Kitobni o'qish: «Жара. Пшеница. Пыль. Полынь… Стихотворения»

Июль

Жара. Пшеница. Пыль. Полынь.

Стрекозы. Небо. Птица. Синь.

Дорога. Солнце. Ветер. Даль.

Миг. Трепет. Облако. Печаль.

Журавли

Холодные, с прелью, туманы,

Хрустящую скатерть стеля,

Сошли на лесные поляны.

Вся в инее белом земля.

А небо в неясной тревоге –

Плывут, не спеша, журавли.

По вечной небесной дороге

Пути этих стай пролегли.

За лесом их кличи стихают.

В тоске замирают поля,

Когда журавли покидают

Свои топяные края,

Где россыпь янтарной морошки

И мох изумрудный болот,

Где царство звенящее мошки,

И красный, как клюква, восход.

Цветок

Подарок осени – цветок

Со стеблем слабым предо мною

Моё внимание привлёк

Своей красою неземною.

Как странно… В нежном полусне

Стою земной и отрешённый,

И брезжит матово в окне

Рассвет чарующий и сонный:

Там синий воздух, и туман,

Прохлада пасмурного утра…

На подоконнике – стакан,

В нём роза цвета перламутра.

Загадки неба

Та ночь была искристо-звёздной,

Спал август, солнцем утомлён,

Когда стал слышен шёпот грозный,

Ночною пустотой рождён.

Поток огня с небес сорвался,

Над тихим лесом пролетел

И с треском в воздухе взорвался,

Рассыпавшись на сотни стрел.

Раскаты странные шуршали

И вкрадчиво вползали в ночь,

И сердце ужасом пронзали,

И мысли прогоняли прочь.

Когда прошло тех искр свеченье,

Природа вся легла во тьму.

И звёзд закончилось паренье,

И стихли шорохи в бору.

Одна звезда, размером с блюдце,

Сияла в небе, вся бела,

И, позволяя мне очнуться,

В пространство чёрное ушла.

И снова звёзды заблистали,

И месяц будто стал расти,

А две медведицы лакали

Водицу Млечного Пути…

Душа сомненья испытает

И ум пытливый не поймёт,

Как небо сказки порождает

И нас к открытиям зовёт.

Странна картина мирозданья

И в тайнах весь небесный свод,

Где, нам, даря очарованье,

Созвездья водят хоровод.

Преображенка… Кунцево… Арбат…

Москва у каждого своя:

Бульвары, парки, переулки,

Сирень и в пухе тополя,

Мечтанья, встречи и прогулки.

Я помню тот район у рынка,

Где поворачивал трамвай.

Остались в памяти картинки:

Заборчик, флоксы и сарай.

«Преображенка»… Слово ранит

И сердце истово стучит.

Там было детство. Моя память

Порой, терзаясь, так болит!

И вот, я взрослый. Рядом с домом

Леса, сады и васильки.

Такое Кунцево знакомо

Тому, кто старше тридцати!

Арбат, ты – сказка! Чьё творенье?

Не архитектор тут ваял.

Само, похоже, провиденье

Иль Бог такой уют создал.

Я тут любил и был счастливым,

Все переулки исходил.

Наверно здесь я стал ранимым.

Арбат меня навек пронзил!..

У каждого Москва своя,

Хотя для всех она едина.

И для меня ты вся – моя!

А в сердце всё же три картины…

Капустницы

Дорога. На исходе лето.

Застыли травы. Тишина.

Глаза разъел избыток света.

Горит салютом бузина.

Среди дороги – клумба белых,

Слегка трепещущих цветов,

Сырая глина тут пригрела

Крылатых недругов садов.

Они – сопротивленье ночи,

Они прекрасны и нежны.

На крыльях их нет даже точек,

В них исступленье белизны!

Их вид – подарок тех мгновений,

Что провожу я, вниз смотря,

Их суть – почти что, суть растений,

Собой украсивших поля.

И я шагну. Метелью белой

Взлетят над глиною они.

И лишь потом, совсем несмело,

Присядут к сырости земли.

Я ухожу, но в отдаленье,

Вновь вижу слабых крыльев дрожь

И, чтобы сбросить наважденье,

Гляжу на золотую рожь!

На небе слабые лучи…

На небе слабые лучи,

Там скрылся вечер.

Там бродят призраки в ночи,

Желая встречи.

Вливаясь в млечные ручьи,

Мерцают страхи.

Там крылья сполохов ночных –

Печалей взмахи.

Мы все в мир призрачный уйдём,

Без бед и счастья,

И изменить полёт времён

Не в нашей власти.

Но есть в безумье мрачной мглы

Виток изящный:

Во сне привидимся и мы

Знакомым спящим.

Лучик света прорезал тьму…

Лучик света прорезал тьму,

Когда в городе люди спали.

Как рассвет нужен был тому,

Кто живёт на Земле в печали!

Этот свет не рассеет ночь.

Не для этого звёзды светят.

Они людям должны помочь –

Тем, кто смотрит на мир, как дети.

И откроются двери в сад:

Звёзды ярче в сто крат заблещут

Там, где каждый друг другу рад,

Там, где радость волною плещет!

И раскроют созвездья секрет:

В час, когда приближается утро,

В миг исканий, тревог и побед

Пусть наивным останется мудрый!

Есть города тепла…

Есть города тепла

И мир холодной стали,

Где ветер и волна

Бить камень не устали.

Есть город суеты

И город созерцанья,

Изящной красоты

И нераскрытой тайны

Есть улиц вековая вязь

И улицы ночного света,

Где устаёт порою глаз

От ровной линии проспекта.

Но ближе нет судьбы

И меж собой преграды

Артериям Москвы

И венам Петрограда.

Муха

Муха вечером в дом залетела

И хозяйкой себя повела.

А под утро она обнаглела

И поспать мне совсем не дала.

Будто дьявол зелёный летает!

Словно пуля, врезаясь в стекло,

Безнадёжно кружит и петляет,

И мечтает, чтоб ей повезло.

Что же бьёшься ты, глупая муха,

О прозрачную твёрдость стекла?

Неприятно терзая мне ухо

Ты тревогу в душе создала.

О стекло ты сейчас разобьёшься

И окно пред тобой как скала.

Ты жужжишь надо мной, как смеёшься,

И, похоже, с ума ты сошла.

Но безумье твоё мне понятно –

В мрачной комнате солнышка нет.

Ты мечтаешь о нём, вероятно,

А на улице брезжит рассвет!

Распахнул я окно. Как ракета,

Изумрудная муха взвилась.

И метнулась. Навстречу рассвету,

Раздражённо звеня, унеслась.

Вон она! Точкой чёрной мелькнула

И исчезла в тот миг без следа,

А над лесом во мгле проблеснула

И погасла, растаяв, звезда…

Ты вернёшься осенней порою,

Чтоб за рамами крепко заснуть.

Их весной при уборке раскроют,

Чтобы муху сухую смахнуть.