Kitobni o'qish: «Сибирская вендетта»

Shrift:

Сайт издательства www.veche.ru

Часть I. Первое столкновение

Морозным декабрьским вечером в продуктовом павильоне на одной из центральных улиц Иркутска скопилась очередь из двух человек. Высокая стройная женщина лет сорока пяти, в норковой шубе темного блестящего ворса, в чёрных сапогах на высоких гнутых каблуках и с эффектной шевелюрой, раскачивавшейся над головой подобно султану из чёрного дыма, допрашивала с пристрастием белобрысую продавщицу с бледным анемичным лицом и мутными глазами. Рядом, у залитой безжизненным светом витрины, стоял мужчина лет сорока – черноволосый, коротко стриженный, среднего роста, в легкой осенней куртке, светлых парусиновых брюках свободного покроя и в кроссовках «Reebok» – одежда не зимняя, совсем не для Сибири. Но собственный наряд мало его волновал: склонив голову, он смотрел на разноцветные упаковки под стеклом – с видом полного равнодушия, граничащего с отупением. Женщина в шубе донимала бедную продавщицу: дайте мне это, покажите то, а крабы у вас почем, а кто производитель, как-как вы сказали? – о-ля-ля, не может быть, чтобы их к нам оттудова возили!.. Продавщица – маленькая, толстая и немолодая, с усталыми собачьими глазами – терпеливо объясняла. Видно было, что работа эта ей не по душе, но жизнь научила её терпению, она говорила ровным голосом, доставала целлулоидные упаковки из витрины, читала мелкие надписи и втолковывала бестолковой покупательнице прописные истины. «Ей бы в справочном бюро работать», – усмехнулся про себя черноволосый мужчина. Обе дамы вызывали у него неприязнь, одна своей наглостью, а другая – какой-то пришибленностью. Но и его жизнь научила терпению. Глядя на его словно бы высеченный из камня тёмный лик, можно было подумать, что у него совсем нет нервов – до того он был суров и неприступен.

Всё было тихо и пристойно в павильоне, почти по-домашнему, как вдруг снаружи донёсся нарастающий рокот двигателя. Одновременно оглянувшись, три человека увидели, как прямо на тротуар въехал двумя колёсами джип – дорогой, тяжелый, фиолетовый и наглый. Оскалившийся радиатор едва не проломил зеркальную дверь. Кто находился в салоне машины и сколько их там было – за тонированными стеклами не разглядеть, но вышел один – крепкий, приземистый, с круглой бритой головой – один из новоявленных хозяев нашей разудалой жизни, внезапно разбогатевших и вполне закономерно обнаглевших, считающих себя чем-то вроде некоронованных королей, а всех остальных – тварями, неизвестно зачем снующими у них под ногами. Бритый тип по-хозяйски распахнул зеркальную дверь и двинулся прямиком к прилавку. Отодвинул кожаным плечом женщину в шубе и молвил, едва шевеля губами:

– Джин и тоник!

Продавщица (видавшая таких по десять раз на дню) равнодушно подала две бутылки, отсчитала сдачу. Парень взял бутылки за горлышки и уже повернулся уходить, но заметил краем глаза, что женщина в шубе достала двумя пальцами из кармана белоснежный платочек и трёт им левый рукав – то место, которое он осквернил своим прикосновением. Поняв, что действия её замечены, женщина развернулась и пошла, раскачивая бёдрами, в угол, брезгливо держа платок перед собой на вытянутой руке. В углу стояла мусорная корзина – пластмассовая, зелёная и конусообразная, широким горлом кверху. В эту корзину и был брошен осквернённый платок.

Неизвестно, что подумал бритоголовый, и думал ли он вообще, но реакция его была неожиданной, во всяком случае, женщина в шубе ничего подобного не ожидала. Парень шагнул к ней и вдруг, с разворота, левой ногой дал ей хорошего пинка – по тому месту, на котором обычно сидят. Пинок был совсем не символический, а настоящий, от души – хороший такой чисто русский пендель. Норковая шуба, конечно же, смягчила удар, но всё равно, приятного было мало. Женщина вскрикнула от неожиданности и даже слегка подпрыгнула. Послышался при этом не совсем приличный звук, впрочем, это могло быть галлюцинацией. Бритоголовый ухмыльнулся, затем стянул с левой ноги ботинок и швырнул его в ту же зеленую корзину, а сам направился к выходу. Ботинок с грохотом ударился о пластмассовый край, корзина опрокинулась и покатилась по полу, оставляя на грязном линолеуме свои богатства – окурки, бумажные фантики, целлофановые обёртки…

Дама в шубе, казалось, потеряла дар речи. Продавщица выронила мелочь на прилавок.

Парень был уже у двери, когда услышал:

– Молодой человек, а вы не хотите извиниться?

Опять-таки, неясно, какие эмоции вызвали у бритоголового столь необычные слова. Но он остановился. Обернувшись, нашел глазами говорившего – черноволосый мужчина стоял посреди залы; ничего угрожающего не было в его позе. Средний рост, средняя комплекция, обычное лицо – типичный «Иван Иваныч».

– Баклан, ты че, в натуре, беды хочешь? – хрипло проговорил парень. Глаза его остекленели и как бы выдавились из орбит, брови выгнулись дугой. На левой ноге по-прежнему недоставало ботинка.

– Извинись, говорю, – продолжил мужчина и, подняв руку, показал пальцем на женщину. – И моли бога, чтобы она тебя простила!

Женщине, видно, не хотелось, чтобы перед ней извинялись, она часто моргала и комкала дрожащими пальцами очередной носовой платок. Мир в одну секунду рухнул в её глазах. Оказывается, ни дорогая шуба, ни модные сапоги, ни даже надменный взгляд не спасают в этой жизни ни от чего.

Парень аккуратно поставил бутылки на пол и сунул руку за пазуху. Через секунду в руке его оказалось оружие – что-то вроде револьвера – воронёный ствол, круглый барабан, в пазах медные патроны – всё как положено. Он навел ствол на противника и осклабился. В намерениях его сомневаться не приходилось.

Между ними было метра три – расстояние вполне достаточное, чтобы чувствовать себя спокойно. Да и чего бритоголовому волноваться? Позади его маячил джип с группой поддержки, а перед ним стоял какой-то лох, фуфло, фраер, мразь. Сколько таких он видел? И где они теперь?

Но дальше случилось нечто из области кошмаров: ничем не примечательный мужчина в кроссовках и парусиновых брюках вдруг прыгнул вперёд, и даже не прыгнул, а сделал два шага, сначала левой ногой – короткий, и тут же правой – длинный, стелющийся и стремительный. Правая рука его вылетела словно копье и ударила выпрямленными пальцами бритоголового в шею. Женщинам со спины вообще было не понять, что произошло, они только увидели, как бритоголовый выронил револьвер, схватился за горло, захрипев, и упал на пол, задергался в конвульсиях. Мужчина глянул на поверженного противника, о чем-то своём подумал, поднял с пола револьвер, сунул в карман куртки и, не изменившись в лице, перешагнул через тело. Вышел на крыльцо и – мимо хищной морды джипа, мимо тонированных стекол и фиолетовой полировки – шагнул в темноту.

Через несколько секунд от обочины метрах в двадцати отъехала машина – в темноте едва различимая – без габаритных огней и опознавательных знаков. Машина проехала под уклон до светофора и свернула направо в проулок. Лишь после этого пассажиры джипа, озадаченные долгим отсутствием компаньона, вылезли из теплого салона и вошли в залитый светом павильон.

* * *

Замурлыкал смартфон на столике возле кровати. Андрей мгновенно проснулся, протянул в темноте руку.

– Алё!

– Привет, Андрей. Я тебя не разбудил?

– А, Виктор Викторович… Сколько сейчас? – Андрей бросил взгляд на окно. Уличные фонари были погашены – ночь на дворе. На стекле изморозь, ломаные ледяные линии искрятся фиолетовым и жёлтым светом, словно заморская птица наследила трёхпалыми лапами с острыми когтями.

– Три часа, – сообщил собеседник на другом конце провода, и уточнил: – ночи.

– Вижу, что не дня, – усмехнулся Андрей и сел на кровати, включил настольную лампу. – Ты чего так рано? Случилось что-нибудь?

– Да так, случилось… кое-что…

– Ты не тяни. Мне к девяти на тренировку ехать.

Из динамика послышался протяжный вздох.

– Зря я тебе позвонил. Не телефонный это разговор.

– Тогда до завтра.

– Андрей, погоди. Я у тебя спросить хотел.

– Ну?

– Ты вчера вечером никуда не ездил?

– Ездил, конечно. Я каждый день куда-нибудь езжу.

– Ты на Первой Советской вчера вечером был?

– Был.

– Ах ты, черт, как же тебя туда занесло?

– В Пивовариху ездил. Консультировал местных ребят. У них там секция намечается, я давно обещал к ним приехать, да всё никак.

– И надо было тебе ввязываться!

– Куда ввязываться? Слушай, Виктор, говори толком, у меня голова плохо соображает, я спать хочу.

– Ты зачем парня изуродовал?

– А-а, вот ты о чём. Из-за этого придурка ты меня будишь среди ночи?

– Зачем ты его ударил, да еще так сильно? Он в больнице, в критическом состоянии. Ты ему трахею сломал.

– А что мне оставалось делать? – воскликнул Андрей. – Он на меня ствол навёл!

– Ну и что?

– Как это что? Мне что, нужно было подождать, когда он выстрелит?

– Почем ты знаешь, что он выстрелил бы?

– По глазам увидел.

– По глазам он увидел…Тоже мне психолог. А чего ты к нему прицепился?

– Он женщину оскорбил. Вёл себя по-хамски.

– И ты не утерпел…

– А почему я должен терпеть? Если тебе нравится, терпи. А я не буду.

– Эх, Андрюша, зря ты встрял. Теперь заварится каша.

– Пусть заваривается, мне всё равно. – Андрей перехватил смартфон другой рукой, сел на кровати. – Погоди, а ты откуда узнал?

– Узнаешь тут. Братва полгорода на уши поставила. Ищут человека, по приметам, похожего на тебя. Мне как сказали про это дело, я сразу догадался, что это ты. Потому как больше некому.

– Братва, говоришь, зашевелилась. Это хорошо.

– Андрей, ты что, не понимаешь? Они убьют тебя!

– Кишка тонка! Да и пусть сперва разыщут.

– Андрей, Иркутск город маленький, это тебе не Москва. Здесь негде прятаться.

– А я и не собираюсь.

– А что ты собираешься делать?

– Утром поеду на тренировку. Вечером – тоже тренировки. У меня весь день расписан. В театр сходить некогда.

Собеседник снова протяжно вздохнул.

– Будет тебе театр. Прямо на дому. – Последовала пауза. – Так ты его рукой ударил? У тебя ничего не было?

– Нет, конечно. Обычное нуките. Ты должен знать, сам недавно экзамен сдавал.

Снова послышались вздохи…

– Через неделю они тебя вычислят. Думаешь, не догадаются, что ты – каратист? У нас не так уж много спортивных школ. Они обойдут их за три дня.

– Это их проблема.

– Это теперь твоя проблема, Андрюша! Я тебе добра желаю. Они тебя застрелят, и никакое карате тебе не поможет.

– Это мы еще посмотрим.

– Уезжай из города. Прямо сейчас!

– А на кого я ребят оставлю?

– Поручи кому-нибудь. У тебя же есть в секции чёрные пояса.

– Да почему я должен уезжать из своего города? Я в нем сорок лет прожил. Пусть они уезжают. А я – останусь. Всё, до свидания.

– Погоди, не отключайся. У тебя хоть есть оружие?

– Теперь есть.

– Какое?

– «Айсберг», кажись.

– Это который ты у парня отобрал? Выброси его, слышишь! Ствол наверняка паленый. И приезжай утром ко мне.

– Хорошо, я приеду. Но утром не получится. После обеда смогу.

– Во сколько?

– В два.

– Хорошо, я буду ждать.

Андрей отключил связь и несколько секунд сидел, крепко задумавшись, потом выключил лампу и лег на спину, подложив руки под голову и устремив неподвижный взгляд в потолок.

Не сказать, чтобы новость сильно его встревожила, но и нельзя было её вовсе проигнорировать. Страха не было – он давно уже ничего не боялся, однако появилось чувство некоего неудобства, словно натянул на себя тесную одежду – хорошо бы снять, да лень шевелиться. Он повернул голову к окну – за окном тишина, неподвижность зимней ночи. Не верилось, что кто-то в это время «стоит на ушах». А хоть бы и так. Пускай! Здесь, за толстыми стенами дома сталинской постройки, его не достанут. Или достанут? Всё равно. Пусть попробуют…

Глаза его закрылись, дыхание замедлилось и стало глубже; через минуту он спал. Руки так и остались сцепленными за головой. Левая нога – поверх одеяла, правая свесилась на пол. Не каждый способен заснуть в такой позе. Не каждый спокойно уснет после подобного сообщения. Но и не каждый способен коротким ударом вытянутых пальцев сломать человеку шею. Это даётся жесточайшими тренировками, которые выдерживает один человек из миллиона.

* * *

Без пяти девять Андрей припарковал машину возле двухэтажного каменного здания на улице Дзержинского. Открыл высокую деревянную дверь и вошёл внутрь. Получил у дежурного полицейского ключи от спортзала и быстро поднялся на второй этаж, где в холле уже переминались с ноги на ногу молодые крепкие ребята – охранники частной фирмы. Всего десять человек, все рослые, крепкие, с короткими стрижками.

– Здравствуйте, Андрей Викторович, здравствуйте, здрассьте! – слышалось со всех сторон.

– Здравствуйте, – с невозмутимым видом отвечал Андрей, проворачивая ключ в замке, – заходите! – и первый шагнул в спортивный зал. Остановился на секунду, последовал ритуальный поклон: – Осс…

И все входившие следом также останавливались на секунду и кланялись неизвестному божеству:

– Осс! Осс! Осс!..

Торопливо переоделись на скамейке у крашеной стены – кто-то кимоно надел, кто-то трико с футболкой натянул, а кто-то в любимый камуфляж нарядился. Что особенно приятно – все были босиком.

Десять человек построились вдоль стены. Тренер встал перед ними – белоснежное кимоно, черный пояс. Обвел взглядом шеренгу. Взгляд был пронзительный, твердый. Не каждый этот взгляд способен был выдержать.

– Сейдза. Рэй! Осс! – произнёс отрывисто.

Все десять человек опустилась на колени, сделали поклон до самого пола, выдохнули:

– Осс!

Тренер уже стоял на ногах.

– Быстро поднялись, побежали по кругу.

Все бодро вскочили и, в затылок друг другу, побежали по периметру небольшого уютного зала, опоясанного зеркалами.

Тренировка, как всегда, начиналась с разминки: лёгкий бег, махи руками и ногами, вращения головой, прыжки, наклоны, отжимания на кулаках, кувырки прямо на бегу и всё в таком духе. Ребята еще толком не проснулись. Кто-то ночью вовсе не спал – приехал прямо с дежурства. Бежали тяжело, на негнущихся ногах, бухая пятками в пол. Но – круг за кругом, минута за минутой – в движениях появилась плавность, все задышали ровнее, глубже – и через пятнадцать минут проснулись окончательно. Майки уже были мокры, лица блестели от пота, глаза прояснились.

После разминки отрабатывали джийу иппон кумите, затем была работа по снарядам, потом повторили базовые ката, последовали: легкий спарринг с тяжелыми ударами, защита от нападения вооружённого противника – ката-гаеши, шихо-наге, хиджи и проч., затем дыхательная гимнастика, отжимания на кулаках и на пальцах, и долгожданное:

– Осс… Тренировка закончена!

Андрей отошел в угол и сел на стул – единственный в этом зале. Посмотрел в окно на заснеженные крыши, на голые ветки деревьев. Внезапно до слуха долетело слово: пожар.

Поднялся и подошел к ребятам. Те сразу стихли.

– Что за пожар?

Ответил Дима Королёв – рослый, плечистый, обладатель коричневого пояса.

– Русиновский рынок горел ночью. Весь центр города оцепили, машин пожарных штук двадцать понаехало.

– Много сгорело?

– Да почти всё – склады, павильоны. Мороз ведь – под сорок, вода на лету застывает. Да и приехали не сразу.

– А что так?

– Да проспали, как всегда. Подожгли под утро, часа в четыре, сразу со всех сторон.

– Откуда известно, что подожгли?

– Канистру с бензином нашли и тряпки.

– А ещё охранника застрелили в кафе возле шанхайки, – добавил Серега Куницын – крепыш с синим припухшим лицом, словно бы разъярённые женщины надавали ему пощёчин с обеих рук.

– Да не застрелили, чё ты гонишь, – поправил Дима, – в него из газовика резиновой пулей стрельнули. У него ребро сломано.

– А ты пробовал резиновую пулю? – сразу загорячился Серега.

– И пробовать не хочу. Но резинкой – не убьешь.

– Убьешь, если в голову попасть.

– В голову тоже – не всегда. Одному мужику выстрелили из «айсберга» прямо в затылок, в упор, он на полу вниз лицом лежал – а тот ничего, даже сознание не потерял.

– Да чё ты мне рассказываешь, я из «айсберга» Достоевского насквозь прошибал!

– Какого Достоевского, он же умер в прошлом веке!

– Книгу его. Семьсот страниц. Понял? Макс держал, а я стрелял. Насквозь прошило!

Но тут вмешался тренер.

– А как книга называлась?

– Да лажа какая-то. Преступление и наказание, кажись.

– Достоевского читать нужно, а не стрелять в него. – Тренер строго посмотрел на ученика. – Вот тебе задание на дом: прочитать «Преступление и наказание». На следующей тренировке обсудим.

– А зачем это, Андрей Викторович?

– Каратист должен не только кулаками махать. Мозги тоже надо развивать. Ты вот сутками сидишь на объекте. Чего тебе там делать?

– Я за покупателями слежу.

– А ночью?

– Ночью спать хочется.

Все заулыбались с довольным видом, словно услышали что-то донельзя приятное.

– В следующий четверг расскажешь нам про Раскольникова. Зачем он старуху убил и что потом с ним стало.

Ребята с ухмылками смотрели на Серегу, а тот молчал, насупившись. Спорить он не решался. Да и чего спорить? Прав был тренер. Достоевского он зря прострелил, точнее, зря сказал, что прострелил. В гробу он видал этого Достоевского. В школе учителя доставали, а теперь ещё и тут…

Однако всем остальным было весело. Разговоров теперь на весь день хватит.

«Чоповцы» быстро переоделись и покинули зал. Андрей замкнул дверь и встал перед зеркалом на стене, поправил кимоно, подтянул пояс. Настало его время. Максимальные растяжки, сложнейшие «ката», отжимания на пальцах, продвинутая техника Кихон, дыхательная гимнастика, медитация. Сорок пять минут – не так это и много, зато каждый день, включая праздники и воскресенья. Этого вполне достаточно, чтобы поддерживать форму. Когда-то он занимался по восемь-десять часов ежедневно, изнурял себя до полусмерти. Но теперь такой необходимости нет. Техника, приобретенная тяжким трудом, стала частью его натуры. Он мог бы и вовсе не заниматься, но привычка брала свое. Это как допинг, без которого жизнь кажется пресной.

В одиннадцать тридцать он вышел из зала, сбежал по мраморным ступенькам вниз и сдал ключ на вахту. До пяти часов он был свободен. Вечером – ещё три тренировки: дети, охранники, «росгвардейцы». А пока – обед, к Виктору нужно было съездить и ещё поспать минут сорок. Дневной сон – такая же необходимость, как тренировки. Андрей сел в машину и поехал домой.

В подъезде его ждали четверо. Едва он распахнул железную дверь, как в него выстрелили в упор с расстояния в два метра. Андрей успел рассмотреть и стрелявшего, и пистолет – какой-то странный, вместо ствола – массивный цилиндр, и в нем четыре больших отверстия. Позже он узнал, что это была «Оса» – бесствольный револьвер, стреляющий тяжелыми свинцовыми шарами и обладающий сокрушительной мощью. Выстрел был направлен ему в грудь. Андрей успел чуть повернуться, и свинцовый шар скользнул по куртке и пролетел мимо, оглушительно бухнув в железный лист за спиной. В следующий миг Андрей подшагнул боком к стрелявшему и резко ударил его ребром стопы в подбородок. Раздался отвратительный хлюпающий звук, сдавленный вскрик, а затем – звук падающего тела. По бокам стояли еще двое, и ещё один чуть выше, на ступеньках. Того, что стоял выше, Андрей ударил кулаком в пах. А те, что сбоку, тоже получили свое – первый поймал на грудь «уширо-гери», другой налетел зубами на каменный кулак – тот самый кулак, который разбил не одну сотню кирпичей. Всё это совершилось в три секунды. Андрей совершал движения автоматически, не думая, тело работало как хорошо отлаженная боевая машина. И вот результат: четыре человека лежали на бетонных ступеньках – двое корчились, один хрипел, ещё один молча переживал случившееся. Все бритые, упитанные, в кожаных куртках и в чёрных шапочках. Недавно ещё – уверенные в себе до непоколебимости. Но как выяснилось, уверенность эта не имела под собой прочной основы. Наглостью не заменишь силу рук и координацию движений. Всё это даётся упорными тренировками, о которых бандиты не имели ни малейшего понятия.

Андрей не спеша обшарил карманы поверженных противников. У всех было огнестрельное оружие. Андрей приподнял за шиворот того, который способен был ворочать языком.

– Чего хотели?

Парень глухо стонал, челюсти его были крепко стиснуты.

– Я спрашиваю, чего вам нужно от меня?

Была еще надежда, что ребята ошиблись адресом. Но парень остановил на нем взгляд, стиснутые челюсти дрогнули:

– Тебе конец. Замочим, падла… – прохрипел он.

Андрей хотел его ударить, но не стал, разжал пальцы, и голова с глухим стуком упала на бетонный пол.

Сомнения исчезли – ждали именно его. Но как они узнали адрес? И так быстро. Суток не прошло.

Он поднялся на третий этаж, отомкнул бронированную дверь и зашел в квартиру. Первым делом позвонил в полицию и сообщил, что в подъезде его дома лежат четыре тела. То ли пьяные, то ли наркоманы – чёрт их разберет!

– Кто звонит? Это неважно. Примите меры, как положено. Здесь дети ходят, пенсионеры гуляют. А тут четыре тела валяются. Что это за дела?

Кое-как растолковав дежурному райотдела существо вопроса, Андрей присел на стул в прихожей. Пора было подумать над тем, как быть дальше. Оставаться в городе? Или уехать? А если ехать, то куда? Виктор оказался прав: его найдут везде, если только захотят. А они уже захотели. Четыре раскуроченных бандита, валявшихся в подъезде, подтверждали серьёзность намерений его врагов.

Андрей прошел в гостиную. Там, на стене, в золочёных рамочках висели портреты Масутацу Оямы и Морихея Уесибы, а рядом – грозно посвёркивал самый настоящий самурайский меч – подарок японского друга, обладателя пятого дана «Shotocan-karate». Андрей остановился перед этим иконостасом и замер. Прошла минута, другая. Он всё стоял, не шелохнувшись, невидящий взгляд был устремлён внутрь себя. Потом облегчённо вздохнул, наклонил голову и коротко поклонился.

– Осс!

Решение было принято.

* * *

Виктор Викторович – невысокий круглолицый мужчина лет пятидесяти, – увидев Андрея на пороге своего кабинета, потерял дар речи. Несколько секунд таращил глаза на гостя, пока, наконец, не поднялся из кресла.

– Это ты?

Андрей усмехнулся.

– Конечно. А ты что, не узнал? Мы же вчера о встрече договаривались, ночью, ты мне сам звонил…

– А, ну-да, я помню. Ну… давай проходи, рассказывай.

– О чем?

– Как живешь… и вообще? – Виктор Викторович что-то суетился, не знал, куда девать свои холёные руки с короткими пухлыми пальцами и ухоженными ногтями.

Андрей опустился в кресло возле стола. Не спеша налил в стакан минеральной воды и отхлебнул.

– Всё нормально, – ответил, ставя стакан на стол. – Два часа назад какие-то ублюдки напали на меня в подъезде моего дома.

Виктор Викторович вдруг напрягся, вскинул на Андрея испуганный взгляд.

– И что?

– Ничего, – Андрей сделал неопределённый жест, качнул головой. – Получили по заслугам. Один меня, правда, чуть не подстрелил.

– Это как?

– Да не попал. Они как заторможенные были. Дебилоиды, одним словом.

Виктор Викторович шумно выдохнул.

– Говорил я тебе: уезжай из города! Послушай, Андрей, сейчас самое время! Хочешь, я тебе денег дам? У меня знакомый есть во Владике, поживёшь у него, пока тут всё не рассосётся.

Андрей криво улыбнулся.

– Можешь не продолжать. Я уеду. Но не сейчас.

– А когда?

– Когда настанет край.

– По-твоему, он еще не настал?

– Нет.

– Ну, смотри. Дело, конечно, твоё. Но с этой минуты я ни за что не отвечаю!

Андрей пристально посмотрел на собеседника.

– И это говорит полковник полиции!

– Да, полковник! Полковник, который всё делает для того, чтобы ты остался жив!

– А как же все остальные?

– Какие ещё остальные?

– Ну все люди, которые ходят по улицам, заходят в магазины, ездят на работу.

– Андрей, ты о себе сперва подумай! Или ты народным мстителем решил заделаться?

– Я решил не поддаваться этой мрази. Это мой принцип.

– Ты со своими принципами в гроб ляжешь.

Андрей невесело усмехнулся.

– Я думал, ты мне поможешь.

– Чем я тебе помогу? Охрану к тебе приставить? Так это всё бесполезно, ты и сам знаешь.

– Не надо охрану. Лучше выясни, кто всё это делает, и посади его. А ещё лучше, всех посади.

– Кого это – всех?

– Бандитов.

Виктор Викторович вскинул брови.

– Ты издеваешься? Как я докажу их виновность?

– Что значит – как? Рэкет, вымогательства, убийства. Что у тебя, данных мало? Я тебе рассказывать должен, как с преступностью бороться?

– Это не преступность, Андрюша, – проговорил Виктор Викторович дрогнувшим голосом. – Это способ нашего существования.

– Тогда я не понимаю, зачем вы все тут сидите? – произнёс Андрей, пристально глядя полковнику в глаза.

– Кто это – вы? – вскинулся тот.

– Полиция, Росгвардия, ФСБ!

– Мы поддерживаем равновесие. Не было бы нас, не было бы ничего. По улицам вообще нельзя было бы пройти.

– А сейчас можно?

– Сейчас можно. Если, конечно, не нарываться.

– Всё ясно, – молвил Андрей и поднялся.

– Ты куда?

– Пообедаю, а потом в спортзал поеду. У меня три группы вечером.

– Ты бы отменил тренировки. Добром это не кончится.

– Ничего. Они меня так просто не возьмут. Я эту мразь давить буду, как клопов!

Виктор Викторович лишь шмыгнул носом.

Они дошли до порога и остановились. Виктор Викторович взялся за дверную ручку и покосился на Андрея.

– У меня плохое предчувствие. Может, и не увидимся больше.

– Увидимся, – бодро ответил Андрей. Крепко пожал мягкую расслабленную руку полковника и вышел.

Андрей неспешно пообедал в кафе, а затем отправился в охранную фирму, сотрудников которой учил отражать нападения озверевшего противника.

Директор фирмы, которого все звали Максом, – невысокий, пухлый и очень спокойный человечек с внимательным взглядом синих глаз – принял его в своем кабинете. Мягкие кожаные кресла, большой полированный стол, кнопочный телефон, рация на столе, сейф с оружием, пепельница с окурками – всё как положено. Директор был покладистый малый, зато заместители у него подобрались железобетонные, так что требуемое равновесие поддерживалось. За тренировки фирма платила исправно, сотрудничали они давно. Андрей не хотел подводить своего партнера, потому и приехал.

Он сел в кресло, утонув в нём до самых глаз, и начал так:

– Может быть, я больше не смогу тренировать ваших ребят, Максим Станиславович.

– А что такое? – вскинулся тот. – Мы что, мало платим? Так давайте это обсудим. Я со своей стороны…

– Дело не в деньгах, – прервал Андрей. – Проблема в другом. Кажется, на меня открыли охоту.

Директор замер с вытянутой рукой, в пальцах была зажата сигарета, синий дымок красивой змейкой вился к потолку.

– Охота? На вас? С чего вы взяли?

Андрей положил руки на мягкие подлокотники, костяшки пальцев на обеих его руках были разбиты и выглядели безобразно. Смотреть на них было жутковато.

– Да я тут повоспитывал одного деятеля, – как бы с сомнением произнёс Андрей. – А сегодня на меня напали четверо, прямо в подъезде, все со стволами. Так что я ничего не могу гарантировать. Если так дальше пойдёт, то боюсь, что мне станет не до тренировок.

– Но погодите, давайте всё обсудим как следует, – Макс живо поднялся и заходил по кабинету, – мы дадим вам телохранителя, или даже двух, самых лучших. Всё это бесплатно, за наш счёт!

Андрей улыбнулся, покачал головой.

– Максим Станиславович, я прекрасно знаю, чего стоят ваши телохранители. Чего стоят любые, самые хорошие телохранители! Они еще никого ни от чего не уберегли. Это в кино они заслоняют хозяев своими телами. А в реальной жизни… вы лучше меня знаете, как оно бывает в действительности.

Директор отвернулся. Другому бы он, конечно, возразил. Но только не Андрею Глотову, знавшему наперечёт всех его бойцов.

– А кто на вас напал? – вдруг опомнился он. – Вы их знаете?

– Нет, не знаю. Да и какая разница? Обидно, что мои ребята могут из-за меня пострадать. Если со мной что-нибудь случится, кто их тренировать будет? Вот и перед вами у меня есть обязательства. Всем я чего-то должен.

– Может, всё не так уж плохо? – спросил директор, но по голосу было ясно, что он сам не верит себе.

– Может, и не плохо. Возможно, что у меня всё отлично! – сказал Андрей и решительно поднялся. – Но я вот что хочу сказать. Если со мной произойдёт что-нибудь непредвиденное, тренировать ваших охранников будет мой ученик – Коля Гинкулов. Вот его телефон. Я его предупрежу. На некоторое время он меня заменит. А потом что-нибудь придумаете. В Иркутске много хороших мастеров.

Макс взял бумажку и не глядя сунул в нагрудный карман.

– Таких, как вы, больше нет.

Андрей молча повернулся и пошел из кабинета.

– Погодите, ведь мы же ничего не решили! – услышал он вслед. – Мы выставим пост у вашего дома, ваш дом будут охранять круглосуточно!

– Не надо, всё это лишнее, – пробормотал Андрей на ходу. – Домой они больше не сунутся. Да и я там жить теперь не буду. – Последнее послышалось уже из коридора.

Охранник на выходе поспешно распахнул бронированную дверь, и все находившиеся в дежурной комнате, словно по команде, поднялись со своих мест. Кто такой Андрей Глотов, они хорошо знали. Здесь привыкли уважать сильных людей, несмотря даже на то, что эти люди читают Достоевского и цитируют Шекспира в подлиннике.

* * *

Два дня прошло спокойно. Андрей проводил тренировки по расписанию, спокойно ездил на своей машине по городу и уже начинал думать, что всё обойдется, никто больше к нему не сунется, и ему больше не придётся калечить людей. Но внутренний голос подсказывал: ещё ничего не закончилось, будут и нападения из-за угла, будут и покалеченные недоумки. Он понимал, что нужно что-то делать, как-то готовиться к нападению. Но как? Противник выжидал, выслеживал добычу из засады, и нельзя было угадать, где и когда он нанесёт удар. Оставалось только ждать да надеяться на интуицию, которая до сих пор Андрея не подводила.

Смерти Андрей Глотов не боялся. Боли – тоже. Терять в жизни ему было нечего, если, конечно, не считать те немногие материальные блага, что он успел приобрести в последние годы – трехкомнатную квартиру в центре города и довольно тряскую машину с двухсоттысячным пробегом, – за роскошью он не гнался, хотя и мог её себе позволить. Семьи у него не было. Вернее, была когда-то, но это относилось к столь отдалённым временам, что казалось теперь чем-то нереальным, почти сказочным (а лучше сказать – кошмарным). Семейная жизнь не сложилась, как говорят в таких случаях. То есть поначалу всё складывалось удачно: жена – умница и красавица, дочурка – ей под стать. Спокойный налаженный быт, где всё заранее известно и разложено по полочкам. Всё было чудесно до поры, пока однажды вдруг не выяснилось, что жена ему изменяет, причём делает это с необыкновенной лёгкостью, особо даже и не скрываясь и чуть ли не гордясь такой раскрепощённостью и продвинутостью во взглядах на общественные институты и семейные ценности. Андрей, как водится, узнал об измене последним. Уже соседи опускали взгляд и торопились незаметно прошмыгнуть вдоль стенки (очевидно, стыдясь за него), подруги жены стали неожиданно замолкать на полуслове и как-то странно на него поглядывать, словно желая что-то сказать. И даже дочка как будто о чём-то догадывалась. Но дочь была еще слишком мала и не могла ни на что повлиять. Зато принял меры Андрей, и довольно крутые. Нет, он не стал наматывать каштановые волосы жены на кулак, не таскал её по полу и не охаживал по бокам, приговаривая: вот тебе, вот тебе! – подобная дикость была ему чужда. Разве можно вернуть любовь силой, заставить жену быть верной при помощи кулаков? Вместо этого Андрей предложил супруге выметаться из квартиры на все четыре стороны, но в конце концов ушёл сам – в лучших традициях интеллигенции, хотя интеллигентом он не был и даже не мечтал быть.