Основной контент книги Космополит. Географические фантазии
Космополит. Географические фантазии
Matnmatn

Hajm 300 sahifalar

2014 yil

18+

Космополит. Географические фантазии

livelib16
4,0
58 baholar
52 334,73 s`om
10% chegirma bering
Maslahat bering ushbu kitobni do'stingiz sotib olganidan 5 233,48 soʻm oling.

Kitob haqida

*НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГЕНИС АЛЕКСАНДРОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГЕНИС АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА.

Александр Генис – писатель, кульуролог, радиоведущий, автор многих книг («Вавилонская башня», «Иван Петрович умер», «Довлатов и окрестности», «Колобок», «Фантики», «Камасутра книжника» и др.), в том числе написанных совместно с Петром Вайлем («60-е: мир советского человека», «Русская кухня в изгнании», «Родная речь», «Американа»).

«Космополит» – лучшая путевая проза А. Гениса, собранная им в один том. Располагаясь в магической зоне между очерком и сновидением, историей и географией, экзотикой и бытом, поэзией и философией, эти опусы помогают всюду быть дома. Но космополит для Гениса – не столько гражданин мира, сколько квартирант Вавилонской башни и абонент Александрийской библиотеки.

«Путешествие, – считает Генис, – опыт самопознания, физическое перемещение с духовными последствиями. Встроив себя в пейзаж, автор его навсегда меняет».

Великий культуртрегер.

По Александру Генису можно сверять свои впечатления от прочитанного и увиденного, его слова можно брать как ориентир, что прочитать ещё или какую страну посетить. Культурологические книги Гениса тем более интересны сейчас, когда снова очень остро стоят вопросы национальной идентичности в Европе, которые часто снова переходят в откровенный национализм. Генис раскрывает суть своих путешествий и призывает последовать за ним, погрузиться в культуру и искусство, чтобы читатель вместе с автором мог прийти к выводам, подобному этому:

"Язык Европы – архитектура. Он понятен всем, кто жил в старом городе, где архитектура образует достаточную критическую массу, чтобы заблудиться, но недостаточную, чтобы надолго. В такой город входишь, будто в сонет. Бесконечно разнообразие поэтических приемов, но правила ясны, стили универсальны и вывод неизбежен, как кафедральный собор, ждущий на центральной площади.

Архитектура – средство для наружного употребления. В отличие от, скажем, музыки, архитектура не принимается внутрь, а действует блоками внешних впечатлений, влияющих на обмен культурных веществ.

Настоящая архитектура не только притворяется природой, а, если повезет, становится ею. И тогда невозможное, но случившееся чудо соединяет изделия разных эпох, стилей, мастеров и режимов так, что не остается швов. Что и произошло с Красной площадью, которая и правда краше всех, потому что Мавзолей – единственный бесспорный успех коммунистического зодчества – завершил начатую еще Ренессансом утопию. Так уж устроены причудливые законы совместимости, что архитектура безразлична к идеологии, но требовательна к красоте: она выносит все, кроме мезальянса."

Генис никогда не навязывает своего мнения, он именно раскрывает читателю свои географические и культурные открытия, делает читателя причастным и географии, и искусству. Генис – это всегда «must read».

Когда-то во флешмобе 2017го года мне посоветовали эту книгу. С тех пор я периодически ее открывала и вот наконец открыв, прочитав начало в который раз я ее закрыла и больше никогда не открою. Я не согласна с мнением автора практически нигде, где имело место мнению читателю. Многие моменты во мне вызывали бешенство, человек мира? Ну такое... Очень рвано, грубо, но при этом филигранно. Но выше двух не поднимается рука поставить, не мое. Извиняйте

Отзыв с Лайвлиба.

В одной из своих «путевых заметок» Александр Генис рассказывает о яркой карте мира, служившей единственным украшением комнаты его югославского экскурсовода. Этот образ – красочной и пестрой карты – сквозной нитью проходит и через другие новеллы. Да-да, именно так можно определить жанр «Космополита»: не сборник рассказов и даже не «Географические фантазии», как на обложке, а собрание новелл из путешествий по Старому и Новому Свету. К Старому Генис привязан больше, так как жил в нем дольше. А чем сильнее личная привязанность, тем острее воспоминания и живее проза. Именно поэтому читала я «Космополита» не подряд, а вразнобой – и оказывалась то в Москве середины девяностых, то в дождливом Париже начала двухтысячных. Благодаря такому причудливому маршруту рождалось ощущение полета и возникала тяга к перемене мест. Ну и, конечно, интересно было сравнивать свои личные географические открытия с открытиями, давным-давно или совсем недавно сделанными автором книги. Без этого «присвоения» читать Гениса невозможно и бессмысленно, ведь он сам в предисловии к сборнику справедливо замечает, что «география без истории – это просто туризм», а география без личного отношения вообще черт знает что. Все его новеллы полны лиц, имен, воспоминаний и наблюдений, это не просто помеченные канцелярскими кнопками точки на огромной карте мира. Другое дело, что иногда автор так увлекается «контекстом», что забывает о пейзаже, так много цитирует классиков, что они заслоняют собой горы и моря. Но это, скорее, вопрос к редакторам – почему не компоновали сборник аккуратнее, почему не отбирали материал тщательнее? По-хорошему, «Космополита» бы порезать как следует, да переворошить слегка, и тогда цены бы ему не было.

Отзыв с Лайвлиба.

Лампомоб-2017 9/13

Удивительное дело, но при всей моей любви к путешествиям (книжным и реальным), с Александром Генисом я познакомилась впервые. И вместе с ним проехала по множеству стран, каждая из которых чем-то оказалась дорога автору. Самое интересное, что я тоже очень люблю именно такой взгляд на посещенные места. Не туристически-справочный, не энциклопедически-географический, а вот такой, личный, когда каждый посещенный город и страна задевают что-то в вашей душе, и протаптывают собственную дорожку к предыдущим впечатлениям. Поэтому рассказы Гениса о его поездках по миру задевали именно тогда, когда оказывались чем-то созвучны моим собственным впечатлениям. Причем не обязательно географическим, иногда мне хватало литературных, архитектурных или художественных параллелей, чтобы оказаться с автором на одной волне. Впрочем, иногда он слишком хвастается своими знаниями, и тогда очарование блекнет. Пропадает ощущение непринужденного разговора, сразу чувствуется писательство и утыканные закладками Интернет-справочники... Особенно ярко я это ощутила по контрасту с книгой Патти Смит. Вот там, конечно, магия личности невероятная, и никакой рисовки. Все-таки Генис не отказывает себе в удовольствии покрасоваться, время от времени. Но несмотря на это, его рассказы о посещенных местах были интересны. Особенно автору удалась Европа. И тут я даже не знаю, что тому причиной. То, что мне Европа интереснее остальных континентов, или то, что она ближе самому Генису... Наверное, оба фактора сыграли свою роль. Хотя, конечно, забавно читать, как автор иронизирует над США, почему-то эти фрагменты показались мне не самыми искренними. А вот Сербия, Испания и поиски в Стамбуле Константинополя - буквально перенесли меня туда. :) Есть в манере Гениса немного высокомерия и снобизма. Да, он посетил 70 стран, и прочитал множество книг. И написал немало. Но почему вдруг возникло чувство, что я встретилась с маленьким соседским мальчишкой, который каждый раз показывал нам язык, когда дедушка увозил его на машине? Как будто мы его хуже просто потому, что остаемся играть во дворе... :) Впрочем, мы как раз играем во дворе, пока Александр Генис метеором-космополитом носится по миру. :) И пусть он носится, пусть не становится скучным и важным, пусть пишет и рассказывает об увиденном, а мы будем читать. И встраивать его опыт в рамки нашего собственного, часто его существенно расширяя.

Отзыв с Лайвлиба.

В Риге всегда идет дождь. А если не идет, то собирается пойти. И этим коротким моментом надо уметь воспользоваться, чтобы, перебравшись через Даугаву, разместить панораму между собой и солнцем в выгодном для архитектуры контровом свете. Такой ракурс — вид сбоку — сдергивает наряд деталей и обнажает архитектуру, превращая ее в скульптурную массу, вырубленную в старом небе. И если умело ограничить обзор, вынеся за скобки сталинский небоскреб Дом колхозника, переделанный в Академию наук, то окажется, что за последние четыреста лет рижский абрис не изменился. Крутые шпили трех первых церквей, тяжелый, как слон, замок, зубчатая поросль острых крыш и круглых башен.

— Вот что я люблю больше всего на свете, — выдохнул наконец я, не стесняясь школьного друга.

— Ты все любишь «больше всего на свете», — лениво откликнулся он, потому что знал меня как облупленного.

Я больше всего на свете люблю путешествовать. Александр Генис смог перенести меня по очереди в более двадцать стран. Маленькие штрихи, точные, порой веселые, подкрепляемые литературными мэтрами, мысли о той или иной стране, языке, культуре, истории, обычных или знаменитых людях все далее и далее сдвигали меня в сферу его космополитизма. Читая эти заметки, как будто рассматривая и собирая в единое целое маленькие пазлы, поражаешься с каким наслаждением и любовью рассказывает автор о каждом кустике, или соборе, фьорде, или человеке. Нет, это не обычные путевые заметки, читая, ты понимаешь, как прекрасна наша планета Земля! Как там говорил Фужере де Монброн? "Мир подобен книге, и тот, кто знает только свою страну, прочитал в ней лишь первую страницу" Так давайте откроем, хотя бы вторую страницу этого удивительного Мира! Первые строчки отсюда можно прочитать в опубликованных мною цитатах...

Отзыв с Лайвлиба.

Izoh qoldiring

Kirish, kitobni baholash va sharh qoldirish

Русских в Японии мало. Говорят, всего семь тысяч, если не считать рыбаков на Хоккайдо, ворвавшихся однажды в женскую баню и по ошибке там выпивших. Инцидент разбирала полиция с русским разговорником сыскной службы. Первая фраза в нем звучит так: «Разрешите вас арестовать».

В Японии, как уже говорилось, русских мало, а те, что есть, говорят по-английски. Это программисты, ученые и девушки без определенных занятий. Вернее, с определенными, но так говорят из вежливости, потому что японцы нас все время боятся обидеть: «Вам и так не просто: Сталин, климат, то, се».

Русские им вежливо отвечают тем же, неискусно скрывая бешенство. Больше всего наших достает мусор: шесть контейнеров, трехлетние курсы и соседи следят, звоня на работу.

— Трудно? — спросил я у соотечественницы.

— Судите сами. Макулатуру надо разобрать, банки вымыть, горящее высушить, негорящее сплющить. То, что не горит и не тонет, мусором не является и выбросу не подлежит. Разве что по пятницам, в дни удаления от скверны. И это только начало. Здесь всегда влажно, комната в шесть татами, борщ — роскошь: свекла — сорок долларов, и не купить. Чтобы дочку в школу собрать, надо гольфы приклеить, иначе спадают, юбку линейкой отмерить, ранец очистить от запрещенного: денег, мобильника, конфет. Плюс уроки сострадания. Каждому приходится неделю побыть слепым, неделю — глухим, неделю — старым, три дня — безногим.

— А теперь, когда дочь выросла?

— Друг у нее нежнее девицы: руки бритые, ноги бритые, гладкий, как угорь.

— Совет да любовь.

— Это вряд ли. Я ему в тещи не гожусь. «Глаза, — говорит, — большие, зеленые, ноги длинные, руки длинные, страшная....

Ночью выпал туман, и в лагуне отменили навигацию. До вокзала добрались на водном такси. С катера даже в самых узких каналах не видно было домов. Венеция исчезла, как женщина под одеялом. Но я знал, что она там есть, и жадно смотрел в мокрую тьму, не желая расставаться.

в Риге всегда идет дождь. А если не идет, то собирается пойти. И этим коротким моментом надо уметь воспользоваться, чтобы, перебравшись через Даугаву, разместить панораму между собой и солнцем в выгодном для архитектуры контровом свете. Такой ракурс — вид сбоку — сдергивает наряд деталей и обнажает архитектуру, превращая ее в скульптурную массу, вырубленную в старом небе. И если умело ограничить обзор, вынеся за скобки сталинский небоскреб Дом колхозника, переделанный в Академию наук, то окажется, что за последние четыреста лет рижский абрис не изменился. Крутые шпили трех первых церквей, тяжелый, как слон, замок, зубчатая поросль острых крыш и круглых башен.— Вот что я люблю больше всего на свете, — выдохнул наконец я, не стесняясь школьного друга.— Ты все любишь «больше всего на свете», — лениво откликнулся он, потому что знал меня как облупленного.

История становится собой только со второго раза — не когда происходит, а когда в нее играют.

За это надо было выпить, и мы подняли грубые кружки из рыжей глины с медвяным пивом.— Тервесекс! — закричал я, враз исчерпав вторую половину своего эстонского словаря.— «Терве», — объяснила Лиис, — значит здоровье, а секс…— Я знаю.— Вряд ли, — засомневалась Лиис, — это суффикс.— Так и думал, — наврал я.

Kitob Александра Гениса «Космополит. Географические фантазии» — fb2, txt, epub, pdf formatlarida yuklab oling yoki onlayn o'qing. Fikr va sharhlar qoldiring, sevimlilarga ovoz bering.
Yosh cheklamasi:
18+
Litresda chiqarilgan sana:
28 mart 2014
Yozilgan sana:
2014
Hajm:
300 Sahifa 1 tasvir
ISBN:
978-5-17-083645-1
Mualliflik huquqi egasi:
Издательство АСТ
Формат скачивания:

Ushbu kitob bilan o'qiladi

Muallifning boshqa kitoblari