Kitobni o'qish: «Всадник»
Пролог
От неё пахло молоком и мускатным орехом. Стебли сухой травы переплетались с прядями черных, спадающих с плеч, волос. Слегка полноватая, что ничуть не портило её. Пышная грудь и округлые формы притягивали к себе и привлекали внимание. Она откинула руку юноши, поднялась и села к нему спиной. С серьезным и задумчивым выражением лица она принялась выбирать из волос стебли травы.
Юноша прильнул к ней сзади, прижался телом к спине девушки и ощутил всю её теплоту. Поцеловав плечо, затем шею, он плавно тянулся к её губам.
– Отстань! – раздраженно произнесла девушка, оттолкнув его плечом. И как ни в чем не бывало продолжила приводить волосы в порядок.
– Выходи за меня замуж! – робким голосом произнес Мазсе.
Каштановые волосы, ярко-зеленые глаза, на лице только начала пробиваться щетина. Невысокого роста, но весьма крепкого телосложения для своих шестнадцати лет.
– Ха-ха-х, меня уже сосватали. И если наше отсутствие заметят, мой будущий супруг отрубит тебе твою привлекательную голову, – произнесла девушка, ехидно улыбнувшись и слегка потрепав Мазсе за подбородок.
– У моего будущего мужа сотня всадников под командованием, он знатен и богат.
– Ему за сорок! – раздосадовано выпалил Мазсе, – мой отец командует тремя тысячами всадников. Сам Акиннаез отдал этот город ему!..
– Ха-ха, – смех девушки прервал его речь, – ты младший сын. Все, что у тебя есть – это твой конь и лук. У тебя даже доспехов нет. Ни армия, ни Аббий никогда не будут твоими, их получит Араме по праву старшего сына и наследника. Ты ещё так молод и так глуп. Мне уже восемнадцать и желающих взять меня в жены с каждым годом все меньше и меньше. И я не собираюсь ждать, пока ты прославишься и разбогатеешь. Вот будет у тебя сотен пять всадников, тогда и приходи свататься. Кто знает, может быть, мой муж к тому времени умрет на какой-нибудь войне…
– Но я люблю тебя, я ещё ни к кому не испытывал таких чувств. Я, я вызову его на поединок, и если он хочет обладать тобой, то пусть сначала попробует победить меня!
– О-о-о, да-а! И можешь сразу попрощаться со своей очаровательной мордашкой.
– Я не боюсь его. Я быстрее и моложе!
– Ой, все, отстань! Одевайся, – вспылила девушка, швырнув одежду в лицо Мазсе.
С расстроенным и удрученным видом он натянул штаны из толстой кожи, застегнул жилет и принялся обувать сапоги.
– Ну, ты чего? – спросила девушка, обняв и поцеловав его.
– Пойми, это не любовь. Это все пройдет, просто я первая у тебя. Ты скоро забудешь обо мне, вот увидишь, – с улыбкой произнесла она.
Когда они оба оделись, то слезли со стога скошенной травы и разными дорогами направились в город. Мазсе шел медленно, вспоминая её пылкие поцелуи, нежные объятия.
– Не могу я её лишиться, вот уже завтра она уедет со своим мужем, и я больше никогда её не увижу, – думал Мазсе.
Сильный гнев и обида охватили его сердце. Одержимый тревогой, он побежал, бежал так быстро, как никогда раньше не бегал. Вскоре из-за холмов показался город. Скорее это был большой поселок. Сератаи редко задерживались подолгу на одном месте. Дома Аббия представляли собой либо шатры и палатки из меха и кожи, либо наспех вырытые землянки. И только редкие дома особо знатных людей были сложены из бревен.
Повсюду в городе кипела работа, люди сновали туда-сюда, натыкались друг на друга, что-то кричали. Мазсе не нравилась непривычная суета, царившая на улицах. Людей, казалось, было больше чем обычно. Он почти добежал до своего дома, как увидел всадников в тяжелой ламеллярной броне с копьями длиной в полтора человеческих роста.
– Отец вернулся! – подумал Мазсе.
Эти всадники были элитой сератайского войска, те, с кем отец уехал в очередной набег на Антерол, самое западное из Восточных королевств, приграничное царству сератаев.
Мальчик обгонял одного всадника за другим, пока, наконец-то, не добежал до крыльца родного дома. Дом был сложен из бревен в два этажа. Крыша была сбита досками и покрыта соломой. На крыльце он увидел с десяток толпившихся всадников. По их хмурым лицам Мазсе понял, что-то случилось…
– Скилур! – воскликнул Мазсе, узнав одного из своих старших братьев среди всадников.
Подбежав, он вцепился в него так крепко, что послышался скрежет брони, надетой на брата. Неожиданно для Мазсе слезы подступили к его глазам, и он разрыдался.
– Где ты был? Мы отправили людей на твои поиски… – тихим голосом проговорил Скилур, – отец… он, Таргитай и Скил попали в западню, устроенную рыцарями Антерола. Выжившие сказали, что там была бойня. Мы с Араме выжили лишь потому, что вели большую часть наших всадников на встречу с Акиннаезом. Отец и братья отставали, они хотели собрать как можно больше добычи с деревень. Пойдем внутрь. Араме будет произносить речь перед советом.
Войдя в дом, мальчик увидел тела отца и братьев. Их положили на столы посреди комнаты. Вся знать собралась вокруг убитых. В дальнем углу комнаты отдельно от всех сидела Террея. Она, прикрыв рот платком, молча наблюдала за происходящим, только слезы, текущие по ее щекам, выдавали ту боль по потере мужа и сыновей, которую она сейчас испытывала. Среди собравшихся знатных всадников мальчик узнал лишь некоторых из них, которых чаще всего видел на совете отца, одноглазого Палака и седоволосого Партатую, возраст которого уже приближался к семидесяти. Шея отца была замотана льняным платком.
– Братья! Все вы меня знаете как старшего сына вождя нашего, Теорека. Мой отец и мои братья были сражены коварством наших врагов. Отец погиб от удара в горло этого предательского клинка, – Араме поднял вверх обломок меча, – я вместе с вами, плечом к плечу, стоял против врагов нашего царства, проливал кровь за нашего вождя и за царя! Помните ли вы это соратники мои?
– Да! Мы знаем тебя Араме! Мы помним! – взревел весь зал.
– Мы с тобой! – раздавались крики с задних рядов.
Примите ли вы меня как вождя вашего по праву наследования? Пойдете ли вы за мной в поход на Антерол во имя мести? Поможете ли вы мне, стереть это проклятое царство с лица земли нашей?
– Да! Мы с тобой! Мы за тебя! Да здравствует вождь Араме! – вновь раздался рев ещё более оглушительный, чем первый.
– Через три дня мы выезжаем к Антеролу! Наш царь одобрил этот поход и выдвинулся к столице королевства с тридцатитысячной ордой всадников. Мы присоединимся к нему под стенами замка и сожжем это королевство дотла. Ещё никогда со времен Великого Всадника, Восточные королевства не видели более разрушительного похода и столь великой орды!
Когда Араме закончил речь, чертог рукоплескал, выкрикивал брань и похвалу. Все были увлечены предстоящим кровопролитием настолько, что уже, казалось, забыли о трех телах, лежащих на столах. Все, кроме мальчика, который глаз не мог отвести от платка на шее своего отца.
Когда стемнело, за городом сложили большой погребальный костер, в центре которого поместили Теорека и двух его сыновей. Мазсе не мог смотреть на то, как пламя пожирает отца и отвернулся, уткнувшись в грудь к Скилуру.
– Смотри! Ты должен это видеть! И вспоминать всякий раз это мгновение, когда будешь медлить с убийством твоего врага. Запомни, Мазсе, либо ты убьешь его, либо сам окажешься на месте отца, – сказал Скилур, всматриваясь в лицо мальчика, а затем развернул его обратно к костру.
Мальчик смотрел, как взвиваются вверх языки пламени, и не верил, что это его отец, тот самый могучий Теорек – сын Донора, правая рука царя. Тот самый непобедимый всадник, наводящий ужас на все Восточные королевства! Легенда! Ему казалось, что это всего лишь сон, и вот-вот он проснется, увидит отца, а тот вновь будет учить его стрелять из лука и биться на мечах.
Когда пламя костра начало угасать, а люди расходиться, Мазсе подошел к своему старшему брату со словами:
– Я еду с тобой и со Скилуром на войну!
– Не слишком похоже на просьбу, братец, – с улыбкой произнес Араме.
– Потому что это не просьба. У меня есть свой лук, меч и щит. Дай мне коня, и я буду не хуже любого всадника из твоего войска. По меткости я не уступал отцу.
– Рано тебе ещё… когда тебе исполнится восемнадцать, я возьму тебя в какой-нибудь набег, но не сейчас. Я не смогу командовать войском и смотреть за тем, чтобы тебя не убили.
– Я смогу, брат, – вмешался Скилур, – нам было по пятнадцать, когда отец отдал нас на воспитание Акиннаезу. Ему давно уже было пора испытать себя в бою. Ты же не хочешь, чтобы он был как Нессиоти?
Араме выдержал недолгую паузу и сказал:
– Его смерть будет на твоей совести, и у матери прощение за это вымаливать ты будешь.
Скилур ничего не ответил, лишь образ матери встал у него перед глазами, оплакивающей своих детей и любимого мужа.
– Она не перенесет смерти ещё одного сына, – говорил голос в его голове.
– Завтра с утра покажешь мне, на что ты способен, – произнес вслух Скилур.
Мальчик всю ночь проворочался, не мог заснуть, то ли неудобный соломенный матрац тому виной, то ли душное, сухое лето, а может, беспокойные мысли об отце и воспоминания терзали его сознание.
Когда уже начало светать, он всё-таки забылся сном. Во сне ему привиделась его любовь, полноватая и пышногрудая сератайка, от которой пахло мускатным орехом. Мазсе снова признался ей в любви, он был уверен, что его чувства окажутся взаимными, ведь за его спиной было огромное тридцатитысячное войско, тело его было покрыто шрамами, полученными во множестве битв, а сам он стоял на руинах, завоеванных им царств. Но на этот раз, когда вот она, его любовь на расстоянии вытянутой руки, и никто не посмеет встать у них на пути, как только Мазсе сделал шаг ей навстречу, свои же воины повалили его на землю и за ноги поволокли куда-то в пропасть, в темноту…
– Вставай давай! – накричал на Мазсе Скилур, вытягивая его за ногу с кровати.
Мазсе понял, что сон развеялся, лишь когда упал на деревянный пол.
– Одевайся и выходи, у нас мало времени, всего день до отъезда.
Мазсе, с горечью и досадой посмотрел на брата, мысленно проклял сон, жару, грязный, пыльный пол на котором оказался, перевернулся на живот и пробубнил через зубы что-то похожее на согласие.
Скилур, не разобрав ответа, посмотрел на Мазсе так, как родители смотрят на капризных детей, и молча вышел.
Закрыв глаза и немного помедлив, будто пытаясь вернуться в свой сон, Мазсе, наконец-то, поднялся. Он отряхнулся и начал одеваться. Открыв сундук с вещами, он с досадой заметил, что выбор очень скуден. Три жилетки из кожи, накидка из овечьей шерсти, две пары льняных брюк, две пары сапог, одни обитые шерстью. Мазсе предпочел остаться в том, в чем был одет вчера.
Затем он размотал завернутый в черную ткань меч. Блики солнца отражались от лезвия, на эфесе красовался крылатый дракон, а рукоять была сделана из красного дерева. Отец всегда говорил ему держать оружие и доспехи в наилучшем состоянии.
Этот меч он подарил Мазсе, когда тому исполнилось двенадцать. Тогда он был для него ещё слишком тяжел, но теперь, благодаря упорным тренировкам, он обращался с ним так же хорошо, как с деревянным.
Мазсе снял со стены щит из сосновых досок, обитый железом для прочности. Щит выглядел так, будто пережил десятка два боев, но все ещё был крепок и прочен. Он посмотрел на лук, лежавший на столе.
– Сегодня брат хочет убедиться в том, что я не посрамлю его в бою. А в моей меткости он сомневаться не смеет, – подумал Мазсе.
Выйдя на улицу, мальчик оценил тот прохладный воздух, которым была наполнена его комната. В горле у него сразу пересохло, и он пожалел, что так быстро вышел на поединок с братом.
Скилур разминал плечи, выполняя размашистые движения мечом. Доспехов на нем не было, только штаны из темно-синего шелка, скорее всего, добытые в каком-то набеге на караван торговцев с юга. На ногах красовались сандалии с серебряными застежками. Меч был слегка изогнут, таким удобнее рубить, но хуже парировать удары.
– Наконец-то. Готов? – спросил Скилур, надевая на руку каплевидный щит с изображением черного всадника на белом коне.
– Какой же он огромный, будет непросто свалить его с ног, – подумал Мазсе.
– Да, приступим, – с опаской ответил он.
Скилур, будучи почти на голову выше Мазсе, двигался быстро и наносил сильные и размашистые удары. Первый пришелся в щит Мазсе, который чуть не сбил его с ног.
– Лучше уворачиваться, – понял мальчик.
Удар, ещё удар, Мазсе с привычной ловкостью увернулся от обоих. Третий удар пришелся чуть выше головы.
– Будь я выше, лишился бы половины черепа, – представил мальчик.
Скилур нанес два рубящих удара сверху, Мазсе прикрылся щитом. Брат ударом ноги повалил его на землю, тут же нанес ещё удар. Мазсе перекатился, неуклюже поднялся. Не успел он выдохнуть, как Скилур снова накинулся на него.
Мазсе уворачивался, отбивал и парировал удар за ударом, упав на колено под тяжестью очередного выпада, нанес удар по левой ноге, но брат лишь приподнял ее, и меч не достиг цели.
Мазсе замахнулся на новый удар, но Скилур откинул мальчика щитом, разбив ему губу. Быстро поднявшись, Мазсе парировал очередной удар, сделал резкий выпад, который Скилур непринужденно отвел щитом в сторону.
Рубящий удар сверху, и мальчик снова припал к земле.
Скилур отводил левую руку чуть назад, пытаясь придать ещё большую силу новому удару. Он бил все яростнее, будто пытаясь сломать, уже и так практически онемевшую от боли, руку брата.
Каждый удар прибивал мальчика все ниже к земле. Скилур отводил руку все дальше и дальше, пока в один момент и вовсе опустил щит после выпада, тем самым раскрывшись для атаки.
Мальчик, воспользовавшись мгновением, резко поднялся с колен, и отбив в сторону меч брата, приткнул острие лезвия прямо к горлу. Скилур, растерянно попятился назад, понимая, что одно неверное движение и лезвие проткнет ему гортань.
Шаг, другой, а Мазсе, не убирая меча, продолжал его преследовать. Скилур сделал ещё шаг и, оступившись о собственную ногу, упал на спину. С удивлением посмотрел на брата и засмеялся.
– Кто за кем будет приглядывать во время боя, я за тобой или ты за мной? – с восторгом произнес Скилур.
– Ты лучше приглядывай за своими ногами, брат. А я, как ты убедился, могу за себя постоять.
– Вставай, – произнес мальчик, протягивая ему руку.
Скилур, схватился за руку брата, потянул его к себе и, подкинув ногой, перебросил через себя. Оба брата оказались лежа на земле, смеясь и браня друг друга.
Только когда братья поднялись, Мазсе рассмотрел вблизи изображение Великого Всадника на щите брата.
– Что ты о нем знаешь? – спросил Скилур, увидев заинтересованность мальчика.
– Только то, что рассказывала мама. Великий Всадник, отец и защитник всех сератаев, в одиночку разбивший стотысячное войско иноземных захватчиков, – произнес Мазсе.
– Хах, а знаешь, почему его всегда изображают без ног?
– Нет, – растерянно произнес мальчик.
– Как же Террея не рассказала тебе это? Ну, слушай. Когда-то очень давно, когда не было каменных городов, когда земля была едина, некий Забытый бог собрал огромное войско, настолько огромное, что земля дрожала под поступью его армии. Весь мир он поставил на колени. Пока один из сератаев не встал у него на пути. Никто не осмелился пойти за ним против Забытого. А когда Великий выехал в поле верхом на белом жеребце, в руке у него было копье, а за спиной висел лишь лук. Забытый, увидев его, смеялся два дня и две ночи. А потом отправил пятерых своих воинов покарать бунтовщика. Великий выпустил лишь одну стрелу из своего золотого лука и ей убил посланных против него воинов. Тогда Забытый отправил десятерых лучших воинов на Великого. Пали и они, сраженные копьем его. Сотню выставил Забытый. День отбивался от них Великий и победил. Разъяренный Забытый бог выпустил десять тысяч стрел в Великого. Ни одна не причинила ему вреда. Тогда приказал он всей своей армии, сокрушить всадника. Две полные луны бился Великий, и вот тогда он ног в одной из битв лишился. В тот день начал он молить других богов о помощи, но ответа не услышал. Ни один из этих, так называемых, богов, которым раньше поклонялись люди, не осмелился выступить против Забытого. Но не сдался Великий, залечил раны свои, закрепил себя к спине коня своего и дальше бой продолжил. Бился он, пока из трупов врагов горы не образовались. А конца войска вражеского и видно не было. Тогда-то и ощутил Забытый всю силу Великого, что не обычный смертный перед ним, а Бог. И Великий Всадник силу свою почувствовал. Положил на тетиву Великий десять стрел. Воззвал к небесам, и обратились стрелы в молнии. Выпустил он молнии под ноги Забытому, и в то же мгновение разверзлась земля, и пал Забытый бог с остатками своей армии в бездну, и поглощены были морем он и армия его. С тех пор земля и разделена на две части Каменным морем. На одной стороне остались мы сератаи, возглавляемые Великим, а на другой остатки армии Забытого, жаждущие отомстить детям Всадника.
– А умирая, Великий поклялся, что когда армия Забытого вновь ступит на сератайскую землю, то и дух его вернется в тело достойнейшего
из сератаев, дабы сокрушил он Забытого бога раз и навсегда… – закончил свой рассказ Скилур, потрепав Мазсе за длинные, спутанные волосы.
– А как же северяне? Восточные королевства откуда? А южные цари? – недоумевая, спросил мальчик.
– Все они потомки пленников Великого Всадника, – пожимая плечами, ответил Скилур.
Мальчик нахмурил брови, обдумывая услышанное.
– Пойдем, покажу тебе кое-что, – обратился Скилур к брату, хлопнув его по плечу.
По дороге на север к выходу из города, через палатки гончаров. Вдалеке от юрт и шатров, в которых селились жители Аббия, расположился весь табун всадников Теорека. Братья прошли и мимо погребального костра, от которого остались одни лишь угли.
– Нас осталось три с половиной тысячи тяжеловооруженных всадников, шесть сотен конных лучников и шесть тысяч лошадей, – произнес Скилур, оглядывая всю суету, творящуюся в лагере, – шесть дней мы будем скакать на северо-восток и четыре дня на восток, только тогда прибудем к столице Антерола.
Мазсе продолжал идти за братом и внимательно его слушал.
– А вот это тебе от нас с братом, – сказал Скилур, подавая знак рукой одному из своих всадников.
Всадник вывел под уздцы белую кобылу, с обстриженной гривой. По восторженному взгляду мальчика Скилур понял, что подарок пришелся ему по нраву.
– Что смотришь? Иди, прокатись, привыкни к седлу.
Мазсе с разбегу вскочил на лошадь, пятками ударил ей по бокам и помчался через весь лагерь, чуть не сбив с ног, проходящих мимо суетливых, спешившихся всадников. Выскочив из лагеря, он помчался к той, чьей любви так пытался стать достоин. Мазсе обскакал почти весь поселок в её поисках, а нашел там, где были почти все женщины. Вместе с рабами они нагружали повозки с едой и фуражом, накидывали теплые одежды на случай долгого набега. Мазсе привязал лошадь к дереву метрах в пятидесяти от них. Дальше пошел пешком. Он хотел прискакать к ней на лошади, произвести впечатление и сказать, что наконец-то стал достоин её руки. Но вспомнил, что их связь должна остаться тайной, ведь если о ней прознает её муж, хоть и будущий, помолвку расторгнут, а она его возненавидит за это.
Увидев вдалеке мальчика, девушка пришла в ужас, она отдала скомканные меха женщине, стоявшей рядом, что-то прошептав на ухо, и пошла быстрым шагом на встречу к Мазсе.
– Что ты здесь делаешь? А если кто-нибудь что-нибудь заподозрит? Ты не подумал об этом? Я же просила тебя отстать! – раздраженно прошептала девушка.
– Но я… Я хотел тебе показать её, – сказал Мазсе, показывая в сторону дерева, к которому была привязана лошадь.
– Я назову её в честь тебя!
– И? Что теперь? Ты думал, я увижу лошадь и брошусь к тебе на шею! И, будь так добр, избавь меня от чести носить имя твоей клячи, – промолвила девушка, скорчив презрительную гримасу на лице.
– Ты не понимаешь, я ухожу в поход с братьями, там я завоюю славу и уважение. Я приведу к твоим ногам сотню рабов, и тебе больше никогда не придется собирать повозки самой, – с влюбленным взглядом сказал Мазсе, схватив девушку за руки.
– Лучше не возвращайся из своего похода. Все! Вот ведь связалась на свою голову. Любой другой был бы рад, что ему не пришлось жениться, а ты почему назойливый такой? – вспылила девушка, одернув руки.
– Есть хоть небольшая надежда, что ты передумаешь? Скажи, что мне нужно сделать?
– Надежда? Хотя, знаешь, подари мне город, хотя бы небольшой такой каменный город из Восточных королевств. Тогда я точно стану твоей. Сможешь? – с пренебрежением произнесла девушка.
– Ни у кого нет каменного города, даже у Акиннаеза. И мне никто не отдаст его в качестве трофея, – подумал мальчик.
– Будет тебе город! – выпалил Мазсе, с твердой уверенностью в голосе.
Вернувшись в лагерь к закату, Мазсе увидел, как Скилур и Араме обсуждают с советом какие-то вопросы. Он не стал вмешиваться, пригнал лошадь в наспех сбитые конюшни у лагеря, накормил её и хотел отправиться спать, как братья сами нашли его.
– Я же говорил, что он вернется к закату, – произнес Скилур.
– Понравилась тебе лошадь? Отец сам хотел подарить её тебе. Весь поход только и говорил об этом, никому не разрешал на ней ездить, – с улыбкой произнес Араме.
– Конечно, – сказал мальчик, посмотрев на свою лошадь.
– Как ты её назвал? – поинтересовались братья.
– Асприд (Надежда), – с огнем в глазах произнес мальчик.
Глава 1
Вот уже три дня, как Араме вел свое войско по землям королевства Антерол. Все деревни, мимо которых они проходили, были разрушены, поля выжжены, а жители, если таковые встречались, либо прятались под обломками стен, в развалинах домов, либо пытались убежать в окрестные леса.
Мазсе заметил, что брат каждое утро отправляет тридцать всадников до восхода солнца, до того как он приказывал основным силам сняться с лагеря и продолжить поход.
– Куда ты отправляешь их? – поинтересовался мальчик.
– Почему ты не спишь? – не торопясь с ответом, произнес Араме.
– Не спится. Это они сжигают поля и грабят деревни? Ты для этого их посылаешь?
– Ха-ха-ха, нет. Царь, узнав о смерти отца, в этот же день отправил двадцать тысяч своих воинов выжечь земли Антерола до основания. А потом и сам прибыл с оставшимися всадниками. Такую орду cератаи никогда не собирали. Меньше чем за месяц Акиннаез захватил все королевство. И вот он держит осаду столицы. На самом деле, он лишь ждет моего прибытия, хочет дать мне возможность отомстить. Все это пепелище, что ты видишь, следы гнева царя нашего, брат. А те воины, которых ты видел, это разведчики мои. Я не хочу повторить ошибку нашего отца. Он недооценил нашего противника. А так я всегда знаю, что впереди нас ждет, и всегда буду наготове в случае нападения.
– А кто на нас может напасть? – недоумевая, спросил Мазсе.
– Все Восточные королевства. Это сейчас они разобщены, каждый год дерутся за клочки земли, за свои каменные города, которые переходят от одного короля к другому. Король Оберола с упоением наблюдает за гибелью Антерола, ведь буквально года два назад, после проигранной войны, он отдал три замка с окружными землями Антеролу. Их, скорее всего, тоже разграбили и сожгли. После того как мы уйдем со всеми сокровищами этого королевства, оберольцы заполонят пустующие земли как крысы. Они начнут, как муравьи, все отстраивать и восстанавливать, вновь засеют поля. А через два года, может, через три, когда у нас закончится золото, мы вновь придем на эти земли и заберем свое, – посмеиваясь, произнес Араме.
– Так я все это к чему тебе рассказываю? Да, сейчас они разобщены и грызутся за каждый клочок земли, но уже так бывало и не раз, что все Восточные королевства объединялись против одного общего врага и разбивали его. Так было и с нами, так было и с зарвавшимися северянами. Стоит только Живому городу протрубить общий сбор, как все прочие короли тут же прибегут по его зову. А может, уже прибежали. Помимо этих опасений, стоит избегать ненужных столкновений с дезертирами и предателями. Да, брат, трусов, сбежавших с поля боя, тоже стоит опасаться. Сильного вреда они не нанесут и малым числом нападать не станут, а вот провизию украсть, лошадей перерезать, во сне кого-нибудь убить, это в порядке вещей. А столкновения с крупными силами обязательно повлекут ненужные потери. Уже светает. Садись на лошадь, найди Скилура, держись рядом с ним. И теперь его донимай расспросами.
Мазсе лишь улыбнулся и молча побрел к своей лошади. Позже, найдя брата среди всадников, мальчик принялся расспрашивать его о Восточных королевствах, о королях, об их мифах и легендах. На что Скилур лишь пожимал плечами. Единственное, что Мазсе узнал от него сегодня – это, какими товарами богато каждое королевство, и о том, как люди в Восточных королевствах забирают в рабство своих же граждан.
К полудню войско вышло к Анторольским равнинам, где состоялось решающее сражение между Антеролом и сератаями. Вокруг стоял жуткий смрад от гниющих и разлагающихся трупов. Тысячи стрел, словно ковром, устилали залитую кровью землю. Тучи воронов перелетали с места на место, выклевывая глаза у трупов и отрывая куски мяса. От этого ужасного запаха у мальчика сводило желудок.
– Как же хорошо, что на завтрак я съел лишь пару яблок, да горсть кедровых орехов, – думал мальчик, собираясь, избавиться от содержимого желудка.
– Смотри! – догнав его и не дав осуществить задуманное, произнес Скилур.
– Ещё более ужасная картина будет ждать тебя в Антероле. Когда кровь будет литься рекой по улицам города, а труппы будут валяться на каждом углу, женщин будут насиловать, детей убивать. Ты выдержишь это зрелище? Хватит ли у тебя сил самому проливать кровь? – пренебрежительно спросил Скилур.
– Да! – раздраженно выпалил Мазсе и погнал лошадь вперед, желая скорее убежать от этого запаха.
Солнце уже садилось, когда кто-то из разведчиков доложил, что за холмами через реку расположился лагерь Акиннаеза. Пробравшись сквозь редкий лес на очередном холме, Мазсе сам увидел лагерь царя, столь величественный шатер, окруженный огнем факелов, трудно было не заметить.
Табун его отца был самым великим и многочисленным среди всех вождей сератаев. Но здесь Мазсе увидел два десятка лагерей, каждый из которых принадлежал одному из сератайских вождей. У каждого из них был свой знак, которым они отмечали своих воинов и клеймили рабов. По этим-то знакам Мазсе и отличал, какому вождю принадлежит лагерь, и кто, сколько воинов привел с собой.
Мальчик ещё никогда не видел столь огромную армию. Но все его удивление и восторг поблекли, как только он заметил на севере от лагеря каменный замок, даже с высоты холма, на котором остановился Мазсе, город казался огромным, а стены его непреступными.
– Антерол, – произнес мальчик.
По маленьким огонькам, мерцающим в темноте и кружившим вокруг замка, мальчик понял, что город в осаде.
– Разобьем лагерь здесь, переночуем, а с восходом выдвинемся к реке. Если поторопимся, то к полудню мы уже будем в лагере Акиннаеза, – сообщил знати Араме.
Мазсе заметил, что он не расстается с обломком меча, которым был сражен отец. Привязав лошадь к дереву на холме, мальчик прислонился к нему спиной и, смотря вдаль, на север, на Антерол, спокойно погружался в царство сна.
Во сне Мазсе стоял на стене того самого Антерола, смотрел вниз, как на стены по лестницам карабкаются сератаи. Он не понимал, почему он по эту сторону. Почему он не со своими братьями сейчас штурмует замок. Почему на него не нападают рыцари Антерола. Вот одна лестница припала к стенам замка, потом другая, третья. А вот появился и брат, размахивая мечом в разные стороны. Он убивал всех, кто нападал на него.
– Скилур! Я здесь! Что происходит? – хотелось закричать Мазсе, но он не смог проговорить ни слова.
И вот уже оба брата скрестили мечи. На этот раз Мазсе был ростом со Скилура, а его меч был большой и тяжелый.
– Это не мой меч. Не мои доспехи, – думал Мазсе, отбивая очередной удар.
Мазсе рубанул сверху, сломал меч брата и разрубил его пополам. Труп Скилура тут же превратился в черный дым и растворился в воздухе. Мальчик развернулся, пытаясь увидеть, куда пропал брат, а вокруг уже везде были сератайские орды, они добивали убегающих и убивали тех, кто ещё сражался.
– Помогите! Нет! Пожалуйста! Мазсе! – где-то внизу за стенами города раздался пронзительный женский крик.
Мазсе перевалился через стену, пытаясь разглядеть, что там происходит.
– Нет! Оставьте её! – закричал Мазсе.
Его любовь, ту, ради которой он готов был на все, утаскивали четыре сератайских воина, они трогали её, разрывали на ней одежду и смеялись. Мазсе бежал за ними вдоль стены, пытаясь найти какой-нибудь спуск вниз, лестницу, веревку. А её голос и вопли с каждым разом становились все тише и тише.
– Мазсе… Мазсе… – где-то тихо раздавалось вдали.
– Мазсе! – раздался грубый голос старшего брата.
– Вставай! Уже солнце восходит. Араме отправляет меня с разведывательным отрядом к реке. Поедешь со мной? – спросил Скилур.
– Да, конечно, – выдержав небольшую паузу и осмотрев брата, сказал мальчик.
– Это всего лишь сон. Очередной кошмар, – подумал Мазсе.
Мазсе проверил, надежно ли закреплены к седлу лук и колчан со стрелами, затянул ремни на седле, отвязал лошадь от дерева и запрыгнул на неё сам. Брат и ещё тридцать легковооруженных всадников уже выезжали, когда Мазсе к ним присоединился.
Они спустились по пологому склону холма, на котором ночевали. На пути к реке им встретились две нетронутых сератаями деревни.
– Жители этих деревень, скорее всего, укрылись в здешних лесах, так что смотри в оба глаза, хоть они и вооружены вилами да косами, но убьют тебя не задумываясь, – обращаясь к Мазсе, произнес Скилур.
– Мы не обыщем эту деревню? – спросил Мазсе, глядя на то, что всадники обходят её стороной.
– Нет смысла, крестьяне забрали все мало-мальски ценные пожитки с собой. Все, что мы там найдем – это разваливающиеся хижины с соломенными крышами да стаи голодных крыс. К тому же мы и так тут задержались, уже час назад, как должны были выйти к берегу.
И лишь к полудню разведчики достигли реки. Они остановились в покинутой рыбацкой деревушке. Повсюду весели, успевшая сгнить, рыба да рыболовные сети. Самый молодой разведчик, на вид лет девятнадцати или двадцати, прискакав к Скилуру, доложил, что на берегу нет ни одной лодки.
– Придется идти вдоль берега, пока не найдем брод, пригодный для прохода войска, – с хмурым взглядом произнес Скилур.
– Сегодня мы уже не успеем перебраться на тот берег? – предположил Мазсе.
– Здесь течение слишком сильное, а река слишком глубока, чтобы прошли лошади, не говоря про обоз с провизией. Если пойти дальше на восток по течению, там должен быть какой-нибудь брод или может даже мост. На лодке мы бы нашли его часа за три, а так придется пробираться сквозь лес, и потеряем ещё полдня. Если переправы не будет, то придется строить мост самим, а это ещё как минимум день. Мы и так провозились с похоронами дольше отведенного нам Акиннаезом времени. Он не будет ждать нас и разграбит столицу, а значит, мы останемся ни с чем. К вечеру сюда прибудет Араме и будет ждать от меня каких-либо действий. Ему не понравятся перспективы опоздания к началу штурма.
