Kitobni o'qish: «Волчья Яма»

Пролог

1395 год, разгар лета. Ночь окутала походный шатёр грозного завоевателя Тамерлана под стенами пылающего Ельца. Дневная жара сменилась тревожной прохладой. В воздухе стоял тяжёлый запах дыма и крови – днём его войска ворвались в город и истребили последних защитников. Теперь же Тамерлан расположился лагерем на высокой Аргамачьей горе близ разорённого города, позволив армии перевести дух после упорного сражения. Он не знал пощады: весь Елец лежал во тьме, превращённый в пепелище, а вдали догорали пожарища.

Тамерлан сидел на расшитом ковре внутри шатра, опираясь на подушки. Сквозь разрез полога он видел багряное мерцание на горизонте – последние языки пламени, пожиравшие дома ельчан. Его воины насытились резнёй, город пал, но душу эмира терзало смутное беспокойство. Что дальше? – думал он, вертя в пальцах нефритовые чётки. До Москвы оставался бросок копья, Русь была обескровлена. Но тревога закралась в его сердце – слишком дорого обошлось ему взятие крошечного городка.

Глубокой ночью Тамерлан, измученный походом, провалился в беспокойный сон. Ему снилось шуршание степного ветра, далёкий звон мечей и плач женщин. Вдруг сон преобразился. Казалось, будто шатёр исчез, и он стоит один посреди чёрной равнины. Над ним выросла гора – выше любых гор, виданных им в чужих землях. С вершины горы струился неземной свет. Тамерлан прищурился: по горному склону к нему спускались сияющие фигуры. Это были не люди – святые угодники в светлых ризах, непроницаемо строгие. Их было множество, и впереди всех шествовала Женщина в ослепительно белом. Она была окружена ярчайшим сиянием, словно тысяча солнц сошлись в одном месте. Вокруг неё тесными рядами выстроилось небесное воинство – безмолвные воины в доспехах, с грозными лицами, сжигающими взглядом. Женщина простирала руку к Тамерлану, и из её глаз лился невыносимый свет.

Сердце повелителя сжалось от первобытного ужаса. Он хотел закричать, но не мог. Небесное воинство двинулось на него, сверкая мечами, а впереди, перекрывая полнеба, приближалась сияющая Женщина – лик её был прекрасен и грозен. Ярость и мощь исходили от небесных воинов. Земля под ногами Тамерлана задрожала. Он почувствовал себя песчинкой перед лицом беспредельной силы.

Тамерлан рухнул на колени во сне, заслоняясь руками. В тот же миг он очнулся – дрожа, в холодном поту. Огонь факелов бросал пляшущие тени на стены шатра. Ему мерещились отголоски видения – белый свет, грозные глаза святителей. Долгое мгновение он не мог отличить сон от яви. Затем понимание хлынуло, лишая его привычной уверенности. Божья Матерь… Она явилась ему – покровительница русских.

Грозный завоеватель содрогнулся. Никогда доселе он не знал страха, но этой ночью сердце Тамерлана наполнилось суеверным трепетом. Он вышел из шатра под звёздное небо и созвал визирей. Войско спало, устав от резни, вокруг потрескивали угли костров. Тихо, чтобы не поднимать паники, Тамерлан распорядился готовить отступление. Наутро, еще до рассвета, его огромная армия начала спешный отход на юг, прочь от границ Руси. Никто не смел спорить с волей эмира – слишком явной была печать ужаса на его лице.

Так стремительно, как только могли идти кони и люди, Тамерлан покинул елецкую землю. Город Елец остался позади, залечивая раны. Прошли века, но легенда об этой странной ночи жива до сих пор. Старцы сказывали, что Тамерлан в ту ночь видел дивное видение – саму Богородицу с воинством ангелов, от которого он в ужасе бежал. Так или иначе, тенью той ночи отмечена земля елецкая – как будто нечто могущественное встало тогда на её защиту, оставив по себе память в народных преданиях.

Глава 1

Москва, наши дни. Старый пятиэтажный дом на улице Паперника дремал в вечерних сумерках. В его обшарпанном подъезде пахло пылью и тоской – запахами прошлого, застрявшего в стенах. Андрей поднялся на свой этаж, стараясь не смотреть на облупившуюся штукатурку. Здесь прошло его детство, но дом не казался родным. После долгих лет скитаний он вернулся лишь недавно – хоронить отца. Теперь квартира принадлежала ему одному, и воспоминания, как давящие тени, обступали со всех сторон.

Он повернул ключ в тяжелом деревянном дверном замке и вошел. Темнота встретила его привычным молчанием. Андрей щёлкнул выключателем – под потолком загорелась тусклая лампа. Обстановка почти не изменилась с детства: всё та же потертая мебель, ковер на стене, книжные полки, заставленные старыми томами научной фантастики. Его отец, Виктор Сергеевич, был ученым, инженером – человеком, чья жизнь прошла среди формул и приборов. Теперь от него остались лишь вещи да пыльные бумаги.

Андрей поставил дорожную сумку у дивана. На кухне тихо тикали часы. В груди у него поселилось беспокойство, не отпускавшее с похорон. Что-то не так в этой квартире, думал он, оглядывая знакомые комнаты. С детства его преследовало смутное чувство, что в отцовском доме скрывается тайна. Особенно когда взгляд падал на стену в конце коридора.

В коридоре, за старым шкафом, находилась странная стена – совсем не тонкая перегородка, а массивная, кирпичная, словно часть несущей конструкции. На ней не было ни дверей, ни окон. Ребёнком Андрей часто спрашивал отца, что находится за ней – ведь по планировке там должна быть еще комната или кладовая. Отец каждый раз отмахивался: «Там ничего нет, сынок. Просто стена. Не лезь.» Со временем вопросы отпали, но тревога осталась.

Теперь, спустя годы, Андрей знал: за той стеной действительно была комната. Маленькая темная кладовка, которую отец когда-то замуровал наглухо. Родители никогда не пускали его туда и почти не говорили об этом месте. Мать умерла, когда Андрей еще учился в школе, а отец – вот теперь. Ответов получить было неоткуда. Осталась только эта молчаливая кирпичная преграда.

Андрей медленно провёл ладонью по холодной стене. Стена казалась монолитной, но где-то за кирпичом скрывалось забвение. Он поймал себя на том, что его дыхание учащается всякий раз, когда он стоит здесь. Словно живая тяжесть давила с той стороны. Что ты прячешь, папа? – мысленно спросил он, чувствуя, как по спине пробежал озноб.

В ночь перед похоронами отца ему снился кошмар. Будто он – маленький мальчик и просыпается один дома. В квартире темно, холодно. Из конца коридора, из-за замурованной стены, доносятся шорохи, тихий плач или шепот. Во сне Андрей встал с кровати и, босой, прошёл вперёд, к странной стене. Шорохи стихли. Тогда он приложил ухо к сырой штукатурке – и вдруг раздался стук. Громкий, требовательный, изнутри стены, прямо напротив его лица. Будто кто-то запертый колотил кулаком, пытаясь выбраться. Мальчик во сне закричал от ужаса… и проснулся.

Этот сон мучил его на протяжении многих лет. Отец уверял, что это лишь фантазия на фоне маминой смерти. Но было ли? Андрей до сих пор помнил пронзительный стук из-за кирпича – настолько явственно, что временами, проходя мимо стены уже во взрослом возрасте, он ловил отзвук собственного страха.

Сегодня, оставшись наедине с безмолвной квартирой, он понял: миновать эту стену больше нельзя. Тайна не отпустит его. Кошмары не уйдут. Надо узнать правду.

Андрей решительно пошел на кухню, достал из кладовки тяжелый молоток и зубило. В сознании всплывали обрывки воспоминаний: отец, замуровывающий эту дверь много лет назад, звук замешиваемого раствора… Почему он это сделал? Что такого он спрятал от всех, даже от собственного сына?

Вернувшись к загадочной стене, Андрей дрожащей рукой очертил на штукатурке примерные контуры дверного проема. Прости, папа, – прошептал он и занес молоток. Инструмент с глухим звуком ударил по стене, отсекая первый кусок старого цемента.

Кирпичная кладка сопротивлялась, но постепенно шов за швом, куски раствора посыпались на пол. Шум ударов гулко разносился по пустой квартире. Андрею казалось, что вместе с каждым ударом в воздух вырывается что-то давным-давно сдерживаемое. Словно он вскрывал саркофаг, выпуская наружу запертую тьму. Сердце колотилось, пот заливал глаза, но он продолжал ломать кладку, пока молоток наконец не пробил отверстие.

Из образовавшейся дыры потянуло затхлым холодом. За стеной действительно была крохотная комната – не более кладовки. Андрей расширил пролом и пролез внутрь, посветив фонариком. Он оказался в пыльном мраке. Воздух здесь застоялся за долгие годы. Луч фонаря выхватил из темноты стол, заваленный какими-то предметами, стеллаж с папками и ящиками. На стенах висели пожелтевшие схемы, фотографии. Отец превратил эту кладовку в тайный рабочий кабинет.

Сердце Андрея сжалось. Всё осталось нетронутым, словно отец покинул эту комнату лишь вчера. Но почему он скрыл её? Что за секреты хранил здесь? Андрей пролистал лежащую на столе толстую тетрадь. На полях тесным почерком Виктора Сергеевича были сделаны пометки, формулы, зарисовки странных графиков. Здесь же лежали старые фотографии: черно-белые снимки каких-то заводских цехов, приборов, люди в халатах. Андрей всматривался в них с растущим изумлением. На одном фото отец – молодой, улыбающийся – стоит у входа в массивное промышленное здание с надписью «ЭЛЬТА». Его окружают другие инженеры, все держат в руках каски. Кинескопный завод «Эльта»… Конечно, отец когда-то работал там, в далёкой молодости, ещё до его рождения. Но завод давно закрыли, ещё в 90-е, и отец никогда особенно не рассказывал о тех временах.