Kitobni o'qish: «Кара небесная»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
«Грот-бар», что на улице Чернышевского города Казани, был любимым местом сбора «продвинутой» казанской молодежи. Прежде заброшенное и бесхозное подвальное помещение, каких в городе множество, благодаря умелым рукам художников и дизайнеров превратилось в настоящую «карстовую пещеру»: Внутренние помещения бара украшали искусственные сталактиты и сталагмиты. Скрытая подсветка каменных сосулек придавала залу мистическую таинственность. Бар состоял из нескольких небольших помещений, отделенных друг от друга декорированными перегородками, что позволяло посетителям чувствовать себя достаточно уединенно и уютно.
В ремонт заведения и оснащение его всем необходимым, наряду с официальным хозяином, вложилась и организованная молодежная преступная группировка известная в городе, как «Аделька». Изначально хозяин заведения был против, но после того, как у него сгорели два личных автомобиля, вопрос, бесспорно, решился в пользу участия «Адельки» в этом ремонте. «Грот-бар» быстро стал модным и популярным заведением. В нем существовала пропускная система, и молодежь в надежде заполучить желанный пропуск толкалась у входа с самого утра.
По взаимной договоренности сторон, охрану заведения несли молодые накачанные ребята из «Адельки».В дальнем углу бара, где всегда царил полумрак, за столиком, попивая пиво, сидели пятеро молодых людей. Глядя на их мышцы, можно было понять, что они давно на «ты» со спортивным «железом». Их коротко остриженные головы свидетельствовали о том, что они входят в одну из молодежных преступных группировок города.
Все пятеро проживали на улице Достоевского и больше были известны, как «бригада Прохорова». Трое из них: Семен Бондаренко, Игорь Прохоров и Владимир Цаплин нигде не работали, и все свободное время проводили в клубе имени Маяковского, который находился на улице Шмидта. Ежедневно с утра они «качались» в спортзале, изнуряя себя подъемом тяжестей. Двое других – Леонид Орловский и Николай Лобода были студентами престижных казанских вузов. Все они были одноклассниками, и школьная дружба служила непоколебимым фундаментом их отношений.
Вот и сегодня они собрались в баре, чтобы отметить день рождения. На столе стояли бокалы с пивом, а под столом валялись две пустые бутылки из-под водки. Выпитый алкоголь давал о себе знать – друзья громко разговаривали и смеялись, чем невольно привлекали к себе внимание окружающих. Многим посетителям бара это явно не нравилось.
Недалеко от их столика сидела большая компания молодых парней, похожих на студентов, которые что-то обсуждали между собой. Взрывы смеха, доносившиеся из-за соседнего стола, явно раздражали их, и они с нескрываемой злостью посматривали на стриженые затылки соседей.
Сидевший во главе студенческого стола худой белобрысый паренек подозвал к себе официанта.
– Молодой человек, – обратился белобрысый к нему. – Вы не могли бы сделать замечание вот тем ребятам? Кроме них, в баре отдыхают и другие люди, которым не нравится их шумное поведение.
Официант осторожно, стараясь не вызвать неадекватной реакции у сидевших за столом молодых людей, подошел к Прохорову.
– Вы знаете, некоторые клиенты бара возмущаются. Ваша компания слишком громко разговаривает. Вы мешаете другим культурно проводить время.
Прохоров откинулся на спинку стула и, схватив официанта за галстук, подтянул его к своему лицу.
– Слушай! Ты, передай этим людям, что мне глубоко наплевать, что обо мне думает их компания. Я заплатил за вход в бар и поэтому веду себя так, как хочу. Если мы с друзьями им мешаем, пусть уходят, у нас в городе много других кафе.
Сделав паузу, Прохоров посмотрел в сторону стола, из-за которого внимательно наблюдали за диалогом между ним и официантом. Немного повысив голос, чтобы его хорошо слышали окружающие, он продолжил:
– Короче! Если они хотят нарваться на маленький скандальчик, то мы с ребятами можем «отоварить» их прямо здесь, в баре.
Прохоров отпустил галстук официанта и дружески похлопал его по плечу.
– Давай, шевели ножками, пока мы их тебе не поломали.
Официант, поправил галстук и медленно направился к столику. Он нагнулся к светловолосому пареньку и тихо произнес:
– Приношу свои извинения. Вы, вероятно, слышали, что ответили те молодые люди. Я достаточно хорошо знаю их и порекомендовал бы вам уйти отсюда без скандала и милиции. Наверное, так будет лучше для всех.
Сидевшие за столом молодые люди вопросительно взглянули на своего белобрысого друга, ожидая его реакции на слова официанта.
– Что будем делать, Вадим? Может, действительно будет лучше, если мы уйдем отсюда? – спросил один из них.
– Ты что мелешь, Терехин? Чтобы я ушел отсюда из-за этих «гоблинов»? Ты-то сам понимаешь, что ты мне предлагаешь? Все, кто испугался, пусть уходят. Я буду сидеть в баре, пить пиво и наслаждаться жизнью.
Еще минуту назад готовые покинуть бар молодые люди вновь уселись за свой стол и заказали еще пива и креветок. Прохоров внимательно посмотрел на них, словно взвешивая силы, и, повернувшись к своим ребятам, тихо произнес:
– Сами в драку не впрягаемся, лучше, если начнут они. Я больше не хочу на эту тему объясняться в милиции. В случае чего, скажем, что пришлось защищаться от «золотой молодежи».
Все четверо закивали стрижеными головами, давая понять, что они полностью согласны. А потом, будто ничего не произошло, все вновь заказали себе по кружке пива и вернулись к прерванному разговору.
***
Время пролетело быстро. Ребята из охраны прошли по бару и предупредили клиентов о закрытии. Посетители медленно и не охотно потянулись к выходу.
В баре оставались лишь два стола, за которыми по-прежнему сидели клиенты – Прохорова и того худенького белобрысого паренька. Обе компании не скрывали желания подраться и воинственно поглядывали друг на друга, словно стараясь заранее напугать своих противников. В полутемном баре висела тяжелая, но вполне предсказуемая атмосфера назревающего скандала. Первыми не выдержали представители «золотой молодежи». Из-за стола поднялся их лидер и, пошатываясь, направился к столу Прохорова.
– Вы что, «гоблины», не видите, на кого прыгаете? Вы знаете, кто у меня отец? Если я попрошу его, вы просто исчезнете с лица земли!
Прохоров медленно встал из-за стола и, отодвинув в сторону пустые пивные кружки, громко и вызывающе произнес:
– Ты, упырь! Мне глубоко наплевать, кто твой отец. Лучше на себя в зеркало посмотри, прежде чем соваться к нам! Что ты из себя представляешь?
От этих слов худенький паренек опешил. Сейчас, он был уже не рад, что связался с этими ребятами, но показать, что испугался, не мог. Подавив в себе страх, он схватил Прохорова за рукав спортивной куртки и потащил его к выходу. Вслед за ними потянулись и их друзья.
Выйдя из бара, Прохоров, как опытный уличный боец, первым ударил паренька, который, крякнув как утка, свалился на землю, словно подкошенный. Он неплохо освоил науку уличной драки и владел всеми ее навыками. Одно из правил улицы гласило: «Если хочешь победить своего врага, то ударь его первым», что он и сделал. Он нагнулся над поверженным парнем и, схватив его за грудки, поднял с земли. Посмотрев ему в глаза, в которых сквозила неприкрытая ненависть, он резко ударил студента головой в лицо. Из сломанного носа ручьем потекла кровь.
– Вот тебе, упырь, за «гоблинов». Если не можешь драться, то сиди в своей фанзе и кури бамбук, – произнес Прохоров, недавно услышанную им по телевизору фразу.
Он окинул победным взглядом своих друзей и поднял вверх свою правую руку.
– Ну что, погнали по домам, пока нет милиции?
Они бегом поднялись на улицу Ленина и свернули за угол дома. Мимо них, сверкая проблесковыми маячками, пронеслись несколько милицейских машин.
– Вовремя, пацаны, мы сделали ноги, – произнес Цаплин. – А то пришлось бы снова ночевать в камере.
Хорошо зная центр города, они нырнули в ближайший проходной двор и через несколько минут оказались у Ленинского садика. Убедившись в отсутствии милиции, они перешли на другую сторону улицы и сели в троллейбус, направлявшийся к компрессорному заводу. За разговорами они не заметили, как доехали до своей остановки, и только когда троллейбус тронулся, всполошились и закричали, чтобы водитель остановился и выпустил их.
Водитель, матерясь про себя, высадил опасных пассажиров. Постояв на остановке «Парк имени Горького» еще минут десять, они разошлись в разные стороны. Прохоров и Цаплин направились по улице Вишневского, наслаждаясь хорошей погодой. Накануне весь день шел снег, и деревья, стоявшие вдоль тротуара, были сказочно им усыпаны.
По дороге, опасаясь гололеда, медленно двигались автомобили. Игорь с завистью провожал их взглядом, мечтая, что и он, когда-нибудь будет также ехать на своей машине, в салоне которой рядом с ним будет сидеть симпатичная девушка.
Мечтая и разговаривая о красивой жизни, они подошли к улице Достоевского. Проводив Цаплина, Прохоров, не торопясь, направился домой. Он почти дошел до дома, когда его внимание привлекла неизвестная легковушка, которая стояла около его подъезда. Двое незнакомых молодых людей, одетых в черные демисезонные пальто, курили у машины, словно поджидая кого-то.
«Неужели милиция?» – первым делом подумал Игорь и, спрятавшись за углом соседнего дома, стал внимательно наблюдать за незнакомцами.
Однако, на сотрудников милиции они явно не походили. Через минуту-другую из машины показался уже знакомый Прохорову паренек. На разбитом лице белым пятном выделялся пластырь, наклеенный на опухший нос.
– Ну что, Вадим, может, поедем по домам? – предложил один из парней. – Сколько можно его ждать, мы и так стоим здесь около часа. Он, может, вообще не придет сегодня домой, неужели так и будем торчать тут всю ночь?
– Тебе, что сказал мой отец? Пока не закопаете этого парня, домой не возвращаться! Если кому-то из вас не нравится эта работа, можете, хоть сейчас уходить! Нам с отцом такие охранники не нужны!
– Ты что, Вадим? Мы не против того, чтобы стоять и ждать. Если этого требует дело, мы готовы здесь заночевать, лишь бы знать, что он придет сюда. Совсем другое дело стоять без толку.
– Вы думаете, мне все это нравится? Идите, я никого из вас не держу! Сам буду его караулить. Отец столько денег отвалил той бабе, чтобы узнать, где живет этот Прохоров, а вы сразу в кусты.
Игорь хорошо слышал весь разговор. Слова сына коммерсанта невольно задели его самолюбие.
«Продали! Интересно, кто та баба, которая так легко слила меня этим людям?», – подумал он
Немного поразмыслив, Игорь решил, что это сделала, скорее всего, администратор бара, больше предать было некому. Ребята из охраны хорошо его знали, и вряд ли кто-то из них выдал бы его. Значит, остается только Лилька. Она видела его этим вечером в баре с ребятами.
У Прохорова от злости сжались кулаки, и сердце забилось редко и глухо, как это бывало у него перед дракой.
«Интересно, – вновь подумал он, – сколько же ей заплатили за информацию? Сто, двести долларов? Надо будет уточнить у охранников, кто ее притащил в бар и кто за нее конкретно «впрягался» перед ребятами?»
Игорь осторожно выглянул из-за угла. Машина по-прежнему стояла у подъезда.
«Нужно что-то предпринять», – подумал он.
Стоять и мерзнуть на улице явно не входило в его планы. Он осторожно обошел свой дом и, зайдя с тыльной стороны, по пожарной лестнице поднялся к себе на этаж. Открыв окно, он влез в него и оказался в подъезде. Достав из кармана пальто ключи от квартиры, Прохоров открыл дверь и, стараясь не потревожить сон матери, тихонько вошел в прихожую.
– Игорь, это ты? – услышал он ее сонный голос.
– Да, мама, это я.
Пройдя к себе в комнату, он стал раздеваться. Он подошел к окну и, отодвинув штору, посмотрел на улицу. Поджидавшая его машина по-прежнему стояла у подъезда.
«Ну, и сколько вы намерены меня караулить?» – подумал Игорь.
Задвинув штору, он направился к кровати. Машина стояла у подъезда еще около часа. Так и не дождавшись Прохорова, охранники решили, что он сегодня домой уже не придет.
– Ну что, Вадим, погнали? Сейчас около трех часов ночи. Нужно отдохнуть, ведь мы завтра с твоим отцом едем в Москву. Не дай Бог уснуть за рулем.
Вадим сидел на переднем сиденье, не обращая внимания на разговоры охранников. Его душила обида на друзей, которые не вступились за него, испугавшись тех парней.
«Как же так? – размышлял он. – Мне, как лоху, набили лицо, только мне одному, и никому больше!»
Он еще тогда в баре понимал, что зря связался с теми ребятами, но ему было стыдно не поддержать свое реноме в глазах товарищей. Ну, и чего он в результате добился? Да ничего! Никто из них не помог, никто не бросился на врагов с кулаками!
Вадим отчетливо помнил, как потом, когда его занесли в помещение бара, все они стали его жалеть, вытирать кровь с разбитого лица. Все дружно обсуждали драку, осуждали парня, который жестоко избил его. От их разговоров ему становилось еще хуже и обиднее за себя.
Он взглянул на охранников и тихо произнес:
– Поехали домой, мы еще с ним встретимся, никуда он от нас не денется.
Машина, взревев форсированным двигателем, помчалась по безлюдной улице.
***
Утром следующего дня Игорь встретился со своими друзьями в спортзале.
– Как дела, Прохор? – поинтересовался Цаплин. – Что нового с утра?
– Все нормально, ребята. Есть, конечно, интересный момент. Вчера вечером, после того как мы разошлись, меня у дома караулил тот парень, которому я нос разбил, причем был он с охраной. Похоже, меня им кто-то «слил».
– Как это, слил? – удивленно спросил его Бондаренко. – Ребята же все свои были.
– Значит, не все. Судя по разговору охранников и парня, меня сдали за бабки. Им сообщили мой адрес, и мне кажется, если бы они меня вчера перехватили у дома, то наверняка бы «закопали».
Цаплин и Бондаренко переглянулись, оценивая важность этой информации, и снова с нескрываемым интересом посмотрели на Прохорова.
– Не знаю, как вы, но я думаю, мужики, что за такие вещи необходимо наказывать.
– Погоди, Прохор, там же вся охрана из людей Маврина. Среди них нет случайных ребят.
– Это ни о чем не говорит, – ответил Прохоров. – По-моему, вчера администратором бара была Лилька. Эта гадина, вероятно и сдала меня. Насколько я знаю, она тоже человек Маврина. Это он ее притащил в бар, заверяя, что она баба надежная.
– Ты, Прохор, только лишнего не дергайся, не нарывайся на скандал с Мавриным, – предостерег его Цаплин. – Я после тренировки слетаю к пацанам на «Адельку» и все о ней узнаю. Если что-то не так, то ее надо просто «глушануть» для начала. А если за нее впишется Маврин, значит, нужно ему аргументировано все это предъявить.
Прохоров переоделся и прошел в спортивный зал. Они позанимались еще с часок, а затем, приняв душ, стали расходиться по домам. На выходе Цаплина остановила директор:
– Володя! Сколько можно говорить тебе и твоим друзьям, чтобы вы больше не появлялись здесь? Я не хочу превращать спортзал в место сбора шпаны.
– Не понял? – грозно произнес Цаплин. – А, как же этот лозунг?
Он показал на стену, где крупными буквами было написано: «Спорт – в массы».
Директор, подавив в себе страх и неуверенность.
– Все, ребята, с завтрашнего дня для вас спортзал закрыт. Я не намерена мириться с тем, что вы занимаетесь в самое востребованное гражданами время. Я не хочу постоянно следить за расписанием занятий, перекраивать его из-за вас.
– Вы что, милая Галина Петровна, – произнес улыбаясь, Цаплин, – две жизни собираетесь жить или хотите умереть на своем рабочем месте от несчастного случая? Если вас устраивает последний вариант, то я полностью к вашим услугам: я удавлю вас так ласково и нежно, что вы даже не почувствуете.
Галина Петровна испуганно взглянула на Цаплина. Она не ожидала услышать подобное, так как всегда считала его воспитанным мальчиком.
– Тебе все ясно, старая калоша, или еще раз повторить?! – прикрикнул Цаплин и, отодвинув ее в сторону от двери, прошел мимо.
Галина Петровна потеряла дар речи. Ее побелевшие от страха губы что-то беззвучно шептали, и в эту минуту она была больше похожа на выброшенную волной на берег рыбу, чем на грозного директора спортивного заведения.
***
Друзья встретились в четыре часа дня у дома Цаплина. Посовещавшись, они поехали в центр города. Побродив немного по улице Баумана и, заглянув в несколько магазинов, они поднялись по улице Чернышевского и вошли в бар. Там чуть слышно звучала музыка, было тепло и уютно, и парни направились к раздевалке.
– Ребята, вы куда? Ваш входной билетик? – обратилась к ним гардеробщица. – Без билетов никого раздевать не буду.
– Ты что, старая, своих не узнаешь? – произнес Цаплин, подавая ей куртку.
Гардеробщица отвела его руку в сторону и снова громко сказала, что будет принимать вещи только при наличии входного билета.
К ребятам подошел охранник. Он поздоровался с ними и разрешил гардеробщице принять у них верхнюю одежду.
– Ну что? – произнес охранник. – Вы идите в зал, занимайте стол, а я зайду к администратору.
Прохоров специально задержался на входе и, дождавшись, когда тот выйдет от администратора, направился в сторону его кабинета. Подойдя к двери и убедившись в отсутствии охраны и обслуживающего персонала, он резким движением открыл ее. В кабинете сидела женщина лет двадцати пяти и помадой подводила свои тонкие губы. На столе в пепельнице дымилась сигарета. Легкий ароматный дымок поднимался и таял под потолком. Оторвавшись от своего занятия, девушка удивленно посмотрела на вошедшего в кабинет Игоря.
– Стучаться надо, молодой человек, – произнесла она полушутливо, – а не врываться в кабинет, словно милиция.
– Привет, Лиля! Не узнаешь меня? – вызывающе произнес Игорь и без приглашения плюхнулся на стул.
Она посмотрела на него, будто до этого никогда не видела, и сказала, цедя каждое слово сквозь зубы.
– Ты что наглеешь, Игорь? Что тебе нужно?
Прохоров встал и плотнее прикрыл дверь.
– Ты зачем, тварь, меня вчера сдала этим козлам? Сколько они тебе заплатили?
От удивления у Лили выпала помада из рук.
– Ты что, Игорек? – произнесла она испуганно. – Кто кого сдал? Поверь мне, я не при делах и ничего не знаю. С чего ты взял, что я тебя предала?
Она смотрела на него невинными глазами, и от этого взгляда Прохоров рассвирепел окончательно.
– Ты что, из меня идиота делаешь? Сейчас ты, крыса, заговоришь по-другому, – закричал на нее Прохоров. – Сейчас пустим тебя под «хор», тогда все вспомнишь, как и за сколько ты меня сдала!
Словно услышав его слова, в кабинет один за другим вошли Бондаренко и Цаплин.
– Ну что, ребята, попоем «хором» с нашим администратором, чтобы ей не было скучно на работе? Чтобы она, шушера, занималась своим делом и не лезла туда, куда ей не надо.
Видя приближающегося к ней Прохорова, Лиля завизжала и бросилась к двери. Однако Цаплин крепко схватил девушку за волосы и пригнул ее голову к столу.
– Не дергайся, а то удавлю прямо сейчас в этом кабинете, – сказал он.
В дверях показалось знакомое лицо официанта.
– Ребята! Что здесь происходит? – поинтересовался он, не входя в кабинет.
– Тебе что нужно? – спросил у него Игорь. – Может, тоже хочешь, чтобы тебя вместе с ней «опустили?»
Официант побледнел и мгновенно закрыл дверь, оставив после себя запах дешевых сигарет.
– Ну что, кому ты вчера продала меня? – спросил Игорь и стал расстегивать ширинку своих джинсов.
Лиля вновь попыталась закричать, но Цаплин закрыл ей рот рукой. Игорь отодвинул Цаплина в сторону и швырнул Лилю в кресло. Увидев, что им удалось подавить ее волю к сопротивлению, он повторил свой вопрос. Заплаканная Лиля стала рассказывать, глотая слезы:
– После того, как вы ушли, к бару подъехали какие-то ребята на двух иномарках. Они представились охранниками отца того белобрысого паренька, которого ты избил. Один из них, самый здоровый, завел меня в мой кабинет и стал бить по щекам, требуя, чтобы я назвала твое имя. Мне ничего не оставалось, как сказать им, где ты живешь. Я назвала им только твой дом и больше ничего не говорила.
Прохоров ударил девушку ладонью по лицу. От удара у нее на губе появилась кровь. Почувствовав ее солоноватый вкус, она вновь зарыдала, предчувствуя, что одним ударом дело не закончится.
– Игорек, милый, не убивай меня! – стала причитать она. – Я на все готова, только не убивай!
Игорь взглянул на ребят, ожидая от них реакции на поведение Лили, однако те, отвернувшись от него, смотрели в сторону.
– Ну, что вы молчите? Цаплин, Бордо? Испугались? Вот и рассчитывай на вас, так же продадите, как и она, – разозлился Игорь.
– Ладно, Прохор. Ну, поучили ее немного, и хватит. Было бы за кого отвечать. Она и так, наверное, уже наложила в трусы, – произнес Бондаренко.
Видя нерешительность друзей, Игорь достал из кармана нож и приставил лезвие к горлу Лили.
– Вот что, сучка! С сегодняшнего дня ты каждый день будешь отстегивать мне лично десять процентов от своего дохода. Десять процентов, и не меньше, поняла? Если узнаю, что крутишь, просто «закопаю».
Игорь сунул нож в карман и вышел из кабинета. Вслед за ним кабинет покинули и его друзья. На выходе они столкнулись с официантом, который курил в вестибюле бара. Цаплин подошел к нему и, схватив за грудки, подтащил к Прохорову.
– Слушай, козел, ты, наверное, понял, что здесь произошло, и тебе повторять не стоит? «Гавкнешь» милиции или кому-то еще, лично замурую в этом подвале. Понял?
Официант испуганно затряс кудрявой головой, давая понять, что он все усвоил.
***
На следующий день Прохорова разбудил звонок Цаплина. Подняв телефонную трубку, он услышал взволнованный голос товарища.
– Слушай, Игорь! Мне с утра позвонил Маврин и попросил организовать с тобой «стрелку». Судя по тому, как он со мной говорил, ему не понравился наш последний визит к его подруге Лильке. Он начал мне что-то предъявлять, но я слушать не стал. Договорился встретиться в одиннадцать дня в кафе «Сирень». Маврин просил, чтобы вместе с нами на стрелку приехал и Бордо, но он, как всегда, прикрылся учебой. Говорит, что у него сегодня какой-то зачет по химии.
– Ладно, я все понял, – ответил Прохоров. – А времени сейчас сколько?
– Десять минут одиннадцатого….
– Тогда встречаемся прямо у кафе, – заключил Игорь и положил трубку.
Он вскочил с постели и быстро умылся. Наскоро позавтракав, вышел из дома.
Улица встретила его холодным, пронизывающим ветром. Подняв воротник меховой куртки и, натянув на голову вязаную шапочку, Игорь направился в сторону кафе. Там он увидел поджидавшего его Цаплина.
– Что, Прохор, будем делать? Слушать Маврина или сами начнем предъявлять ему претензии?
– Пока не знаю. Посмотрим, что он нам будет предъявлять, – ответил Прохоров. Открыв массивную дверь, они прошли в кафе. В дальнем конце зала, за столом у
окна сидел Маврин. Рядом, его друзья: Чиж и Катык. Постояв в дверях с минуту, Прохоров и Цаплин направились к ним. Пожав руки, присели за стол.
– А где, Бордо? – поинтересовался Маврин.
Услышав ответ Цаплина, он махнул рукой.
– Мне, конечно, все равно, но я хотел, чтобы он тоже присутствовал при разговоре, ведь он был вчера с вами в кабинете у Лильки. Вот что, Прохор, мне не нужны твои проблемы, ты с ними сам разбирайся, как можешь. Однако мне непонятны твои претензии к Лильке. Ты хорошо знаешь, что ее в бар поставил я и, следовательно, за все ее косяки отвечаю я, а не она. Ты ведешь себя неправильно, не по понятиям. Врываешься в ее кабинет, устраиваешь скандал, грозишь пустить под «хор». Для этого нужны веские аргументы.
Прохоров спокойно выслушал претензии Маврина, а затем, сделав небольшую паузу, произнес:
– Я, как и ты, Мавр, не лезу в твои дела, в твои отношения с Лилькой. Ты человек уважаемый, и это могут подтвердить все сидящие за столом мужики. Да, ты прав, я хорошо знал, что Лилька твой человек и работает она в этом баре благодаря твоему авторитету. А это значит, что за все ее дела тянешь «мазу» ты. Правда?
Маврин кивнул головой, соглашаясь с Прохоровым.
– Тогда ты, Мавр, скажи мне, как поступают в ваших кругах с теми людьми, которые ссучиваются? Может, их защищают авторитеты или благодарят за это? Так вот, короче, твоя Лилька слила меня каким-то козлам после моей драки в баре. Слила, заметь, не ментам, и не потому, что ее пытали или угрожали сроком, слила за «бабки». Скажи мне, Мавр, как бы ты поступил с таким человеком? Простил, наградил или наказал? Вот я вчера вечером хотел ее наказать, но не сделал этого. Теперь в дело впрягаешься ты, Мавр. Что ж, это даже хорошо. Сейчас я абсолютно спокоен, мне не нужно решать вопрос с женщиной, мне проще решить его с тобой.
Сидящие рядом с Мавриным ребята с одобрением посмотрели на Прохорова.
– Правильное решение, – сказал один из них. – Теперь ты, Мавр, сам решай эту проблему по своим законам. Ты же не лох, живешь по понятиям.
Маврин почувствовал, что изначальная обвинительная позиция судьи, занятая им в этом конфликте, перешла на сторону Прохорова. Он не выслушал доводы другой стороны, а это – явный просчет, за который он должен был сам отвечать сполна.
– Я все понял, Прохор, – произнес Маврин. – Я разберусь с этим и если ты прав, то я накажу ее.
– Вот и договорились, – ответил Прохоров и, пожав руки присутствующим, вместе с Цаплиным вышел из кафе.
– Здорово ты его, Прохор, развел по его же понятиям. Он к тебе по ним, а ты к нему – по справедливости.
– Справедливость, Володя, выше правды. А выше справедливости лишь милосердие. Пусть сами разбираются со своими проблемами. О решении, я думаю, мы скоро с тобой узнаем. А кто они нам? Никто
***
Ребята сидели дома у Орловского и пили портвейн «Астафа», принесенный Лободой. Увидев вошедши: Прохорова, Бондаренко и Цаплина, компания сразу оживилась.
– Мужики! Вы, где такое добро взяли? – поинтересовался Игорь. – И как только можете пить это пойло, да еще в таких объемах?
– Да ладно тебе, Прохор! Мы студенты, и откуда у нас большие деньги, чтобы пить изысканные и благородные напитки? Другие вообще пьют «Солнцедар», мы по сравнению с ними – дворяне.
–Вот что, дворяне, – обратился к ним Игорь. – Я сегодня встретился с Совой, он предложил нам поехать в Москву. Выезд завтра с утра, нужно поменять там наших ребят, которые уже три недели торчат в Москве и, похоже, сильно поиздержались. Давайте, будем решать, кто поедет. Нужны три человека, не считая меня.
Парни мгновенно замолкли, в комнате повисла напряженная тишина. Ехать в настоящее время в Москву никто из них не хотел, но и отказаться от поездки, просто, так никто не решался.
– Слушай, Прохор! – начал Орловский, – Тебе самому не надоело ездить туда постоянно? Я понимаю, приехали, решили все проблемы и назад. А,что там делать целых две недели? Потом, если бы у нас были какие-то финансовые интересы в Москве, но их же, нет. А «вписываться» за кого-то – глупо. Что, в Москве не в состоянии защитить себя от абреков?
Прохоров укоризненно посмотрел на него.
– Что-то, Леня, я тебя в последнее время перестаю понимать. Ладно, если бы эти вопросы задавали молодые ребятишки, а не ты. Сам-то реши, ты с пацанами или нет? Если нет, то уходи, никто тебя не держит! Внеси в «общак» отвальный взнос и проваливай. Сам знаешь, что бывает с бывшими пацанами. Потом захочешь вернуться в бригаду – не получится.
Игорь присел на краешек дивана и окинул взглядом присутствующих.
– Дело в том, что наши пацаны в Москве не сидят, сложа руки, а воюют за Арбат. Многие хотели бы прибрать этот лакомый кусок к рукам: и чеченцы, и местные бригады. Деньги там немалые крутятся, а за них всегда надо бороться. Если честно, мне тоже надоело ездить туда. Но, что делать, у нас слишком маленькая бригада, и мы вынуждены жить вместе с многочисленной и сильной «Аделькой». Не они с нами, а мы с ними. Вот и приходится отдавать им больше половины, это и в «общак», и зону греть. Куда деваться?
Он вновь окинул взглядом ребят, надеясь увидеть среди них желающих.
– Ну, так кто из вас может поехать со мной в Москву? Семен, ты готов?
Бондаренко в ответ кивнул.
Прохоров пристально посмотрел на Орловского и Цаплина.
– Давай, Игорь, и я поеду, – согласился Цаплин. – Меня в Казани, ничего не держит.
– Прохор, я тоже не против поездки в Москву, – произнес Лобода.
Вслед за ними стали соглашаться и другие. Прохоров посмотрел на добровольцев и, сделав небольшую паузу, произнес:
– Ну, все в порядке. Значит, выезжаем завтра рано утром.
Он поднялся с дивана и направился к выходу. Остановившись у двери, он повернулся и произнес:
– Володя, не забудь взять права. Насколько я знаю, парни должны передать нам машину.
***
Игорь быстро собрался в дорогу: положил в спортивную сумку смену белья, чистую рубашку, теплый свитер.
– Это ты куда, Игорек? – поинтересовалась мать.
– Да так, мама. Поеду с друзьями в Москву, – произнес он буднично. – Говорят, там можно неплохо заработать, вот хочу попробовать. Вдруг повезет, приеду с большими деньгами. Я ведь, мам, не могу всю жизнь сидеть на твоей шее. Нормальной специальности у меня нет, выучиться негде, а везде нужны опытные специалисты. Куда ни сунешься, всегда от ворот поворот.
– Ты прав, Игорь. Сейчас трудно найти высоко оплачиваемую работу. Ты только посмотри, кто стоит на рынке: инженеры, ученые всякие. Все трясут тряпками, стараясь хоть что-то продать. Стыдно!
– Что делать, мама. Люди выживают, как могут. Это не им должно быть стыдно, а нашему государству, которое опустило их до рыночных торговцев. Сегодня хорошо живут те, кто оказался у кормушки, кто может украсть у народа и при этом не покраснеть от стыда. Скажи мне, мама, почему так произошло? Ведь все это было когда-то народным: заводы, фабрики, то есть твоим и моим. А теперь появились собственники, которые все захватили и утверждают, что это принадлежит только им.
Он посмотрел на мать, словно ища в ее глазах ответ.
– Поверь, мама, я не хочу жить так, как живете вы с отцом, перебиваясь от аванса до получки. Я все сделаю, чтобы вырваться из этого порочного круга.
– Что ты, Игорь, разве мы с отцом плохо живем? Ты посмотри, как живут другие. У них даже на кусок хлеба иногда нет денег. Слава Богу, мы по соседям не ходим и взаймы ни у кого не просим.
– Все равно, мама. Как живете вы, я так жить не могу и не хочу.
– Вот и ищи себе работу, зарабатывай. Сколько заработаешь, так и жить будешь.
– По-честному столько не заработаешь, сколько мне надо, – произнес Игорь и стал одеваться. – Ладно, мама, поговорили и хватит. Я сейчас к Цаплину заскочу, посмотрю, собрался ли он в дорогу.
Прохоров вышел на улицу и направился к его дому. Постучав для приличия в дверь и не услышав ответа, он открыл ее и вошел в дом. Цаплин был не один и очень обрадовался его приходу. Он схватил его за руку и потащил в комнату.
