Kitobni o'qish: «Роковой натюрморт»

Риелтор позвонила мне уже на второй день после обращения на фирму недвижимости:

– У меня, кажется, есть то, что вы просили. Отдельно стоящий дом, у леса, тридцать км от города, участок восемь соток, дом довольно большой, цоколь десять на десять метров, есть печка и камин, дом не новый, поэтому просят недорого, хозяин умер, наследники хотят срочно продать, фотографии у вас в компьютере, правда старые – как из пулемёта протараторила она по телефону. – А недорого, это сколько? Она назвала сумму. Действительно недорого, цена среднего автомобиля. Посмотрел фотографии. Добротный двухэтажный дом, вокруг море цветов, яблоня, усыпанная плодами, огородик. Годится! Договорились о встрече. Идея купить дом возникла спонтанно: дочь вновь, на сей раз по-взрослому, разругалась со своим “бойфрендом", вернулась в нашу с ней скромную по площади городскую квартиру, и обстановка стала невыносимой. И для моих писательских трудов, требующих абсолютной тишины, и для её бизнеса, требующего непрерывных телефонных переговоров с доброй дюжиной стран и деловых встреч в домашних условиях. Поэтому я попросил агентство по недвижимости решить вопрос максимально быстро. Сторона продавца тоже куда-то спешила, кажется, выезжала за границу, поэтому торговались недолго.

Когда я впервые увидел дом наяву, первой реакцией было разочарование. Участок, на фотографиях утопающий в цветах, был абсолютно запущенным и заросшим травой по пояс. Тут и там торчали молодые деревца – побеги от корней осины, проползших на участок из близлежащего леса. Дом, свежеокрашенный на фотографиях, изрядно облупился, крыльцо-веранда слегка отъехала от дома, каминная труба начала рассыпаться, а оконные рамы срочно требовали замены. Обсыпанная на фотографиях плодами яблоня помахивала единственной зелёной веткой, на которых висело три больных яблока. Дерево умирало. – Ну, а что вы хотите?– засуетилась риелтор,– в доме никто не живёт уже три года. Мужчина с руками сделает из всего этого конфетку за сезон. Покосить траву, подрубить корни осины, обить дом сайдингом, вставить европакеты, подвести газ. Вот и всё. – То есть цена за счёт этого примерно удвоится? Ладно, беру!

Началась приятная суета по переезду и освоению нового жилого пространства. Хозяева, уезжая, оставили почти всё: мебель, посуду, книги, телевизоры и холодильники, одежду, постельное бельё. Всё Made in the USSR. На базе этого дома можно было бы создать музей советского дачного быта 60-70-х годов ХХ века. Исчезновение хозяев скорее было похоже на поспешное бегство с тонущего корабля. Но дом-корабль не собирался тонуть, он словно флагман разномастного флота гордо плыл впереди всего дачного посёлка, отгородившись от него высоким гофрированным забором. Когда вечером первого дня я зашёл в лес, чтобы полюбоваться домом со стороны, он неприятно поразил меня тем, что был похож на халлувинский череп – двускатная ломаная крыша, два окна на втором этаже, отражая закат, горят, как впадины глаз со свечками внутри; открытая дверь напоминала провал носа, а веранда с балясинами и лестницей в центре – точь в точь рот с высунутым языком и оскаленными зубами. Отнеся это открытие на счёт моей чрезмерно развитой фантазии, я вернулся в дом, запер дверь и лёг спать.

Посреди ночи я проснулся. Что-то меня разбудило. На стене над моей кроватью я увидел чётко очерченный круг света, как от карманного фонарика. Откуда это, из окна? Нет, окно закрыто ставнями. Я сел на кровати, и луч мгновенно исчез. Кто-то пробрался в дом? Включил свет. Обследовал комнату – никого. Отложил изучение обстоятельств до утра. Остаток ночи прошёл спокойно. Утром попытался определить, откуда мог исходить такой чёткий и резкий пучок света. Построил перпендикуляр из того места, где был круг; воображаемая прямая линия пересекла комнату и упёрлась прямо в нос большому Микки Маусу, который, неприятно улыбаясь, высовывался из-за груды постельного белья, сваленного на печке. Я перевернул игрушку, внизу была пластмассовая крышка и на ней надпись: Made in USA. Забавно, сейчас такие вещи делают в Китае. А что там внутри, может, шпионская аппаратура? Внутри Микки было пустое пространство, равно как и в моей копилке идей о том, что это было. Отнёс Микки в сарай и забросил в тёмный угол: потом разберёмся на досуге.

День прошёл нормально: сходил в магазин, приготовил еду, привёл в порядок рабочее место – письменный стол, расставив по своим обычным местам компьютер, принтер, и настольную лампу; в ящик стола положил пачку белой бумаги, разложил справочную и научную литературу. Поймал едва лепечущий интернет. На дворе стоял двухтысячный год. Я, если так можно выразиться,– писатель. Стал им с конца 80-х годов, когда потерял успешную во всех отношениях работу в одном госучреждении в связи с закрытием последнего. Страну и умы граждан начало по взрослому трясти и, как водится в таких случаях, в небесах и в прессе замелькали летающие тарелки. В московском сквере запросто можно было встретить пришельца с планеты Науру, а "снежные человеки" по слухам обнаглели до такой степени, что стали кадрить подмосковных девчонок. Один даже явился на танцплощадку в Люберцах, но ему доходчиво объяснили, что не туда зашёл… Короче, будучи с детства апологетом паранормальной физики (в отличие от физики нормальной, школьной), я почувствовал, что настало моё время и начал одну за другой публиковать книги: "Левитация, теория и практика", "Пришельцы" ( Каталог фотографий и свидетельств очевидцев), " Краткий курс экстрасенсорики" и ещё несколько, названий точно не помню. Поначалу книги хорошо раскупались, они отвлекали обнищавшее население от текущих забот, доводили до него мысль: "Ну чего стоят ваши мелкие страстишки по сравнению со страшным непознанным миром, который вот здесь, рядом с нами, стоит только подобрать ключик и отворить дверь в него!" Именно благодаря этому мои книги были социально полезны, без проблем переиздавались и серьёзная критика их как бы не замечала. Но к концу девяностых страна стала понемногу приходить в себя, учёные мужи начали с робким успехом решать вопросы финансирования своей науки, и у них появилось время обратить свой взор на её кривое отражение – науку с уничижительной приставочкой "псевдо" или "лже" – кому что больше нравится. Люди очнулись от тревожного сна, и спрос на мои творения начал падать. Надо было выбросить на рынок свежий, пропитанный научными терминами и древней готикой материал – я имею в виду старую и вечно новую тему привидений в старых замках и древних городищах. Борзые "нефтоны" просто не могли бы легко от него отмахнуться, поскольку данной тематикой наука не занимается; просто не может поставить эксперимент в связи как с неповторяемостью и случайностью появления потусторонних сущностей, так и с недостаточной изученностью квантового мира, в который их можно было бы поселить.

Именно над этой книгой я сейчас и работаю.

Для сбора фактического материала я предложил своему шурину совершить поездку по Англии. В соответствии с популярной программой "Тайм шеринг" он как бы владел целых две недели в году люксовыми апартаментами в любом населённом пункте, охваченном этой программой, будь-то в Италии Мексике, Испании или Англии. Мы выбрали для проживания два старинных английских замка, по неделе в каждом. Первое, о чём я спросил мажордома по прибытии в первый замок – это есть ли у них в замке штатное привидение. "Разумеется есть!" – сухо ответил батлер с легким вызовом в голосе, в котором слышалось: "А что, вы можете в этом сомневаться?" Привидение, по его утверждению, являлось в виде полупрозрачной девицы в бордовом платье, спускающейся по парадной лестнице. За этим призраком тянулся, как водится, длинный шлейф жутких историй в духе сочинений Маркиза де Сада, а также золотая мониста затейливых имён и титулов. Целую неделю я крадучись выходил по ночам из отведённой нам в качестве спальни башни на парадную лестницу, прятался за колонной и ждал: в случае удачного контакта я мог бы развернуть вокруг этого сюжета целую книгу. Наготове был также фотоаппарат и большой медный крест девятнадцатого века, доставшийся мне от очень верующей бабушки и носимый мною по ночам за пазухой на тот случай, если привидение поведёт себя агрессивно. И вот однажды, уже под конец нашего пребывания в замке, я, изнурённый дневными экскурсиями и ночными бдениями, прикорнул прямо на месте боевого поста—за колонной.