Kitobni o'qish: «Дядя самых честных правил. Книга 5»
Глава 1 – Терциарий Конгрегации
Возвращаться в себя было мучительно. Тело не чувствовалось совершенно, будто его у меня и не было. Ни вкуса, ни запаха, ни звука, а перед глазами – размытая картинка, словно у меня близорукость минус пятнадцать и очки с замёрзшими стёклами в морозных узорах. Но прошла минута, другая, и я начал видеть всё лучше и лучше, точно меня вытащили из морозилки и глаза разморозились первыми. Однако моргнуть я по-прежнему не мог.
Видимо я был без сознания несколько часов – над деревьями уже занималась заря и вокруг было достаточно светло. Открывшаяся картина мне крайне не понравилась. Я полулежал на краю лесной поляны, брошенный на землю, словно мешок с картошкой. На другой стороне, возле деревьев, стоял дормез, с козел свешивался обмякший Кузьма с окровавленной головой, а в траве лежал ничком Васька, не подающий признаков жизни. Поодаль валялся Бобров, с выкрученными за спину руками, и, судя по движущимся губам, беспрестанно ругался. Чуть ближе ко мне, возле дерева, сидел Апполинарий – бледный, с дрожащим подбородком, державшийся за окровавленную ногу.
Едва разглядев такое удручающее зрелище, я попытался достучаться до Анубиса и наткнулся на глухую стену. Будто Таланта у меня никогда не было вовсе. Ёшки-матрёшки, вот это я влип не по-детски!
Рывком вернулся слух, и на меня обрушились стоны орка-учителя, стук топора и возмущённый голос Боброва.
– Пригрели змею! Подколодную! Мы её из трущоб вытащили, денег дали, работу, а она такую подлость устроила. Что тебе Голицын обещал за предательство? Скотина неблагодарная!
Из-за деревьев показалась Диего. Белая блуза забрызгана кровью, волосы собраны в неаккуратный конский хвост, лицо одновременно злое и торжествующее. В руках она несла несколько толстых веток с заострёнными концами. Походя, испанка пнула Боброва сапогом и строго рыкнула:
– Замольчи, слизняк. Мне надоель слушать твой голос. Eres un asqueroso novio con una boca apestosa.
Она больше не старалась говорить правильно и мешала испанские слова с русскими, отчего местами её было сложно понять.
– Предательница! Грязные деньги Голиц…
– Заткнись! – Она врезала ногой прямо по лицу Боброва, расквасив ему губы в кровь. – Duque Голицын такой же бесполезный, как и ты. Я служу истинной вере, а не грязным старикашкам. Но за твою голову duque обещал тысячу рублей, и я получу их тоже.
Бросив палки на землю, Диего вынула из кармана вычурный small wand с блеснувшим золотым сердечником. Выжгла траву в центре поляны и принялась вычерчивать на земле эфиром большую пентаграмму. По углам звезды она рисовала Знаки, которые я со своего места опознать не мог. Было видно, что опыта в деланной магии у неё почти нет – так, теоретические основы и минимум практики. Она то собирала small wand'ом свободный эфир, то тянула его из своего Таланта, а линии эфира выходили неравномерными и неровными.
Заморозка отпустила ещё чуть-чуть, и я смог моргнуть. Под веки будто песка насыпали, до того мерзкое было ощущение. А следом начало покалывать язык и губы, возвращая мне способность говорить.
– Диего, зачем всё это?
Я не узнал свой голос, хриплый и бесцветный. Испанка обернулась и хищно оскалилась:
– А вот и главный виновник очнулься, un repugnante nigromante y heretico.
Еретик? Sanctum Officium на её плече? У меня в голове щёлкнуло, и кусочки мозаики встали на свои места.
– Что делает в России терциарий Конгрегации священной канцелярии?
– Догадался? Умён, Констан, этого у тебя не отнять.
– Ты не ответила на вопрос.
– Что делаю? Собираюсь уничтожить нечестивое некротское семя.
Плавной походкой она подошла ко мне и наклонилась, заглянув в лицо.
– Я так долго ждала подходящей возможности, Констан. Целый год учила тебя, улыбалась, смотрела на твоих распутных девок. Я уж думала, мне придётся следить за тобой много лет, терпеть твои шуточки и жрать вашу отвратительную еду. Тебе нашли учителя, да? А ты с радостью согласился, подписав себе приговор. Не знал, что у меня инструкция – не допустить некроманта на службу вашей варварской царице. И теперь ты умрёшь, медленно и мучительно, malparido.
Вот оно что, оказывается. Подслушала и приняла решение о ликвидации. А я, дурак, искал агента Голицына, не подозревая о настоящей бомбе у себя под боком. Ну, что сказать – провокация удалась с перевыполнением плана.
– Я выжму из тебя Талант и положу его вот сюда, – Диего продемонстрировала серебряную шкатулку. – Тебе будет очень больно, baboso, но ты будешь жить до самого конца. Не волнуйся, ты не первый некрот в моей practica – я сделаю всё как надо.
Испанка потрепала меня по щеке и выпрямилась.
– Диего, зачем ты это делаешь? – Апполинарий поправил на носу разбитые очки и поморщился. – Ты ведь не такая!
– Такая-такая, – испанка усмехнулась, – глюпый влюблённый дурак. Ты и вправду думал, что я, дочь гранда, лягу в постель с тобой, безродным орком?
Она расхохоталась звонким голосом.
– Какие же вы все idiotas. Всё, хватит ждать, пора начинать.
Диего наклонилась, схватила меня за ногу и потащила в центр эфирной пентаграммы. Уложила головой на юг и развела мои руки-ноги, пристраивая их в лучи звезды. Взяла принесённые из леса колья, вбила в землю и привязала к ним запястья и щиколотки.
– Ты будешь дёргаться, Констан, – поясняла она, – все дёргаются. А мне это не нужно. Ты должен лежать тихо-тихо, как nino. Тогда всё пройдёт быстро.
Я не обращал внимания на её слова и всеми силами снова воззвал к Анубису. Ну, давай! Где же ты?! Так и не получив ответа, попробовал провалиться на туманное поле Смерти, но и туда выход мне был закрыт. Дрянь! Дрянь! Дрянь!
Диего встала рядом на колени. Сначала вытащила из кармана желтоватый комок, подожгла его магическим огоньком и положила у меня в изголовье. В ноздри ударил крепкий запах ладана, сообщая, что и нюх вернулся. Следом испанка вылила мне на грудь из бутылочки воду, видимо освящённую. Положила на мой лоб ладони и нараспев произнесла:
– Maledicte talentum, exi ab eo! Сanentes arcanum ferale magos est maledictus!
Плюнув мне в лицо, испанка встала и улыбнулась:
– Начнём!
И будто эхом, ей в ответ прозвучало мёртвым голосом Кижа:
– Ничего ты не начнёшь, стерва. Отойди от него.
Диего улыбнулась и расплылась в улыбке.
– Muerto. А я уж думала, что придётся уехать, не попрощавшись с тобой.
Она вскинула руки. Магическая вспышка ослепила меня, заставляя зажмуриться. А когда я открыл глаза, Диего рядом не было, а где-то в стороне трещало пламя и что-то бухало – видимо, испанка схватилась с Кижом не на жизнь, а насмерть.
Да ёшки-матрёшки! Вот зачем этот пафос? Тихо подошёл бы, зарезал, и всё. Нашёлся мне эпический герой, понимаешь. Если выживу – запрещу Настасье Филипповне на неделю выдавать ему спиртное. Нет, сначала отблагодарю, напою до бульканья, а потом запрещу, чтобы в следующий раз убивал тихо и не разводил разговоры.
* * *
Я наконец-то смог повернуть голову и посмотреть на схватку инквизиторши и мертвеца. Диего, выставив ладони, метала со скоростью пулемёта заклятья – что-то вроде «молотов», только маленьких и летящих гораздо быстрее неповоротливых военных собратьев. А Киж скакал по поляне не хуже горного козла, уворачиваясь от магии. Но с каждым прыжком приближаясь к испанке хотя бы на вершок.
Прямо под ухом кто-то застонал, и я с трудом повернул голову на другую сторону.
– Я помогу, – бледный как смерть, ко мне подполз Апполинарий, – сейчас, Константин Платонович.
Ножа у него не было, и орк-учитель принялся пальцами распутывать верёвку, держащую мою правую руку. Секунды ползли с медлительностью улиток, узел не хотел развязываться, а пальцы у меня на руках начало покалывать. Да, да! Пусть Анубиса так и не дозваться, но хоть деланная магия будет со мной.
– Сейчас, сейчас, – тяжело дышал орк, сжимая зубы от боли, – вот, готово. И другую постараюсь.
Представив, сколько это займёт времени, я дёрнул головой. Одной руки мне хватит, чтобы сделать Знаки, а там и сам освобожусь.
– Помоги Боброву.
Апполинарий кивнул и, всхлипывая, пополз назад. Похоже, с ногами у бедняги совсем худо. Но ведь держится, старается помочь – настоящий герой, однако.
Рука слушалась отвратительно, через боль, но это меня не остановило. Указательным пальцем я начертил прямо на земле Знак Циркумфлекса и улыбнулся, чувствуя, как подо мной прошла дрожь. Пусть попробует теперь активировать свои связки изгнания.
Не глядя, я нарисовал в воздухе средним пальцем Знак огня. Совсем маленький, с крохой энергией, но настоящий. И быстрым движением спрятал его в ладони. Затем ещё один, ещё и ещё. Чувствуя даже онемевшей кожей, как они жгут руку. Замечательно!
Продолжая на ощупь рисовать Знаки, я повернул голову, чтобы видеть схватку Диего и Кижа.
Они дрались молча. Одежда на Киже дымилась, лицо почернело от сажи, а волосы на голове сгорели. Мертвец, отмахиваясь от боевой магии палашом, всё ближе и ближе подбирался к испанке. В тонком дрожащем мареве вокруг Кижа я узнал собственную силу, ту, что влил в него недавно. Только она и не позволяла магии Диего его уничтожить. Но с каждым попаданием марево истончалось всё больше. И было неясно, то ли Киж первый доберётся до Диего, то ли она собьёт его защиту.
* * *
Киж не успел. Испанка вдруг сменила тактику, выдав из ладоней столп ослепительного света. Марево силы растаяло, и он грудью поймал заклинание. Удар снёс его с ног, отбросив на добрый десяток шагов. Диего двинулась к мертвецу, пытающемуся подняться, на каждом шаге бросая в него комки ослепительного света.
Особая церковная магия? Да как бы не так! Обычное заклятье, вроде всполоха, а сияет из-за прицепленного магического конструкта, достаточно простенького. Какие хитрецы эти инквизиторы – даже заклятье приспособили для пиара, мол, божественным светом уничтожаем врагов.
Бум! Бум! Бум!
Кижу не суждено было подняться. Последний комок света оторвал у него руку по локоть и перевернул обессиленного мертвеца на спину. Прости, дружище, я сейчас не в силах тебе помочь.
– Cabeza de mierda!
Диего подошла к нему, наклонилась и схватила за грудки. Подняла и с неожиданной силой швырнула от себя.
Киж пролетел несколько шагов и врезался спиной в старую сосну. Толстый сук пропорол его грудь насквозь, накалывая, словно бабочку.
– Malparido!
Рассмеявшись, Диего сходила к дормезу, взяла дорожную сумку и достала из неё небольшую бутылку с мерцающей жидкостью. Вернулась к дереву, где дёргался пришпиленный однорукий Киж, зубами вытащила пробку и швырнула бутылку в мертвеца.
Зелёное пламя охватило Кижа. Он закричал. Страшно, жутко, практически как живой. Забился, дёргая ногами, не в силах снять самого себя с дерева.
– Всё, нет больше нашего muerto, какая жалость.
Обернувшись, Диего посмотрела прямо на меня.
– Бедный Констан, теперь ты остался совсем один. Желаешь попросить меня о чём-нибудь? Нет? Правильно, не стоит унижаться перед смертью.
Подойдя ко мне, она поморщилась.
– На чём я остановилась? Чёртов muerto, прервал ритуал. Начнём всё заново, дорогой? Надеюсь, Констан, сюда не припрутся твои ученицы? А то ведь мне не останется выбора, кроме как убить этих наивных дур, решивших стать магами.
Она снова опустилась рядом со мной на колени. Кусочек ладана в изголовье потух, и ей пришлось его разжигать. Опять она плеснула святой водой, произнесла формулу на латинском и плюнула. Поднялась и вытянула перед собой руки. Ладони Диего начали светиться, предвещая высвобождение магического аркана, и я не стал больше ждать. Дёрнул правой рукой и швырнул ей прямо в лицо горсть деланных Знаков огня.
Глава 2 – Месть и ненависть
Словно облако шершней окружило Диего. Знаки огня, гудя, как насекомые, кружили вокруг неё, то и дело жаля крохотными язычками пламени. «Укусы» были слабенькие, как ожоги от зажжённой спички, но их было много и с каждым мгновением становилось всё больше.
Испанка, в первый момент опешившая, отмахивалась от них, как от мух. Но отгонять парящие крохотные Знаки – всё равно, что ловить обмылки в мутной воде: брызги, визги и никакого толку. А поразить их чем-то серьёзным Диего не могла, слишком уж близко они вились вокруг неё.
Я не стал тратить время и создавать дополнительные конструкты. Чтобы выиграть схватку, требовался Талант, а не деланная магия. Нужно было срочно побороть чёртову «заморозку» и достучаться до Анубиса. С трудом подняв руку, я расстегнул камзол, задрал сорочку и прямо на животе принялся выводить связку Знаков с малой Печатью. Без small wand'а, пальцем, не глядя, напряжением всех сил стягивая на себя окружающий эфир – это, знаете ли, как стоять на голове в муравейнике. Одна ошибка, и от меня останется один лыбящийся скелет.
– Аррх!
Одним глазом я всё же приглядывал за Диего. Не сумев отмахаться от моих огненных «комаров», испанка резко кувыркнулась через спину, пытаясь уйти от жалящих Знаков. Ей это почти удалось – несколько штук отстали, и Диего развеяла их банальным всполохом. Торжествующе захохотав, она повторила приём.
Пока испанка так каталась по поляне, пыхая магией, я дорисовал связку и на последнем рывке активировал. Давай, работай! Живот обожгло огнём, будто на него поставили раскалённый утюг. Терпеть. Терпеть. Терпеть!
Использованный мной набор Знаков не предназначен для живых объектов. Его используют для снятия заклинаний и грязного эфира с крупных предметов, мебели, стен и прочего подобного, когда подозревали в скрытой наведённой порче. Но я был почти уверен – с «заморозкой» эта штука тоже справится. Вот только ощущения от её работы просто адские: будто оказался в застенках пыточной и опытный палач выжигает внутренности. Кровь, казалось, кипела, и даже в глазах стало горячо.
– El dumbass mas grande en el mundo!
Удар сапогом под рёбра я почувствовал как слабый толчок. Диего разделалась с моими Знаками и пришла довести до конца начатое. Бестолку – сейчас я мог думать только об огне, полыхающем внутри. Конечно, риск, что она меня убьёт, был, но я сделал ставку на то, что испанка всё же постарается довести до конца ритуал и вытащить из меня Талант для своих целей. И расчёт оказался верным.
– Думаешь, это бы тебя спасло? Come mierda!
Она ещё несколько раз стукнула меня ногой.
– Ничего, сейчас я разберусь с тобой, Констан. Сейчас.
Сильным ударом она врезала мне каблуком сапога по руке. К счастью, не сломала пальцы, а только вбила их в мягкую землю.
Я застонал, дёрнув головой из стороны в сторону. Испанка ухмыльнулась, принимая мою боль от заклятья на свой счёт.
– Вот и всё, дурак. Кончилось твоё время.
Заново проведя начало ритуала, Диего встала у меня в изголовье и принялась нараспев читать на латинском.
– Ameno omenare imperavi ameno!
Пентаграмма вспыхнула жёлтым светом.
– Ameno ameno lantire lantiremo dori me!
Эфир в воздухе сгустился и задрожал.
– Dori me interimo adapare dori me!
Знаки, нарисованные на концах лучей звезды, загудели, включаясь и готовясь разорвать меня изнутри.
– In nomine Spiritus Sancti.
Диего вскинула руки, собираясь активировать всю эту гигантскую конструкцию из Знаков и Печатей. Полагаю, сейчас я должен кричать от ужаса и пытаться высвободиться, но я только улыбнулся.
– Amen!
Деланная магия – это не всполохами и «молотами» кидаться, как бы презрительно не отзывались о ней Талантливые маги. Сочетания символов крайне важны, одна маленькая эфирная чёрточка может поменять работу конструкта на противоположную от задуманной. А Диего, хоть и подготовленная рисовать какие-то фигуры, деланную магию презирала. За что и была наказана.
Знак Циркумфлекса, начерченный мной на земле, включился с остальной пентаграммой и грубо ворвался в её работу. Смял контуры, скомкал и швырнул в лицо активатору – моей «обожаемой» испанке. Упав на землю, Диего принялась кататься, силясь сбить раскалённый эфир.
– А-а-а-а!
Вместе с пентаграммой Циркумфлекс сдёрнул связку Знаков, нарисованных на моём животе, и остаток «заморозки». Меня будто подбросило, а в груди завыл страшным голосом Анубис, освобождённый и злой до крайности.
* * *
Я встал и выпрямился в полный рост. Ёшки-матрёшки, хорошо-то как! Ненавижу чувствовать себя беспомощным, не-на-ви-жу. И к Диего у меня теперь счёт размером с гору – такой не выплатишь деньгами или услугой, оплата только кровью. И за то, что работала на Голицына, и за попытку лишить меня Таланта. Анубис рявкнул в груди, требуя и свою долю мести.
Диего, откатившаяся на десяток шагов, прекратила орать, потушила пламя и тоже поднималась на ноги. Смотреть на неё было страшно. Лицо всё в чёрных оспинах от «укусов» огненных Знаков, белая блуза сгорела, оставив её с обнажённой грудью, заляпанной чёрной сажей и пеплом, глаза бешеные, губы плотно сжаты.
– Сдавайся, Диего.
Подняв руку, я выставил в её сторону ладонь и приготовился к драке.
– Сдавайся. Обещаю, пытать и мучить не буду. Насчёт сохранения жизни не уверен.
– Ха! – она ударила рукой по сгибу локтя. – Подавись, Констан! Чтобы я, Мария Диего Франсиско Бальбоа де Кастро-и-Тенорио, отдалась на волю некрота?
– Тогда ты просто умрёшь. А потом я тебя подниму и заставлю служить мне.
Она оскалилась и взвинтила Талант на форсаж. Мне призывать Анубиса не требовалось, он и так был на пределе и требовал немедленно порвать испанку на тряпочки. Я оглядел поле боя: орк-учитель отволок Боброва в лес на безопасное расстояние, так что поляна была в моём полном распоряжении.
– Умрёшь ты, malparido. А я станцую на твоей могиле. Хотя нет, танцевать для тебя слишком позорно, я помочусь на тот холмик, где ты будешь лежать.
– Фу, сударыня! Что за выражения? Я был о вас лучшего мнения.
– Не учи меня, Констан. Я раздавила таких, как…
Я не дал ей закончить и атаковал без предупреждения. Десятком огненных всполохов, одним за другим, без паузы, а следом роем огненных метеорчиков. Прикрылся щитом, сменил позицию, отбил ещё «микромолоты» и атаковал снова.
Несколько минут мы перебрасывались заклятьями, стараясь нащупать слабину противника. Было видно: Диего рассчитывала на лёгкую победу, думая, что я недалеко ушёл в развитии. Но силы оказались практически равны, и ей приходилось выкладываться по полной. Магия выжигала эфир вокруг нас, заставляя полагаться на внутренние резервы Талантов. Запах перегара эфира становился всё сильнее – лет пятьдесят на этой поляне ничего не будет расти, отравленное им, лес наполнится ведьмиными кругами и покалеченными животными.
– Hijo de mil putas! Ублюдок! Я вырежу тебе…
Последние слова я не расслышал. Диего обрушила на меня облако ледяной крошки, пытавшейся забить мне горло, залепить глаза, а следом за ним огненное копьё полетело прямо в грудь. Я отбился от этой гадости, одновременно засыпая испанку всполохами, чтобы сбить прицел и не дать повторить серию. А следом швырнул «молот», залитый силой под завязку. Только не в саму Диего, а в землю в двух шагах перед ней.
Расчёт оказался верен – испанка не стала разрушать или отклонять летящее мимо заклятье, и зря. «Молот» жахнул так, что у меня заложило уши. Взрыв взметнул целый фонтан земли, волной обрушившийся на Диего. Вреда ей такой «душ» не нанёс, но отвлёк, и дал мне возможность сократить дистанцию.
В три больших скачка я добрался до неё, перепрыгнул воронку от «молота» и оказался лицом к лицу с предательницей. Заклятья, Знаки, всполохи? Моей ненависти не нужны были подпорки. Я ударил в неё чистой силой, самим Анубисом, а заодно схватил её обеими руками за шею и принялся душить. Н-на! Получи, тварь!
Она ответила мне тем же – голой силой и пальцами на горле.
Ни вздоха, ни крика, ни шёпота. Глаза в глаза, ненависть к ненависти, Талант на Талант. Ближе, чем мать и дитя, сцепившись крепче любовников, посреди взбесившегося пылающего эфира стояли мы с Диего и убивали друг друга. И между нами было только одно:
Сейчас. Немедленно. Сдохни!
* * *
Йоту за йотой, дюйм за дюймом я ломил её. Воздух, запертый в лёгких, горел огнём, глаза вылезали из орбит, но я не собирался отпускать испанку. Умри! Прямо сейчас, сию секунду! Жаль, закончить поединок никак не получалось – её ненависть оказалась не меньше моей, и Диего была готова утащить меня в ад даже ценой своей жизни.
Не знаю, чем бы закончилось это всё, но помощь пришла, откуда я и не ждал. За спиной Диего выросла бледная тень – обожжённая, в лохмотьях расползающейся кожи, с оскаленными зубами черепа: Киж растерял весь человеческий вид.
Уж не знаю, тянул он себя за волосы или так дёргался, что свалился, но ему удалось снять самого себя с дерева и освободиться. Он молча, не издавая ни звука, подошёл к испанке сзади. Подмигнул мне подпаленым веком, а затем без размаха всадил в спину Диего нож.
– А!
Она вскрикнула. Глаза её расширились, хватка начала слабеть, а Талант забился, как выброшенная на берег рыба.
Я не успел остановить Анубиса. Разъярённый шакал рванулся вперёд и обрушил на испанку всю свою мощь. Её тело вспыхнуло изнутри, дёрнулось в моих руках и посыпалось на землю серым прахом.
Мария Диего Франсиско Бальбоа де Кастро-и-Тенорио, терциарий Конгрегации священной канцелярии, или, по-простому, агент инквизиции, умерла окончательно и бесповоротно.
* * *
Рухнуть на землю, закрыть глаза и лежать не шевелясь – вот единственное, чего мне хотелось. После схватки у меня болело вообще всё, что может болеть. От пяток до макушки, точно через меня пропустили электрический разряд. От сгоревшего эфира саднило лёгкие, из носа капала кровь, а живот горел адским огнём. Никогда больше не буду накладывать Знаки на самого себя, никогда!
И всё же я не имел права лечь и отдыхать. Рядом со мной были живые и мёртвые, о которых я должен был позаботиться.
Кузьма, верный мой возница, оказался убит. Удар испанки раздробил ему череп и не оставил ни одного шанса. А вот Васька, что удивительно, выжил и почти сразу пришёл в себя, стоило мне плеснуть на него водой. Поразительная у парня способность: получать по голове, пропускать сражение и выходить из него невредимым. Надо проверить, не лежит ли на нём заговор какой-нибудь деревенской колдуньи – народная магия порой бывает эффективней высокой.
Вдвоём с Васькой мы отыскали в кустах орка-учителя и Петра. У Апполинария оказались сломаны обе ноги. Не представляю, как он ползал в таком состоянии? А Бобров, кроме двух выбитых зубов, лишился ещё и левого глаза. Обоих, находящихся в полуобморочном состоянии, мы перевязали и перенесли к дормезу. Как же дорого обошлось предательство испанки!
Последним я занялся Кижом. Мертвец лежал рядом с местом гибели Диего и не шевелился, словно умер по-настоящему. Но стоило мне подойти, как он поднял веки и уставился на меня пустыми глазами.
– Сделал всё, что смог, Константин Платонович, – прохрипел он, – что смог. Не судите строго, больше этого не повторится.
– Лежи и не дёргайся.
Я опустился рядом с ним, разглядывая его повреждения. От лица остался один оскаленный череп, рёбра выглядывают в прорехи сожжённой кожи, правая рука оторвана по локоть. Не жилец, сказал бы любой, кто увидел его. Не жилец, согласился бы я, но он и так был мёртв последние тридцать лет.
– Простите, Константин Платонович, я опоздал.
– Заткнись, будь добр, а? Только твоих извинений не хватает.
Положив ладони ему на грудь, я дёрнул Анубиса и разом влил в мертвеца все силы, которые нашёл.
– Ах-х-хр-р-р…
Меня замутило от перерасхода сил. Голова закружилась, и я плюхнулся на задницу, зажмурив глаза и тряся головой.
– Не надо так резко, Константин Платонович.
Голос Кижа прозвучал откуда-то сверху. И тут же ладонь мертвеца ухватила меня за руку и потянула вверх, помогая встать.
– Идёмте, Константин Платонович, надо ехать домой.
Я проморгался и увидел Кижа, новенького, будто и не было никакой драки. Вот только руку влитая сила не вернула, оставив культю безжизненно болтаться.
– Жаль, – Киж усмехнулся, – я был так привязан к этой руке. Мы столько лет были вместе, а теперь придётся искать новую.
– Э-э-э-э… Что?
– Мне раз десять руку отрубали, – пояснил Киж, усаживая меня в дормез, – но Василий Фёдорович каждый раз пришивал новую. Вы же подберёте для меня что-нибудь подходящее? Только дворянскую, пожалуйста, я не могу сражаться рукой простолюдина.
Представив, что мне нужно искать свежий труп, отпиливать ему руку и приделывать Кижу, я покачал головой.
– Нет уж, Дмитрий Иванович, обойдёмся без этого. Каждый раз ходить на кладбище за запчастями для тебя слишком накладно. Сделаю тебе крюк, будете на пару с Бобровым изображать банду пиратов.
На меня напал нервный смех, и Киж неодобрительно покачал головой. Закрыл дверь в дормез и скомандовал Ваське везти нас домой.
