Kitobni o'qish: «Взводный»

© Александр Берг, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

 
Вспомните, ребята, вспомните, ребята,
Разве это выразить словами,
Как они стояли у военкомата
С бритыми навечно головами.
Вспомним их сегодня всех до одного,
Вымостивших страшную дорогу.
Скоро кроме нас уже не будет никого,
Кто вместе с ними слышал первую тревогу.
И когда над ними грянул смертный гром
Трубами районного оркестра,
Мы глотали звуки ярости и муки,
Чтоб хотя бы музыка воскресла!
Вспомните, ребята, вспомните, ребята,
Это только мы видали с вами,
Как они шагали от военкомата
С бритыми навечно головами…
 

В. Берковский, Д. Сухарев

Из тех, кто в то страшное лето 1941 года ушли добровольцами на фронт, до конца войны дожили немногие, но именно из-за их подвига мы с вами сейчас живем в своей стране, да и вообще живем. Нельзя забывать эти страшные и трагические страницы нашей истории, иначе подвиг наших предков окажется бесполезен. Тот, кто забывает свою историю, обречен на вымирание, хотя бы путем ассимиляции, такой народ остается только в истории.

Пролог

9 мая 2015 года, Санкт-Петербург

Хотя я не знал своих предков, даже кто моя мать, было неизвестно, так как меня в возрасте одного месяца подкинули к дверям детдома, но я с большим удовольствием принял участие в шествии «Бессмертного полка», просто, без всякого плаката прошел вместе с участниками шествия. Затем встретился с друзьями, не детдомовскими, а со своими сослуживцами, которые вместе со мной тянули лямку в ВДВ. Нас было пятеро питерцев во взводе, и мы как-то быстро друг с другом скорешились и держались друг друга всю службу, и после дембеля не теряли из виду.

День выдался солнечным и теплым, вот мы весь день и прогуляли по Питеру, а вечером я пошел домой, так как на следующее утро мне надо было выходить на работу. Я уже подходил в десять часов вечера к своему дому (мне, кстати, повезло, после детдома государство выделило мне однокомнатную квартиру в Веселом Поселке, хоть совсем небольшую, но свою и неподалеку от метро, всего в каких-то десяти минутах ходьбы неспешным шагом). Дорога шла через небольшой пустырь, заросший деревцами и кустами, когда я услышал сдавленный девичий вскрик и какое-то шуршание. Заглянув за кусты, я увидел, как восьмерка молодых парней стаскивает с молодой девчонки одежду, при этом зажимая ей рот. Пройти мимо такого беспредела я просто не смог.

– Эй, утырки, совсем охренели?! А ну немедленно ее отпустили и свалили отсюда нах!

Парни обернулись ко мне, при этом продолжая удерживать девчонку.

– Слышь, дефективный, сам отсюда немедленно сдристнул, не то пожалеешь!

При этом несколько парней достали из карманов ножи-выкидухи и со щелчком раскрыли их. На мое счастье, рядом валялась арматурина, небольшая, сантиметров тридцать-сорок длиной, тут рядом как раз недавно новый дом построили, вот этот металлический прут сюда оттуда и попал. Не дожидаясь, когда эти ушлепки нападут первыми, я, подхватив с земли железяку, рванул вперед.

Из рапорта районного отдела МВД

Установлено, что вечером 9 мая 2015 года на пустыре… было совершено нападение на гражданку Николаеву Светлану Петровну, 1997 года рождения. Восемь молодых парней попытались ее изнасиловать, однако в момент, когда они срывали с нее одежду, им помешали. Свиридов Игорь Николаевич, 1993 года рождения, вмешался в попытку изнасилования, он предложил парням перестать это делать и уйти, на что они стали ему угрожать. В завязавшейся драке гражданин Свиридов был убит, но и сам сумел убить троих и покалечить двоих нападавших. Рапорт составлен со слов потерпевшей, Николаевой Светланы Петровны.

Когда завязалась драка, парням стало не до своей жертвы, так как незнакомый молодой мужчина оказался крепким орешком и, умело орудуя арматуриной, не жалел их.

Воспользовавшись этим, Светлана рванула в сторону метро и буквально спустя пять минут уже, захлебываясь плачем, рассказывала все линейному наряду полиции. Экстренно прибывшие на место преступления полицейские обнаружили только четыре свежих, еще теплых трупа. Светлана опознала всех четверых, троих напавших на нее и прохожего, который за нее заступился. Оперативно проведенное расследование позволило идентифицировать погибших, а также очертить круг их знакомств. Уже к утру все пятеро выживших беспредельщиков были вычислены, и если двое из них были вынуждены обратиться за медицинской помощью в травмпункт, то оставшиеся трое имели явные следы драки на лице и теле.

Светлана с легкостью их опознала. Все попытки родителей выживших парней замять это дело не увенчались успехом. Слишком злая на подонков Светлана, которая училась на журфаке, уже поделилась впечатлениями об этом нападении со своими друзьями, и те рьяно взялись за дело. Таким образом, происшествие получило большую огласку в прессе, и теперь замять это не представлялось возможным.

Шесть месяцев спустя

Все пятеро подонков получили приличные сроки за попытку изнасилования и убийство, несмотря на все потуги адвокатов помочь им отделаться условными.

К своему большому несчастью, в колонии, в которую они прибыли, чалился Юрка Сазон. Хотя это была его первая ходка на взрослой колонии, но сидел он по авторитетной статье и считался на зоне правильным пацаном. Главное же было в том, что Юра Сазонов сам оказался детдомовцем, причем со Свиридовым они были из одного детдома и даже знали друг друга. Пускай они не дружили, но и терок между ними не было, а вдобавок и Светлана тоже оказалась детдомовской, а поскольку телевидение и газеты в зоне присутствовали, то и Сазон узнал об этом случае, тем более что он вызвал резонанс по всей стране.

Все это привело к тому, что в первую же ночь подонки были вынуждены к утру переселиться в петушатник, а Сазон не только рассчитался за своего однокашника, но и поднял собственную репутацию на зоне. Весь оставшийся срок превратился для мажоров в непрекращающийся ад, и даже когда Сазон откинулся, то для них мало что поменялось. В итоге, когда кончился их срок, на свободу вышли полностью сломленные, забитые мужики, к тому же выглядевшие лет на двадцать старше своего возраста.

Для самой Светланы тоже не все прошло гладко и спокойно. После суда, через несколько дней, когда она вечером возвращалась домой, неожиданно рядом с ней остановилась дорогая машина, из которой вышел отец одного из подонков, а вместе с ним два здоровых бугая-телохранителя.

– Ну что, сучка, допрыгалась?! Сейчас ты, тварь, мне за все ответишь, а ну, переломайте ей все кости.

Бугаи послушно двинулись к девушке, а сама Света от страха просто замерла на месте, когда неожиданно из темноты появились четверо крепких парней в закрытых масками лицах. Ни слова не говоря, они мгновенно вырубили бугаев, правда при этом сломав им обе руки каждому, после чего подступили к заметно струхнувшему папаше мажора.

– Значит, любишь над слабыми издеваться? Тогда понятно, в кого вырос твой ублюдок, пример перед глазами. Ну что ж, мразь, пришла пора держать ответ за свои поступки.

Если его телохранителям просто сломали руки, то самого родителя избили до полусмерти, сломав ему с десяток костей и в том числе челюсть. В результате он попал в реанимацию, откуда вышел инвалидом. Не успокоившись, он попробовал привлечь Светлану к суду как причастную к его избиению, однако у него ничего не получилось.

Сама девушка заступившихся за нее парней не знала, а происшествие попало на камеру наружного наблюдения находившейся рядом фирмы. В итоге папаше самому пришлось отвечать за попытку нападения на Свету, а в свете прошедшего суда и так все было ясно, к тому же и пресса с радостью ухватилась за вновь появившиеся обстоятельства, и даже если судьи и хотели бы замять это происшествие, то просто не рискнули. Папаше, учитывая его инвалидность, дали условный срок, но обязали выплатить девушке приличную компенсацию.

Парнями, которые за нее заступились, оказались друзья и однополчане погибшего Игоря.

Глава 1

30 июня 1941 года, окрестности Стрыя, Западная Украина

Последнее, что я помнил, это резкая боль в левом боку, и все, а теперь я лежал на земле, и к ее запаху примешивалась такая знакомая вонь сгоревшего тротила и пороха. Кто-то меня усиленно тормошил, и я не сразу сообразил, что фоновый шум – это бубнеж незнакомца, а спустя минуту я наконец смог понять, что именно он талдычил.

– Товарищ лейтенант, очнитесь.

Наконец открыв глаза, я оторопел: передо мной был молодой парень в старинной форме Красной армии, времен начала Великой Отечественной войны, с голыми петлицами и пехотными эмблемами из скрещенных винтовок на фоне круга мишени. Шевельнув головой, я непроизвольно застонал от пронзившей голову острой боли. Парень, увидев, что я очнулся, явно обрадовался и, приподняв мою голову, приложил к моим губам фляжку, СТЕКЛЯННУЮ, Карл! Стеклянную фляжку, мать его за ногу! Впрочем, удивляться я продолжил после того, как жадно ополовинил ее, так как вдруг оказалось, что зверски хотел пить.

– Товарищ лейтенант, что нам делать? Вы единственный командир, все остальные погибли.

– Ты кто? – только и смог выговорить я.

– Красноармеец Тимофеев, товарищ лейтенант.

– Еще хоть кто остался?

– Да, человек тридцать бойцов.

– Младший командный состав есть?

– Есть, старшина роты Нечипоренко и командир отделения сержант Куприянов.

– Позови их сюда.

Красноармеец убежал, а я, повернув голову, огляделся. Я лежал в наспех отрытом окопе, метрах в пяти от меня он был разрушен прямым попаданием снаряда, видимо это от него по мне долбануло. Сама голова, кстати, была довольно умело перевязана, но пока гудела, как церковный колокол. Собрав все свои силы, я приподнялся и сел, так как стоять пока не мог. Вокруг меня лежали трупы красноармейцев, как я понял, это были мои бойцы, вот только еще нужно выяснить, кто я сам такой. Охлопал себя по карманам гимнастерки и в нагрудном кармане слева обнаружил командирскую книжку. Так, и кто же я такой есть? То, что это тело не мое, скажем так, я уже понял. Просто проведя языком по зубам, обнаружил, что у меня все зубы на местах, тогда как у меня прежнего не хватало двух нижних коренных зубов с правой стороны, их я еще в детдоме потерял. А кроме того, на службе лишился последней фаланги левого мизинца. Жить не мешало, даже не чувствовал этого неудобства, а тут заметил, правда, не сразу, а когда красноармеец Тимофеев убежал. Открываю командирскую книжку, и кто я же теперь? Читаю: лейтенант Прохоров, Игорь Николаевич, командир второго взвода третьей роты… батальона… полка. Хорошо хоть, что имя-отчество совпадает, привыкать не придется.

Да… Что называется, попал, вот уж и думать не мог, что окажусь на месте героев книжек, которые любил читать. И что дальше делать? Пробиваться наверх, к Сталину? Да ну, фиг я куда пробьюсь, разве что к стенке, да если даже и пробьюсь, то попаду в золотую клетку, если не грохнут после того, как все выкачают из меня про ближайшее время. Не, дурных нема, спишу на ранение в голову и контузию, потерю памяти и буду воевать. Сейчас тут можно будет хорошо развернуться и такую козью морду немцам устроить, что они взвоют. Не думаю, что у меня все будет так легко получаться, как у героев прочитанных книжек, но по крайней мере я знаю, что и как тут было, и надеюсь, смогу избежать большинства ошибок нынешних командиров.

Тут показался красноармеец Тимофеев, очевидно, со старшиной Нечипоренко, так как в его петлицах виднелась целая пила, четыре небольших треугольника. Более или менее я знал значение геометрических фигур в петлицах, конечно, по погонам ориентироваться для меня было намного легче, но и так благодаря книгам и фильмам про войну я разбирался в нынешнем обозначении воинских званий сухопутных войск.

– Как вы, товарищ лейтенант?

Это было первое, что я снова услышал от Тимофеева.

– Тимофеев, сейчас собери оставшихся бойцов и поищите здесь все исправное оружие, патроны, гранаты и продукты. Приказ ясен?

– Да, товарищ лейтенант.

– Тогда вперед.

Тимофеев убежал, а ко мне подошел старшина.

– Звали, товарищ лейтенант?

– Да, старшина. Я так понял со слов Тимофеева, что я тут единственный командир остался?

– Все верно, остальные командиры погибли.

– Тут такое дело, старшина, я после того, как меня по голове садануло, ничего не помню: ни тебя, ни других бойцов, ни последнего приказа комбата и ротного, да даже какой сегодня день, забыл.

Старшина от услышанного помрачнел.

– А как воевать – тоже забыли, товарищ лейтенант?

– А это, как ни странно, нет, даже вроде как лучше знать стал. Так какое сегодня число, где мы и какой был последний приказ начальства?

– Значит, товарищ лейтенант, сегодня у нас, стало быть, 30 июня 1941 года, а находимся мы в окрестностях города Стрый. А вы, товарищ лейтенант, часом не забыли, с кем мы воюем?

– Не беспокойся, старшина, не забыл. Так какой был последний приказ?

– Оборонять эти позиции до конца дня, а потом отойти.

Глянув на небо, я увидел клонящееся к закату солнце, значит, считай, приказ мы выполнили.

– Хорошо, личный состав пересчитали?

– Да, в строю вместе со мной тридцать семь человек.

– Раненые есть?

– Трое легкораненых, могут сами передвигаться.

– Неужто тяжелых не было?

– Были, как не быть, только их час назад в тыл отправили, сразу, как атаку отбили.

– Это хорошо. Ты вот что, старшина, посиди пока рядом да помолчи, мне подумать надо.

Старшина послушно присел рядом, считай, как в анекдоте про работягу¹.

Значит, что мы имеем с гуся? Имеется в наличии 37 бойцов, похоже все, что осталось от моего батальона. Радует, что раненых среди них, считай, нет, трое легкораненых, надеюсь, проблем не сделают. А что делать мне? Можно, конечно, сейчас драпануть на восток вместе с оставшимися бойцами, приказ, считай, выполнили, так что имеем полное право, вот только что дальше? Или пополнят мой отряд другими бойцами, или, скорее всего, мной пополнят другое подразделение и снова кинут под немецкие танки и под непрекращающиеся бомбежки и артобстрелы. Спрашивается, мне это надо? На лауреата премии Дауна я не похож вроде, но и просто отсиживаться в тылу не хочу.

А что я хочу? Собрать свой отряд, громко заявить о себе и не дать бросить себя на убой. Значит, пока лучше остаться в немецком тылу, тем более что сейчас это можно легко сделать. Плюсы несомненные: смогу набрать бойцов из окруженцев, да и пленных можно отбить. Вооружиться и оснаститься брошенным нами и трофейным немецким оружием и снаряжением, а только потом достаточно крупным отрядом выйти к своим, причем с помпой, чтобы на меня обратило внимание начальство. Заодно и у немцев по тылу покуролесить можно будет хорошо. Решено, так и поступлю, а для начала надо обшмонать дохлых фрицев, а то меня стеклянные фляжки не прельщают, да и котелки у немцев были зачетные, не круглые, как у нас, а изогнутые, которые удобно привешивать к себе, да еще и с крышками. Еще у них, считай у всех, есть отличные штык-ножи в ножнах, а кроме того, неплохая подвесная система, вот все это тоже надо прибрать, пригодится. Разумеется, оружие, винтовки, понятное дело, не нужны, своих трехлинеек хватит, а вот пулеметы и пистолеты пригодятся, надо повышать огневую мощь отряда.

– Значит так, старшина, – начал я говорить, выйдя из задумчивости, – сейчас, когда придут бойцы, берешь с десяток человек и идешь к немцам. Как раз темнеть начнет, вас не видно будет. Задача – сбор трофеев. Нам необходимы: фляжки, котелки, штык-ножи в ножнах, подвесная система, пулеметы, пистолеты, патроны и продукты, если будут. Да, чуть не забыл, часы и особенно компас, если будут – тоже, и бинокли. Задание понятно?

– Товарищ лейтенант, а это не будет считаться мародерством?

– Это, старшина, не мародерство, а сбор трофеев. Нам это не для наживы нужно, а для выживания, так что не беспокойся, а в случае чего скажешь, что это был мой приказ.

– Тогда ладно, только до сумерек еще часа два, наверное, будет, – сказал старшина, поглядев на небо.

Торопить его я не стал, ясно, что сегодня больше немцы в атаку не пойдут, а я тоже тут задерживаться не буду. Соберу трофеи и двинусь прочь. Плохо, что карты нет, у немцев тоже вряд ли будет, хотя чем черт не шутит.

Примерно через полчаса стали подходить бойцы, а я тоже за это время окончательно пришел в себя. Все бойцы были вооружены, правда, одними винтовками. Как оказалось, все пулеметы разбиты, даже ручные, так что немецкие придутся в самый раз.

Отдал приказ на ужин, время уже вечернее, да и в животах уже бурчать стало. Поели уже порядком зачерствевший хлеб с тушенкой, а запили еду остатками воды из фляжек. Потом отдал приказ набрать у погибших пустые сидоры, и когда начало темнеть, все вместе пошли шмонать немцев. Так быстрее будет, вот и изменил свой приказ старшине.

Я тоже пошел, благо к этому времени полностью пришел в себя. Ближайшие трупы оказались метрах в ста от наших позиций, и мы приступили к сбору трофеев. Особо не наглели и не жадничали, так как не зря народная мудрость учит, что жадность фраера сгубила. Мне повезло, в подбитом бронетранспортере оказался труп немецкого офицера, а у того – полный джентльменский набор. С этого немца я снял пистолет Вальтер Р38 с кобурой и двумя запасными магазинами, хорошие часы, компас, фонарик, бинокль и, главное, планшет с картами. Короче, все то, что так было мне нужно.

Мои бойцы тоже прибарахлились, они поснимали немецкие ременные системы, фляжки, котелки, штык-ножи, и немного продовольствия, в основном в подбитых и не сгоревших бронетранспортерах, их было с десяток, это постаралась батарея наших сорокапяток. Очевидно, артиллеристы сначала расстреляли бронетранспортеры и только потом открыли огонь по танкам, три чешских угребища как раз дотлевали, но и нашу батарею они уничтожили. Из оружия взяли пять ручных пулеметов и много патронов для них, а также восемь пистолетов «люгер», у немецких унтер-офицеров.

Не став после этого задерживаться, мы, определившись по карте, двинулись прочь, правда, перед этим я спросил старшину, знает ли он поблизости наши склады, чтобы нам по пути были, и такой склад отыскался километрах в двадцати отсюда. Почти два часа я вел отряд прочь от места боя, благо, что ночь лунная и ясная, так что более или менее, но дорогу было видно. Сначала мы около часа шли по дороге, а затем свернули в лес и еще с час двигались в глубь него, пока не достигли небольшого ручейка. Тут я приказал делать привал, а времени было уже около двенадцати часов ночи.

Бойцы, с удовольствием напившись чистой и прохладной воды из ручья, легли спать, разумеется, выставив трех часовых. Встали в шесть утра, особо времени нет, так что, быстро позавтракав остатками своего сухпая и частично немецкого, оправились и двинулись дальше. Я вел свой отряд через лес, ориентируясь по трофейной карте и компасу. К полудню вышли к дороге, по которой непрерывным потоком перли немцы, так что пришлось залечь и ждать, пока не появится возможность пересечь дорогу. Спустя часа полтора выставленный дозор засек группу наших бойцов в количестве полутора десятков человек, а точнее шестнадцать красноармейцев и сержанта. Тщательная проверка показала, что все они из одной части, пусть и из разных подразделений. Спасибо книгам, основные признаки немецких диверсантов и засланцев я знал, так что вроде не лоханулся с ними, и они действительно те, за кого себя выдают. Сержант был только рад перейти под мое командование, а я распорядился выдать им часть трофейных подвесных систем, штык-ножи, фляжки и котелки. Жаль, конечно, что сейчас разгрузок нет, да и мне их делать не из чего, зато вместо них пока немецкие подвесные системы подойдут. Кстати, чтобы не терять даром время, мы осваивали трофейные пулеметы. Расстелив на земле плащ-палатку, я разобрал один пулемет, конечно, повозиться пришлось изрядно, но я справился, а затем сразу его и собрал. Повторив так на глазах других бойцов пять раз, я приказал им самим разобрать и собрать пулемет, а чтобы это было быстрей, то все пять имевшихся. Когда все разобрали и собрали, назначил пулеметчиков и выдал каждому из них и по одному «люгеру», а оставшиеся три пистолета вручил старшине и обоим сержантам. Пусть будет, может, эти пистолеты им жизнь спасут, кто знает, как говорится, пути господни неисповедимы, а на войне может случиться все что угодно. Теперь у меня набиралось уже с полсотни бойцов при пяти ручных пулеметах, сила приличная для короткой сшибки с не очень сильным противником.

Наконец около двух часов дня поток немцев на дороге на время прекратился, видимо, обед – война войной, а обед по расписанию, это дело святое. Убедившись, что немецкая колонна скрылась за дальним поворотом, а следующей пока нет и ничего не слышно, дал команду на пересечение дороги. Рванули сразу все, чтобы не растягивать переход, причем бегом, и буквально за пару минут все были уже на другой стороне дороги. Там, построившись в колонну и выслав вперед боевое охранение из пяти бойцов, двинулись дальше.

Вскоре вышли на лесную дорогу, которая и была мне нужна, именно она вела к складу, к которому мы шли. Когда до склада оставалось километров пять, дунувший в нашу сторону ветер принес запах дыма и каши с тушенкой. Осторожно двинувшись вперед, застали картину маслом: два десятка наших бойцов под командованием младшего лейтенанта с голубыми петлицами сидели у двух костров и обедали. Ни боевого охранения, ни скрытого места для привала, ничего, хотя что взять с пернатых. Приказав своим бойцам двигаться тихо, осторожно пошел вперед и вскоре неожиданно вышел перед незнакомыми бойцами.

– Встать! Смирно! – рявкнул я во все горло.

Бедные пернатые от этого подскочили как в задницу укушенные. А что вы хотели, тут война, а они, как в ресторане, расселись, да будь на моем месте немцы, то они их или в плен взяли, или просто перестреляли, как овец. Понимаю, жестоко, только их учить надо, для их собственного, кстати, блага. Замерев, они смотрели, как из леса выходят мои бойцы с оружием на изготовку, а их винтовки валялись рядом на земле, и они в любом случае не успели бы их подобрать.

– Старший, ко мне! – приказал я младлею.

– Младший лейтенант Курочкин, командир первого взвода БАО… Истребительного полка.

Во дает пернатый, даже фамилия у него Курочкин.

– Как здесь оказались, товарищ младший лейтенант?

– При перебазировании полка летный состав улетел, а мы выдвинулись на машинах к новому аэродрому, но напоролись на немцев. Машины сгорели, а остатки БАО под моей командой смогли оторваться от противника.

Да, вояки они, конечно, еще те, но на безрыбье и рак рыба, благо что все годные к строевой, а там обучим в пехоте воевать. Лейтенант тоже охотно пошел в мой отряд, видно было, что он не знал, что ему делать и куда идти дальше, а мне в отряд люди не помешают. Я планировал собрать здесь батальон и, немного его обучив, выйти к своим. С пернатыми у меня уже набиралась половина роты, и это прошло меньше суток, а я уже, считай, более чем удвоил численный состав своего отряда. Тут главное на какого-нибудь дуболома не нарваться с высоким званием.

Дав пернатым доклевать свой обед, я все же не зверь, понимаю, люди должны быть сытыми, чтобы хорошо воевать, присоединил их к своим бойцам, поставив в середину колонны, и мы двинулись дальше.

Кстати, эти горе-вояки оказались вооружены через одного, и патронов у них почти не осталось, одно слово, пернатые.

Остаток пути до склада прошел нормально, дорога хоть и была лесной, но оказалась хорошо укатанной машинами, только узкой, на ней лишь временами были небольшие расширения, чтобы могли разъехаться встречные машины, и сверху она была практически невидима, ее полностью закрывали ветви деревьев. Вот так мы и дошли, когда впереди показались здания складов, которые тоже, кстати, очень хорошо укрывались растущими деревьями, тут лесную дорогу перегородил шлагбаум и грибок часового, который неожиданно оказался на месте, чего я не особо ожидал, думал, складские уже давно сдристнули в тыл.

– Стой. Кто идет? – раздалось от молодого солдатика с трехлинейкой, к которой оказался примкнут штык. Выйдя вперед, я скомандовал:

– Часовой, разводящего ко мне!

Разговаривать с ним о чем-либо было совершенно бесполезно. Мало того, что он сейчас на посту, но и по его виду видно, что он совсем зеленый и ничего не знает. Вот тут часовой меня удивил, он достал милицейский свисток и громко в него дунул, после чего раздалась громкая трель свистка, и спустя пару минут к нам прибежали трое бойцов во главе с сержантом.

– Что случилось, Добряков?

Вопрос, конечно, был совершенно идиотский, ведь сержант ясно видел не только меня, но и моих бойцов, которые стояли неподалеку.

– Товарищ сержант, вот…

Часовой лишь рукой показал на нас.

– Кто такие? Что надо?

Это уже был вопрос ко мне. Давить званием на сержанта было бесполезно, он при исполнении, так сказать, отвечает за сохранность складов, вот только он тут самый старший, или есть еще начальство.

– Лейтенант Прохоров, командир сводной группы. Сержант, ты здесь самый главный, или есть еще начальство?

– Есть, товарищ лейтенант, техник-интендант второго ранга Хлынов, он сейчас за старшего.

– Тогда позови его.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант.

Сержант с сопровождающим ушел за начальством, а я с облегчением вздохнул. Лезть в бутылку сержант не стал, надеюсь, и с его начальством у меня сложится разговор, и я с бойцами получу здесь все нам необходимое. Минут через пять сержант вернулся с молодым интендантом.

– Техник-интендант Хлынов, – представился подошедший ко мне складской хомяк, правда, пока еще это хомячок, молоденький такой, а не закоренелый хомячище, которого хрен чем проймешь, пока жареный петух в задницу не клюнет.

– Лейтенант Прохоров, командир сводной группы.

– Что вы хотели, товарищ лейтенант?

– Оснаститься на ваших складах.

– А накладные у вас есть?

– Нет, только максимум завтра тут будут немцы. У них тоже будешь накладные спрашивать?

– Какие немцы? – оторопело спросил меня интендант.

– Обыкновенные, на танках и бронетранспортерах, нам тут все утро пришлось ждать, пока дорогу смогли перейти, там немцы нескончаемым потоком двигались. Это километрах в семи отсюда будет. Так что в любой момент тут могут появиться немцы, поэтому думай, Хлынов. И да, я в любом случае возьму с твоих складов все, что только мне понадобится и будет в наличии. Как видишь, у меня просто тупо больше бойцов, чем у тебя.

– А трибунала потом не боитесь, товарищ лейтенант?

– До трибунала еще дожить надо. Так что думай, техник-интендант, только поскорей, тут каждый час на счету.

Мне удалось… Складской хомячок ломался не долго, видимо, наконец осознав, что его вместе с людьми тут просто бросили, и он сдался.

– Товарищ лейтенант, а вы возьмете меня с моими людьми с собой?

– Разумеется, мне и бойцы пригодятся, и снабженцы.

– Хорошо, что вам нужно?