура, – грустно говорил он. – Как я противен самому себе. И боюсь я женщин. Что за недоразумение я такое? Все мужики как мужики, а я… – он вяло махнул рукой. Кукла безучастно внимала, а Генка вдруг зарылся в подушку, завсхлипывал, затем вскочил, взял ее на руки, бережно перенес в кровать, стал ее обнимать и целовать. Устав, усадил опять на стул и не сводил с нее взгляд.

«Босс, – призвала меня Дева, – я не знаю, что с этим со всем делать!» – «Напряги фантазию, Девонька! Оступись ещё – разом больше, разом меньше для тебя теперь всё равно». – «Как? Он же баб живых боится!»

Между тем Генка устал глядеть на свою латексную подругу, залез под одеяло и, закрывая глаза, тихонько пробормотал:

– Эх, была бы ты живая…

«Вот тебе и решение, Девонька – гость сам подсказал! Действуй!» – «Босс! Но я не хочу так!» – «Ты сделаешь, если хочешь остаться в Доме!»

Генка начал засыпать и ему представилось, что его игрушка для мужских утех живая, красивая, желанная; всегда улыбчивая в каком бы настроении он ни был; всегда рядом, всегда готовая к ласкам только от и для него. Она сама протягивает к нему руки, помогает ему раздеться и медленно с кокетством стягивает одежду с себя. Генка задрожал от возбуждения, вскочил, перенес куклу на кровать, набросился на неё:

– Я тебя не брошу, я тебя не брошу… Никогда! И пусть надо мной смеётся весь мир!

– Я так хотела услышать это от тебя, – проговорила она. – Уже не надеялась, милый.

– Какой у тебя чудесный голосок, оказывается. Да ни одна женщина, пусть они будут прокляты, не достойна мизинца на твоей ножке!

Обессиленный Генка в обнимку с куклой забылся сном младенца.

«Ты хорошо постаралась, Девонька, – похвалил я, – пусть он дольше пребывает между сном и явью, свыкается с куклой, как с живой». – «Да он зверь ненасытный! – то ли негодуя, то ли радуясь, делилась Дева впечатлениями. – Моему родному телу ох как не хватало такого мужчины!» – «Не там и не в то время ты оступилась, Девонька! – подколол её. Увидев, что Генка снова начал тискать куклу, дружелюбно добавил: – Не проспи свое счастье, дурёшка. Марш соответствовать!» Оступившаяся с готовностью вживилась в куклу и вовлеклась в страстную игру любви.

А я направился к Ваньке с Галочкой.

После того, как дверь за мной захлопнулась, они некоторое время молчали. К Галочке уже вернулось самообладание и она с присущей ей торопливостью заявила:

– Я здесь больше не останусь ни на минуту! А ты?! – вопрос прозвучал тогда, когда она, сама кое-как одетая, быстро натягивала нижнее белье на Ваньку. На пол что-то упало, потом ещё и ещё, заперекатывалось по нему. Галочка остановилась, пытаясь определить по звукам, чтобы это могло быть. Она начала шарить руками по полу и наткнулась на острый предмет, порезалась и вскрикнула:

– Чёрт, кажется нож. Откуда он здесь?

Она чувствовала, как каплями стекает кровь с ладони, попробовала включить фонарик, но тщетно. Нащупала в кармане Ванькиных джинсов спички, зажгла свечи: весь пол был усеян ножами, вилками, которые передвигались сами собой. И по их ногам, в том числе. Ленка попыталась ногой откинуть один из ножей, но он полоснул ее за голень, прорезав штанину и поцарапав кожу.

– Ванька! Что делать?! – испугалась она.

– Быстро на кровать! – скомандовал он, когда она уже запрыгнула вместе с ним на постель и забаррикадировалась подушками и одеялом.

– Они не выпустят отсюда никого, пока я не соглашусь принять наследство.

– Значит, мы все умрём? Я не хочу!

– Они не собираются нас убивать – хотели бы, сделали. Им нужен хозяин в дом и чтобы жил здесь.

– И что ты думаешь? – умоляюще посмотрела на него Галочка.

Вдруг свечи вспыхнули, а канделябры на комодах внушительно задвигались. Откуда-то снизу послышался нарастающий дробный стук. Внезапно дверь приоткрылась и комнату стали заполнять крысы, которые отбивали чечетку задними лапками в сабо. Ребята во все глаза уставились на это уникальное зрелище.

– Крысы не могут отбивать чечётку! – крикнула Галочка. – А-а-а-а… Крысы! – она забилась под Ванькину руку. Грызуны на высоком профессиональном уровне выкидывали неимоверные коленца, окружая плотным кольцом кровать. Ножи и вилки крысы подобрали передними лапками. Ванька обреченно пробормотал:

– Надо соглашаться – выхода нет. Как бы и здесь, если приглядеться, жить можно…