Kitobni o'qish: ««Крестники» Андреевского флага»
©А.А. Смирнов 2019
Светлой памяти моего первого наставника морского дела, капитана II-го ранга советского ВМФ – Владимира Александровича Стасилойца – Посвящаю эту книгу.
Вступление
«Быть может, лучи высшего счастья, доступного на земле, – счастья военного успеха и удачи – осветят чужой флаг, который будет для меня таким же близким и родным, как тот, который теперь уже стал воспоминанием.»
(Вице-адмирал А.В. Колчак. Ноябрь 1917 года)
Строки поэзии милитаризма, строки романтики войны были написаны легендарным адмиралом поздней осенью рокового для России года, в личном письме к даме своего сердца. Прославленный флотоводец и полярный гидрограф с мировым именем летом 1917 года остался не у дел. Он изнывал под гнетом не востребованности – тяжкой пытки для натур талантливых, привыкших к кипучей деятельности. Шла великая, еще невиданная на планете мировая война, а он, ас минного морского оружия, вынужден был томиться в тылу, топтаться на суше без дела и цели, превращаясь сам по себе в лидера патриотично настроенного офицерства. Вот Временное правительство Керенского и «сплавило» (иное определение и найти трудно) деятельного и популярного адмирала, становившегося опасным, куда подальше… Очень-очень далеко – за океан. Еще по пути из Севастополя в Петроград недавнего командующего Черноморским флотом склонял к переходу на службу в ВМФ США контр-адмирал Дж. Гленнон – глава военно- морской американской миссии в России. Для военного флота США, вступившего в апреле 1917 года в мировую войну, минная война была в новинку. Адмирал Колчак, только-только оставивший свой пост на Черном море, был признанным знатоком этой войны. И прагматичные янки решили привлечь специалиста высшего уровня. Гарантировали все. Чин вице- адмирала США, кафедру минного оружия в военно-морской академии, особняк, высокую оплату, обеспеченную и почетную жизнь самому Колчаку и его семье… Александр Васильевич вежливо, но твердо отказался. Тогда изворотливый и настырный американец изменил условия. Пусть не на совсем, пусть без оформления гражданства США… но не мог бы адмирал провести ряд консультаций для американских моряков – союзников России в войне с кайзеровским флотом? В рамках выполнения союзнического долга? Долг же для Колчака был превыше всего. И он согласился. В июле 1917 года он покинул Петроград – родной город и столицу страны, потерявшей государственную форму. Как оказалось, навсегда.
Роковой день 25 октября (7 ноября) 1917 года Колчак встретил в Японии, на пути в Россию. Советское правительство заявило о своем перемирии с Германией, провозгласив всеобщий мир без аннексий и контрибуций. Александр Васильевич понял, что пока в России ему делать нечего. Во всяком случае, воевать, исполнять свой союзнический долг не удастся. И он попросился на службу чужому флагу – английскому – на флот Ее Королевского Величества. Правда, в состав ВМС Великобритании, адмирал Колчак, входивший в «золотую десятку» флотоводцев русского флота, не попал. Кичливые джентльмены не считали равным себе даже такого прославленного союзника. Отчасти их можно было понять. Зачислить Колчака на флот с понижением в чине – оскорбительный шаг для России, которая еще может продолжить войну с Германией. Присвоить чин вице- адмирала английского флота русскому… После такого громкого прецедента в адмиралы флота «оплота демократии» еще, чего доброго, осмелятся метить презренные индусы или строптивые шотландцы… В Лондоне не хотели внутриполитических сложностей для своей колониальной империи. Но и отказать Колчаку прямо и резко не решились. Приняли компромиссное решение – адмирала принять, но зачислить в армию. Направить в сухопутные войска Месопотамского фронта. Правда, повоевать в английской пехоте адмиралу Колчаку так и не пришлось. Едва прибыв в штаб фронта, он был отозван обратно. В России разгоралась гражданская война, на родине его присутствие было нужнее. Но по пути из Японии в Месопотамию, часто наивный в своем благородстве Александр Васильевич и написал в письме строки, поневоле ставшие жизненной программой для десятков его сослуживцев по русскому флоту в эмиграции.
Адмирал Колчак погиб, не успев стать эмигрантом. Но нет сомнений в том, что, уцелей он в Сибири и окажись за пределами России, его ждала бы профессорская должность в любой военно-морской академии мира. Ему не довелось. Довелось другим. И стать не только преподавателями. Но и офицерами, командирами боевых и учебных кораблей, адмиралами, главнокомандующими ВМФ, морскими министрами и даже министрами обороны. После марта 1917 года 20 различных флотов стран мира, приняли под свои флаги офицеров и адмиралов русского Императорского флота. ВМФ восьми государств они создавали «с нуля». Даже чопорный английский флот был вынужден принять в свой корпус одного бывшего офицера флота царя Николая 11-го. Слишком уж высокой оказалась его квалификация. Вот немного прелюбопытной статистики. Только по неполным данным в ВМФ стран Европы, Азии и Америки служило 45 офицеров и адмиралов, начавших свою военно-морскую карьеру под Андреевским флагом. Из них 14 человек стали адмиралами в этих странах. Под этим флагом приняли они свое боевое крещение. «Крестниками» его были главком ВМФ, адмирал флота Латвии и еще один контр-адмирал латвийского флота. Три первых Главкома ВМФ Финляндии, три адмирала. Военный и морской министр Литвы. Польша… 51 офицер или адмирал польского флота начали военно-морскую службу в России, еще один десятилетия вел преподавательскую работу в Морском корпусе. Русский царь пожаловал одного поляка чином вице-адмирала, двух чином контр-адмирала, еще одного – чином генерал-майора флота. 29 поляков окончили Морской кадетский корпус, 5 – Морское Инженерное училище. Трое получили высшее военно-морское образование в Военно- морской академии. Один был награжден высшим военным орденом – Святого Георгия 4-й степени. Двенадцать из этого списка в родной Польше, получившей независимость от России, стали адмиралами польского флота.
Книга «Крестники Андреевского флага» – пожалуй, первая попытка обобщить разрозненные сведения о роли моряков царского, демократического или «белого» русского флота в становлении и развитии ВМС стран Америки, Азии и Европы в период между мировыми войнами. Ранее подобных попыток ни в СССР, ни в посткоммунистической России не предпринималось, и на то имелись объективные причины.
В Советском Союзе усилиями номенклатурных историков создан трагически-карикатурный образ офицера-белоэмигранта. Это либо циник- официант, либо печальный парижский таксист. Словом, человек, без какого- либо шанса на личностное и творческое развитие. У которого все лучшее в пришлом и только в прошлом. О том, что десятки из них достигли адмиральских и генеральских чинов, стали профессорами университетов, успешными предпринимателями – в СССР упоминать об этом запрещалось. После 1991 года об этом не хотели говорить в республиках бывшего СССР, на волне антисоветизма, выплеснувшейся в виде русофобии. Публичное признание того, что от России, царской или советской, Литва, Латвия и Эстония получили даром имущества на миллионы рублей золотом и подготовленных специалистов самых разных специальностей, в прибалтийских столицах считалось, чуть ли не национальной изменой.
Так, материалы к этой книге только собирались, когда в Санкт- Петербурге проводилась конференция с участием представителей стран Прибалтики, рвущихся в НАТО. Антироссийская аргументация быстро увяла, когда заносчивым прибалтам напомнили, кто перед второй мировой войной был в Риге, Вильнюсе, Таллинне министрами обороны и главкомами их флотов. Неудивительно, что во многих странах стараются забыть о вкладе русских офицеров в обороноспособность их государств. Странно, что в самой России конца XX века не стремились лишний раз напомнить об этом мнительным соседям. Но все же пришла пора напомнить…
Россия в начале XXI века становится другой страной. Поэтому и в ней пришла пора громко объявить, что в русском флоте служили 8 человек, ставших Главкомами или Морскими министрами, более 20-ти моряков, ставших адмиралами иностранных флотов. Морскому корпусу им. Петра Великого можно гордиться тем, что в его стенах на набережной Васильевского острова учились не менее дюжины адмиралов и Главкомов иностранных флотов.
Структура книги максимально проста. В ней собраны материалы, показывающие рождение и развитие ВМФ стран, образованных на обломках Российской и Австро-Венгерской Империй. Представлены также биографии офицеров русского флота служивших в иностранных флотах ряда стран Европы, Америки и Азии (все даты до 1918 года указаны по старому стилю)… О наиболее выдающихся из них, написаны краткие художественно-биографические очерки. Нет сомнения, что материалы дореволюционного периода биографий флотоводцев Польши, Финляндии, стран Прибалтики будут интересны историкам и читателям из этих стран. А для широкого российского читателя будут интересны представленные данные и фотографии, показывающие рождение, рост и развитие ВМФ республик Балтики и Черного моря, ближайших соседей СССР, в период между двумя мировыми войнами XX века.
Разумеется, что за последние 20 лет в РФ уже издавались книги, сообщавшие о военно-морской карьере моряков-эмигрантов. Объемные исследования этой теме посвятили историки новейшего времени: Н.П. Рожественская, уже, к сожалению ушедший из жизни В.В.Лобыцын, писатель-маринист Н.А.Черкашин… Автор данной книги и не претендует на роль «Колумба» данной темы. И все же отличительная новизна книги «Крестники Андреевского флага» есть. Это попытка, удачная или нет судить читателю, совместить биографии личностей с историей создания и развития военно-морских флотов ряда стран Европы в период между мировыми войнами ХХ века.
Еще одно авторское мнение хотелось бы отметить в тексте вступления. Нет ни одной книги посвященной истории, в которой бы удалось окончательно завершить исследование какой-либо темы. История – это наука бесконечности… Поэтому заранее предлагаю «знатокам» темы военно- морской эмиграции моряков и кораблей не стенать о том, что автор не упомянул «кавторанга Иванова» или «мичмана Сидорова» ставших «адмиралами монгольского флота», или не точно назвал номер миноносца такого-то – поднявшего флаг флагманского корабля княжества Монако. А дополнить своими знаниями будущих книг, темы которых мною предложены в эпилоге.
…После 1992 года на обломках «советской империи» – СССР, так же как когда-то на обломках Российской Империи, стали рождаться и возрождаться национальные военно-морские силы. Возродились из тьмы забвения военно- морские флоты – Литвы, Латвии, Украины, Эстонии, Грузии и Азербайджана. Вновь, как в 1918 году в наследство от русских их Адмиралтейства получили корабли, базы, доки, арсеналы, лоцманскую службу, учебные центры, казармы и классы, а главное кадры. «Морскими» странами стали Туркмения и Казахстан, вместе с отрезками побережья Каспийского моря, получив необходимость его охраны и обороны с моря. Многие из новоявленных главкомов и адмиралов Прибалтики, Черного и Каспийского моря конца XX века – «крестники» тоже бело-голубого, но краснозвездного военно-морского флага.
Александр Смирнов
Глава 1
На обломках Российской империи
Страны Прибалтики
В июле 1931 года в водах Моонзундского архипелага, где осенью 1917 года сражались русский и германский флоты, состоялись общефлотские маневры соединенных флотов Латвии, Литвы, Эстонии и Финляндии в присутствии эскадры польского флота. Бывшие офицеры русского Балтийского флота, став флагманами, адмиралами и Главкомами ВМС молодых республик, в те дни, наверное, с затаенной тоской рассматривали в бинокли бастионы старых береговых укреплений и батарей. Через оптику степенным адмиралам будто бы приблизилась ушедшая навечно молодость, холодный балтийский ветер навевал ностальгию по суровому, но славному былому… В те дни адмиралы нерусских флотов в душе почувствовали себя русскими, как когда-то, когда над мачтами их кораблей трепетал бело- голубой Андреевский флаг. И это не было мечтательной, образной грустью. Немало кораблей, в июле 1931 года нацеливших свои орудия в сторону России, еще 15 лет назад несли на себе Андреевские флаги.
Еще 15 лет назад до боли родной Кронштадт был для адмиралов домом и защитой, а теперь солнце вставало со стороны чужого, враждебного «красного» Кронштадта. И восход багровел зловещим цветом знамен страны III Интернационала.
Для всех стран, образовавшихся на побережье Балтийского моря на обломках Российской Империи по велению Версальской мирной конференции 1919 года, в начале 30-х годов единственным потенциальным противником являлся СССР. Друг с другом им было воевать не на что и незачем (исключением был литовско-польский «территориальный вопрос» из-за города Вильнюс). Германия находилась в тисках тех же Версальских соглашений и только тихо шипела «беззубой пастью». Пока еще беззубой. Англия и Франция являлись «крестными родителями» новообразованного суверенитета, его покровителями и защитниками. США находились далеко и прямых интересов «нефтяные короли» и «банковские императоры» Нового Света в балтийских водах не имели.
Зато из Москвы и Ленинграда по «радио Коминтерна» не умолкали вопли сочувствия угнетенным пролетариям стран Прибалтики и Финляндии и не смолкали угрозы «белопанской» Польше. На стапелях возрождающихся ленинградских судостроительных заводов закладывались целые серии новейших подводных лодок, крейсеров, эсминцев и катеров. Модернизировались корабли, доставшиеся в наследство от царского флота. И советские адмиралы, также из бывших царских гардемарин и мичманов, молча мечтали вернуться на якорные стоянки Гельсингфорса, Ревеля, Риги и Либавы… Но об их немых мечтах нетрудно было догадаться их сверстникам бывшим сослуживцам, ставших адмиралами Финляндии, Латвии, Польши. «Товарищу Сталину нужен мир. И, конечно же, весь!» – эту грозную шутку хорошо знали в мире. Но «пацифистом» с середины 30-х годов стала и Германия, сбросившая с себя путы Версальских ограничений вооружений, в том числе и морских. Уже на стапелях Киля и Гамбурга стали закладываться новейшие корабли и подводные лодки возрождающегося Флота Открытого Моря. И рейды Данцига (Гдыни) и Мемеля (Клайпеды) стали сниться адмиралам под флагом со свастикой. А после 1938 года, когда Париж и Лондон «сдали» Гитлеру Чехословакию, полякам, финнам, латышам, литовцам и эстонцам стало особенно тревожно. Они почувствовали себя орешком, уже положенным на гитлеровскую «наковальню» и над которым уже занесли сталинский «молот».
В ноябре 1938 года Европа отмечала двадцатилетнюю годовщину со дня окончания мировой войны. Но юбилей пацифизма получался каким-то грустным, фальшиво-наигранным. Если в 1914-м война началась как-то внезапно, аварией, то уже летом 1939 года в Европе пахло войной, остро и горько, как над подгоревшей сковородкой. И молодые страны Балтийского моря сжались в предвидении величайших событий, ища спасения в самих себе, пытаясь опереться на собственные национальные кадры. Веря и не веря в свое будущее.
Литва
Коренное население Литвы к 1918 году сумело сохранить в национальной памяти предания о своем древнем государстве. О своих князьях, о своем дворянстве. Стоит вспомнить, что с Литвой воевал еще московский царь Иван IV Грозный (хотя Литва конца XVI века и Литва начала XX века – не одно и тоже). Позже часть территории Литвы вошла в состав могучей Речи Посполитой, а с ее развалом отошла к Российской Империи. Литовская аристократия служила и польским королям, и российским императорам. Фамилия Довконтов происходила из рода литовских князей, как и один из героев этой книги. И потому провозглашение в 1919 году независимой суверенной Литовской республики воспринималось литовцами, как акт давным-давно требующей воздания справедливости.
От бывшего императорского российского флота новорожденному ВМФ Литовской республики ничего не перепало. Да и был-то он махонький, как младенец. Собственно, первый крупный морской порт – Клайпеду – литовцы получили по воле Версальской мирной конференции. От поверженной Германии «отломили» ее балтийский порт – Мемель – и подарили Литве, в которой подарок нарекли Клайпедой. Подарок был, по-сути, «троянским конем», только вместо вооруженных воинов в нем затаилась угрожающая ностальгия по Мемелю со стороны адмиралов кайзеровского флота. Угроза молчаливая, но до поры – до времени. Другим, еще более болезненным решением европейских дипломатов была передача старинного литовского города Вильнюса Польше. Эту территориальную распрю «подарил» литовцам Людиан Желиговский. Российскую Империю коммунистические историки называли «тюрьмой народов». Желиговский томился в «тюрьме» в чине генерал-майора. В 1918 году российская армия окончательно приказала долго жить, и бывший генерал подался… в президенты «Срединной Литвы», провозглашенной им же в 1918 году (давным-давно истлел в английской земле прах двукратного эмигранта Желиговского, но рожденный им «польско-литовский» вопрос окончательно не разрешен до сих пор). А до 1939 года столица Литвы временно «переехала» в Каунас. Забегая вперед можно отметить, что разгрому Польши в сентябре 1939 года в Литве обрадовались, как в анекдоте про злого соседа. Немецкие адмиралы, правда, отобрали Клайпеду, но зато Гитлер вернул литовцам их старую столицу Вильнюс. Хотя и ненадолго. Подарок, менее чем через год, отобрал другой агрессор – СССР.
Литва – маленькая страна, которая не могла позволить себе в мирное время содержать армию и флот. Тем более разделять бюджетное финансирование на отдельные роды войск. Численность всех регулярных вооруженных сил в мирное время – кадровой армия, с которой Литва встретила начало второй мировой войны, – едва превышала 13 тысяч человек. Всех – от министра обороны до последнего кашевара. Правда, Военный Справочник, изданный в Москве в 1936 году Наркоматом обороны СССР, указывал, что мобилизационный ресурс литовской армии в военное время составляет более 300 тысяч человек. Но, думается, что это сильное преувеличение. Вероятнее всего, авторы справочника просто взяли цифру, определяющую численность мужского населения Литвы призывного возраста. В такой миниатюрной державе просто не успели бы подготовить всего за 20 лет столько обученных резервистов.
Военно-морские силы Литвы фактически состояли из одного- единственного корабля – «Президент Сметона». Имя первого президента независимой Литвы дали бывшему германскому минному тральщику «М-59» 1917 года постройки. Водоизмещение – 500 тонн, вооружение – 2 76-мм орудия и 3 пулемета. Мог развивать ход до 16 узлов. Его подарили литовцам по велению из Версаля вместе с портом Клайпедой. «Президент Сметона» выполнял функции не столько боевого, сколько представительского корабля, символизирующего выход Литвы к Балтийскому морю. Куцую морскую границу страны охраняли несколько моторных катеров, вооруженных пулеметом. Да в порту Клайпеды одна команда обеспечивала береговые потребности этих плавсредств. Вот и весь литовский флот. Разделения авиации на морскую и армейскую также не существовало. Ибо делить было почти нечего. Все ВВС Литвы к 1939 году составляли одну-единственную эскадрилью с самолетами разных типов. В случае войны ей пришлось бы прикрывать с воздуха и сушу, и море. Литовцы не имели общей границы с СССР, но спокойней от этого им не было. С запада на ее побережье с 1933 года целилась нацистская Германия, с юга – хмурились польские паны, «скушавшие» Вильнюс.
Бывшим офицерам флота царя Николая II, волею судеб оказавшихся во главе таких скромных вооруженных сил, приходилось проявлять чудеса организаторского таланта, чтобы обеспечить минимальную безопасность края. Уж чего-чего, а таланта им было не занимать…
Военный министр Литвы Федор Юльевич Довконт, капитан 2 ранга русского флота
Может быть, найдется в Литве или в России писатель или историк, который сможет описать биографию Федора Юльевича в биографическом романе или в жанре книжной серии «Жизнь замечательных людей»? Он этого, несомненно, достоин.
Родился он 8 ноября 1884 года. В 1907 году мичман Довконт окончил Морской кадетский корпус и ушел на службу в Балтийский флот. Собственно, флота как такового у России на Балтике в тот год почти не было. Многие из молодых мичманов просто не находили себе вакансий – новых кораблей почти не было, а на уцелевших после русско-японской войны заправляли ветераны Цусимы или Порт-Артура. Но мичману Довконту повезло, он попал на линейный корабль «Слава». Спустя год, находясь в дальнем заграничном походе, он принял участие в спасении пострадавших от землетрясения в Сицилии, получив памятную серебряную медаль от благодарного правительства Италии. Безукоризнен по службе. «Налегал» на английский язык, будто предчувствуя свою необыкновенную судьбу. Хотя, кроме как участием в итальянском походе, более ничем от своих соседей по офицерской кают-компании не выделялся. Войну с Германией лейтенант Довконт встретил на штабном корабле флота – крейсере «Россия».
В начале 1915 года морское командование Балтийского флота осоз нало необходимость двух важнейших условий для успешного ведения современной войны на море. Первое – наличие централизованной военно- морской разведки. И второе – единое планирование операций армии и флота у балтийского побережья.
«9 февраля 1915 года
Начальник штаба Балтийского флота подписал директиву № 88 Оп. пометкой «Весьма секретно».
«Крейсер «Россия». Лейтенанту Довконту.
Согласно разрешению Главнокомандующего VI-й армии и Командующего Балтийским флотом, предлагаю немедленно приступить к организации Разведывательного отдела при штабе Командующего флотом. В функции должны входить: регистрация и систематизация сведений из Морского Генерального штаба, Службы связи и лоции, а так же руководство ведением разведки на обоих берегах Финского залива. Разведывательное отделение непосредственно подчинено Флаг-капитану по оперативной части, через которого будут даваться указания и задачи разведки.
Флаг-капитан по оперативной части Штаба Командующего Балтийским флотом, капитан I ранга А.В. Колчак.»
Это не значит, что создание военно-морской разведки флота было целиком возложено на лейтенанта Довконта. Это лишь значит, что он принимал в этом деле самое активное и прямое участие. Его непосредственным начальником был не только будущий Верховный правитель России и адмирал Колчак, но и адмиралы Эссен и Непенин, командующие Балтийским флотом. В апреле 1918 года Довконт докладывал обстановку «революционному» командующему флотом – A.M. Щастному.
Разведчик в отставку не уходит. Он служит, мыслит, живет не так, как обычный корабельный офицер, штурман, минер или артиллерист. Довконт, организовывая систему сбора разведданных, анализировал не только сведения о кораблях кайзеровского флота, но и о работе его агентуры. Так что о большевиках-ленинцах, ведущих пропагандистко-информационную войну среди балтийцев, отрабатывая «спонсорство» германской разведки, он знал задолго до ноября 1917 года. Перед ним разворачивался, как чертеж, механизм не только военно-морской, но и государственной системы власти в Германии и России. Он все больше внимания стал уделять социально- политическим вопросам, что в офицерских кругах царского флота было не принято. Но это не значит, что лейтенант Довконт превратился в «канцелярскую крысу» от разведки, не услышав в жизни выстрела врага. В конце 1915 года его направляют в длительную заграничную командировку во Францию.
Там он воюет с немцами на Западном фронте в составе русского экспедиционного корпуса. И воюет неплохо. Франция наградила его офицерским крестом, а в русском флоте он получил чин капитана 2 ранга. На Западном фронте он карандашом ведет дневник – «Во Франции с нашими войсками 1915–1916 гг.» (в РГА ВМФ сохранилось лишь шесть тетрадных листочков от дневника, увы, и они находятся в абсолютно не читаемом состоянии. – примеч. А. Смирнова).
Видимо, во Франции – свободной, парламентской стране – он близко сошелся с социалистами (а может, и был посвящен в масонскую ложу). Вернувшись в Россию в конце 1916 года, капитан 2 ранга Довконт уже неисправимый сторонник демократии в душе. А с марта 1917 года и на деле. Отречение монархии он приветствовал искренне и горячо. Потому и был не убит матросами, не изгнан с флота судовыми комитетами, а активно занялся политическим просвещением масс. Часто публикует в финских и в русскоязычных газетах Финляндии статьи на тему социальной революции.
Симпатизируя марксизму, весной 1917 года капитан 2 ранга Довконт начинает читать общественные лекции, проповедуя социализм. Так, 17 мая 1917 года он сделал доклад в Союзе Социалистов Гельсингфорса, который потом был опубликован в революционных газетах. Вот его основные тезисы и некоторые цитаты из него:
«Причина развития Империализма. Развитие капитализма. Развитие идеи Человеческого равенства.
Часть 1. Развитие сознания в человеческой личности.
Часть 2. Борьба за личную свободу.
Часть 3. Борьба за политическую свободу.
Часть 4. Борьба за экономическую свободу»
Вот что говорил будущий министр обороны буржуазной Литвы в мае 1917 года о социализме: «Человечество долго искало пути, пока социализм не указал, где корень зла, куда идти, и куда мы идем. В России социализм теперь делает огромные успехи. Россия – это теперь те дрожжи, из которых пролетарии всех стран сделают хлеб, имя которому «социалистический строй». Области будут самоуправляться, исчезнут чиновники. Все земли, все средства производства – в общественное пользование. Исчезнут шпионство и провокация. Бесплатное образование, пенсии. Деньги отомрут. Весь трудящийся люд будет думать не столько о куске хлеба, сколько о науке и просвещении… Идемте, не останавливаясь у развалин самодержавного трона, повторяя – «Скорее вперед!» Довконт стал окончательным социалистом, сторонником мирового сообщества пролетариев. Потомственный дворянин и офицер забыл триаду, которой он присягал: «За Веру, Царя и Отечество!» Действительно, хоть царь сам отрекся, но какая вера может быть у социалиста-атеиста и какое Отечество может быть у трудящихся?! Потомок литовских князей, надо полагать, причислил себя к пролетариям.
Отрезвление наступало быстро. Угар революционной эйфории улетучился, как утреннее похмелье. В России «социализм делал огромные успехи»: армия и флот разбегались на глазах, государственная власть была парализована. А трудящиеся Германии, оставшись верными своему Императору, перли и перли на восток. Довконт был свидетелем Моонзундского сражения между немецким и русским флотами. Он оставался на флоте, пытаясь разобраться в «дрожжах». А разведданные продолжали поступать не только из Германии, но и из России.
Видимо, проанализировав их, он не приехал в Россию «печь хлеб социализма» после ноября 1917 года. Во-первых, с хлебом там было очень трудно. А во-вторых, запросто расстрелять могли… за офицерство, дворянство. Толпы солдат-дезертиров – это не слушатели докладов в союзе социалистов, могут ведь и на штыки поднять.
В марте-апреле 1918 года бывший капитан 2 ранга Довконт проводил Начальника Морских Сил Балтийского моря A.M. Щастного из Финляндии. Тот уводил корабли Балтфлота в «Ледовый поход»… Но сам опять же в социалистическую Россию не поехал. Остался в Финляндии, которая обрела независимость от нее.
Нравственно-политические эволюции сознания Федора Юльевича Довконта в период с 1916-го по 1919-й годы происходили каким-то противолодочным зигзагом. Сначала кадровый офицер и дворянин стал пацифистом и социалистом. Потом он вновь обернулся государственником и сторонником национального единения и профессиональным военным.
Он «вынырнул» из хаоса революций и социализма на родине своих предков-аристократов – в Литве. Ее государственный суверенитет гарантировали дипломаты из Версаля, почти сплошь члены масонских лож, для которых идея социализма во всем мире была милее всего. Не исключено, что именно европейские «вольные каменщики» помогли своему «брату» Довконту занять высокое положение в Каунасе. Он несколько раз избирался депутатом литовского парламента, входил в состав правительства в ранге министра обороны. Несмотря на территориальные споры с Германией и Польшей, забот с маленькой армией у министра Довконта было немного. Германия была разоружена, а красная Россия сравнительно далеко. И он мог с приятной ностальгией вспоминать о службе под Андреевским флагом вместе с флотоводцами Эссеном, Непениным, Колчаком, Щастным, Развозовым… Им не повезло, его хранила удача. Он генерал вооруженных сил независимого государства, министр. Они – все уже давно покойники. Его социалистическая революция вознесла, их всех – убила. Какая удивительная штука жизнь!
Он еще не знал, насколько она удивительная, и что есть вещи, которые пострашнее смерти.
…Осенью 1939 года в Литве ликовали. Свершилась справедливость обидчики-поляки разгромлены, и Вильнюс снова литовский! Не радовался только военный министр. В «обмен» на Вильнюс немцы оттяпали Клайпеду, вернув порту прежнее название – Мемель. Гитлеровцам достался и единственный корабль ВМФ Литвы «Президент Сметона». Он снова стал германским тральщиком.
Разведчик Довконт умел анализировать ситуацию. После войны с Финляндией СССР потребовал разместить советские гарнизоны на территории Литвы. На правах аренды. Пока. Значит, очень скоро красная армия двинется на Прибалтику, так же, как немецкая на Польшу. А может, вместе поделят Литву, как Польшу. В помощь англо-французской армии он не верил. Предали Польшу и Чехословакию, предадут и Литву.
Весной 1940 года Литва установила дипломатические отношения с Аргентиной. Прибалтика и Южная Америка, разделенные океаном в тысячи миль, вдруг ощутили жгучую потребность в дружбе.
С размещением же на территории Литвы частей РККА роль ее военного министра практически потеряла смысл. И генерала литовской армии Довконта перевели на дипломатическую работу, назначив первым послом суверенной Литвы в Аргентине. С верительными грамотами он отбыл с теплоходом через Атлантический океан. После прибытия в Буэнос-Айрес он планировал вызвать из Вильнюса семью. В тихий, спокойный от мировых войн угол планеты…
Он прибыл в столицу Аргентины в начале июня 1940 года. Вручил верительные грамоты. Стал ждать семью. Но вместо телеграммы об отъезде близких, получил известие об образовании в составе Союза ССР Литовской Советской Социалистической республики. Социалист Довконт вторично убежал от страны социализма.
