Kitobni o'qish: «МОЙ 23-й»

В сборник «Мой 23-й» вошли произведения, написанные автором в течение одного года. Они затронули тематические направления любовной, пейзажной и философской лирики, включая размышления о вечных ценностях – любви и дружбе. Примечательно, что в этом издании автор делает первые шаги как прозаик.

Веревка мыслей водит по бумаге

И ставит в ряд бродячих букв тыщи.

Так пусть слогов голодные зигзаги

Оставят в чистом поле корневище.

А. Гутковский, сборник «Дыхание мысли»

Стихи

* * *

Если Бог коснулся сердца

И оно забилось в такт,

Значит, было не на месте

И в душе царил бардак.

Коли такт восстановился

И покой настал в душе,

Значит, правильной дорогой

Ты пошел вперед уже.

Не робей, мой друг, не надо,

И не бойся тех дорог,

Что тебе, коснувшись сердца,

Указал когда-то Бог.

* * *

В аромате цветущей лаванды,

Под улыбку кокетливых глаз

Ты явила любви пропаганду

На вульгарно созревший показ.

В уголках темноты, не робея,

Грязным танцем сверкают тела,

И в лице искусителя-змея

Час порока свершает дела.

Мысли портятся в бешеной шкуре,

И бесстыже явившийся нрав

Запускает манящие бури

В центр страсти, охоту начав.

Кровь полощется в искренних водах,

Нежность чувств приподнялась в разы,

И впивается в спину природа

С ожиданьем внезапной грозы.

Гром и молнии вяжутся в нити,

Очертания бархатных душ

Устремляются к солнцу в зените,

Отражаясь в зеркальности луж.

И хранится на звездной галерке

Обаятельный шорох огня,

Что зажгла ты в холодной каморке

Своим ласковым «Я» для меня.

* * *

Ведет измор в сутулость плеч,

Вранье пьянит холодный разум.

А мне бы травушкой прилечь

В степи́ зеленой, где ни разу

Души чертог и не был. Да!

Где баловство кристальной речки,

Где не набросят на года

Упряжек зла и грусть уздечки.

Нырнуть бы в стойло круглых лиц,

Озер мечты глубоководных,

И на поверхности ресниц,

Шероховатостей природных

Оставить след благих трудов

Без рамок лжи и проволочек,

Закаменелых городов,

Без запятых, тире и точек.

* * *

Пишу письмо Вам от руки я,

И, важность бережно храня,

Мое перо – души Мессия —

Ведет строптивостью огня,

Колонны ласковых признаний,

Вскруживших голову мою,

Теряют собственные грани

В формалистическом бою.

В крови бушует вал девятый,

И сердце молвить норовит,

Что застоялый камень святый

По-новоявленному зрит.

О Вы! – признательная щедрость,

Очей зеленых изумруд,

Примите искреннюю вредность

Панегирических причуд.

Гремит затейливая ода,

Кусая нравственную тень.

Пишу я Вам, и гранд-свобода

Теряет вечер, ночь и день.

Невмоготу. Терзает душу

Сей утомительный момент.

И в горле реки строят сушу

Как видный контраргумент.

Быть может, Вы письму не рады

И склонны вовсе не ко мне?

И Вами ставлены ограды

Для недоступности? Вполне

Могу понять сие решенье!

Кто я такой пред Вашим Я?

Поэт. Прозаик. В утешенье

Схвативши чувства за края.

Аль, может, нет? О сердца Дива! —

Прискорбных лет моих мечта,

Дождей косых седая грива

И солнца теплого черта.

Так одинок без Вашей речи,

И белой кожи, и румян.

Час одиночества не лечит

Волны нахлынувшей изъян.

Порывы дышащего слова

Из уст карминовых цветов

Хотелось бы услышать снова,

Завесу сбросивши с фронтов.

В последний шаг мои чернила

Вступают. Голову крутя,

Свечи́ играющая сила

Ко сну стремится, как дитя.

И во концовке по манежу

Постскриптум бережно впишу

О том, что Вами сильно брежу,

И восхищаюсь, и дышу.

Чего же боле в томный вечер

Я мог изречь? Неважно, и

Все остальное лишь при встрече,

Коли ответите взаи…

* * *

Ты, Земля, святой водицей

Смой лихачество грехов

И духовной вереницей

Оживи сердца стихов.

Кнут взмахни из недр самых

В оголтелой суете

Для распятия упрямых

Бесов на святом кресте.

И в борьбе грядущей смуты

Благозвучные «азы»

Не нырнут в углы каюты

Поджидающей слезы.

С миллионом пятен сольных

В голодании веков,

Где с ухмылкою невольных

Поедают дураков,

Бьет начало грустной песни

Ямбом красного словца,

Но скитающийся Вестник

Время сыщет для конца.

И отвагою солдата

Упадет на те места

Долгожданная оплата

За мучения Христа.

* * *

Облик твой листвой не сносен

В суете бродячей.

Злом кружи́т, роняя осень

В чувства. Не иначе.

Голосист и необъятен

Жанр хмурой песни.

И привычен, и понятен

Он в ехидной лести.

Что же так тревожит речи