Kitobni o'qish: «Узы. История рёка»

Если бы кто-то еще пару лет назад сказал бы мне, что XXI век станет последним в истории человечества, как вершины цепи млекопитающих и разумной жизни, то я точно бы счел его психом. Но суть не в этом предисловие, а совсем в другом.

Этот век стал отправной точкой конца. В самом его начале неожиданно начались войны, но также неожиданно закончились, все это переросло в кровавую бойню между сильнейшими державами, но не это стало концом, даже не его началом. Ни землетрясения, ни наводнения и пожары не смогли положить конец миру … все не то.

Мне как раз только исполнилось 18 лет. Я был в области на даче со своими друзьями. Этот декабрь был по-настоящему холоден, давно такого не видел. Мы выпивали, радовались, были счастливы, но всему этому пришел конец. Жизнь и так меня не любила и не баловала подарками, но в этот раз меня ждал грандиозный сюрприз. В самый разгар пьянки выключился свет и все вокруг затихло. Нашу деревню нельзя было назвать большой и шумной, к тому же мы находились у друга в гараже на втором этаже, а это почти конец деревни. Мы подумали, что что-то случилось с напряжением, или перед Новым годом проводят осмотр проводов, но это было не так. Гараж находился на одном участке с его домом, в котором раздались крики. Эти вопли я запомню навсегда.

Мы оставили девушек в гараже и пошли проверить, в чем было дело. Света не было нигде, вся деревня опустилась во мрак. Зайдя в дом, мы никого не увидели, только распахнутые двери. Многие ожидали рассказы про пол, залитый кровью, но нет, не было ничего смахивающего на следы насилия. Но, пока мы исследовали странное исчезновение всех родителей нашего друга, что-то уже ждало нас у входа. Когда мы вышли, нечто, похожее на человека смотрело на нас. Изуродованное тело с черными глазами, как сама ненависть смотрело на нас. Раздался страшный рык и тогда я убил свою первую тварь. Я вонзил огромный кухонный нож прямо ей в глотку. Из-за темноты нельзя было полностью разглядеть облик существа, но я почувствовал, что это начало, начало конца, который нам суждено пережить. Мы рванули назад к оставшимся.

Вся деревня опустилась в глубокую тишь, ни одного звука. Фонари не работали, света не было, только густые хлопья снега все сильнее и сильнее укутывали наш клочок жизни.

– Фьорд, что у вас там случилось? Почему вы такие напуганные? – спросила Фрая (так я звал Алю).

– Там какая-то херня происходит. Какая-то тварь в доме. Там ни души. Вся деревня как будто вымерла, – задыхаясь ответил я, – Нам надо собирать все, что сейчас есть под рукой и уходить.

– Как уходить? Куда? Что вообще происходит? – спросила Даяна.

– Да нет времени объяснять! Если не уйдем, то умрем или что еще хуже! – встрял Пэн.

Мы быстро собрали вещи, аккуратно вышли через ворота и, как тень под лунной, двинулись в полной темноте к заброшенной ферме, которая находилась на самом краю деревни, почти у самого поля. Мы, как смогли забаррикадировали хлипкие ворота и двери, развели небольшой костерок, чтобы согреться. Мы: я, Дэни (еще его звали Пэн), Китаро (но мы звали его просто Кит), Кен, Фрая, Даяна и Прим – сидели вокруг костра и молча смотрели друг на друга.

Прошло полгода с того жуткого вечера, мы конкретно обосновались в нашем штабе: сменили двери на железные, вставили арматуру в окна, застеклили их, залатали дыры в стенах, утеплили все здание, к слову, это были тяжелые полгода.

Время шло, люди сами к нам шли, те кто выжил. Уже спустя год нас было 20 человек. Мы провели воду от колодцев, провели свет, нашли генераторы и топливо, выстроили импровизированные комнаты внутри, надстроили смотровую башню на крыше.

Прошло два года наших пряток со смертью. Нас насчитывалось уже больше 50 человек. Пришлось отстраивать руины второго и третьего корпусов фермы, которые стояли поодаль друг от друга. Собравшись с силами, за это время мы смогли возвести бетонный забор вокруг наших владений из пеноблоков, сверху прокинули колючую проволоку. У нас было собственное хозяйство: немного разной скотины и достаточно большой огород, где были различные культуры.

Время шло, мы обзавелись машинами – разные УАЗики, которые местные мастера обделали железными пластинами. Теперь они точно были как в фильмах про зомби. У нас был целый арсенал оружие и приборов. Мы их вынесли с местной военной авиабазы, которая располагалась в паре десятков километров в лесу. У нас появился лидер – я, как бы смешно это не звучало. Хоть я и не хотел, но мнение большинства не оставило мне выбора.

Мне было очень тяжело, честно. Я был одинок всю жизнь, но сейчас я себя чувствовал особенно ненужным. У всех моих друзей были люди, которые за них волновались, может, и меня боялись потерять, но я этого не чувствовал. У всех были девушки, у кого-то даже жены, ведь я проводил церемонии свадеб. Пусть они были и не похожи на то, что было раньше, но все равно какие-то формальности.

Во время очередной нашей вылазки, когда мы искали ресурсы, пищу, воду и людей мы наткнулись на логово тварей. Мы еще не знали, что один час еще раз перевернет все историю человечества. В тот день я потерял весь отряд, только я выжил. Я потерял семь молодых парней. Я не знал их семей, не знал потому, что мало с кем контактировал, однако я и правда был немного странным.

***

Я как обычно пошел на смотровую вышку к воротам. Я любил там находиться. Я просто сидел и слушал музыку, а смотрового отправлял спать. Просто так я находил некое умиротворение в этом занятии. Сидел и смотрел в темноту ночи, куря сигарету. Весь потертый боями с уставшими одинокими глазами, в которых, должно быть, уже никогда не вспыхнет искра, я сидел и думал, почему все так получилось, почему я смог выжить в этом хаосе, почему ни в одной из наших вылазок я не погиб. Я видел, как люди обращались в этих тварей от одного укуса или, как наши парни, в мучительных агониях погибали в лазарете после царапин от огромных когтей. Я сам много раз получал серьезные ранения, но они быстро заживали, это не давало мне покоя. Я хотел умереть, но не сам – боялся. Самому бы сделать это мне не хватало сил и воли. Я устал жить один в этом мире. Рядом было достаточно людей, из которых были и мои друзья, но я все равно чувствовал себя лишним. Это странное чувство, которое сложно объяснить. Ты вроде бы среди близких людей, но ты не чувствуешь себя своим, ты не чувствуешь какой-то искры, загорающейся между вами. Я и раньше задумывался, что я чужой среди своих, но кроме них у меня никого не было, а теперь я еще и потерял свою семью. Я надеюсь, что они выжили и где-то прячутся, но это лишь надежды, хоть они и умирают последними, но я уже был мертв внутри и черная слизь давно захватила мое тело, если такой метафорой можно объяснить мое состояние. Каждую ночь я приходил сюда и погибал от подобных мыслей, сигарет и виски.

Мы были единственными выжившими в округе. Мы пытались найти кого-то по радио, но глухая пустота заставляла опускать руки. Наши вылазки были почти безопасны, ведь мы далеко не уезжали, но все равно в иной раз мы натыкались на одиночек или небольшие кучки обратившихся. Но все же один раз я запомнил на всю жизнь.

Мою ночную идиллию прервало какое-то движение у центральных ворот. Можно было подумать, что мне всего лишь показалось, мол темно и далеко, но я решил все равно проверить. Передал по рации, чтобы отряд быстрого реагирования был готов, если что подхватить и помочь. Я неспеша дошел до ворот, ввел код и громоздкие, ржавые ворота со скрипом открылись. Я скинул с плеча свой автомат и накинул на глаза ПНВ. Вроде никого рядом не было. Я вышел за периметр и аккуратно, шаг за шагом, начал оглядываться. На улице стояла гробовая тишина, даже ветра не было в эту осеннюю ночь, лишь густой туман. Проходив так минут 10, я решил, что мне все же показалось. Я развернулся и грустный стал возвращаться обратно к воротам, но какой-то шорох с обочины дороги за моей спиной заставил меня резко развернуться и занять боевую позицию. Я все еще никого не видел. Это не было похоже на присутствие твари, больше на прячущегося человека, но с этой стороны к нам еще никто не приходил. В нескольких километрах в ту сторону находился небольшой городок Меланов. По нашим сведениям там не было выживших людей. Он весь был переполнен тварями, а военные в самом начале заражения почти стерли его во время боев, но, к сожалению, они там остались лежать на всегда. Я не знал ни одного успешного случая зачистки. Везде, где были выстрелы и взрывы, через несколько часов все стихало. Простым людям с обычным оружием не под силу справиться с огромными ордами обращенных. Они быстрее, сильнее и умнее нас. А их черные глаза с белой точкой заставляют тело каменеть, и разум сразу туманится и говорит бежать. Во время первой и единственной вылазки в этот город нас застали в неожиданной засаде. В тот день ничего не предвещало беды. Но сотни тварей зажали нас в центре города. Им не было конца. Тогда я понял, что они эволюционируют. На смену простым мутантам приходят более сильные, усовершенствованные. Если простые более похожи на зомби из фильмов, то эти думают, анализируют ситуацию, как-то общаются между собой. Некоторые даже додумываются брать большие предметы по типу труб и сражаться ими. Недавно я даже видел, как один взял автомат у павшего бойца. Но в тот день я потерял весь отряд, всех 7 парней, которые в панике погибли героями, о которых никто так и не узнает. Мне чудом удалось выжить тогда, но я потерял левую руку. Одна из тварей смогла пробить когтями мой шлем и повредить правый глаз. Из-за этого мне приходится ходить в черной повязке на лице, из-за которой из всего лица видно только левый глаз и немного щеку. Я не прятал свою рану, дело было в другом. Кровь обращенного попала мне в глаз. И теперь на месте моего глаза был их глаз. Черный с большой белой точкой. Простому человеку не под силу жить с ним. Глаз бы победил организм и превратил бы в тварь. Но я почему-то остался человеком. Теперь вокруг глаза видны выпирающие черные вены и сосуды. Моя кровь перемешалась с их черной кровью, но дело не в этом. В ходе исследований мы выяснили, что сам глаз наполнен черной жидкостью, состав которой мы не смогли понять. У моего правого глаза смерти, там мы называем эти глаза, были странные свойства. Если смотреть только им, то весь мир становится как-то медленнее, а ты сам быстрее. Ты видишь немного больше. Это сложно объяснить, но ты успеваешь анализировать действия и движения противника. Он видит присутствие других, он как бы чувствует что-то живое рядом, но за эти способности ты платишь огромным расходом сил. Буквально 5 минут и ты уже не можешь сражаться, тебе уже стоять тяжело, но об этом знали лишь самые близкие люди.

Звуки то были, а никого не видно. Отряд реагирования начал неспешно собираться ко мне, мало ли что. Я услышал еще один шорох, но все еще никого не видел. Звук был отчетливый, показаться мне точно не могло, к тому же я понял примерное расположение объекта звука. Это не могло быть животное, их тут давно уже не видели, может передохли сами или мутанты их задрали. Еще один звук со стороны. Кто-то точно находился за пригорком. Но видных движений я не замечал. Тогда я спустил шлем и поднял тяжелую повязку. Она представляла собой черную ткань, а глаз закрывала железная эмблема нашего лагеря – три большие буквы VRB, высеченные на куске металла. Я закрыл левый глаз и стал смотреть только правым. И правда, за пригорком находился человек. Он был не большой, весь дрожал от страха и холода. Я видел каждое его вздрагивание, каждый вдох и каждый выдох. Я опустил автомат, объект явно не представлял опасности. Скорее это он боялся меня. Я закрыл глаз обратно и сказал: «Не бойся, я не причиню тебе вреда. Меня зовут Фьорд, я первый лидер лагеря выживших. Выходи, я хочу помочь тебе.» В темноте появилось шуршание. Я увидел маленький силуэт. Сложно было сказать, кто точно это был, но мне показалось, что это была маленькая девочка. За моей спиной замелькали фонарики – отряд прибыл. Маленький человечек маленькими хрупкими шажками стал приближаться ко мне.

– Уберите свет, вы его пугаете. – сказал я.

– Кого ты там нашел на ночь глядя? – спросил Пэн, ворчливо потирая сонные глаза.

Отряд быстрого реагирования состоял из самых элитных бойцов нашего лагеря и из моих близких людей. Вместе мы прошли все с самого начала, нас было шестеро, включая меня. Пэн, Кит, Рэйк, Кен, Фрая и я, но Аля была не сколько бойцом передовой или тем, кто будет стоять до последнего рубежа, я не спорю, она поступила бы по чести, но я оставил ей роль в медцентре и управлении хозяйством. Ну а что? Должность ответственная и высокая, не надо рисковать жизнью. Наш отряд уважали и боялись все жители нашей деревни, поскольку ограничений у нас не было. Думаю, что нас можно именовать так. Каждый житель знал, через что мы прошли, что видели и что чувствовали. Меня боялись больше всего, хоть и старались не показывать этого. Никто не знал, что у меня под повязкой, кроме самых близких, но и они немного побаивались меня. Они точно не знали силу моего глаза, но они понимали, что моя собственная сила точно превосходит их всех. Только мой организм смог подчинить себе силу смерти, принять ее и научиться ее использовать.

– Меня зовут Алена. Я пришла к вам из Ерного, – сказала девочка.

– Ты сама смогла дойти оттуда? Но почему ты вышла с другой стороны? – спросил я.

– Я шла вдоль дороги, а потом увидела проезжающие мимо машины. Я посмотрела, куда они поедут, и проследовала за ними. – вздрагивая от холода, говорила она.

– Но вылазка была еще утром, а тут идти от силы час. Почему ты постучалась к нам только ночью? – спросил Пэн.

– Я боялась, не знала, кто вы, вот и следила весь день, – сквозь стук зубов, отвечала она.

– А сейчас ты нас уже не боишься? – ехидно улыбнувшись, спросил Кит.

– Боюсь, но у меня нет выбора. Везде рыщут эти твари, а вы смогли отстроиться тут, значит, вы можете защищаться.

– Тут ты права, ладно, пойдем во внутрь, нечего на холоде знакомиться.

Мы начали собираться уходить, Пэн посадил девочку на спину, чтобы помочь дойти, ведь она устала. По виду ей было около 16-17 лет. Она была как ангел сброшенный с неба. Такая искренняя и наивная. Красивая и пугливая. Она не доверяла нам, но это было нормально. Кто же доверится так сразу пяти здоровым мужикам. Нам уже было по 21, а Рэйку с Алей вообще по 26. Хоть я сам был и не очень высокий или сильный, но все говорили, что я выгляжу пугающе. Я подходил к воротам последний с сигаретой в зубах, как я почувствовал движение за спиной, которое моментально приблизилось ко мне. Быстрым движением сорвал повязку, выхватил рукой меч из-за плеча и ударил воздух. Все повернулись и были уже готовы стрелять. Фонарики пролили свет на дымящуюся от горячей крови тушу обращенного. Я видел ужас на лице моих друзей и девочки. Только мне под силу перерубить одним ударом, поэтому меч в бою использовал только я, который я случайно нашел в старом лесу. Мой взгляд пронзил темноту, в которой стояли оскалившись еще три мутанта. Они не шли в бой. Я чувствовал их каждое колебание. Глаз чувствовал свою истинную природу. К слову заметить, чем больше я использовал в боях с зараженными, тем сильнее он становился, а еще его форма видоизменялась. Белая точка постепенно увеличивалась, а теперь и вовсе стала превращаться в какой-то кошачий глаз.

– Уходите! Я сам с ними разберусь, прокричал я.

– Ты не сможешь долго пользоваться им. Я останусь! – сказал Пэн. Он был моим самым лучшим другом прежде, братом по оружию. Но его любовь к жене, моя воля и чувство долга защиты постепенно разрушали нити, связывающие нас. Это было не только с ним, а со всеми.

– Хорошо, остальные прочь отсюда! – приказал я.

Все бегом ринулись в убежище. Я поставил таймер на руке и резким прыжком вонзил меч в грудь одного из них. Пэн начал стрелять в остальных. Он был одним из лучших стрелков и стрелял четко в головы. Вынув меч, я отрубил ногу, но в этот момент мне пришлось выставить блок. Я не мог поверить. У одного из них были глаза как у меня. Он ударил меня чем-то, что в свою очередь тоже походило на меч. Двое из них отступили. Я стоял и смотрел своим взором правого глаза ему в глаза. Он истекал кровью, лежа у моих ног. Его бросили умирать, но они явно приходили не атаковать лагерь. Они сразу отступили, когда главных из них увидел мой глаз. Он тоже был быстр, и я едва успел отразить атаку. Я вонзил меч в голову падшему и мы поспешили удалиться во внутрь.

Мы вернулись в штаб, если его так можно было назвать. Вообще наша база состояла из трех зданий некогда заброшенной фермы, а первая, которую мы восстановили была штабом, где базировались мы и высшие чины. Жили мы не богато. Встроенные со временем перегородки составляли комнатную планировку здания, где находились комнаты персонала и наши. Я любезно предложил свою комнату девушке, которую спасли. Как оказалось, ей было 17 лет, она потеряла родителей еще в самом начале катастрофы. Трудно даже подумать, что такая хрупкая и беззащитная смогла выжить одна в этом суровом мире. Я отдал ей свою койку, а сам улегся рядом на полу. Мне показалось, что она быстро уснула. Конечно же, кто бы не отрубился сразу после плотного ужина и горячего душа. А я лежал и смотрел в темный деревянный потолок. В моей голове было много мыслей, которые не давали мне заснуть. После использования глаза я должен был быть истощен, но я не чувствовал усталости. Могло ли это значить, что он снова развивается? Не знаю. У нас слишком мало средств, чтобы узнать это. Может, когда-нибудь мы вернем утерянные технологии, тогда, может, я смогу узнать всю правду о себе.

– Фьорд, я хотела сказать вам спасибо за то, что спасли меня сегодня, – робким голосом сказала Алена.

– Ну что ты, я ради этого и живу. Кстати, можно на ты.

– Как это, ради этого?

– А вот так. Я живу ради каждого человека в нашей деревне. Пока есть люди, которые нуждаются в моей защите, я буду находиться тут и защищать их.

– То есть? Когда угрозы не будет, ты покинешь это место?

– Возможно… Тут нет моего места, моего дома. Я давно потерял свой истинный смысл…

– Можно вопрос личного характера?

– Да, конечно.

– Почему ты носишь эту повязку?

Я встал и включил свет в комнате. Тусклая лампочка под низким потолком пролила желтый свет на мои пару квадратов. И вот я увидел ее, отмытую от грязи, больше ничего не боящуюся, при свете. Она была прекрасна: маленькие пухлые губки, светлые волосы, словно сотканные золотой нитью. Она больше походила на маленького ребенка, чем на взрослую девушку. Одним словом, она была прекрасна. Я не мог отвести от нее своего взгляда. В этот момент во мне что-то щелкнуло – я вновь обрел теплое чувство внутри. Она робко смотрела на меня, застенчиво улыбаясь краем губ. Она опустила свой взгляд.

– Не смотри так на меня… – робко говорила она.

– Как так? – удивленно спросил я.

– Не знаю, но ты меня смущаешь… – немного смеясь, добавила она.

– Прости, я не хотел, – отводя взгляд в сторону, извинился я.

– Так почему ты носишь эту повязку?

Я закрыл левый глаз и медленно поднял повязку. Ее лицо поменяло выражение. Но оно было не в страхе и ужасе, а, скорее, на ее лице появились жалость и сострадание.

– Что это? – тихо спросила она.

– Это глаз смерти, – серьезным голосом ответил я.

– Глаз смерти? – с удивлением и полным непониманием спросила она.

– Да, ты все правильно услышала. Так мы называем глаза мутантов.

– А как так получилось? Ты же человек… Верно? – уже с недоверием спросила она, постепенно отдаляясь к стене.

– Да, я человек. В один день мы решили отправиться в Меланов для разведки, поиска выживших и припасов. Но в какой-то момент все пошло не так.

– Так там весь город же разрушен?!

– Именно… Я в тот день потерял весь отряд. Только я один смог выжить. Но я потерял глаз и…руку. Их было слишком много, чтобы противостоять. Если военные спустя несколько часов остались лежать на сырой земле, то у нас и подавно не было шансов, – покачав головой, рассказал ей я, подумав, откуда она знает про разрушения.

– Я видела тебя сегодня в бою. Ты один можешь противостоять десятку тварей! – щурясь говорила она.

– Сейчас да, это даже не вся моя сила, но тогда я был таким же бойцом, как и все остальные… – я почувствовал, как из моих глаз покатились слезы. Я поспешил накинуть повязку обратно и отвернуться.

– А почему ты спишь в своей форме?

– Это не форма, а часть повязки. Моя форма – это: бронежилет, берцы, штаны и шлем. А это черное одеяние другое. Я никогда его не снимаю.

– Почему? – удивленно спросила она.

– Ты уверенна, что хочешь видеть это? – не повернувшись к ней, спросил я.

– Да… – опять неуверенно ответила Алена, понимая, что сказала лишнее.

Я снял верх. Все мое тело было усеяно шрамами от когтей и порезов. Я был похож на мишень из тира.

– Это все они? – проглатывая ком в горле, спросила она.

– Да, это все следы моих боев. Я редко пользуюсь оружием в ближнем бою. Я уверенно владею мечом, к тому же глаз позволяет довести умения до идеала. Знаешь, нам пора спать, – чувствуя общую усталость, сказал я.

Я выключил свет и улегся на свое место.

– Ложись ко мне. Тут места на двух хватит. К тому же в такое время года в таком месте на полу холодно, – робко сказала она.

Действительно, на полу очень сильно дуло. Я лег с краю на свою руку и без одеяла. Я не хотел ее смущать. Но Алена нежно подложила под мою голову часть подушки, накинула одеяло и прижалась к моей спине.

– Спокойной ночи, – сказала она нежным голосом.

–И тебе…спокойной ночи, – не понимая ее жеста, сказал я.

Я чувствовал ее спокойное дыхание. Она не боялась меня. Во мне что-то было не так. Я не мог этого понять. Меня тянуло в сон, но, когда я закрывал глаза, сон сразу уходил, а когда снова открывал – чувствовал усталость. Так забавно говорить «закрывал глаза», хотя по сути мир я видел только лишь левым глазом, а правый был полностью во тьме. Он давно не видел солнца, да и честно сказать я давно перестал им видеть мир. Я всегда восхищался человеческими чувствами. Никто не задумывается, но как же прекрасно чувствовать запахи, пусть, запах мокрого асфальта сразу после дождя или запах скошенной травы. А как прекрасно прикасаться к человеку, которого любишь или гладить котенка, который, свернувшись клубком, спит у тебя на коленях, нежно мурча. Но я всегда восхищался человеческим взором. Я не смог бы никогда передать чувства, когда ты способен видеть рассвет над степными полями и лесами, когда все в тумане, а солнце просачивается своими лучами сквозь эту молочную пелену. В эти моменты всегда дрожь окутывает твое тело, сердце начинает биться в такт с самой природой – вот она…гармония. Я скучаю по этим пейзажам, от которых моя кровь некогда кипела, а душа находила покой. Но за годы, которые мы провели в борьбе за собственные жизни, в нас угасли те простые чувства восхищения простыми вещами. В погоне за добычей пищи и материалами, чтобы просто хоть на сантиметр приблизиться к прошлой жизни, мы перестали видеть истину мира. Хотя по правде в небе давно не было солнца. Даже в самые теплые летние дни в небе сгущаются тучи, нет дождей, но в воздухе витает привкус сырости. Наш мир опустился во мрак, как и моя душа. Я давно потерял веру в прежнюю жизнь. Я уже не хотел вернуть ее всеми силами. Я всегда считал, что мне нет места в привычном всем мире. Но, когда пришло время великой битвы между жизнью и смертью, я ощутил свое место в лодке. Я даже немного был рад кончу света. Кто-бы мог подумать, что самый неприметный паренек сможет руководить лагерем выживших в шторме судьбы, возможно, последнем таком лагере. Эти мысли погрузили меня в сон.

Меня разбудило теплое прикосновение ладони к моей щеке. У меня был чуткий сон, к тому же мой глаз всегда был в сознании, даже закрытый и во сне.

– Доброе утро, – потягиваясь с улыбкой на лице сказала мне Алена.

– Доброе. Как себя чувствуешь?

– У меня все хорошо. Теперь у меня всегда все будет хорошо.

– Это меня радует! – со скрытой улыбкой под тканью сказал я. – А как состояние здоровья? Все-таки ты много времени провела на холоде, да и огромнейший стресс.

– Можешь не переживать. У меня правда все хорошо. Как медик тебе заявляю! – с детской насмешкой ответила она мне.

– Какой медик? – с удивлением спросил я.

– На самом деле неполный. Я только три курса успела отучиться.

– Так получается, ты у нас на врача училась?

– Ну да. А это важно для тебя?

– Разумеется. Понимаешь, у нас каждый занят своим делом. Я, например, слежу за порядком, проверяю процессы выращивания культур, скота, склады, готовность боевых подразделений…небольшого отряда, говоря честно, но не суть. Вот, Фрая, например, отвечает за все хозяйство. Пэн отвечает за стабильность подачи воды и электричества, грубо говоря главный слесарь и сантехник. И так у нас по аналогии.

– И ты хочешь записать меня во врачи? – не совсем довольно спросила она.

– Не совсем. Ты будешь отвечать за весь мед персонал и все, что с этим связано. Вообще, этим тоже Фрая занимается, но ей не хватает времени, да и понимает она в этом немного совсем.

– То есть я буду главврачом? – заинтересованно последовал вопрос.

– Можно сказать и так.

– Ну, я согласна, – уже игриво ответила она мне.

– Фьорд, иди уже завтракать! Хватит тут валяться! Я все понимаю, ты у нас тут за все отвечаешь, все везде проверяешь, сильно устаешь, еще и людей спасаешь. Бухаешь, наконец! Но завтрак по расписанию! Ну в самом деле, уже восемь утра… – в мою комнату с недовольными криками залетела Фрая. Она часто так делала. Мы с ней когда-то были очень близкими друзьями, поэтому только она могла себе такое позволить. – Ой, ты тут не один! Я не знала, – с испугом сказала она.

– Не волнуйся, мы уже идем. Это, кстати, Алена. Ее мы вчера вытащили из-за периметра. Теперь она наш главный медик. Можешь плясать и радоваться – тебе меньше работы.

– Очень приятно. А я смотрю, мужиков видных ты сразу видишь! – с хохотом сказала она. – Ладно, всего лишь шутка. У тебя подозрительно хорошее настроение, я бы даже сказала, что ты улыбаешься. Пусть этого не видно под маской, но твои игривые глаза я давно не видела.

– Глаза? – улыбаясь спросил я.

– Вот-вот. Ты снова начинаешь иронично шутить. Узнаю старого Фьорда. Не знаю, что у вас тут произошло, но, видно, ты его зацепила, – вся красная от смеха, говорила она.

В это время лицо Алены от смущения порозовело на столько, что она было похожа на персик.

– Хватит ее смущать. Через 5 минут мы придем на завтрак. Соберите всех, у меня будет важное заявление. Да и людей надо познакомить с новым человеком. К тому же с новым руководителем медчасти.

Все, кто жил или работал в главных корпусах штаба, собирались за приемом пищи в главном здании. За годы выживания мы возвели два этажа и буквально перестроили головной корпус. Он больше не походил на страшное здание заброшенной фермы. Мы даже смогли создать некое подвальное помещение для сетей коммуникаций, генераторов или труб водопровода. Пусть, все это и выглядело, как работа дилетантов, но у нас были вода, свет, газ и в дальнейшем планировали как-нибудь воссоздать связь и интернет, но идея больше походила на бред, так как в мире уе давно ничего не работало. У нас не было технологий, чтобы восстановить связь со спутниками. Но мы были довольны тем, что имели. В каждом доме, которых сейчас насчитывалось около сотни, было все, что необходимо для жизни. В домах, которые находились ближе к центру, мы даже провели телефонную связь, через провод, врытый в землю, но все равно лучше рации. Постепенно мы пытались приблизиться к былому миру, но на это должно уйти не одно десятилетие. Мы постепенно обзаводились строительной техникой, различными компьютерами и военной электроникой. Я верил, что в скором времени мы сможем полномасштабно строить хотя бы пятиэтажки. В планах сейчас было расширение территории. Собирались ресурсы и готовились рабочие для постройки нового забора, точнее уже стены. Место, отведенное ранее для постройки деревянных домов, постепенно закачивалось, а приток людей увеличивался. Кто-то приходил сам, кого-то разведка и поисковики находили в заброшенных городах и деревнях. Рядом с нами находится песчаный карьер, поэтому проблему с материалами мы частично решили сразу. Энергии хватало, чтобы обеспечить все вокруг светом, газа хватало на отопление, к тому же дома проектировались специально с расчетом на отопление печами, благо дрова найти у нас не проблема.

Весь второй этаж занимали комнаты персонала и нашего отряда. А на третьем этаже базировался штаб. Туда вход был разрешен только рабочим и нам. Мы не боялись, что кто-то может что-то испортить или узнать, это делалось только с целью оперативной работы сотрудников, ведь именно они следят за периметром, а ночью самое интересное – камеры переходят на ночной режим, и отдел безопасности пристально смотрит в экраны. Там и находился мой кабинет, в самом конце от лестницы.

Мы оделись и спустились на первый этаж, где находилась столовая и кухня. Все кипело и было очень жарко, не смотря на холодную погоду за окном. Когда мы спустились, все резко замолчали и подорвались со своих мест. Все молча смотрели на меня. Я был не частым гостем за принятием пищи в зале. Обычно я вставал еще до обеда и делал обход территории, возвращался уже после обеда, шел в свой кабинет, куда мне приносили мою еду. Ужинал же я тоже один в своей комнате. Люди видели меня не часто, почти никто не знал меня настоящего, а из-за моей привычки молчать и скрывать эмоции, которые было бы трудно заметить из-за маски, потому многие и боялись. Про меня ходило много слухов, точнее про мою силу. Кто-то придумывал байки, как я стрелял лазером из него или за секунду испепелял. Это было похоже на бред, да и, собственно, было бредом, но многие верили. Я бы тоже скорее всего поверил на их месте. В наше время сложно отличить ложь от правды.

– Всем доброе утро и приятного аппетита! – с радостью в голосе громко сказал я. – Что вы стоите то? Присаживайтесь, завтракайте, занимайтесь своими делами, я не хотел никого беспокоить, честно, – после этих слов я непроизвольно улыбнулся, но никто не увидел этого.

– И вам доброе утро, Первый, – робко ответил мне мужчина, который находился ко мне ближе всех. Все медленно сели на свои места и молча ели. Только иногда был слышен едва уловимый шепот.

На завтрак подали гречку с тушенкой. Выглядело это более чем съедобно. Как я уже говорил, за общим завтраком я был всего пару раз, поэтому меню я не знал. На вкус было очень даже хорошо. Я с большим аппетитом проглоти свой завтрак и поднял взор на Алену. Мое удивление зашкаливало, когда она уже давно сидела с пустой тарелкой.