Kitobni o'qish: «Космодром под Митинкой»
Глава 1. Колодец у околицы
– Ты бы сходил за водой, Пётр! – попросила мужа Надежда – статная русоволосая женщина.
– Куда же я пойду? Уже полночь. Темень-то, вон какая! – проворчал худой невысокий мужичок средних лет с редкими седыми волосами.
– Воды в доме совсем не осталось. Ведь не станешь утром заваривать чай ржавой водопроводной водой. Сходи к дальнему колодцу. Вода в том колодце, что у околицы возле избы старой Саломеи, самая вкусная.
– Так ведь изба Саломеи крайняя, лес к ней почти вплотную подступает. Ты так рассуждаешь, будто не знаешь, что в деревне в последнее время творится!
– Брешут всё. Ничего особенного не творится, – сказала Надежда.
– Как это ничего особенного? Светящиеся шары, которые из колодцев вылетают по ночам, скажешь, – не особенные?
– Это газ выделяется и светится.
– Это на болоте светится газ, а наша деревня на бугре стоит. Не болото у нас, вроде…
– Ни и что?
– Ты никого не хочешь слушать, Надежда… А что дед Клим рассказывал про маленьких человечков, которых вчера в лесу повстречал?
– Ты взрослый мужик, а веришь детским сказкам.
– А ведь вчера ни в Златоустово, ни в райцентр наш Митрич так и не добрался. Это как понимать?
– Напился он до чёртиков, вот и не добрался.
– До чёртиков, говоришь? Ну, ну… Вот именно они и перекрыли ему дорогу. Туман сплошной был на шоссе, по которому Митрич ехал на велосипеде. А как выехал дед из тумана, так шоссе и закончилось, словно его и не было, а перед дедом лежит поле, заросшее высоченной травой и чертополохом.
– Ага. А по тому полю маленькие человечки с рожками и с копытцами, скачут! Ступай, нечего трепаться! – прикрикнула Надежда на супруга.
– Тише! Детей разбудишь.
– А ты сам вёдрами не греми. Иди. Да к колодцу, что в центре деревни, не ходи, а ступай к околице.
Пётр тяжело вздохнул, снял с гвоздя кепку, надел её, взял на крыльце два ведра, и вышел из дома.
На улице накрапывал дождик. Вдалеке забрехали собаки. Пётр вышел за калитку и, тяжело вздохнув, направился к колодцу у околицы. Деревенские жители брали в воду для питья только в этом колодце.
Пять лет назад малолетние хулиганы, приехавшие в деревню на лето к своим родственникам, бросили детский памперс в колодец в центре деревни. Хотя пойманные впоследствии пацаны, совершившие гадкое дело, уверяли, что памперс тот был неиспользованный, и потом его, всё-таки, вытащили, но воду для питья из этого колодца брать перестали и назвали его «Памперсным». Теперь колодец в центре деревни деревенские жители использовали лишь для полива огорода.
А в дальнем колодце, что у околицы, неподалёку от лесной опушки, вода проточная – всегда свежая и вкусная. В том месте подземная речка протекает. Это Женька-тракторист подтвердил, когда в тот колодец лазил за ведром, которое в прошлом году в колодец упустила Настасья – растрёпа-баба.
«Чудной у нас народ, – думал, вспоминая тот случай, Пётр. – Зачем тогда Женьку упросили в колодец за ведром лезть? Правда, ведро новое было, оцинкованное, ну и что с того? Народ столпился у колодца, а лезть в него никто не хотел. Женька тогда поддался на уговоры и согласился. Все знали, что вода в колодце даже в жару была ледяная, так нет же, человека лезть туда уговорили. Разделся Женька до трусов, обвязали его канатом и опустили в колодец. Он тогда рассказывал, как из-под нижнего бревна колодезного сруба доставал ведро, которое течением снесло в сторону. Весь синий он вылез вместе со злосчастным ведром. Пришлось ему два стакана водки дать выпить, чтобы согрелся. Да ещё пяток бутербродов ему дали с колбасой. А потом тракторист с температурой слёг. Кашлял месяц. На лекарства потом тратиться ему пришлось. Когда умные люди подсчитали, то вышло, что ведро в несколько раз дешевле стоило, чем Женька выпил водки да закуски извёл».
Предаваясь воспоминаниям и стараясь не думать о всякой потусторонней ерунде, Пётр шёл по тёмной деревенской улице к колодцу. А мысли всякие, связанные с мистикой и со странными явлениями так и лезли ему в голову.
О колодце, что возле околицы, и о событиях в их деревне и в её окрестностях в последнее время ходило много всяких слухов. На завалинках вели бесконечные разговоры старики и старухи, шамкающие беззубыми ртами. Много всяческих былей и небылиц рассказывали старики, особенно про ночные происшествия с участием недобрых потусторонних сил.
Поэтому идти ночью к околице деревни, сразу за которой начинался густой ельник, Петру очень не хотелось, но надо было выполнить наказ супруги, чтобы завтра она не изводила его по всяким мелочам своими претензиями. При приближении к колодцу, Пётр увидел, что в избе старой Саломеи горит свет. Видя светящиеся в крайней избе маленькие окошки, всё-таки было веселее подходить к колодцу, едва заметному на фоне темнеющего мрачного елового леса.
Возле самого колодца он едва не наступил на притаившуюся кошку, которая мяукнула, зашипела и метнулась в сторону.
– Нечистая сила! Чур, меня! – испуганно произнёс Пётр, выронив загремевшие вёдра.
Да ладно бы кошка только мяукнула, так ещё кто-то недобрым хриплым голосом произнёс:
– Добрый вечер! Мы только что выбрались из колодца. Может, пустите нас в дом?
– Откуда вы выбрались? – дрогнувшим голосом спросил Пётр.
– Из колодца. Точнее, из подземелья. Хотя я полагаю, что мы прибыли из преисподней, а, возможно, и из самого ада, – сообщил другой, елейный голосок.
– Нам бы согреться и поесть. У меня ледяные руки. И мы очень хотим есть! – звонко произнесла девичьим голосом не то ведьма, не то русалка, и жутко клацнула зубами.
Несчастный мужик присмотрелся и разглядел возле колодца несколько тёмных силуэтов. Он сразу догадался, что это были плохие люди, а то и вовсе – нелюди! Добрые люди возле колодца не таятся среди ночи. Ужас сковал его, когда один из татей стал надвигаться на него. Издавая жуткие звуки, нелюди стали приближаться к нему! Они передвигались, тяжело шлёпая по земле. Наверно, среди нечисти были русалки и водяные…
Пётр попятился, а потом развернулся и попытался задать стрекача. Однако кто-то крепко ухватил его за ворот куртки и взревел:
– Постой! Ты нам нужен.
– Помогите, люди добрые! – завопил Пётр.
– Зачем людей будишь? Как деревня называется? – спросил строгий голос.
– Митинка, – обмирая от страха, прошептал мужик.
Он собрался с силами, резко дёрнулся и вырвал ворот куртки из рук посланца ада. С диким криком побежал Пётр по тропинке к избе старой Саломеи.
Собаки забрехали сильнее. В домах стали загораться огни. Но Пётр уже не видел и не слышал ничего вокруг. Он изо всех сил колотил кулаками в дверь Саломеи.
Старуха долго не подходила к двери. Петру показалось, будто он ждал целую вечность. Наконец послышались мелкие шаркающие шаги, и послышался недовольный скрипучий голос хозяйки:
– Кто по ночам бродит?
– Это я, Пётр! – закричал Пётр. – Отворяй быстрее! Водяные и русалки из колодца вылезли и за мной гонятся!
Дверь отворилась, и сгорбленная морщинистая старуха с крючковатым носом и пронзительными чёрными глазами посторонилась, чтобы пропустить гостя. Пётр ворвался в избу, захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Гость посмотрел на тусклую лампочку, освещавшую сени, и спросил:
– Что это у тебя в сенях свет такой тусклый? Надо будет лампочку поярче ввинтить, чтобы нечисть сюда не сунулась. Да поспеши ставни затворить.
– Что с тобой творится? Кричишь, как оглашённый, врываешься в избу, словно за тобой волки гонятся, мелешь, не пойми что! – проворчала старуха, поправляя повязанный на голове марлевый платок.
– Со мной, бабуля, всё в порядке, а вот кто из колодца сейчас выбрался и добрых людей пугает, надо выяснить.
– Мало ли кто за водой пришёл к колодцу. Вот ты ведь тоже за водой потащился ночью, – резонно заметила старуха.
– Так это я не по своей воле. Надежда меня послала за водой. Ночью ей вода понадобилась. Вот же несносная вредная баба!
– Ты бы лучше её у себя дома так чихвостил, как за глаза ругаешь, – сказала Саломея и, подозрительно посмотрев на Петра, спросила:
– А где же твои вёдра, коли ты за водой шёл?
– Выронил я их, когда напугали меня нелюди! Да ещё зверь с жёлтыми глазами, похожий на крупную кошку, зашипел и на меня набросился.
Старуха внимательно посмотрела на Петра. Тот стоял, прислонившись к стене в сенях, и дрожащими руками теребил кепку.
– Похоже, ты вправду перепугался, коли руки у тебя дрожат, – усмехнулась Саломея. – Может и не зря ты испугался. Собаки сильно брешут по всей деревне. Чужие люди могли в нашу Митинку заявиться
– Так ведь не люди там были! Они своими лапищами так шлёпали по земле – просто жуть! – проговорил побледневший Пётр. – Архиповна, ты свет до утра не гаси. Они света боятся.
– С чего ты взял? – удивилась старуха.
– Потому что они – порождения тьмы!
– Ты, никак, у меня решил заночевать? – нахмурилась Саломея.
– Не ночевать, а переждать до утра хочу, – проговорил Пётр.
– Ещё чего вздумал! До утра твоя Надежда изведётся. Сама пойдёт ночью по всей деревне тебя, дурака, искать.
– А ты ей по мобильнику позвони, скажешь: так мол, и так – Пётр убежища от нечистой силы попросил.
– Сам же знаешь, что мобильники в деревне не работают.
– Верно. Связи в деревне нет. Как же я это позабыл? – прохрипел Пётр и, покачнувшись, выронил из рук кепку, но тут же быстро её поднял.
– Ты пьяный, что ли? – принюхиваясь, спросила старуха.
– Ну, выпили мы немного с Женькой-трактористом после обеда. Так ведь это когда было! Мало того, что ко мне в последнее время по каждой мелочи моя Надежда придирается, инкриминирует мне проступки, которые я не совершал, так ещё и посторонние люди меня укоряют.
– А я не посторонняя. Я, тебе троюродной тёткой прихожусь! – обиженно сказала Саломея Архиповна.
– У нас в деревне все дальние или близкие родственники.
– Словам-то ты, каким выучился – «инкриминируют»! – неожиданно легко старуха выговорила сложное слово. – Ишь, ты! Знаю, это тебя участковый Николай научил таким мудрёным словечкам. Вот с ним, с приятелем своим, и расследуйте происшествие у колодца. Это по его части, а меня не впутывай в тёмные дела.
– Что мы в сенях стоим? Ведь я родственник, хоть пригласи в избу, – попросил Пётр.
– Проходи в комнату. Не хочу я тебе много объяснять, но не удивляйся ничему в моём доме, – сказала старуха.
Саломея зашла в комнату и выключила старомодный зелёный абажур.
– Ты что делаешь, Саломея? Наоборот, свет повсюду надо включить, ставни закрыть и занавески плотнее задёрнуть! – посоветовал Пётр.
– Неужели ты темноты боишься, словно малый ребёнок? Правда, и я в последнее время привыкла по вечерам со светом сидеть. Неуютно мне жить на краю деревни. Но теперь, как ты пришёл, экономить стану, – сказала хозяйка. – Достаточно, что торшер в этой комнате горит, да ночник в спальне включён.
Старуха пододвинула Петру стул и предложила:
– Садись. Чай пить будешь?
Пётр задумался, замялся, а потом сказал:
– Всё же, не могу я у тебя засиживаться. Пора домой возвращаться, а то меня Надежда искать будет. Что я, не мужик, что ли? Чего мне бояться?
– Верно рассудил! А, ну как отыщет тебя Надежда и увидит, что ты от колодезных русалок скрываешься у старой Саломеи и чаи гоняешь. Вот будет потеха! – засмеялась старуха, прикрывая беззубый рот рукой.
– Вот именно. Вроде я уже успокоился. Те, которые возле колодца были, наверно уже ушли в чащу. Иначе они давно бы в дверь и окна ломились. Пожалуй, я не пойду к колодцу. Шут с ними, с вёдрами! Лучше направлюсь к себе домой по улице вдоль заборов, поближе к домам. Да топорик мне с собой дай.
– Возьми топор. Он у меня всегда возле входной двери лежит на всякий случай. А не боишься, пусть даже и с топором, ночью на улицу выходить? Собаки-то всё ещё вон как лаем заливаются! А хозяева из изб на улицу не спешат выходить. Не тот народ стал. Детективов и ужастиков люди насмотрелись, теперь даже днём на улицу выйти страшатся. Так что, когда тебя в колодец потащит нечисть водяная, так никто на помощь не придёт, – прищурив левый глаз, спросила Саломея.
– Зачем пугаешь? И так страшновато, – поёжился Пётр.
– А теперь я и сама что-то заволновалась, – призналась старуха. – Ведь собаки всё не унимаются. Может, и впрямь беглые зеки в деревню пришли. Так вроде зона от нас далеко. Да и про побег оттуда участковый не предупреждал, и по телевизору ничего не сообщали.
В это время ударили настенные часы. Из-под ног шагнувшего к двери Петра бросилась чёрная кошка бабки Саломеи. Пётр вздрогнул и истово перекрестился.
– Ты случайно не мою Муську у колодца увидел? – спросила старуха. – Она в форточку иногда ночью гулять бегает.
– Нет. Та зверюга намного крупнее твоей кошки. Да и глаза у неё жёлтым огнём горели, а у твоей Муськи они зелёные.
– Даже глаза у кошек разглядел! Наблюдательный ты.
– Это есть такое у меня свойство, – похвастал Пётр.
– А если ты наблюдательный, то скажи, кто у меня, кроме кошки в доме есть живой? – усмехнувшись, спросила Саломея.
– Ты что это, Архиповна, таким вкрадчивым голосом меня об этом спрашиваешь? Не пугай!
– Ты не дрожи, а отвечай!
– Ну, я здесь есть. Или ты деда какого завела, старая?
– Зачем мне дед? У меня племянник из города приезжает, когда чего починить в избе требуется.
– Тогда, кроме Муськи, у тебя тут больше никто не живёт, – развёл руками Пётр.
– А вот и не угадал, – лукаво улыбнувшись, сказала хозяйка и предупредила:
– Присмотрись. Только не закричи, как увидишь, а то его разбудишь.
Пётр осмотрелся в комнате, освещённой тусклым светом торшера, но никого, кроме кошки, лежавшей на коврике возле кровати, не увидел.
– Нет тут никого, – повторил Пётр.
– А ещё говорил, что наблюдательный, – сказала старуха.
Пётр развернулся и решил сесть на скамью, стоявшую возле стены.
– Стой! – всплеснула руками Саломея. – Раздавишь!
Пётр посмотрел на скамью, половину которой занимало лёгкое короткое скомканное одеяло. Под ним лежал кто-то маленький, накрытый с головой. Одеяло мерно вздымалось от лёгкого дыхания спящего.
– Он спит, – провозгласила Саломея.
– Кто там? – спросил Пётр.
– Необычное существо. Я его в лесу нашла, когда за грибами недавно ходила. Он лежал за кочкой на болоте. Я его чуть живого подобрала. Поначалу он мне страшненьким казался, а теперь привыкла.
– Надо о нём участковому сообщить.
– Я своих не выдаю! – проворчала Саломея.
– А кто у тебя – свой? – подозрительно спросил Пётр.
– Те, кто лечиться ко мне ходит. А этого я тоже к себе на излечение взяла. У него голова была разбита.
Пётр осторожно приподнял одеяло и похолодел от увиденного.
Голова маленького существа, лежавшего на лавке, была перебинтована. Из-под бинтов на лбу у него торчали желтоватые рога. Серое личико спавшего было сморщено, словно печёное яблоко. Длинный с расплющенным кончиком нос напоминал поросячий пятачок. На месте ушей у него были небольшие круглые отверстия. Тельце существа было покрыто нежной серой шёрсткой.
– Так вот, оказывается, кто для тебя «Свои»! – прошептал Пётр. – В шерсти он весь и с рожками. Выходит, представителя нечистой силы укрываешь, Саломея!
– Зря я тебе его показала. Смотри, только попробуй проговориться! У меня разговор короткий. Несколько слов на закате произнесу, и тогда не говорить, а блеять до конца жизни будешь. Ты меня знаешь! – пригрозила Саломея.
– Знаю, что ты ведьма! – буркнул Пётр и тихо добавил:
– Как и все бабы…
– Вот и бойся меня, – уже спокойно сказала Саломея. – А его я тебе показала, чтобы знал правду. Люди поговаривают, что в нашей деревне и в окрестностях необычные вещи творятся. А ты не пугайся, если что необычное встретишь. Думаешь, я не вижу, что с колодцем странности происходят? Вода в колодце то уйдёт так, что ведром не достать – цепи не хватает, то снова прибудет. Иногда по ночам видела, как из колодца вылетали светящиеся фиолетовые и синие шары. Я только не говорю о них никому. Ещё подумают, будто я ненормальная. Вот Митрича посчитали пьяным, когда он на шоссе заплутал средь белого дня, хотя Митрич уже лет десять, как завязал с выпивкой. А, если и поверят мне, так быстро закопают этот колодец, а мне потом придётся далеко за водой ходить.
– Теперь из этого колодца воду не бери. Ведь в нём уже плавали те, которые оттуда сейчас повылезали, – сказал Пётр и уставился на мерно сопевшее на лавке существо.
Его взгляд остановился на ногах волосатого незнакомца, выглядывавших из-под одеяла.
– Ну, что ты всё ноги его разглядываешь? Я уже давно изучила их. Нет у него копытец! И хвоста нет! Только пальцев у него не пять, а четыре на каждой ножке и ручке. И во всем остальном он нормальный пацанёнок. А рожки – ещё не показатель, что это чёртик! Это гуманоид, а не сказочный персонаж. Я ему уже имя придумала – Котей его назвала. Он незлобивый, тихий, на улицу не выходит, и пока больше молчит, а когда ему плохо, то мяукает, словно котёнок, – рассказала Саломея.
– Продвинутая ты, бабка Саломея – о гуманоидах рассуждаешь.
– Не только тебе модными словечками щеголять! Но я не такая, как все жители Митинки, которые лишь детективы да бытовые сериалы смотрят. Я другие каналы смотрю. Вот спутниковую антенну племянник приладил. Говорят, что людям надо быть постоянно готовыми к контактам первого и второго рода, – сказала Саломея.
– А ведь всё началось с газетной заметки, в которой говорилось, что у нас близ Митинки собираются космодром строить, – вспомнил Пётр. – Я расстроился, когда несколько лет назад в лесу, в нескольких километрах от Митинки, бетонную площадку подготовили и стали возводить всякие сооружения. Хорошо, что средств на продолжение строительства тогда не хватило. Слышал, заморозили строительство космодрома на неопределённый срок.
– Может и вправду с той поры всё это началось, – согласилась Саломея. – Я тогда тоже расстроилась. Если космодром снова начнут строить, лес изведут. Ни грибов, ни ягод не будет, ни рыбалки. А я сама с удочкой люблю на речке утром посидеть. Всю землю и воду тогда потравят.
– Если бы космодром близ Митинки достроили и стали ракеты запускать, глядишь, тогда, может, нас из деревни отселили бы в райцентр. Я бы с радостью в город, подальше от чертовщины, с семьёй переехал, – признался Пётр. – Там, по крайней мере, за водой на колодец не пришлось бы ходить.
Тут в дверь постучали. Пётр вздрогнул.
– Не бойся! Не от того, кто с хвостом пришёл, опасность исходит, а от того, кто мысли плохие держит, – сказала старуха и направилась к входной двери.
За дверью слышались тяжёлые шлёпающие шаги по скрипевшим деревянным ступенькам.
– Это они – те самые водяные и русалки, которые из колодца повылезали. Теперь хвостами по земле шлёпают, – прошептал Пётр, приложив ухо к двери.
– Кто там? – спросила Саломея.
– Открой хозяйка! Мы заблудились и промокли, – прогудел густой баритон за дверью.
– Вроде, как люди разговаривают. Всё равно не открывай, Архиповна! – шепнул Пётр.
– А от чего это вы промокли? – подозрительно спросила Саломея.
– Так ведь дождик идёт на улице, – ответил простуженный баритон.
– Что же вы без плащей бродите?
– Так вышло.
– И много вас?
– Со мной вместе восемь человек.
– Видишь, говорит, что их восемь человек! Значит, люди это, – тихо сказала Саломея.
– Не верь им!– попросил Пётр и, выбивая от страха зубами дробь, сказал:
– Нелюди это. Они пришли по наши души!
– Что-то много вас. Экспедиция, что ли? – громко спросила Саломея незваных гостей
– Точно. Экспедиция, – подтвердил захрипевший голос из-за двери.
– А вы случайно, не из колодца вылезли? – прямо спросила Саломея.
За дверью стало тихо. Только слышно было, как шумит дождь.
– Не знают, что сказать… Нелюди они. Как есть, нелюди! – прошептал Пётр. – Слушай, Саломея! Я догадался – они за твоим больным чёртиком пришли. Это его родичи. Они не остановятся. Вот увидишь, не остановятся! Отдай ты его им, и дело с концом.
– Никому не отдам Котю! – грозно сказала Саломея.
– Хозяйка, впустите нас, а то зуб на зуб не попадает, – взмолился за дверью молодой женский голос.
– Это русалки с колодезными водяными пришли. А русалки очень опасны. Они мужиков заманивают в воду, а потом кровь пьют, – заволновался Пётр.
– А тебе переживать не следует. У тебя и так Надежда кровушку всю давно высосала, – усмехнулась Саломея.
– Так вы откроете? – жалобно спросил женский голос за дверью.
– А как тебя звать? Откуда пришла, милая? – спросила Саломея.
– Меня Катей зовут. Я издалека приехала.
– А документы у тебя есть? – спросила Саломея.
– Нет у нас документов. Вы нам не поверите, если мы правду расскажем, как мы сюда попали, – ответила женщина.
– Отчего же? Верю я тебе. Я теперь во многое верю, – сказала Саломея. – Чувствую, что не со злом вы пришли.
Старуха открыла засов и распахнула дверь. Пётр, не ожидавший такой развязки, схватился за голову и замер, вжавшись в стену.
На пороге стояла молодая женщина с длинными мокрыми волосами. С её одежды стекала вода. Тусклая лампочка, горевшая в сенях, также освещала несколько промокших людей, стоявших возле крыльца.
– Можно войти? – спросила женщина.
– Можно. Заходите. Ноги можете не вытирать, – разрешила хозяйка.
– Мы промокли насквозь, но обувь и одежда у нас чистые, – сказала гостья.
Молодая синеглазая женщина зашла в избу.
– Заходите, люди добрые! – пригласила Саломея толпившихся возле крыльца людей.
– Здравствуйте, бабушка! – прохрипел мужчина.
– Здравствуйте. Кстати, меня зовут Саломея Архиповна. Проходите живее, холод не напускайте в избу, – попросила Саломея.
– А я Максим Петрович Перегудов, – сказал мужчина.
Вслед за ним зашли ещё несколько человек, среди которых оказалась ещё одна молодая женщина. Шлёпая по полу мокрой обувью, гости заходили в избу. Именно такие звуки слышал Петр возле колодца.
– Скидывайте обувку. Да и одежду снимайте. Подсушить её надо. Не хотела я печь топить, да видно придётся, – решила Саломея.
– Можно мне моего кота сюда позвать? Он где-то рядом бродит, – попросил один из вошедших.
– Зови, – согласилась Саломея.
– Кис-кис! Ребус, иди сюда! – позвал кота седовласый мужчина с бородкой.
В избу забежал мокрый кот. Прошмыгнув через комнату, он забился под лавку.
– Этот кот тебя напугал? – спросила Саломея Петра.
– Наверно, этот, – ответил Пётр.
Когда все гости зашли в большую комнату, хозяйка включила зелёный абажур.
– Только на скамью не садитесь и не шумите. А я пока печь затоплю, – предупредила Саломея.
– Давайте я вам дрова сейчас принесу, – вызвался помочь хозяйке широкоплечий синеглазый молодой человек.
– Тебя как звать? – спросила Саломея.
– Олег, – ответил юноша.
– Сходи в сарай. Там возле дальней стены лежат сухие дрова. Налево за угол избы завернёшь, и к сараю по тропке дойдёшь. Свет включи. Выключатель в сарае справа, – сказала старуха.
– А вас как звать, молодые люди? – спросила хозяйка рыжего сероглазого молодого человека и изящную девушку с мокрыми льняными волосами и васильковыми глазами, которые, взявшись за руки, стояли посреди комнаты,
– Светлана и Антон Перепёлкины, – ответил рыжий молодой человек.
– А меня зовут Алексей. А это – Иван Павлович и Альберт Анатольевич, профессор, – представил себя и своих товарищей Белобородов.
Из спальни показалась хозяйская чёрная кошка и, принюхиваясь, осторожно приблизилась к лавке, под которой спрятался Ребус.
– Так это твой кот, профессор? – спросила Саломея, заглядывая под лавку.
– Мой. Ребус его звать, – кивнул Затейников.
– Хороший кот, – сказала Саломея. – Он с моей Муськой подружится.
– А у вас есть еда? – поинтересовался Перегудов.
– Есть. Только вот гостей я не ждала. Ко мне вообще редко, когда больше двух человек заходят в гости, а тут вдруг так много вас объявилось. Я и растерялась. Ладно…Картошку сейчас поставлю варить и лапшу разогрею. Да ещё огурчиками солёными вас угощу. Сейчас ночь, поэтому у нас это будет одновременно и ужин, и завтрак. Всё равно спать уже некогда, – махнула рукой Саломея.
Саломея стала возиться с горшками возле печи, а гости, скинув куртки, уселись на полу возле печки.
– Ну, я пойду, Саломея Архиповна! – кашлянув, сказал Пётр.
– Ты с Надеждой поговори, чтобы она какую-нибудь свою ненужную одежду этим девчатам передала, а то они в рваных куртках и маечках пришли. Особенно на Катюше одёжка изорвана и вроде как подпалилась, – сказала Саломея.
– А как я Надежде объясню, что каким-то девчатам её одежда посреди ночи понадобилась? – растерялся Пётр.
– Вообще-то уже утро скоро наступит. Надежде объяснишь, что люди заблудились и у старой Саломеи заночевали. Понял? – спросила старуха.
– Понял.
– Вот видишь, ты зря боялся, Пётр. Люди под дождь попали, а вовсе не из колодца выбрались, как ты подозревал, – укоризненно произнесла Саломея.
– Ошибаетесь, бабушка, – сказала Катя. – Мы как раз вылезли из колодца.
Пётр вытаращил глаза и медленно стал отходить по стенке к двери. Саломея внимательно посмотрела на Катю.
– Ты не шутишь? – спросила старуха.
– Не шучу, – ответила девушка.
– И как же вы в колодце очутились? – подозрительно спросила Саломея.
– Это долгая история. Мы попали в колодец из подземелья. Мы приплыли по подземной речке, – сказала Катя.
– На чём приплыли? – спросил Пётр.
– Сами приплыли… Не на подводной же лодке! – сказал Антон.
– Вероятно, вам кажется слишком неправдоподобным наше появление из колодца? – спросил Затейников.
– Как сказать… Сначала я и сам подумал, что вы из колодца вылезли, а теперь думаю о другом – интересно, что это вы тут выведываете? А то неподалёку отсюда есть заброшенная бетонная площадка. Там раньше космодром хотели строить. Между прочим, стратегический объект. Может, вы выведать чего хотите? – подозрительно спросил Пётр.
– Нас не интересуют космодромы, – уверил Петра Затейников.
– Значит, документов, подтверждающих ваши личности, как я уже слышал, при вас нет, – хмуро глядя на пришлых людей, сказал Пётр.
– Нет, конечно! Нам пришлось многое испытать в подземелье. Сохранить документы было невозможно, – объяснил Затейников.
– Ладно. Пойду я домой, – в очередной раз сказал Пётр.
– Ты, Петя, Кольке-участковому не рассказывай о моих гостях, в том числе – и о Коте, – тихо предупредила старуха, – а то Николай дров наломает. Как связь с районом восстановится, он сразу же своему начальству доложит. Потом нас с тобой затаскают… В общем, никому ни слова! Только со своей супругой осторожно поговори. Одёжка девчатам нужна. Да попроси Надежду не болтать с подружками об этом.
– Вот же ведь за водой сходил! Теперь столько мороки! – с досадой сказал Пётр.
– Ты, кстати вёдра подбери, да воды домой принеси, – напомнила Саломея.
– Так там эти вот плавали. Вода теперь грязная, – поморщившись, сказал Пётр.
– В колодце вода проточная. Уже очистилась. Можешь спокойно брать, – сказала Саломея.
– Не получится воды набрать. Ведро до воды не достанет. Нужно цепь удлинить, – посоветовал Перегудов.
– Ничего удлинять не надо. Наверняка, воды в колодце уже достаточно. В последнее время по неизвестной причине вода то убывает, то быстро прибывает, – уверила Саломея.
– А я схожу за дровами, – сказал Олег. – А то заслушался я вас…
Пётр вышел на улицу вместе с Олегом. Морозов направился в сарай, а Пётр осторожно приблизился к колодцу, подобрал пустые вёдра и быстрым шагом направился к своему дому. Воду в колодце у околицы он брать не рискнул. Чтобы не злить супругу, Пётр набрал воды в «памперсном» колодце в центре деревни.
Он зашёл в свою избу, оставил вёдра в сенях и заглянул в комнату. Надежда спала на диване. Не дождавшись возвращения мужа, она уснула в халате поверх покрывала.
Пётр прокрался на кухню и стал искать еду, потому что от всего пережитого той ночью сильно проголодался.
– Ты что посудой гремишь? – спросила проснувшаяся и заглянувшая на кухню жена.
– Вот, собираюсь поесть и водочкой согреться. На улице дождь идёт, промёрз я, – объяснил Пётр и, вспомнив просьбу старой Саломеи, спросил:
– Ты дашь что-нибудь из одежды для двух заблудившихся девушек, с которыми я у колодца встретился?
Решив согреться и успокоить расшатавшиеся нервы, он достал с полки бутылку водки, налил полный стакан, но не успел поднести его ко рту.
– Девушки? Водочка?! – недобро глядя на мужа, произнесла Надежда. – Получай – и за девочек, и за водочку! На тебе!
Пётр оглянулся и тут же получил удар сковородой по лбу. Из глаз Петра посыпались искры, и он завалился на спину, выпустив из руки стакан и расплескав водку по полу. Перед тем, как вспыхнули золотистые искры перед его глазами, и Пётр потерял сознание, он успел подумать, что хороший материал использовал какой-то изобретатель для сковороды – алюминий. Чугун был бы намного хуже…
Саломея Архиповна угостила гостей лапшой с курицей и отварной картошкой с солёными огурцами.
– Вижу, проголодались вы, – сокрушённо качая головой, сказала хозяйка.
– Проголодались. К тому же мы соскучились по обычной еде, – сказала Катя.
– Мне вы можете подробно не рассказывать, откуда и куда идёте. Мне это неинтересно. А вот людям как-то надо будет объяснить, каким образом вы появились в деревне. Думаю, Пётр с Надеждой всё же не выдержат и расскажут о вас. О том, что вы из колодца вылезли, говорить не следует, – сказала Саломея.
– Можно сказать, что мы, мол, туристы, заблудились в лесу и к деревне вышли ночью, – предложил Антон.
– Можно и так, – кивнула Саломея и, приглядевшись к Кате и Светлане, сказала:
– Видно, Надежда сюда не придёт ещё долго. А я, старая, только сейчас вспомнила, что в моём доме для вас одёжка есть. Прошлым летом племянник у меня гостил со своей молодой женой. Она оставила майки, блузки, пару джинсов… Лучше я вам, девчонки, дам её одежду. У вас обеих с ней одинаковый рост и фигуры похожие.
– Спасибо, бабушка, – сказала Катя.
– А ваша деревня большая? – полюбопытствовал Антон.
– Большая, – ответила Саломея. – Домов сорок будет.
– Это разве много? – удивилась Светлана.
– Для такой глухомани – много, – сказала Саломея Архиповна.
– До ближайшего города далеко? – спросил Затейников.
– До райцентра – Райска километров сорок будет. Туда наш Митрич часто на велосипеде ездил, пока… – Саломея запнулась и замолчала.
– А что случилось с Митричем? – испуганно спросила Светлана.
– Да не доехал он вчера до города, – нехотя проговорила старуха.
– Неприятность, что ли, какая приключилась? – поинтересовался Перегудов
– На шоссе, по которому он ехал, сначала туман опустился, а потом дорога оборвалась, словно её и не было. А ведь всего пару лет назад от Райска до нашей Митинки отличное шоссе проложили – ровное, с разметкой. Оно прошло через соседнее село Златоустово, – рассказала Саломея Архиповна.
– Заблудился ваш Митрич, что ли? – удивился Перегудов.
– Не заблудился. Митрич и в дремучем лесу никогда бы не заблудился. А как на шоссе можно заблудиться? В том-то и дело, что нет больше никакого шоссе. В пяти километрах от Митинки оно теперь обрывается. Мне об этом участковый по секрету рассказал. Он недавно на мотоцикле по шоссе до заросшего непролазным бурьяном поля доехал и назад повернул. Просил он никому больше в деревне про этот факт пока не рассказывать. Участковый Николай, чудной человек, ко мне, как к ведьме зашёл посоветоваться. Думал, я ему расскажу, что случилось с шоссе. А я ведь не ведьма, чтобы такие загадки отгадывать. Травами людей лечу – это правда. Народная целительница я. Не знаю, отчего меня многие в деревне ведьмой считают.
