Kitobni o'qish: «А у нас во дворе…»
А у нас во дворе
Днем во дворе нашей многоэтажки суетится разнокалиберная ребятня. Вечером появляются степенные мужики. Отмывшись, поев после работы, они спускаются к дощатому столу. Вынимают из кармана домино, а заодно и бутылочку. Рассаживаются на дощатых же скамьях, разбирают черные костяшки с белыми точками – режутся в «козла»:
– «Три-четыре»…
– «Четыре-шесть»...
– «Три-пять»…
– Дуплюсь два раза...
– Проезжаю…
– «Шесть-два»…
– Рыба…
И стучат костяшки, вскрикивают азартные мужики до самих сумерек, до тех пор, пока из окон не начнут выглядывать жены:
– Вася, домой!
– Петя!
– Се-ме-о-о-н!
Мужики задирают головы, морщатся, но подчиняются:
– Ну что, перекурим еще и по домам?
Домино укладывается в коробочку. Курящие закуривают. С минуту все молчат, смотрят на зажигающиеся звезды и огни в окнах квартир. Потом кто-нибудь тихонько скажет:
– А вот у меня была одна история…
Сосед
Давно это уже было, можно и рассказать. Въехал я, значит, в новую квартиру в новый дом – настроение отличное. И тут ко мне на улице Ваня Березкин – знакомый по работе подходит:
– Ну, я тебя не поздравляю…
– Почему? – удивляюсь. Все меня как раз только и поздравляли. Напрашивались в новую квартиру в гости.
– Потому, – говорит, – сосед-то у тебя знаешь кто?
– Знаю, Манырин…
– Говно-мужик, – плюет Березкин.
– Ну и что? Мне с ним на одном толчке не сидеть… – шучу я, – у нас с ним вся жилплощадь раздельная. Только лестничная площадка общая…
– Так-то оно так, – качает головой Березкин, – но ты не понимаешь. Ты с ним раньше не сталкивался. А вот Кольке Федотову приходилось. Манырин у него в сменщиках был. Тоже вроде ничего общего, в разное время работали. А все какую-нибудь пакость этот Манырин устроит. То ключи от бытовки вроде случайно с собой унесет, и Колька его потом по всему району ищет. То вентиль оставит открытым, а Кольку не предупредит. Давление падает. Начальство Кольке по башке. А виноват-то Манырин…
– Ну, поговорили бы нормально.., – жму, значит, плечами.
А Березкин опять плюет:
– Поговоришь с ним… Надуется индюком, мол, образованный, а у самого, как и у нас с тобой – не начатое высшее. Но интеллигента корчит: параграфы, статьи начинает на пальцах загибать... С ним только один разговор, – Березкин обернулся, – в морду.
– Да ну? – морщусь я.
А Березкин кивает:
– Точно говорю. Это он понимает сходу. Вот только потом затаскает в милицию, в общественный комитет, в администрацию… Колька ему раз врезал. Еле от тюряги отвертелся. Правда, и Манырин ему больше пакостей не делает. Так-что, ты ему в морду, если что. Но без свидетелей, чтобы никто не видел…
– Да, ладно тебе, – с новой-то квартирой я добрый был, – чего уж вы из него монстра изобретаете. Видел я уже этого Манырина. Кругленький и в очках. Вежливый: поздоровался первым. Приятный, по-моему, мужичонка…
– Во-во, – вздыхает Березкин, – смотри: я тебя предупредил…
Усмехнулся я, на том мы и распрощались.
Дело это было в среду. За четверг и пятницу я уж и думать забыл о том разговоре с Березкиным. Но в субботу вспомнил. После обеда взялся навешивать полки. Только с одной управился, как звонок в дверь. Открываю. На пороге сосед – Манырин:
– Вы молотком не стучите, пожалуйста, так громко. Я читаю научную литературу. И вы мне мешаете…
– Ладно, – говорю по-соседски, – постараюсь потише…
Хотя не с руки это в пол силы работать, медленно все получается и утомительно. Но постарался я. Не приходил Манырин больше. А вечером только я прилег, намаявшись, как за стеной: «Бу-у-у… Бу-у-у…». Стиральная машина. Думаю: «Сходить, попросить выключить». Но лень вставать. И ругаться не хочется.
Проворочался я до четырех, пока машина, наконец, не угомонилась. Заснул. А в шесть утра: шарах – музыка гремит, форменная дискотека. Подскочил я, соображая, что это случилось в такую рань да в воскресенье. А это опять же со стороны Манырина. И я вспомнил, что мне говорил Березкин. Все вспомнил.
Днем мы столкнулись с соседом на улице. Поздоровались. Я так спокойно интересуюсь:
– Это не у вас ли машина стирала заполночь?
Манырин мне также спокойно заявляет:
– У меня.
– А музыка с утра?
Он снова не отпирается:
– Тоже у меня.
Ну, я тогда предлагаю:
– А не могли бы вы стирать не так поздно и музыку включать не так рано?
А он мне так нагло:
– Не мог бы. Я всегда стираю поздно вечером по субботам и делаю физзарядку утром в воскресенье.
Только я рот раскрыл:
– А…
Как он мне:
– А если вы считаете, что все это я делаю слишком громко, то давайте пригласим комиссию и проведем экспертизу на предмет превышения децибел.
Я махнул рукой. Комиссии тут еще разводить. Привыкну в конце концов и к машине, и к музыке. Или к берушам. Это такие ватные штуки, которые от шума в уши вставляются.
А Манырин, похоже, просто мечтал о какой-нибудь комиссии. Не дождавшись моей, наслал свою. В один прекрасный день прихожу с работы, а меня возле двери три человека ждут. Предъявляют документы:
– Мы из санэпидемстанции. Жалоба пришла, что у вас антисанитарная обстановка сложилась. Угрожаете другим жильцам дома, – и давай шпарить по бумаге, – у вас: клопы, тараканы, мыши, вши, блохи, а также…
– Хватит, – понял я все, – заходите, посмотрите, убедитесь…
Комиссия прошлась пару раз по квартире и, не найдя вшей с клопами, извинилась:
– Работа у нас такая – должны реагировать…
Я вспомнил Кольку Федотова и сжал кулаки. Потом передумал:
– Нет, надо все-таки как-то по другому…
На следующий день иду с работы, смотрю – магазин приколов. Там продают всякие штуки смешные: сигареты, которые взрываются, кошельки летающие, мужские и женские органы в разных видах. Засмотрелся я на одну кучку – дерьмо пластмассовое, а выглядит как натуральное. Гляжу на это дело и думаю о Манырине.
– Нравится? – продавец подходит, – купите. Хорошая шутка. Завтра как раз первое апреля…
– Заверните, – смеюсь.
Утром вышел на работу по-раньше. Прислушался на площадке. За дверью Манырина вроде тихо. Ну, я аккуратно свою кучку и кладу чуть сбоку. Чтоб он заметил, но не наступил, а то сломает игрушку.
Думаю, увидит сосед – посмеется. А вечером раздавим с ним бутылочку и все устаканится у нас.
Возвращаюсь с работы – первым делом гляжу под дверь Манырина. Кучка как лежала, так и лежит.
– Не заметил, выходит…
Потом вижу, что и под моей дверью прямо на коврике ну точно такое же произведение искусств простирается. Обрадовался:
– Заметил. И тоже, значит, пошутил…
Тяну руку, чтобы сдвинуть кучку с коврика моего в сторону. А говно-то настоящее…
Bepul matn qismi tugad.
