Идея книги была вполне конструктивистская, и я отдавал должное стремлению отца превозмочь дядю Гиляя уже с помощью новаторского приема. Отец писал: «Не сходя с места, стоя где-нибудь на Остоженке, я за минуту способен насчитать пяток-другой различных архитектурных стилей. Я хочу вгрызться в глотку этому эклектичному, одновременно уродливому и милому божеству – Москве, представляющейся мне в песьем бездомном облике, изгвазданном проплешинами пустырей и лишаями провалов; стаи бродячих собак – ее жрецы, но есть, есть такие обличья столицы, к которым хочется пригнуться, приласкать, подкормить».