Kitobni o'qish: «Кус, Кис и Запа-малыш»
Кус, Кис и Запа-малыш
Далеко-далеко на юге, там, где Евразийский континент заканчивается крутым обрывом, отвесно уходящим прямо в синие океанские волны, располагается парк – заповедник под названием «Ла-ла ленд».
Он тянется на несколько километров вдоль океанского побережья и заканчивается возле большого города с огромными домами-небоскребами, несущимися грузовиками и толпами людей, вечно спешащими по своим делам.
В парке много больших песчаных холмов, поросших эвкалиптовыми деревьями, между которыми пролегают извилистые дорожки для прогулок, полуразрушенные каменные строения древнего города, возле которого любопытные туристы любят пощелкать фотоаппаратами, и множество аккуратных столиков и скамеек, где, по выходным, люди из большого города собираются компаниями, чтобы пошуметь и пожарить мясо на мангале.
Ближе к обрыву эвкалиптовые рощи заканчиваются, уступая место колючим кустарникам, сквозь которые не пробраться ни одному человеку. Внутри сплошных зеленых джунглей, надежно защищенных от людских глаз густой листвой и длинными шипами, идет своя жизнь. Там проложены свои тропы для прогулок и охоты, вырыты просторные норы, где не жарко летом и сухо зимой, и есть места, где можно подремать, подставив теплому солнцу пушистый бок. Здесь живут мангусты.
У каждого семейства свой отдельный дом-куст, в глубине которого вырыта нора, где можно спрятаться от непогоды, врагов и жары. Из куста ведут несколько дорожек в разных направлениях, чтобы незаметно выйти на охоту, пообщаться с соседями или посмотреть с обрыва как бирюзовые океанские волны разбиваюся облаком брызг о камни утёса.
Мангусты отважные воины и охотники добывают пищу в этом зеленом лабиринте, дружно общаются между собой и с дикими котами, которые также независимы и смелы. Разница между ними только в том, что коты обладают удивительным даром – втираться в доверие к приезжим людям, чтобы отхватить самый жирный кусок шашлыка и вовремя дать дёру в заросли.
Уважающий себя мангуст, никогда не подойдет к людям. Он добывает еду быстрыми ногами, острыми клыками и цепкими когтями, подкарауливая беспечную мышь или жирного медлительного жука.
Лишь одному человеку в парке разрешено заходить в самую чащу кустарника по специальной, широкой и извилистой тропе. Это смотритель Руис. В особо жаркие дни, когда земля покрывается сетью сухих трещин, а её поверхность раскалена настолько, что способна прожарить птичье яйцо, выпавшее на землю, он приезжает на огромной машине с толстыми колесами и откидной крышей, кряхтя, выходит из кабины, прикрывшись широкополой шляпой, и вытаскивает из кузова большую запотевшую канистру с водой.
Чертыхаясь и распространяя вокруг едкий запах толстенной сигары, потухший остаток которой торчит у него во рту, он продирается в самую чащу, и разливает воду в большие деревянные миски, установленные в тени. После чего, отирая пот со лба, садится на трухлявый пень, непонятно откуда оказавшийся здесь, и поджигает сигару большой железной зажигалкой.
Дым столбом поднимается из дебрей, а его начищенная до блеска звезда смотрителя сверкает ярче солнца и все мангусты знают – Руис привез воду.
Небольшими группами они выходят из своих нор и идут на водопой. Руис знает всех по именам. Он дымит своей сигарой и разговаривает с каждым зверьком, потом тяжело встает, опираясь о колени руками, топает к своему джипу и уезжает, чтобы на следующий день привезти ещё воды.
Однажды летней ночью в парке начался пожар – люди не затушили мангал и уехали. Подул ветер, и огненные искры подожгли сухую траву.
Огонь подобрался к кустарнику, вытесняя мангустов из своих жилищ, и, возможно, выжег бы всё вокруг, если б не Руис. Он примчался посреди ночи на своем джипе без шляпы и формы со звездой и в одиночку тушил пожар огнетушителями, которые насобирал по всему парку. Он бил огонь лопатой, закидывал землей, копал траншеи целый час пока не приехали пожарные и не довершили дело. Все мангусты из кустов видели этот подвиг, и теперь Руису было разрешено приходить в чащу в любое удобное для него время, чтобы пообщаться со зверьками.
Даже когда он задремал прямо на земле возле своего любимого пня, напившись крепкого рома из большой пузатой фляжки, мангусты поочередно дежурили возле него, чтобы ни один скорпион и ни одна змея даже близко не приблизились к их другу.
Старый Запа – бывший тогда главой семейства, самолично взобрался на широкое пузо спящего Руиса и четыре часа непрерывно охранял его сон, невзирая на кошмарный храп сотрясающий кустарник.
Семейству Запа принадлежал самый большой куст во всём парке. Много лет, старый Запа, по праву считался главой всей общины, поскольку был самый ловкий в охоте, никогда не забывал делиться с соседями, оставшимися без добычи, и наладил тесные и взаимовыгодные контакты с котами, болтающимися по всему парку и выслеживающими расплодившихся мышей и стаи толстой саранчи. Коты охотно делились этой информацией с мангустами и получали свою долю после удачной охоты.
Но однажды старик Запа пропал. В сезон дождей, когда много дней в стае не было еды, он решился на крайние меры – решил ночью перейти большое автомобильное шоссе, по которому круглые сутки неслись автомобили, сверкая фарами.
Он шел в большой лес, располагавшийся по другую сторону дороги где, по слухам, всегда было чем поживиться. Несколько дней от него не было никаких вестей, но потом, дождливым утром приехал Руис на своем джипе и осторожно, с почтением, достал из кузова мертвого Запу.
Его длинное тельце пронзил большой металлический прут, брошенный растяпами – строителями на обочине дороги. Но даже мертвый, Запа не забыл о своей миссии – в зубах он сжимал здоровенную крысу, которую поймал на другой стороне. Вероятно, отягощенный добычей, он радостно бежал через дорогу, уворачиваясь от машин и воображая радость голодных родственников, отвлекся, и напоролся на острую пику.
Шкурка его после смерти стала полностью белой, а это по преданию мангустов, признак великого охотника. Ведь всем известно, что на небе, в быстрых кучевых облаках охотится белый мангуст, который, со временем, забирает самых быстрых и ловких в свою стаю, давая им особенную белую шерсть, чтобы прятаться в засаде среди туч.
Старик был с почестями захоронен в глубокой норе на краю обрыва и жизнь мало-помалу начала возвращаться в обычное русло.
А ещё через неделю произошло радостное событие: из куста Зап, ранним утром раздался писк сразу нескольких щенячьих голосов. В семействе произошло прибавление пятерых мангустов. Когда последний щенок появился на свет, все удивленно ахнули – на его мордочке от носа до уха шерсть была абсолютно белой.
– «Родился великий охотник!» «Он с детства помечен белым мангустом!» – раздавались в стае восторженные голоса.
Кус – сын Запы старшего и отец малыша был невероятно горд. С важным видом он сидел на поляне возле своего жилища и принимал поздравления соседей.
Мать младенцев – изящная самочка Кис – тоже была рада, но ей было не до поздравлений – он кормила сразу пять новорожденных голодных ртов.
Естественно, беломордый был назван в честь деда – «Запа-младший», но пока что он не подозревал о том, какая честь выпала на его долю. Вместе со своими братьями и сестрами он хорошо кушал, чесал за ухом мохнатой лапой с микроскопическими коготками и сладко спал, уткнувшись носом в мягкий мамин бок.
Между тем в стае, оставшейся без вожака, порядок пошатнулся.
Кус, хорошо изучивший отца и его методы, взялся продолжать его дело, объединяя все семьи для решения общих дел.
Он был ловок и силен, крепкие мышцы перекатывались под его блестящим темным мехом, когти его были остры как бритва, а на кончиках длинных белых клыков играли солнечные блики, стоило ему только раскрыть пасть. К тому же он был умен, и никогда не вступал в драку без нужды, но уж если его припирали к стенке – стоило начинать бояться. Длинный пушистый хвост Куса выпрямлялся вдоль земли и весь мангуст уже напоминал ракету, стремительно летящую вперед, и горе тому, кто оказывался на его пути.
Он занял место погибшего Запы, но тут же нашлись недовольные, которые считали себя более подходящими на роль вожака. «Он не такой быстрый!» – кричали одни. «Он тут только благодаря папочке!» – вторили им другие. Кус терпеливо ждал, когда страсти утихнут, но порой, когда малыши засыпали, и он мог посидеть с Кис на краю обрыва, глядя на ныряющую в облака луну и слушая шум прибоя, печаль отражалась в его блестящих глазах – бусинах.
