Kitobni o'qish: «Человек и то, что он сделал. Книга 1. Накануне краха»
Книга 1
Накануне краха
Я уже не говорю, что позитивный имидж Москвы в мире никогда не был столь неоспорим, как при Михаиле Горбачеве, которого страна слишком недолго имела честь называть своим президентом.
Конечно, в те годы многим сторонникам перемен казалось, что все нужно делать быстрее и решительнее. Однако история показывает, что в большинстве случаев успехов достигают те реформы, которые идут пусть и не слишком быстро, но поступательно и целенаправленно. Горбачев, вероятно, сам задал иной тренд, объявив перестройку революцией, которой она в итоге, увы, и стала.
Владислав Иноземцев
Пролог. Горбачев. Перестройка
Более четверти века прошло с тех пор, как у нас рухнула страна.
Эти, в общем-то, простые слова – не отражают и сотой доли катастрофичности всей ситуации. Без видимых причин перестала существовать одна из сверхдержав мира. Была разрушена целая мировая система социализма, в которой в центре был Советский Союз. Для многих народов – перестала существовать надежда модернизировать свои страны и свою жизнь и жить как люди, а не как скоты или пушечное мясо в истребительных войнах. На Ближнем Востоке – крах социализма обернулся стремительным ростом наиболее радикальных форм ислама, предлагающего лишенным надежды людям простой и страшный выход из жизненного тупика – идите, грабьте и режьте неверных! Ваша жизнь ничего не стоит, в ней нет просвета? Так отдайте ее за Аллаха!
В Европе – потерявших центр притяжения поляков, чехов, болгар, румынов, венгров – приняли в ЕС и в НАТО – но получили ли они то, что хотели? В каком-то смысле да – почти все страны получили немалые деньги на инфраструктуру, на развитие. Но при этом – далеко не всем удалось сохранить свою промышленность, на тех же Гданьских судоверфях сейчас тишина. Честная работа на заводе – сменилась трудом гастарбайтеров на птичьих правах или статусом беженца. Но самое главное – лишь меньшинство стран, таких как Чехия – действительно стали европейскими и по уровню достатка (хотя бы на минимальном уровне) и по уровню политической культуры. Кто-то живет в нищете и беспросветности, как болгары, – у которых в деревнях снова яйца стали использоваться вместо денег. Кто-то построил нормально функционирующую экономику – но при этом общество является радикально ксенофобским, а в политики проходят и явные психопаты – это Польша. Кто-то до сих пор существует на деньги ЕС и потерял до четверти населения – это Прибалтика.
В странах бывшего СССР – где-то построили современный аналог средневекового ханства, где-то ударились в ксенофобию, где-то в авторитаризм разной степени мягкости. Но я вряд ли солгу если скажу – нигде, ни в одной стране постсоветского пространства – не построили то государство, тот политический строй, о котором мечтали вслух во времена Перестройки. И нигде нет того общества, о котором мечтали в Перестройку. Рухнуло братство народов. Растоптаны мечты и надежды. Немалое число людей не желало бы жить в тех странах, в которых они живут.
В экономике – произошел развал хоть как-то, но функционировавшего механизма, позволявшего огромной территории мира обеспечивать самих себя всеми материальными благами, производя их самостоятельно. Во многих случаях – развал не был обусловлен экономически, он был вызван или политическими причинами, или банальной жадностью и неуступчивостью одного из звеньев цепи поставок. Яркий пример – Украина, импортозамещение судовых турбин и вертолетных двигателей. Надо понимать, что, импортозамещая, мы по второму разу вкладываем деньги и труд, которые были уже вложены нашими дедами и отцами, причем часто они поднимали предприятия из руин после ВОВ. И теперь – как оказалось – ради того чтобы все это бросить. Это трагедия, иначе и не скажешь. Трагедия, обусловленная глупостью, злонамеренностью и амбициями.
В начале всего этого было слово, и слово это было Перестройка. И произнес его человек по имени Михаил Сергеевич Горбачев.
Когда я начал подбирать материал, я обнаружил, что серьезных книг о Горбачеве немного, а про Перестройку – и того меньше. Удивительное дело – произошло планетарного масштаба событие, прошло двадцать пять лет, даже больше – а мы о нем ничего не знаем. Или почти ничего. Вот скажите, в чем заключалась Перестройка? Не знаете… А в какой момент начала разваливаться страна и почему? Тоже крайне дискуссионный вопрос.
Что еще хуже – большая часть книг про Горбачева написана либо самим Горбачевым, либо под его диктовку. То есть, написана пристрастно, и в них сказано то, что хотел сказать сам Михаил Сергеевич. Я читал его труды, например, «Остаюсь оптимистом». Поражает то, что при объеме книги – каких-то серьезных, весомых размышлений о том, почему рухнула страна – нет. Горбачев пишет в повествовательном стиле о себе, о том, что он делал, о том, что делали другие – а вот серьезный анализ отсутствует. Максимум что там есть – политический анализ, причем довольно наивный. Горбачев юрист – но по какой-то причине в его книгах совершенно нет точной информации о том, планировал ли он правовую реформу, зачем, какую именно, какие именно новые нормативные акты были приняты и как они сказались на стране, на хозяйственной жизни, на людях. Почему Съезд народных депутатов был избран именно в таком виде, какие решения он принял, зачем Горбачев решил там председательствовать (то есть совмещать в одном лице законодательную, исполнительную и партийную власть), почему именно парламентом был первый раз «в виде исключения» избран президент СССР? Ответов на эти вопросы – Михаил Сергеевич не дает, и закрадывается вопрос – а знает ли он их? Или действовал наобум (в моем понимании, Горбачев действовал наобум довольно часто, и это и стало одной из причин катастрофы)? Полностью отсутствует экономический анализ – какие были планы экономических реформ, почему премьером стал Рыжков, какие задачи перед ним ставились и выполнил ли он их, почему была провалена на этапе принятия программа «500 дней» и в чем была альтернатива. Зато время от времени, обычно в интервью прорываются удивительные вещи, так как «надо было изыскать десять – пятнадцать миллиардов долларов и закупить на них за границей товары для продажи гражданам». Господи, да и сто миллиардов бы не помогли – когда все каналы товародвижения в стране находились в руках экономической мафии, любая товарная масса разошлась бы по нужным рукам, а, то и была бы реэкспортирована, чтобы продать за твердую валюту и за настоящую, а не государственную цену. Мы же видим пример Венесуэлы. Она не распалась до сих пор только потому, что в ней нет и никогда не было союзных республик и братских народов.
Судя по обрывкам информации – приходится констатировать, что Горбачев и его команда в экономике были опасными дилетантами, нахватавшиеся чего попало во время поездок на Запад и разговоров с учеными, и теперь пытающимися это внедрить, причем действовавшими часто наобум. Попробуем, а если не получится, еще что-нибудь придумаем. Ну и… политический догматизм все-таки сильно довлел над разумом и здравым смыслом. Попытки все поменять ничего при этом не меняя, никогда ни к чему хорошему не приводят. Попытки создать систему, взявшую что-то от социализма, а что-то от капитализма – привели к появлению нежизнеспособного монстра. Горбачев не поднялся над уровнем первого секретаря обкома партии, Рыжков – над уровнем директора крупного завода.
При написании этой книги – я не буду вступать в контакты с самим М.С.Г., с фондом Горбачева и с иными связанными с ним лицами. Это нужно для того, чтобы рассказ о Горбачеве не превратился в рассказ Горбачева, как бывало уже не раз. Более того, я почти не буду писать о детстве, молодости Михаила Сергеевича, о его взрослении, учебе, руководстве Ставропольем – и даже о его пребывании в Политбюро до того как он стал генеральным секретарем. Про это написали многие, и думаю, для многих это было дымовой завесой, призванной скрыть непонимание ими самими того, что произошло с СССР в последние пять – семь лет его жизни. Меня интересуют только 1985-1991 годы. Человек – и то, что он сделал…
Хотя… короткую предысторию всего этого все же написать надо.
Миша…
Родился 2 марта 1931 года в селе Привольное Медведенского района Ставропольского края (тогда Северо-Кавказский край), в крестьянской семье. Отец – Сергей Андреевич Горбачёв (1909—1976), русский. Мать – Мария Пантелеевна Горбачёва (дев. Гопкало) (1911—1993), украинка.
Оба деда М. С. Горбачёва в 1930-е годы были репрессированы.
Дед по отцу, Андрей Моисеевич Горбачёв (1890—1962), крестьянин-единоличник; за невыполнение плана посева в 1934 году отправлен в ссылку в Иркутскую область, через два года освобождён, вернулся на родину и вступил в колхоз, где работал до конца жизни.
Дед по матери, Пантелей Ефимович Гопкало (1894—1953), происходил из крестьян Черниговской губернии, был старшим из пяти детей, в 13 лет потерял отца, позднее переселился в Ставрополье. Стал председателем колхоза, в 1937 году был арестован по обвинению в троцкизме. Находясь под следствием, провёл в тюрьме 14 месяцев, вынес пытки и издевательства. От расстрела Пантелея Ефимовича спасло изменение «линии партии», февральский пленум 1938 года, посвящённый «борьбе с перегибами». В итоге в сентябре 1938 года начальник ГПУ Красногвардейского района застрелился, а Пантелей Ефимович был оправдан и освобождён. Уже после отставки и крушения СССР Михаил Горбачёв заявлял, что рассказы деда послужили одним из факторов, склонивших его к неприятию советского режима.
Во время войны, когда Михаилу было 10 с лишним лет, отец ушёл на фронт. Через некоторое время в село вступили немецкие войска, семья пять с лишним месяцев провела в оккупации. 21—22 января 1943 года эти районы освобождены советскими войсками ударом из-под Орджоникидзе. После освобождения пришло извещение, что отец погиб. А через несколько дней от отца дошло письмо, выяснилось, что он жив,
Похоронку прислали по ошибке. Сергей Андреевич Горбачёв был награждён двумя орденами Красной Звезды и медалью «За отвагу». В трудные моменты жизни отец не раз поддерживал Михаила.
С 13 лет совмещал учёбу в школе с периодической работой в МТС и в колхозе. С 15 лет работал помощником комбайнёра МТС. В 1949 году школьник Горбачёв за ударный труд на уборке зерновых был награждён орденом Трудового Красного Знамени. В десятом классе, в 19 лет стал кандидатом в члены КПСС, рекомендации дали директор и учителя школы. В 1950 году окончил школу с серебряной медалью и поступил без экзаменов в МГУ имени М. В. Ломоносова, такую возможность предоставляла правительственная награда.
Ставрополье. Середина века. Село, в котором одна улица говорит по-русски, другая – по-украински. Понять, кто есть кто решительно невозможно.
Дом Горбачевых. Как здесь и принято – мазанка, не деревянный, два окна вперед и аж четыре по бокам, вытянутый. По словам друга детства Горбачева Ивана Будякова – хозяйство у Горбачевых было большое – корова, поросята, овечки. Зажиточная крестьянская семья.
Само Ставрополье – сильно отличается от средней полосы России, скажем. Это место, которое подверглось хозяйственному освоению относительно поздно, когда научились решать проблемы с водой, народ здесь в основном пришлый, колонисты отовсюду – Россия, Украина, другие места. Зимы здесь теплее, летом жарко. Здесь никогда не было аграрной перенаселенности и связанного с этим голода, как в центральных районах России. Наоборот, земли было сколько хочешь – только поворачивайся. Как не было здесь и общинности – слишком пестрое по национальному составу население.
Видимо, с этим что-то связано. У российского крестьянства, поколение за поколением живущего в перенаселенном центре общинами – общинность осталась в крови. Я это знаю, потому что сам в детстве много бывал в деревне, знаю, какие там люди. Им не надо объяснять про коммунизм, они сами все понимают, хотя подчас не могут красиво высказаться. Коммунизм для них – не политическая теория, а строй жизни. Как и память о голоде – она есть даже сейчас, не надо обманываться. У Горбачева – ничего этого не было.
В сорок втором в село пришли немцы. В связи с этим существуют две противоположные теории. Первая – то, что маленький Миша, увидев немцев, сказал своим товарищам – стоять, мы их не боимся. Вторая, появившаяся позднее – что Миша пособничал немцам, топил для них баню.
Думаю, что и то и другое – ложь. Когда появились немцы – Миша ничего не сказал своим товарищам. Равно как и немцам он не пособничал – ну, может, приказали баню истопить, он истопил, не больше. В остальном – он просто пытался выжить в немецкой оккупации, как и все, для этого он не высовывался. Не было ничего. Это кстати очень по-горбачевски – когда надо принимать решение, он его не принимал. Вот такой вот человек, понятно, что для руководящей работы такой человек непригоден…
Под немцами – село Привольное было пять месяцев. Больших боев не было, как при взятии села немцами, так и при освобождении. Когда село освободили – пришла похоронка на отца. Как оказалось ложная – отец был жив. Но думаю, потрясение это бесследно для маленького Миши не прошло.
Весной1943 года в селе пахали на коровах…
После победы вернулся отец. Живой, такое счастье – далеко не всем выпало. Вместе с отцом – Миша сел на комбайн. И вот тут случилось то, что стало первым шагом в Кремль для крестьянского сына.
Сорок восьмой год. Разруха. Дикая нищета. Государство в этих условиях пытается хоть как-то наладить хозяйство. Бросается клич – комбайнерам кто намолотит 10000 центнеров – Героя соцтруда, пять тысяч – орден Трудового Красного Знамени.
Горбачевы, отец с сыном – намолотили 8888 центнеров. Кстати, в китайской нумерологии – цифра восемь означает огромную удачу. Вопрос в том, для кого – для Миши Горбачева или для страны…
Кстати, именно поэтому я не верю, что Горбачев пособничал немцам. При вручении наград – строго проверяли, а был сорок восьмой год, все прекрасно помнили – кто кем был. Пособнику немцев награду просто не вручили бы.
Но Миша получил Орден Трудового Красного знамени. В восемнадцать лет. Это открыло ему дорогу в партию – в девятнадцать. И в Москву…
Тут есть такой нюанс. Трудовые ордена в СССР не имели никакого отличия для рабочих и менеджеров. Одинаковую награду получал и комбайнер, и председатель колхоза – миллионера, перевыполнившего план. Но мы то с вами знаем, что хороший работник далеко не всегда хороший руководитель. И выдвигая хорошего работника в руководители – можно потерять хорошего работника и приобрести плохого руководителя. Как здесь и случилось. В США – вопрос решался просто – деньги. У рабочего и у руководителя не могло быть одинакового количества денег и следовательно возможностей. У нас были только ордена. И система – при продвижении не видела, кто хороший работник, а кто потенциально способен руководить.
Кстати, Горбачев никогда в своей жизни не был организатором. Все посты, которые он занимал – были связаны или с идеологией или он приходил на готовое. И уходил до того как в полной мере проявлялись плоды его трудов. Он не прошел важную для него школу комсомольца – орговика, где он или научился бы или срезался бы. Сразу проскочил в партию. А ведь в комсомоле действительно учили, и немало нынешних олигархов и высших госчиновников – начинали именно там. Но Горбачев ничему полезному не научился.
Так система дала фатальный сбой.
Серебряная медаль в школе и орден – дали Мише возможность поступить в МГУ, на юридический факультет. Это был еще один сбой системы, правда, не персональный, а заложенный изначально.
Во многих странах юридические факультеты являются кузницами кадров для госуправления. Во-первых – это отличное базовое образование гуманитарного направления. Во вторых – люди учатся уважать закон, что для любого чиновника немаловажно. Служить закону. В третьих – государственная работа во многом и заключается в издании законов и проведении их в жизнь. Но скажите, чему мог научиться молодой парень на юридическом факультете времен заката сталинизма, при котором каждый закон систематически попирался?
Помимо прочего, юридическое образование повредило и Горбачеву и стране еще в одном. Придя к власти – Михаил Сергеевич мало знал экономику, мало знал международные дела – он вообще мало что знал, но при этом юристом он был. И будучи юристом, он начал делать то, что умел лучше всего – менять законы. Горбачев решил привести теорию в соответствие с практикой, формализовав и законодательно закрепив некоторые неофициальные практики в советском государственном управлении. При этом он неосторожно сунулся в самые болезненные места советской системы – взаимоотношения между центром и регионами, между исполнительной и законодательной властью, роль партии и ее органов в системе государственного управления. То что раньше было обычаем – Горбачев решил сделать законом, по видимому в итоге должна была быть принята реально исполняемая Конституция. Ну и собезьянничав еще некоторые черты западной политической системы, например – создав пост президента и парламент. Но юристом Горбачев был таким же плохим, как и руководителем – хороший юрист не задает вопрос, если не знает ответ, а Горбачев бросал идеи как бабу в полк. Он явно не осознавал, что ситуация уже критическая, но не в экономике – в экономике было еще так себе – а в политике. Что республики уже готовы к самостоятельности, что ленинская политика коренизации создала национальные элиты, что они держаться вместе только потому что ждут подачек от Центра, а так посматривают налево. Так и началась целая серия дискуссий, загнавшая страну в могилу. По итогам этой дискуссии – приняли решение о разводе. К счастью, цивилизованном. Так Горбачев утопил вверенный ему корабль…
В университете – Миша Горбачев встретил Раису Титаренко…
Раиса
Раиса Максимовна Титаренко родилась 5 января 1932 года в Рубцовске Западно-Сибирского (ныне Алтайского) края в семье железнодорожного инженера Максима Андреевича Титаренко (1907—1986), приехавшего на Алтай из Черниговской губернии. Мать, Александра Петровна Титаренко (в девичестве Парада; 1913—1991), – коренная сибирячка, уроженка села Веселоярск Рубцовского района Алтайского края. Младший брат, писатель – Евгений Титаренко (р. 1935).
Семья часто переезжала вслед за отцом-железнодорожником, и Раиса провела своё детство в Сибири и на Урале. Окончив с золотой медалью среднюю школу номер 3 в городе Стерлитамаке (1949), она приехала в Москву и была без экзаменов принята в Московский государственный университет на философский факультет (1950). Там в общежитии она и познакомилась с будущим мужем Михаилом, который учился на юридическом факультете.
25 сентября 1953 года вышла замуж за Михаила Горбачёва. Свадьбу сыграли в диетической столовой студенческого общежития на Стромынке.
…
Раиса Максимовна, как самая прилежная студентка, расположилась на первом ряду, прямо напротив него, что она и делала на каждом публичном выступлении Михаила Сергеевича. Всякий раз во время этих выступлений, уже входивших у М. С. в привычку, она напрягалась, не сводила с него глаз, словно перед нею балансировал на высоте канатоходец, сидела, не шелохнувшись и не проронив ни слова. Если слышала шум, возню за спиной, недовольно оборачивалась и хмурила брови. Они выступали всякий раз вдвоем, только она – молча (из книги Р.М. Горбачевой «Я надеюсь…»)
Михаил Горбачев, безусловно, не состоялся бы как политик и государственный деятель без своей жены.
Во-первых – она происходила из городской (пусть и не из крупного города) и более образованной семьи – ее отец был инженером, школу она заканчивала тоже в городе. Во-вторых- образование она получила на философском факультете, затем защитила кандидатскую диссертацию – явно не написанную на заказ. Видимо, Раиса Максимовна – один из первых в СССР политтехнологов – для своего мужа. Все кто знал Горбачевых, отмечали, что Раиса интеллектуально превосходила своего мужа, скорее всего – намного. Михаил это признавал и не пытался выйти из-под контроля.
В то же время – Раиса Максимовна никогда не пыталась играть самостоятельной роли – она всегда была за мужем, ее устраивала роль шеи при голове…
https://www.novayagazeta.ru/articles/2009/09/18/41326-raisa-gorbacheva-shtrihi-k-portretu
Нина Мамардашвили. Однокурсница Раисы Максимовны. Окончила философский факультет МГУ им. М.В. Ломоносова в 1953 году. Вдова философа Мераба Мамардашвили.
…
В год нашего поступления в МГУ (1949-й) философский факультет проводил программные изменения: на курсе появилось три направления – гуманитарное, естественно-научное и психологическое. Соответственно, из пяти групп были одна естественно-научная, три гуманитарных и психологическая. Мы с Мерабом учились во второй – гуманитарной, а Раиса с Ниной Лякишевой – в пятой, психологической. Часть лекций (логика, общефилософские дисциплины) слушали вместе всем курсом, часть – отдельно. Гуманитариям читались многочисленные истории, литература и прочее, хотя и естественные дисциплины тоже: и математика, и физика, и биология (называлось это «современные проблемы»).
Студенты философских групп были более амбициозны: в идеологизированных 50-х убеждение, что философский факультет – это самый передовой, самый главный, без которого естественники просто пропадут и вообще пойдут не туда, считалось нормальным и просто не обсуждалось. Психологи были скромнее, но, по большому счету, наукой в обычном смысле слова они занимались больше. У психологов была своя, особая жизнь: какие-то практикумы, лабораторные работы, эксперименты. Они трудились, скорее, как на естественных факультетах, с соответствующими требованиями к точности, методичности, умению ставить и проводить конкретный эксперимент, получать конкретный результат, умению работать с таким сложным объектом, как человеческая психика. Возможно, эти навыки не в последнюю очередь пригодились Раисе в ее последующей исследовательской работе как социолога.
«За одной из дверок замечаю, – пишет Г. Пряхин, – наклеенную на торец книжной полки полоску бумаги с надписью от руки: «Друзья! Ставьте, пожалуйста, по алфавиту…». И на меня сразу пахнуло комнатой на Стромынке… И специфический ядовитый запах свежей ярко-красной краски, которой периодически крыли обычный деревянный пол на Стромынке; и ощущение лихорадочного энтузиазма по наведению порядка перед санкомиссией студсовета; и любимое словечко Раисы – «друзья», снимающее формализм с попытки «внедрить дисциплину» в жизнь компании юных жизнерадостных девиц. Во внутреннем и внешнем мире Раисы всегда был порядок – это такой общий абрис (в моем восприятии). Иногда он нарушался (об этом ниже), и его нарушение чаще всего было извне, а не по волеизъявлению, но он снова восстанавливался.
…
Раиса вообще никогда (и не только по этому поводу) не суетилась, была немногословна, без амбиций и натуги, а естественно целеустремленна, в меру серьезна: о таких говорят «человек со стержнем». Скорее всего, причина тому – ее детство, как она сама рассказывала о нем и как сейчас это мне представляется и мыслится.
…
Наше знакомство с жизнью продолжалось: на второй курс Мераб приехал с душевной травмой от первой женской измены, а после зимних каникул приехал Толя, ухаживавший за Раисой, и привез для нее первую настоящую беду (из интервью Михаила Сергеевича я впервые узнала и фамилию Толи, и почему его родители запретили ему встречаться с Раисой: она была ему неровней, родители его были «из власти», «из министров»).
Толя – это Анатолий Зарецкий, сын директор Прибалтийской железной дороги. С ним у Раисы и не сложилось – родителей жениха не впечатлила.
Интересно, может это стало спусковым крючком для Раисы Максимовны – любой ценой прорываться во власть, не самой, так толкая мужа?
