Kitobni o'qish: «Мономах. Сильный духом»

Shrift:

* * *

От автора

Дорогие читатели! Представляю вашему вниманию исторический роман, посвященный жизни и деяниям выдающегося древнерусского правителя Владимира Всеволодовича Мономаха. Этот жанр был выбран не случайно – для облегчения читательского восприятия и в надежде на то, что герои, будучи вписанными в контекст исторического не исследования, но романа станут более живыми, близкими и понятными нам, современным людям, широкому кругу читателей, хотя их реальные исторические прототипы жили на много веков раньше.

Трепетно относясь к фактам и ратуя за исключительную историческую достоверность и скрупулезную точность даже в мельчайших деталях, при создании этой книги я работал со множеством источников. Мое жизненное кредо – историческое просвещение. Одно из его направлений – организация и проведение различных конференций с участием ведущих историков страны, эти мероприятия проходят с 2011 года. Одно из последних, под названием «Реальная история», доступно для просмотра на крупных интернет-площадках. Другое направление открывает эта книга, которую я с душевным трепетом и надеждой на благосклонный прием представляю вашему вниманию.

Свою жизнь я посвятил великой науке истории – и выступаю сейчас не только как автор художественного произведения, но и как профессиональный историк, более 15 лет изучающий материалы, связанные с Древней Русью.

Повествование основано на проверенных, авторитетных достоверных источниках, опирается на фундаментальную историческую базу и архивные источники (в их числе – две редакции уникального произведения об истории древнерусского государства – «Повести временных лет»: первая сохранилась в составе Лаврентьевской (Суздальской) летописи, вторая – в составе Ипатьевской (Киевской) летописи), а также широкий спектр первоисточников и классических научных трудов отечественных и зарубежных ученых, изучавших и изучающих историю Древней Руси.

Жизнь Владимира Всеволодовича Мономаха была настолько насыщена событиями, имеющими ключевое значение как для его современников, так и для потомков, что во многих отечественных и зарубежных летописях фигуре этого человека уделено немало внимания. Достаточно лишь упомянуть, что его имя можно встретить на страницах Новгородской первой летописи старшего извода, Софийской первой и Типографской летописей, в Тверском летописном сборнике, Воскресенской и Никоновской летописях. Много уникальной информации о Владимире Мономахе содержится и в других памятниках древнерусской письменности: например, в посланиях церковных иерархов того времени, адресованных князю Владимиру (послании митрополита Никифора «О посте», «Сказании о чудесах святых князей Бориса и Глеба», Киево-Печерском патерике). Законодательная деятельность князя отображена в документе под названием «Устав князя Владимира Всеволодовича», который дополнил знаменитую «Русскую Правду» – основной свод законов, действовавших на территории Древней Руси до конца XV века. Помимо отечественных источников, множество сведений о жизни князя Владимира было почерпнуто мною из иностранных хроник: византийских, польских, венгерских, немецких и скандинавских.

Огромнейший пласт информации об истории Древней Руси и о жизни князя дает нам знаменитое автобиографическое «Поучение» Владимира Мономаха, где князь подробно описал все поворотные события своей жизни. Большой интерес представляет не имеющее аналогов в мировой истории письмо, написанное им князю Олегу Святославичу.

Надеюсь, эта книга станет для вас увлекательным путешествием по истории Древней Руси и позволит увидеть легендарные события в новом свете, открыть для себя много нового и интересного, а главное – полюбить историю нашей великой страны, как люблю ее я.

С уважением, Александр Ладович

Часть 1. Дед

Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому она будет люба, пусть примет ее в сердце свое.
Владимир Мономах

Метель заметала все вокруг. Ветер дул с ужасающей силой. Под его ударами могучие вековые деревья со скрипом и скрежетом клонились к земле. Их огромные ветви срывало и с неимоверной легкостью, словно перышко, уносило в кромешную снежную мглу. Свист, поднимаемый бурей, наполнял, казалось бы, вечно тихую гавань Вышгорода.

И только несколько человек, стоявших у крыльца, заметенных с головы до ног снегом, с всклокоченными, взятыми сединой до снежной белизны косматыми бородами, не обращали внимания на ужасы, творимые природой. Людей терзала другая мысль: что теперь будет?

Что теперь будет не с ними лично, седовласыми, испещренными морщинами и изукрашенными шрамами былых, бурно прожитых лет. Что будет с великой, могучей державой, слава которой гремит в Византии и Венгрии, Священной Римской империи и Франции, Чехии и Швеции, Дании, Норвегии и Польше.

Славу, величие и могущество державы долгие годы они ковали вместе со своим любимым князем Ярославом Владимировичем, прославившимся в веках под именем Ярослав Мудрый.

19 февраля 1054 года на руках у своего любимого сына Всеволода скончался великий князь Ярослав Мудрый.

Незадолго до этого, чувствуя приближение конца своего славного земного пути, великий князь Ярослав Владимирович призвал к себе пятерых своих сыновей и разделил между ними державу. Он передал Киев, а вместе с ним и старейшинство в роде своему второму сыну Изяславу, занявшему место первого, так как самый старший сын Владимир умер еще при жизни отца. Вместе с Киевом Изяслав получил второй по значению город – Новгород – и прочие земли от Киева на юге до Карпатских гор и Польши на западе. Второй сын, Святослав, получил Чернигов, Рязань, Муром и Тмутаракань. Третьему, Всеволоду, отцу Мономаха, Ярослав отдал Переяславль Южный, Ростов, Суздаль, Белоозеро и земли в верховьях Волги. Четвертый сын, Игорь, получил от отца Владимир-Волынский. Самому младшему, Вячеславу, отец дал Смоленск.

Ярослав Мудрый наставлял своих сыновей: «Се аз отхожу от света сего, сынове мои. Имейте в себе любовь, потому что вы – братья, единого отца и матери. И если будете в любви между собою, Бог будет в вас и покорит вам противящихся вам, и будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и раздорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли ее трудом своим великим. Но пребывайте мирно, слушаясь брат брата…»

Отец наказывал сыновьям слушаться своего старшего брата Изяслава так же, как они слушались его самого, запретил им переступать пределы других братьев и изгонять их, при этом сказав Изяславу: если кто захочет обидеть брата своего, то Изяслав должен помогать тому, кого обижают. Власть в роде от старшего брата должна переходить к следующему по старшинству брату только правдою, а не насилием.

Любимый сын, Всеволод Ярославич, практически постоянно жил при отце в Киеве, а затем в Вышгороде.

Когда в семье Всеволода и его жены, дочери византийского императора Константина Мономаха – Марии, родился первенец, его дед, Ярослав Мудрый, назвал младенца в честь своего отца Владимира Святого – Владимиром, в крещении же имя его было Василий.

Находясь на смертном одре, Ярослав Мудрый обратился к своему любимому сыну Всеволоду, отцу Владимира Мономаха: «Сыну мой… Если даст тебе Бог перенять стол мой по братии своей с правдою, а не насильем, то, когда заберет тебя Бог от жития сего, ляжешь там, где я лягу, у гроба моего, потому что люблю тебя паче братии твоей».

Заслуги Ярослава Мудрого перед государством огромны: при нем Русь достигла пика своего внешнеполитического могущества, заявила о себе как крупнейшее независимое многонациональное государство мира.

Правители многих европейских держав того времени считали честью породниться с могущественным правителем огромной державы.

Сам Ярослав Владимирович был женат на Ингигерде – дочери шведского короля.

Изяслав Ярославич женился на дочери польского короля Гертруде.

Женою Святослава Ярославича была австрийская принцесса Ода.

Всеволоду Ярославичу отец выбрал в жены дочь византийского императора Константина Мономаха – Марию.

Елизавета Ярославна вышла замуж за конунга Харальда, который в будущем стал королем Норвегии.

Анастасия Ярославна стала женой венгерского короля Андраша I.

Анна Ярославна отправилась в далекую Францию и стала женой французского короля Генриха I.

Забота Ярослава Мудрого о своей державе была самым тесным образом переплетена с заботой о своей любимой семье.

Однако основное внимание он уделял внутреннему благоустройству своей страны. Время его правления по праву называют золотым веком Древней Руси. Благодаря многолетнему мудрому руководству Русь, которая еще недавно представляла собой объединение диких языческих племен, достигла своего художественного и духовного расцвета.

Достойный сын своего отца, Владимира Святого, Ярослав Владимирович старался не столько силой, сколько просвещением, строительством многочисленных храмов распространять и утверждать христианскую веру на Руси. В годы его блестящего и счастливого правления Киев значительно преобразился: был построен прекрасный киевский собор Святой Софии, который стал главным храмом на Руси, также были возведены каменные храмы в Великом Новгороде и Чернигове, основывались монастыри, стала распространяться грамотность, появились первые библиотеки, получило свое начало летописание, увидели свет первые иконы русских мастеров. Ярослав заботился о людях. Он создал первый свод законов под названием Русская Правда, или Правда Ярослава Мудрого, который упорядочил правовые взаимоотношения в обществе.

Тело великого князя перевезли из Вышгорода в Киев и на глазах тысяч горожан во главе с его сыновьями и митрополитом положили в мраморную раку в соборе Святой Софии. Весь город рыдал, и некому было утешить ни его сыновей, ни священнослужителей, ни простой люд. Не стало защитника Отечества. Каждый человек ощущал на себе по-отцовски добрую и ласковую заботу великого князя Ярослава Владимировича. Тяжелые, страшные и мрачные мысли наполнили головы каждого присутствующего. Смогут ли сыновья прислушаться к завещанию их великого и мудрого отца? Будут ли жить в любви и мире друг с другом?

В памяти народа вновь вставали картины кровавых междоусобных войн, когда брат поднимал меч на своего брата. Так было после гибели Святослава Игоревича. Тогда в смертельной схватке, начатой старшим сыном Святослава, Ярополком, погиб Олег, а позднее и сам Ярополк пал от рук наемников единственно уцелевшего Владимира. После смерти горячо всеми любимого великого князя Владимира Красно Солнышко его старший сын Святополк, прозванный в народе Окаянным, также поднял меч и стал вероломно убивать своих братьев. От его рук погибли позднее канонизированные в лике мучеников-страстотерпцев покровители Русской земли братья Борис и Глеб. Святослав также погиб от рук своего брата Святополка Окаянного. И только Ярослав Владимирович смог остановить этого изверга. Огромный урон, неисчислимые горести и беды приносили эти межкняжеские братоубийственные войны. Беда приходила в дома всех людей: от княжеских дружинников и бояр до простого смерда. Истреблялись целые города и села, везде царили гибель и разруха. В процветавших в мирное время городах и селах оставались только обугленные признаки былого счастья. В полях, ранее колосившихся золотой нивой, хозяйничали вороны и галки, все было усеяно костями ратников и их боевых коней.

И вот теперь, после трех с половиной десятилетий процветания, благополучия и спокойствия во время правления Ярослава Мудрого, люди снова с ужасом затаились в ожидании того, что будет дальше.

Часть 2. Два дяди

Вся Русь в то время управлялась двумя линиями рода Рюриковичей. Первую линию составляли потомки Изяслава, старшего сына Владимира Святого. Изяслав Владимирович умер еще при жизни отца, поэтому его потомство не могло претендовать на старшинство в роде, менять княжеские столы и ограничивалось только Полоцким княжеством.

Вторую линию составляли потомки другого сына Владимира Святого, Ярослава Владимировича. У Ярослава осталось пять сыновей: Изяслав, Святослав, Всеволод, Вячеслав, Игорь и внук Ростислав, сын старшего Ярославича, Владимира. Князь Ростислав также вследствие преждевременной смерти своего отца не имел прав на старшинство в роде и вместе со своим потомством должен был довольствоваться тем городом, который дадут родные дяди.

После похорон Ярослава Мудрого киевский престол, как и завещал отец, занял старший из пяти сыновей, Изяслав Ярославич. Остальные князья разъехались по своим стольным городам и мирно в них правили.

Всеволод Ярославич со своей семьей жил в Переяславле. Когда его сыну Владимиру исполнилось три года, состоялась обязательная по тем временам церемония посажения княжича на коня. Все мероприятие проходило в торжественной обстановке. Еще накануне князь Всеволод отдал необходимые распоряжения о подготовке к событию, которое было значимым как для малолетнего княжича, так и для всей княжеской семьи. До этой церемонии ребенок, как правило, большую часть времени проводил при матери и многочисленных няньках на женской половине княжеского двора. После свершения этого старинного обряда мальчика переставали считать несмышленым ребенком и уже, несмотря на малолетний возраст, относились к нему как к мужчине.

В один из солнечных летних дней, при большом скоплении нарядно одетых жителей города во главе со знатными боярами и княжеской дружиной, которые были в полном боевом облачении, сверкающем на солнце и отражающем все цвета радуги дорогих нарядов их жен и детей, священнослужителями, которые степенно беседовали между собой и приветствовавали всех собравшихся ласковыми улыбками и одобрительными покачиваниями головы, под звон церковных колоколов на крыльцо княжеского терема вышел высокий, статный, светловолосый, с короткой реденькой бородкой, добродушный князь Всеволод Ярославич. Подняв вверх руки, князь поприветствовал всех собравшихся. Следом за князем вышла его смугленькая, среднего роста, стройная гречанка – красавица жена Мария, которая придерживала за руку их трехлетнего сына Владимира, который хмурился и был немного насторожен из-за большого скопления людей.

В десяти метрах от крыльца стоял белоснежный конь по кличке Смирный, накрытый вышитой золотыми нитями попоной цвета бездонно-голубого неба. Поверх попоны было небольшое седло, украшенное расписной резьбой и отороченное золотыми и серебряными нитями. Расписанные золотом стремена покачивались в такт дыханию нового друга малолетнего княжича. За уздечку, украшенную серебряными и металлическими с позолотами узорчатыми бляхами, коня держал нарядный, деловитый, с кудрявой копной золотистых волос сорокалетний крепыш – главный конюх княжеской конюшни. Конь стоял спокойно, совершенно отрешенно от всего происходящего вокруг и мерно пожевывал золоченые удила.

Всеволод взял сына за руку и медленно спустился с ним по лестнице. У крыльца стоял двухметровый широченный витязь Твердислав. Это был прославленный полководец и мудрый, уважаемый во всей Руси княжеский воевода и боярин, который еще в 1043 году вместе со старшим сыном Ярослава Мудрого – Владимиром – был одним из предводителей войска в походе на Константинополь против Византийской империи. Приняв малолетнего княжича Владимира у его отца, Твердислав взял мальчика на руки и церемониально поднял над собой. На площади поднялся одобрительный гул собравшихся людей. Все были рады тому, что прославленный на всю Русь своим мужеством, мудростью и человеколюбием боярин был назначен воспитателем-пестуном малолетнего княжича. Собравшиеся жители Переяславля не сомневались в том, что Твердислав, как никто другой, сможет научить княжича Владимира воинскому искусству, передаст свой богатый жизненный опыт и воспитает мужественного, доброго и мудрого князя.

Твердислав посадил княжича в седло и, сопровождая его, не скрывая своей радости и гордости за предоставленную ему честь, прошел небольшой круг по площади на глазах у публики.

Все наблюдавшие торжество люди были счастливы. Их радовал настоящий момент, радовало то, что каждый из них частично, хотя бы душой и сердцем, был причастен к происходящему. И еще больше радовали мысли о том, что судьбы двух людей, прославленного Твердислава и малолетнего Владимира, на долгие годы соединялись вместе. Люди верили в то, что стараниями Твердислава вырастет князь Владимир Мономах, достойный продолжатель великих дел своих предков: деда – Ярослава Мудрого и прадеда – Владимира Святого.

По окончании торжественной церемонии князь Всеволод Ярославич дал знатный пир, на котором дарил подарки и угощал всех собравшихся, от простого смерда до знатных дружинников и бояр. Столы ломились от еды и напитков, а для тех, кто по каким-либо причинам не смог прийти на княжеский двор, Всеволод, как во времена Владимира Красно Солнышко, распорядился собрать княжеские подарки, еду, напитки и ездить на возах по улицам, раздавать всем желающим.

Первые годы правления Ярославичей протекали мирно, и братья старались сообща решать все возникающие проблемы. Однако спустя три года, в 1057 году, умер смоленский князь Вячеслав Ярославич. На его место в Смоленск из Владимира-Волынского перевели младшего из братьев, Игоря Ярославича, но и Игорь скоропостижно скончался в 1060 году. Смоленск и Владимир-Волынский старшие Ярославичи разделили между собой, оставив при этом без удела и малолетнего сына смоленского князя Игоря, Давыда, и своего племянника, Ростислава Владимировича. Тем самым великий князь Изяслав Ярославич вместе со своими братьями Святославом и Всеволодом, сами того не осознавая, заложили фундамент будущих междоусобных войн. Их племянники, князья Ростислав Владимирович и Давыд Игоревич, лишенные уделов, стали князьями-изгоями, которым волей судьбы в будущем суждено будет мечом добывать себе города для княжения, раз за разом начиная братоубийственные межкняжеские войны.

В Переяславле жизнь текла тихо и размеренно. Владимир и его сестра Анна росли в атмосфере любви и гармонии. Князь Всеволод Ярославич, унаследовав от отца тягу к учению, много времени проводил за чтением книг, в основном переведенных с греческого и болгарского языков. Он любил посещать и поощрять монахов, занимающихся переводом книг, обсуждал с ними то новое, что узнал из переведенных ими текстов. При этом князь сам с любовью изучал иностранные языки и к концу жизни хорошо владел пятью языками.

Княгиня Мария, выросшая в Византии, с юных лет впитала в себя любовь к знаниям и православию. Она так же, как и ее муж, окружала себя умными и набожными людьми.

Несмотря на то что княгиня Мария всей душой полюбила Русь с насыщенным, резко контрастирующим колоритом жизни, сильно отличающимся от византийского, она постоянно поддерживала связь со своей родиной, расположенной далеко за степными просторами, на другом краю Черного моря. Частыми гостями княжеского двора были купцы и священнослужители, которые совершили паломничество на Святую землю и теперь описывали свои странствия. Князь и княгиня беседовали со своими гостями, с любопытством расспрашивали обо всем, что эти люди видели и что узнали нового во время своих долгих скитаний по свету. Присутствующие при этих беседах Владимир и Анна внимательно слушали рассказы незнакомых им людей, а затем, когда гости покидали их дом, дети расспрашивали родителей о том, что им было непонятно. Они восхищались тем, что из одной рассказанной истории им становилось известно о неведомой жизни далеко за пределами их детского, еще не совсем развитого воображения.

Анне больше нравились рассказы священнослужителей о святых местах, житиях и подвижничествах святых людей.

В свою очередь, Владимир представлял себя великим полководцем в блестящих доспехах, которому со временем во главе огромного войска будет суждено побывать во всех уголках Руси и за ее пределами. Перед его глазами всплывали картины из услышанных им историй о том, как его великие предки покоряли Византию и брали Царьград. Как Олег Вещий сначала вытащил корабли на землю и, поставив их на колеса, привел в ужас видевших многие чудеса греков, а затем, прибив свой щит над воротами Царьграда в знак своей победы, заключил мир с греками. Как Святослав Игоревич ходил походами на Дунай и, разбив болгар, хотел перенести столицу своего княжества в Переяславец на Дунае. Как тот же Святослав нанес сокрушительное поражение Хазарскому каганату, который после этого прекратил свое существование. Владимир с упоением представлял, как его прадед, Владимир Святой, принимал христианство, крестил Русь и тем самым навечно вошел в историю.

Суровый седовласый богатырь Твердислав, который был грозой для всех, кто пытался ослушаться его или княжеской воли, всегда стоял стеной за свою дружину и простой люд, обучал княжича. Он учил его воинскому искусству: ежедневно Владимир упражнялся в верховой езде, технике владения мечом и защите щитом, метании копья, стрельбе из лука, ловком владении специально сделанной для княжича булавой, которая хоть и весила меньше, чем у взрослого ратника, однако развивала силу и выносливость юного воина. В физических тренировках Твердислав не давал спуску еще только начинавшему набирать силу Владимиру.

Старый, закаленный в сотнях боев и испытанный в десятках дальних походов, княжеский дружинник всем сердцем привязался к княжичу и не относился к воспитанию Владимира как к служебному долгу, а растил мальчика как родного сына, всецело погрузившись в этот процесс.

По окончании тренировок Владимир любил беседовать со своим многоопытным наставником. Твердислав рассказывал княжичу о походах, в которых принимал участие еще с дедом Владимира, великим князем Ярославом Мудрым, о былой славе Руси. В рассказах он передавал своему воспитаннику жизненный опыт, учил сноровке, тактике ведения боя, подготовке и организации далеких военных походов. Наставлял бережно и с отцовской любовью относиться к вверенному под его управление городу или княжеству, заботиться о каждом человеке, невзирая на то, кто перед ним: княжеский дружинник или простой холоп, женщина-вдова, осиротевший в ходе войны ребенок или монах, житель его удела или заморский гость. Мудрый Твердислав готовил княжича встать на защиту Отечества.

Тем временем зимой 1061 года на Русь обрушилась новая, неведомая до той поры беда. На Переяславское княжество, в котором правил Всеволод Ярославич, напали половцы – новое кочевое племя, пришедшее из-за Волги и вытеснившее старых врагов Руси: печенегов, берендеев и торков.

Их владения раскинулись на огромных степных просторах. От Дона и до Дуная вся территория была захвачена бесчисленными половецкими кочевьями. По обе стороны Днепровских порогов расселились племена приднепровских половцев. На просторах, занимаемых от Днепра до низовий Дона, раскинули свои вежи причерноморские половцы. На бескрайней территории, примыкающей к обоим берегам Дона, кочевали донские половцы.

Вся эта бесчисленная масса дикого кочевого народа более ста пятидесяти лет будет из года в год нападать на Русь, грабить и жечь города и села, безжалостно убивать всех, кто попадется на их пути, невзирая на то, младенец ли это или беспомощный старик. Невольничьи рынки будут постоянно переполнены плененными и уведенными в рабство жителями Руси.

Всеволод Ярославич впервые встретился с половцами в 1054 году. Тогда они появились у границ Руси, и их хан Болуш, пообещав вечный мир переяславскому князю, увел свою орду вглубь степи. Сейчас же, не ожидавший столь стремительного нападения свирепого врага и имея при себе лишь малочисленную дружину, Всеволод отправил гонцов за помощью к братьям: в Киев к Изяславу и в Чернигов к Святославу – а сам решил нанести упреждающий удар врагу. Он во главе малочисленного войска вышел навстречу черной половецкой туче, которая, будто несомая ветром, стремительно надвигалась на город, обтекая, поглощая и воспламеняя все на своем пути.

Вмиг развеялась тихая и безмятежная детская жизнь Владимира.

Срочно собранная княжеская дружина была малочисленна, многие ратники разъехались по своим селам и близлежащим деревням. Впервые Владимир увидел своего отца, облаченного в боевые доспехи, с развернутым боевым знаменем во главе вооруженного войска. В воздухе повисло тревожное напряжение. Всеволод, отдав последние распоряжения остававшемуся в укрепленном городском детинце тысяцкому об организации круговой обороны крепостных стен на случай, если княжеская дружина не сможет остановить нападение, повел своих воинов на встречу с грозным врагом.

Взволнованный, судорожно глотавший морозный воздух Владимир пошел на крепостную стену вместе со своим дядькой-пестуном Твердиславом. Через несколько минут княжич, Твердислав и все остальные собравшиеся на крепостных стенах люди со слезами на глазах, а некоторые женщины, несмотря на всю суровость времени, ревевшие навзрыд, наблюдали, как отдаляется князь с дружиной от крепостных стен. Они видели, как все ярче и ярче разгорается зарево зажженных половцами сел и деревень. Клубы едкого черного дыма застилали небесную гладь и, поднимаясь высоко в небо, смешивались с тяжелыми свинцовыми облаками.

Разъяренный князь и его воины гнали коней во весь опор, чтобы помочь беззащитным людям. Если было бы в их силах, они бы взмыли ввысь, чтобы потом камнем упасть и не оставить и следа от половцев-кровопийцев. Однако реальность оказалась слишком приземленная и суровая. Многократно превышающее по количеству воинов половецкое войско попросту окружило русских ратников. Бой был короткий и жестокий.

Изо всех сил рубились конные княжеские дружинники. Порою, оказавшись выбитым из седла, стоя по пояс в багровом месиве из снега и крови, русские воины вцеплялись в кишащих вокруг них половцев и вырывали их из седла, а пара удальцов-богатырей даже свалили приземистых половецких лошадей вместе с их всадниками и уже на земле бились с ними, не жалея стремительно покидавших их сил. Переяславская рать была практически полностью истреблена. Лишь с горсткой своих воинов измученный, выбившийся из сил, весь залитый кровью, с безумным от испытанного ужаса лицом, князь сумел вернуться в город. Половцы не преследовали их. Они достигли желаемой цели. Все способные оказать им хоть какое-то сопротивление были истреблены, и теперь никто не мог встать на пути их бесчеловечных убийств, грабежей и насилия.

Княжич, испытывая душевную дрожь, прижался к Твердиславу. Сердце его билось с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он смотрел на своего старого могущественного наставника и видел, как тот беззвучно плачет. Слезы катились по одрябшим щекам и застывали в седой бороде. Твердислав до онемения в руке сжимал рукоять своего меча. Сейчас он был бессилен. Первый раз в жизни он не находился в гуще событий, не рубил своим богатырским мечом вражеские головы, не сшибал своей пудовой булавой из седла всадников, встававших на пути этого витязя. Более сотни битв было у него позади, и всегда он с честью, достоинством, мужеством и отвагой стоял в каждой битве спина к спине, бок о бок со своими боевыми товарищами. В этот момент он с горечью понял, что минули дни его богатырской славы. Понял он и то, что на Русь напал жестокий и сильный враг. Враг, который может поработить и уничтожить всю Русь, если не сплотиться всей землей от мала до велика. Теперь в его руках была только одна возможность и надежда – воспитать достойного, храброго и мудрого князя, который сможет поднять на борьбу и объединить Русь, встать во главе могучей силы, таившейся в каждом землепашце и лесорубе, ремесленнике и княжеском дружиннике, боярине и князе. Твердислав смотрел на Владимира и думал о том, что в будущем ожидает этого князя, что ожидает великую Русь.

Половцы, как саранча, истребляющая все на своем пути, разбрелись по Переяславскому княжеству. Страшные бедствия принесли они в те дни Русской земле. Стон и душераздирающие крики витали над землей. Обезумевшие от горя местные жители выбегали из мгновенно вспыхивающих деревянных домов. Пока люди пытались спасти из огня свое имущество, та легкая домашняя одежда, в которой их застигла беда, в считаные минуты превращалась в жалкие лохмотья. Не замечая этого, ступая обгоревшими ногами по колено в снег, они пытались спасти свою семью. Везде, где появлялись дикие всадники с черными от повсеместной копоти лицами, во тьме сверкала их закругленная сабля, не успевавшая просохнуть от невинной крови. Вновь и вновь арканы с визгом накидывались на попадавшихся на их пути мирных жителей. Женщин и девушек подвергали насилию, а затем убивали или забирали в плен. Мужчин вязали и вереницами отправляли в степь для последующей продажи на невольничьих рынках. Стариков и детей либо бросали на землю и топтали копытами коней, либо рубили на месте. Вокруг на необозримые пространства полыхало кровавое зарево пожаров. Дома, дворовые постройки со всем имуществом, которое наживали долгие годы, превращались в пепел. Весь домашний скот, который заживо не сгорел в хлевах, угоняли в степь.

Трое суток длился этот ад на Переяславской земле. На много верст вокруг Переяславля все было уничтожено. Лишь потому, что возы были переполнены награбленным русским добром и вся округа превращена в пепел, половцы повернули обратно к себе, в бескрайнюю дикую степь.

Куда-то за горизонт, в ярко-алую даль зимнего заката, тянулись караваны скрипящих под грузом добычи половецких повозок. За ними шли, погоняемые ударами жестких кожаных плетей, выбившиеся из сил, полуобнаженные, с изрубленными до костей спинами, связанные пленные люди. Их судьба теперь была обречена. Даже если они выживут во время дальнего голодного и изнеможительного перехода до места стоянки половецких орд, им суждено погибнуть где-то в степи или быть проданными в рабство на невольничьем рынке и сгинуть в неведомых краях. Табуны домашнего скота половцы гнали отдельно и, не скрывая своего удовольствия, любовались хорошо откормленными животными. Было видно, что они гораздо больше ценят коней, коров и овец, чем с трудом передвигавшихся, осунувшихся и бредущих, словно тень, людей.

Не многим жителям удалось чудом уцелеть в тех местах, где прокатилась истребительная половецкая волна. Измученные и голодные, в жалких оборванных и обгоревших обносках, с распухшими и красными от бессонных ночей глазами, молча брели они к Переяславлю в надежде на помощь.

Многие из них были с отмороженными конечностями. Одних, которые босиком долгое время стояли в снегу, прячась от неминуемой гибели, несли на носилках. Других, которым посчастливилось оказаться в теплой обуви, вели с перемотанными тряпками обмороженными руками. Почти на всех были следы засохшей крови.