Kitobni o'qish: «Укротитель миров. Книга 2. Магия и кровь»
Глава 1
Из-за забора раздался пронзительный свист.
– Эй, колдун! Как тебя там? Выйди на улицу, поговорить надо!
Эта сторона забора выходила к заваленному мусором пустырю, который обрывался у берега Охты.
Я прислушался и различил шаги.
Кажется, один человек.
– Чего тебе надо? – крикнул я.
И, на всякий случай, встал за ствол дерева. Прилетит в ответ на крик камень или пуля – лечись потом, если выживешь!
– Выйди на улицу! – ответил голос. – Тощий Лёва хочет с тобой поговорить!
– А на хер бы вы не пошли? – спросил я. – Сейчас здесь будет охрана!
– А что они нам сделают? – возразил голос. – Иди, поговори с Лёвой, пока они не приехали. Или зассал?
Чёрт!
Похоже, придётся говорить с этим Лёвой.
– Пусть Лёва подойдёт к воротам! – крикнул я. – Там и поговорим!
– Ну, как хочешь, – со смешком ответил голос.
На шум и звон разбитого стекла прибежал Сенька.
– Костя! Что случилось?
– Гости к нам приехали! – зло ответил я. – Тощий Лёва поговорить хочет.
Даже в темноте было видно, как Сенька побледнел.
– Со мной? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Нет, – ответил я. – Со мной. Скажи честно, Сёма – откуда Тощий Лёва про меня знает?
– Он три дня назад спрашивал, когда я долг отдам, – быстро сказал Сенька. – Я ему сказал, что Казимир взял на работу нового помощника-мага. Тебя, то есть! Обещал, что уговорю тебя помочь мне вырастить золотой корень.
– А зачем ты Лёве это обещал? – спросил я, в упор глядя на Сеньку.
– Лёва мне ухо грозился отрезать! Костя! Давай я пойду, поговорю с Лёвой! Объясню, что ты тут ни при чём!
Я скептически хмыкнул и покачал головой.
– Ты уже поговорил. Не станет Лёва тебя слушать. Но за предложение спасибо.
– Сейчас гвардия приедет! – с надеждой сказал Сенька. – Арестуют их, или прогонят, хотя бы.
– А что толку? Гвардия уедет – они обратно вернутся. Так и будем гвардейцев туда-сюда гонять, а сами в доме прятаться?
– Они же стекло в оранжерее разбили! Это нападение!
– А как ты докажешь, что это они? Вот что, Сёма! Беги в дом и смотри в камеру на ворота. Если Тощий Лёва окажется идиотом – будешь свидетелем. Всё лучше, чем ничего. Но я надеюсь на лучшее.
– А ты?
– А я пойду, узнаю, чего они хотят. Пока время есть.
Сенька побежал в дом, а я пошёл к воротам. Приоткрыл створку совсем чуть-чуть и выглянул на улицу.
На дороге стоял порядком потрёпанный седан грязно-серого цвета. Заднее стекло машины было опущено.
Я заметил, что машина стоит так, чтобы не попадать в поле зрения камеры.
Умные сволочи!
На капот опирался знакомый мне белобрысый крысёныш. Увидев меня, он ухмыльнулся заплывшим лицом.
– Эй, иди сюда! Лёва хочет с тобой поговорить!
А вот и второй!
Откуда-то сбоку появился широкоплечий приятель белобрысого. Он подошёл к машине, передёрнул плечами, словно разминая их, и тоже уставился на меня.
Ясно, кто кинул камень в стекло.
– Если Лёва хочет поговорить – пусть сам подойдёт сюда! – крикнул я.
Белобрысый с широкоплечим переглянулись.
Но тут задняя дверца машины открылась. На улицу вылез Тощий Лёва.
Он, и вправду был тощим. Высокого роста, плечистый, но выглядел так, словно в последний раз ел пару недель назад.
На плечах Лёвы болтался широкий светлый пиджак. На голове была надета широкополая шляпа.
Понятно, местный франт!
– Вытащить его оттуда, Лёва? – засуетился белобрысый.
– Заткнись!
Тощий Лёва одним кивком заставил белобрысого посторониться и неторопливо подошёл к воротам.
– Ну, привет, Костик!
– Константин, – поправил я его. – Чего надо?
Лицо у Лёвы было узкое и вытянутое, как колун. Глаза пронзительно смотрели на меня.
– Так и будем через щель разговаривать? Может, выйдешь? Под камерой ты в безопасности.
Лёва задрал вверх голову на тощей шее и насмешливо помахал рукой в сторону предполагаемой камеры.
Выходить мне не хотелось.
Но с такими людьми, как Лёва, важен не только сам разговор, но и то, как он происходит.
Я открыл ворота чуть пошире и шагнул в круг света от фонаря над воротами.
Лёва одобрительно ухмыльнулся.
Я встал так, чтобы спиной перекрыть лазейку во двор. Ну, и самому быстро отскочить, если что.
Их трое, а я один.
В такой ситуации бесшабашно ведут себя идиоты, а не герои.
– Говори, что хотел, – предложил я. – Времени мало.
А сам прислушался к ночной темноте. Мне очень хотелось услышать звуки сирен едущей на вызов гвардии.
– Да, времени немного, – согласился Лёва. – Слишком ты долго шёл. Поэтому скажу коротко: ты мне должен.
– С чего вдруг? – поинтересовался я.
– Ты избил Сивого и Большого.
Лёва кивнул в сторону своих подручных.
Тощий, Сивый и Большой.
Охренительная компания!
– Они первые начали, – ответил я. – Били рыжего.
Тьфу!
Это заразно, что ли?
– А ты здесь при чём? – резонно возразил Лёва.
– Сёма – мой друг, – сказал я. – Да к тому же, твои дебилы перепутали его с другим человеком.
– Дебилы, – согласился Лёва. – А что поделать? Кто есть, с теми и работаю.
– Сочувствую, – кивнул я.
– Давай вернёмся к делу, – предложил Лёва. – Времени мало. Ты знаешь, что твой друг Семён должен мне денег.
Он не спрашивал, а утверждал.
– Ты вписался за него и избил моих парней. Включишь заднюю, или продолжим?
– Ты знаешь, что эта ферма находится под круглосуточной охраной Императорской гвардии? – спросил я. – Думаешь, что сможешь потягаться с гвардейцами? Между прочим, они сейчас сюда приедут.
– Знаю.
Лёва насмешливо улыбнулся.
– Но ведь вы с Семёном не будете вечно сидеть на ферме. Рано или поздно вам придётся отсюда выйти. А тогда один из вас может и не вернуться.
Я улыбнулся Лёве в ответ.
– Это мы ещё посмотрим. А что ты предлагаешь?
– Вот деловой разговор, – одобрительно кивнул Лёва. – Правду говорят, что ты – маг?
Я пожал плечами.
– Начинающий. А что?
– Сможешь вырастить золотой корень? Такой, какой мне нужен.
Чего точно не стоило делать – обещать Лёве невыполнимое. Лучше сразу всё расставить по своим местам.
Я покачал головой.
– Вряд ли. А если и смогу – то очень нескоро. Я только недавно стал помогать мастеру Казимиру, и таким штукам пока не научился.
– Я так и предполагал, – удовлетворённо кивнул Лёва. – Хорошо, что ты не пытаешься мне врать.
– А стоило попытаться?
– Нет. Я бы всё равно тебе не поверил. Думаю, тысячи рублей у тебя тоже нет?
Знаменитая Императорская гвардия всё не ехала. Чёрт, куда они запропастились?
Я начал тревожиться, но постарался не показать это Лёве.
– Тысяча? Откуда?
– И это я предполагал, – хмыкнул Лёва. – Так что же мы будем делать?
– Может, разойдёмся, – предложил я. – Сёма всё равно не отдаст тебе золотой корень. Ему просто негде его взять. И денег у него тоже нет. Его бесполезно напрягать, понимаешь?
– Понимаю, конечно. Но тут дело в другом.
Лёва обернулся на Сивого и Большого, которые внимательно прислушивались к разговору.
– Если я с вас не спрошу, парни меня не поймут. А там и до бунта недалеко.
– Значит, выхода нет, – подытожил я этот бессмысленный разговор.
– Похоже, что так, – грустно согласился Лёва. – Хотя…
Его глаза хитро блеснули.
– Ты же Большому нехило вломил. Значит, драться умеешь?
– И что? – спросил я, предчувствуя подвох.
– Давай сделаем так. Ты выйдешь на ринг против одного парня. Согласишься – ты мне ничего не должен. Продержишься три раунда по две минуты – я твоего Сеню тоже отпущу с миром.
Трындец!
Он долбанулся, что ли?
И тут я, наконец, уловил далёкий звук сирены.
Лёва тоже его услышал.
– Ну? – спросил он меня. – Согласен?
– А если я выиграю?
– Если выиграешь – я тебе заплачу тысячу.
Сирена взвыла в конце улицы. В темноте метнулись яркие полосы света.
– Ладно, – кивнул Лёва. – Позже договорим.
Я решил, что они сядут в машину и смотаются. Но Лёва поступил умнее.
По его короткой команде Сивый и Большой повернулись ко мне спиной, оперлись руками о капот своего драндулета и широко раздвинули ноги.
Сам Лёва принял точно такую же позу.
Рыча мотором, к их седану подкатила машина Императорской гвардии с вишнёвыми каплями эмблем на дверях.
Из машины выскочили гвардейцы с автоматами наперевес.
– Стоять! – закричал первый. – Руки на машину! Ноги шире!
Второй гвардеец бросился ко мне.
Не дожидаясь команды, я повернулся лицом к воротам, прижал ладони к металлической створке и расставил ноги.
В поясницу мне уткнулся ствол.
– Что здесь происходит? – требовательно спросил гвардеец.
– Кто-то бросил камень через забор и разбил стекло в оранжерее, – ответил я. – Я вышел посмотреть.
– Документы есть?
Чёрт!
– Документы мастер забрал с собой для регистрации. В доме жена и помощник мастера Казимира. Они могут подтвердить, что я здесь живу.
– Разберёмся. Опусти руки и повернись.
Я повернулся лицом к гвардейцу и зажмурился от яркого света фонаря, который светил мне прямо в лицо.
Через пару секунд гвардеец отвёл фонарь в сторону.
– Видел, кто бросил камень? Эти?
Он кивнул на грязно-серый седан.
Возле него четверо гвардейцев проверяли документы у Сивого, Большого и Тощего Лёвы.
– Не знаю, я не видел.
– Это не мы, начальник! – спокойно сказал Лёва. – Пьяный какой-то камень швырнул. Вон, Сивый его видел.
– А вы зачем здесь остановились?
– Да Сивому поссать приспичило. Пошёл на пустырь, а там – мужик. Кинул камень, увидел Сивого – и бежать! Ну, а мы остались, чтобы на нас не подумали. Свидетелями будем. Знаем ведь, чья это ферма.
Я поневоле восхитился Лёвиной наглостью. И подумал, что он специально решил показать мне, с кем я имею дело.
Опасный паренёк!
– Проверь пустырь! – приказал командир гвардейцев одному из своих бойцов.
Тот молча кивнул и скрылся за углом забора.
– А где мастер Казимир? – спросил меня командир.
Я пожал плечами.
– Не знаю. Он не сказал, куда уехал.
– Мы должны войти в дом и осмотреть территорию.
– Входите, – сказал я. – Открыть вам ворота?
Я прикинул, стоит ли делиться с гвардейцами информацией про Тощего Лёву. И решил, что не стоит. Судя по всему, у них на него ничего нет – подержат и отпустят.
Если Лёва не отвяжется по-хорошему – лучше я решу этот вопрос через Бердышева и пристава Зотова.
Так будет надёжнее.
Со стороны пустыря вдруг раздались одиночные выстрелы. За ними прозвучала короткая очередь, и тут же человеческий крик.
На дорогу, хромая, выбежал гвардеец. Из разодранной брючины комбинезона хлестала кровь.
– Твари! – закричал он.
Затем обернулся и выстрелил в темноту.
Из темноты раздалось хриплое рычание.
Затем на дорогу выпрыгнула огромная собака и вцепилась в ногу гвардейца. Глаза собаки светились красным, словно раскалённые угли.
***
Рано утром виконта Стоцкого вызвал к себе начальник училища – полковник Алексей Герасимович Шихин.
Подходя к кабинету, Стоцкий расправил комбинезон и постарался взять себя в руки. Но в голове, против воли, билась только одна мысль:
«Отчисление! Наверняка пришёл приказ о моём отчислении из училища!»
Виконт остановился перед дверью, глубоко вдохнул и постучал.
– Войдите! – услышал он голос полковника.
Полковник Шихин сидел за письменным столом. У окна стоял инструктор училища – поручик Скворцов.
Виконт знал, что Скворцов его недолюбливает.
Значит, точно – отчисление!
Он шагнул к столу.
– Курсант Стоцкий по вашему приказанию прибыл!
Полковник Шихин кивнул Стоцкому на стул.
– Садитесь, курсант!
Ясно. Сейчас они будут оформлять документы. А затем он пробкой вылетит из училища.
Может быть, это и к лучшему? Сейчас ему точно не до учёбы.
Но в таком случае, скорее всего, придётся проститься с наследством. Император невзлюбил фамилию Стоцких – так зачем ему граф с убогим магическим даром?
Виконт Стоцкий опустился на стул, стараясь держать спину прямо.
Полковник Шихин поднял на него глаза и отрывисто сказал:
– Меня просили известить вас, что сегодня в полдень состоится кремация и похороны вашего отца. Если хотите – можете присутствовать и попрощаться.
Стоцкий побледнел и закрыл глаза.
Так вот оно что!
– Дмитрий Николаевич! – резко произнёс полковник. – Дайте курсанту воды.
Стоцкий открыл глаза.
– Благодарю вас, не нужно!
Но Скворцов уже стоял рядом, протягивая ему стакан.
Виконт сделал несколько глотков и вернул стакан Скворцову.
– Спасибо!
– Дмитрий Николаевич отвезёт вас на кладбище и обратно, – сказал начальник училища.
Дроздов поставил стакан на серебряный поднос.
– Ровно через час я буду ждать вас возле машины. Вы в состоянии идти, или вызвать врача?
Стоцкий поднялся на ноги. Голова заметно кружилась, пол норовил уйти из-под ног. Но виконт постарался стоять твёрдо.
– Да, благодарю вас.
– Можете идти, курсант! – кивнул полковник Шихин.
Виконт Стоцкий повернулся к двери и вышел из кабинета.
Ровно сорок минут виконт Стоцкий пролежал на своей кровати в казарме, уткнувшись лицом в подушку.
Рядом нерешительно переминался с ноги на ногу Гришка Обжорин.
– Ваша светлость! – бормотал Гришка. – Завтрак пропустите! Как ехать, не поевши? И вернётесь уже после обеда.
Стоцкий сжал кулаки.
Наорать бы на этого болвана, чтобы оставил его в покое!
Но сил не было.
И орать нельзя – проклятый поручик Скворцов пристально следит за его поведением. Нельзя давать ни малейшего повода для отчисления.
– Я не голоден, – сказал виконт. – Спасибо, Гриша!
– Да чего там!
Гришка с тоской посмотрел на дверь.
– Так я тогда пойду? А то без меня всё съедят.
– Иди, – не поднимая головы, сказал виконт. – И мою порцию тоже возьми себе.
– А можно? – обрадовался Гришка. – Спасибо, ваша светлость!
Его тяжёлые шаги стихли за дверью.
И вот таких обжориных приходится терпеть рядом с собой! Потому что у них, видите ли, тоже есть магическая матрица!
Да ещё и посильнее, чем у него, виконта Стоцкого!
Стоцкий поднялся с кровати и прошёл в умывальную комнату. Посмотрел в зеркало.
Глаза были совершенно сухие, хоть и покраснели.
Стоцкий умылся холодной водой и растёр лицо жёстким полотенцем. Повесил полотенце на крючок и спустился на плац.
Поручик Скворцов ждал его возле машины.
– Садитесь, курсант! – сказал он и открыл переднюю дверь.
Стоцкий молча сел в машину.
Скворцов вырулил с территории училища и повернул налево.
– Куда мы едем? – недоумённо спросил Стоцкий.
Фамильное кладбище Стоцких находилось в их имении в Каменке. Но чтобы попасть туда, нужно было поворачивать направо.
– По распоряжению Императора ваш отец будет похоронен на Успенском кладбище, – сухо сказал Скворцов.
Стоцкий бессильно откинулся на спинку сиденья.
Ещё один удар.
Сколько ещё их будет, и когда, наконец, это закончится?
– Я понимаю ваши чувства, курсант, – неожиданно сказал Скворцов. – Поверьте, мне эта ситуация тоже не доставляет удовольствия. Очень прошу вас держать себя в руках.
Виконт Стоцкий стиснул зубы.
Он только и делает, что держит себя в руках! Но когда-нибудь он не выдержит.
– Хорошо, – сквозь зубы ответил Стоцкий.
Поручик Скворцов привёл Стоцкого в самый дальний конец кладбища. Здесь было только ровное, как стол, поле, окаймлённое дальней полоской болотистого леса.
И бесконечные ряды одинаковых деревянных крестов.
Могильщики равнодушно курили, сидя на куче свежей земли. Рядом с ними стояли двое полицейских.
Никакого гроба не было. Была металлическая, наглухо запаянная урна.
«Зачем тогда яма?» – подумал Стоцкий.
– Хотите что-нибудь сказать? – спросил его Дмитрий Николаевич.
Виконт молча помотал головой. Говорить он не мог – судорога сжимала горло.
Урну опустили в яму, и могильщики принялись забрасывать её землёй. Закончив, насыпали сверху небольшой холмик и воткнули в него деревянный крест.
Никакой таблички на кресте не было. Он был неотличим от соседних.
– Я могу поставить здесь памятник? – сипло спросил виконт. – За свои деньги?
Один из полицейских покачал головой.
– Не положено.
Сжимая кулаки, виконт Стоцкий смотрел, как могильщики уплотняют холм.
– Я узнаю, кто тебя убил, отец, – еле слышно шептал он. – Узнаю и отомщу!
Виконт поднял голову и вздрогнул.
На соседней аллее между деревянных крестов стоял Иван Иванович и пристально глядел на виконта.
Глава 2
Твари появляются из темноты, словно демоны из преисподней. Их не меньше десятка – видимо, воспаление магического узла зацепило стаю бродячих собак.
Слишком много даже для пятерых гвардейцев.
Упавший гвардеец вскидывает автомат и выпускает длинную очередь. Пули попадают в ближайшую тварь. Опрокидывают её на землю и почти разрывают пополам. Тёмная кровь толчками выплёскивается в дорожную пыль.
Автомат захлёбывается – в магазине больше нет патронов.
Сразу две твари бросаются к упавшему. Одна вцепляется в ствол автомата, вторая – в горло.
Гвардеец кричит. Мучительный вопль рвёт барабанные перепонки.
Бросив оружие, он двумя руками пытается оторвать тварь от себя. Затем выхватывает нож и вгоняет лезвие в мохнатый бок.
Короткие автоматные очереди режут ночную тишину. Пронзительный вой и рёв подсказывают, что пули попадают в цель.
Но твари слишком быстры. Одним-двумя прыжками они достигают гвардейцев.
И начинается свалка.
Крики людей и хриплое рычание тварей. Сухие щелчки пистолетных выстрелов. Блеск ножей в свете автомобильных фар.
Чёрная тень вспрыгивает на капот машины. Когти звонко бьют по железу. Ещё в прыжке тварь достаёт когтями Сивого. Он хрипло вскрикивает, хватается за живот и падает на землю.
Тварь крутится на месте. Я вижу, как её зубы смыкаются на запястье Большого. Короткое движение головой – и Большой с визгом валится на спину, а из обрубка хлещет кровь.
Чёрт, да она ему руку откусила!
Гвардеец стреляет из пистолета в упор. Пуля вышибает твари мозги, безобразное тело скатывается с капота.
Магическая матрица в моей груди звенит от напряжения.
Я вскидываю руки, и они мгновенно одеваются ледяной бронёй.
Лохматая тварь, похожая на лабрадора, прыгает на меня, распахнув клыкастую пасть.
Наверное, когда-то она и была лабрадором. Глупым, смешным щенком. Потом – молодым сильным псом, весёлым и задорным. Позже – бездомной собакой, рыскающей по городским помойкам в поисках жратвы.
А теперь стала тварью.
Проверенная тактика – прыгнуть, ударить мускулистым телом. Сбить с ног и рвать клыками.
Я делаю шаг назад и встречаю тварь сильным толчком ладоней в туловище. Мне не удержать эту мускулистую тушу, да я и не пытаюсь. Чуть оттолкнуть в сторону, чтобы тварь не врезалась своим весом в меня, а пролетела мимо.
Жёлтые клыки звонко щёлкают возле моего лица. Я чувствую запах тухлятины.
Пальцы касаются мокрой курчавой шерсти. Касание длится долю секунды.
Но за это время ледяные иглы, выросшие из моих пальцев, пробивают шкуру твари, впиваются в неё и рвут в клочья магическую матрицу!
Волна дикой неукротимой энергии вливается в меня. Матрица поглощает её без остатка. Так окаменевшая земля впитывает дождь после долгой засухи.
Тварь жалобно визжит и падает в грязь. Пытается подняться.
Сильные лапы подламываются, из пасти течёт тёмная кровь.
Налитые кровью и бешенством глаза смотрят прямо на меня, и мгновенно тускнеют.
Я бью каблуком ботинка в холку твари. Она почти мертва, зачем длить агонию?
Твари грызут гвардейцев. Гвардейцы стреляют и режут тварей.
Визг и рёв.
Крики и выстрелы.
Сивый ещё жив – он сумел закатиться под машину и скорчился там, поджав ноги.
Здоровенный мастиф, хрипло рыча, роет мощными передними лапами землю, старается добраться до Сивого. Из розовой пасти во все стороны летит тягучая слюна.
Большой уже не шевелится. Лежит на животе, раскинув руки в стороны. Левая кисть откушена, на шее и затылке – сплошное кровавое месиво.
Резко разворачиваюсь на месте и встречаю следующую тварь ударом ноги в живот. Эта мелкая – болонка, или левретка, чёрт их разберёт!
Жила, наверное, у какой-нибудь старушки. Носила вязаную жилетку. Неторопливо ковыляла за хозяйкой вдоль аллеи парка. Терпеливо сидела возле скамейки, высунув язык, пока старушка отдыхала.
А потом старушка отдала богу душу. Может, квартира была съёмная. Или наследникам собачонка оказалась без надобности. Хотели сдать в приют, да поленились везти. Вывели на улицу, отцепили поводок от ошейника. Собачонка и кинулась прочь от чужих людей.
Хозяйку искать.
Не нашла и прибилась к дворовой своре. На своё счастье оказалась сучкой – потому и не разорвали.
Болонка с визгом отлетает в сторону, катится по земле и сворачивается кудлатым клубком.
И матрица у неё слабая, на один глоток.
Тощий Лёва бросается бежать.
Он убегает вдоль улицы, нелепо взмахивая руками. За ним бегут сразу две твари. Они быстро настигают Лёву.
Гвардеец рядом со мной вскидывает автомат, но медлит, опасаясь зацепить Лёву.
Рычащая овчарка прыгает на гвардейца сбоку, но я успеваю первым. Хватаю её поперёк туловища, чувствую, как пульсирует, разрываясь, её матрица.
Тварь извивается и хватает меня зубами за руку. Толстые лапы бессмысленно молотят воздух.
Резкая боль в руке, и меня накрывает.
Мягкий щелчок.
Мир становится красно-серым. Серое – это ночная темнота, а красное – моя бешеная злость.
В нос бьют запахи крови, псины и пороха.
Я швыряю овчарку на землю. Падаю сверху, ударом локтя ломая собачью шею. Мельком замечаю свою руку – когтистую лапу, покрытую густой шерстью.
Гвардеец разворачивается ко мне, медленно вскидывает автомат. Медленно – потому что для меня время ускоряется неимоверно.
Я вижу испуг в глазах гвардейца. Его рот перекошен, из груди рвётся бессмысленный крик.
Вскакиваю, выбиваю автомат из его рук и бросаюсь вслед за Лёвой.
Тварь как раз настигает его. Вспрыгивает на спину, и Лёва падает лицом вниз. Шляпа слетает с его головы и катится по земле.
Мне всё равно, что будет с Лёвой. Мне нужна тварь, нужна её магическая энергия. Моя матрица голодна и гудит так, что меня чуть не разрывает на части.
В несколько прыжков догоняю Лёву.
Тварь уже на нём, она рвёт Левину шею. Но зубы вязнут в плотной ткани пиджака.
Хватаю тварь за глотку и падаю набок, отдирая её от Лёвы. Прикрываюсь его телом от гвардейцев. Сжимаю ледяные пальцы, чувствуя, как в них толчками вливается сила.
Тварь бьётся в конвульсиях и замирает.
Я хватаю воздух широко раскрытым ртом, жадно глотаю ночной холод.
Багровый туман в глазах постепенно тает.
Струна в груди гудит сыто и довольно.
Выстрелов больше не слышно, крики тоже стихли. Только тихие жуткие стоны, от которых пробирает до дрожи.
Я медленно разжимаю пальцы и смотрю на свою руку. Обычная рука, человеческая. Ладонь в крови, к ней прилипла чёрная собачья шерсть.
Сажусь и натыкаюсь на взгляд Лёвы.
Жив, надо же!
И даже сознание не потерял.
Его правая щека разодрана когтями, рукава модного пиджака превратились в лохмотья, руки покрыты кровоточащими укусами.
Сегодня у доктора Лунина будет много работы. Сперва штопать раненых, потом стирать магические матрицы, пока они не проросли в тело.
Несколько секунд смотрю на Лёву. Вижу испуг в его глазах и растягиваю губы в улыбке.
– Похоже, это ты мне теперь должен, Лева. Смотри, не забудь, если останешься жив.
***
Из пяти гвардейцев выжили четверо.
Пятый – тот, что пошёл осматривать пустырь – лежал на спине, запрокинув голову. Горло его было разорвано, правая нога неестественно вывернута – челюсти твари раздробили голень.
Рядом с ним лежала дохлая тварь. В её боку торчал нож, засаженный по самую рукоять.
Остальные бойцы отделались искусанными руками и ногами.
Большой помер, как я и предполагал. Сначала кровопотеря из откушенной кисти, а потом твари перегрызли ему позвоночник.
Сивого попытались вытащить из-под машины, но не смогли. Он зацепился одеждой за выхлопную трубу и потерял сознание от боли и страха.
Командир гвардейцев по рации вызвал помощь, полицию и медиков.
На месте осталось одиннадцать тварей.
Все они когда-то были собаками самых разных пород.
– Редко такое увидишь, – кивнул мне командир.
Поменял магазин в автомате и пошёл добивать тварей выстрелами в голову.
Такие у них оказались правила.
Полиция и гвардия прибыли одновременно. Полиция оцепила улицу, а гвардия пошла прочёсывать пустырь и окрестные участки.
На пустыре нашли ещё одну тварь – по ней-то и стрелял погибший гвардеец. Автоматная очередь удачно перебила три ноги из четырёх, но тварь всё равно уползла почти на километр в сторону спального района.
Завывая сиренами, примчались сразу шесть машин «Скорой помощи». Раненых уложили на носилки и пристегнули ремнями, а затем погрузили в машины. Лёва крутил курчавой головой, беспокоясь о потерянной шляпе. Невысокий полный врач говорил что-то успокаивающее, склонившись над носилками. А затем сделал Лёве укол.
Сивого вытащили из-под седана, и он оказался жив.
Везучий гадёныш!
Неторопливо подъехал бронированный чёрный фургон на толстых шинах. Люди в толстых серых комбинезонах и шлемах со стёклами крючьями сволокли к фургону трупы тварей.
– Видишь, как бывает? – спросил меня командир гвардейцев.
Его левая рука была забинтована почти до плеча и висела на перевязи.
Не дожидаясь моего ответа, он кивнул и пошёл к машине «Скорой помощи».
– А с вами что, юноша?
Тот самый врач, который делал Лёве укол, стоял передо мной и деловито глядел на меня снизу вверх.
Рядом двое санитаров укладывали на землю брезентовые носилки.
Я пожал плечами.
– Ничего. Со мной всё в порядке.
– А рука?
Правый рукав рубашки был изорван зубами и весь пропитался кровью.
Я улыбнулся врачу.
– Да всё нормально. До свадьбы заживёт.
– Не дурите и ложитесь на носилки, – непререкаемым тоном заявил врач. – Я вас осмотрю, а потом поедем в госпиталь.
– Не нужно в госпиталь.
Я закатал остатки рукава.
Чёрт, теперь рубашку Сёме отдавать!
Поплевал на руку, стёр кровь и показал врачу четыре розовые точки на коже.
Следы клыков. Свежие, но уже затянувшиеся шрамы.
– Ничего не понимаю!
Врач смешно поднял брови.
– Всё равно, залезайте в машину, если не хотите, чтобы я позвал на помощь гвардейцев! Процедура для всех одна.
Это я понимал. В случае нападения тварей всех пострадавших надо изолировать.
Но ехать в госпиталь не хотел. Бессмысленно, да и устал я сегодня.
От настойчивого врача меня спас Бердышев. Его чёрный внедорожник беспрепятственно миновал оцепление и остановился рядом с нами. Жан Гаврилович выскочил из-за руля, на ходу вытаскивая из кармана удостоверение.
– Что здесь у вас?
– Вот, господин капитан, – немедленно наябедничал врач. – Раненый не хочет ехать в госпиталь.
Бердышев скользнул по мне внимательным взглядом.
– Руку покажи!
Я показал ему предплечье.
– Мда, – задумчиво протянул Жан Гаврилович и повернулся к врачу.
– Он остаётся здесь, под мою ответственность. Увозите остальных.
Врач возмущённо пожал покатыми плечами и махнул рукой санитарам.
– Уезжаем!
– Впусти гвардейцев в сад, пусть прочешут, как следует – сказал мне Жан Гаврилович. – Надо убедиться, что никакая тварь не проскочила. Да и сам иди в дом. Ты на ногах еле держишься. Тяжело пришлось?
Я усмехнулся.
– Нормально.
Повернулся и пошёл к воротам.
– Здесь теперь до утра возни, – сказал мне в спину Бердышев. – Сначала наше расследование, потом полиция. Но я к тебе загляну – поговорить надо.
Створка ворот оказалась плотно закрыта.
Я постучал в неё – сначала ладонью, потом кулаком.
– Сёма, открой! Это я!
Тишина.
– Сёма! Где ты там?
Чёрт! Тварь его сожрала, что ли?
За забором послышались торопливые шаги.
– Костя? Это ты?
– А кто ещё? Открывай, Сёма!
Створка приоткрылась совсем чуть-чуть. В щели маячило испуганное лицо Сеньки.
– Точно, ты!
– Ну, а кто ещё? Ты когда ворота успел запереть?
– Сразу, как стрельба началась. Я думал – гвардия Тощего Лёву ловит. Вот и закрыл ворота, чтобы они на ферму не проскочили.
– А если бы мне надо было проскочить? – спросил я.
– Я не подумал, – виновато ответил Сенька.
Не подумал он!
Хотя, с другой стороны, Сенька прав. В случае чего, Казимир с него сначала спросит за жену, потом – за ферму. И только в третью очередь – за меня.
К воротам подбежали шестеро гвардейцев. Все в чёрных комбинезонах и бронежилетах, у каждого – автомат, пистолет в наплечной кобуре и нож на поясе.
Один обратился ко мне.
– У нас приказ обыскать сад. Откройте ворота!
Я кивнул Сеньке.
– Слышал? Открывай, пока не выломали. Иначе не отчитаемся перед мастером.
Сенька нажал кнопку, и створка поехала в сторону. Я пропустил вперёд гвардейцев, которые мгновенно растворились в темноте сада. Среди яблоневых стволов заметались широкие лучи фонарей.
Сенька смотрел на меня с опаской.
– Костя, это были твари?
Я кивнул.
– Твари, Сёма. С пустыря выскочили.
– А как ты выжил?
Ох, Сёма!
Мне бы самому в этом разобраться!
С виду – очень просто. Убил четырёх тварей голыми руками, отделавшись пустяковым укусом, вот и всё. Но как я сумел это сделать – вот вопрос.
Назойливая мысль вертелась в голове. Я ухватил её.
Оружие.
Надо носить с собой какое-то оружие. Хотя бы, нож, как у гвардейцев.
Ладно, это потом.
Я пожал плечами.
– Как выжил, Сёма? Просто повезло. Слушай, я еле на ногах стою. Идём в дом.
Проходя мимо кухни, я потянул носом воздух. Пахло куриным супом и котлетами.
У меня мгновенно свело желудок от голода.
Дверь в комнату Марты и Казимира была заперта. Я постучал. Раздался шорох, затем голос Марты спросил:
– Кто там?
– Это я, Костя. Марта, вы можете, выходить, всё уже закончилось.
Я услышал, как щёлкнула задвижка.
– Слава богу! Костик, ты цел?
Марта в ужасе уставилась на разорванный рукав.
– Цел. Только есть очень хочется.
– Сейчас-сейчас! Костик, ты суп будешь?
– И котлеты тоже, – улыбнулся я.
– Казимир скоро приедет. Я позвонила ему, как только услышала выстрелы. Он велел мне запереться в комнате и не выходить до его приезда.
– Уже можно, – сказал я.
– А что это такое?
Марта показала на окно, в котором мелькали лучи фонарей.
– Императорские гвардейцы обыскивают сад. Это просто мера предосторожности.
– Ну, иди за стол! Я сейчас принесу еду.
Не прошло и минуты, как Марта внесла в комнату тарелку с разогретым супом. Я глотал бульон так, что только ложка мелькала.
Как будто неделю не ел!
Когда тарелка опустела, пришла очередь котлет и картофельного пюре с грибной подливой.
Только запихав в себя добавку, я почувствовал, что наелся.
Да, нелегко будет Казимиру прокормить такого работника!
Только я вспомнил про Казимира, как за окном послышался голос Жана Гавриловича.
– Успокойтесь, мастер! С вашей фермой всё в порядке. Твари напали не на неё, а на отряд гвардейцев, который патрулировал улицу.
– Идите к чёрту, капитан! – сварливо ответил Казимир. – Я, между прочим, только что из дворца. И знаю, что тревога началась на ферме! Пропустите меня, я должен немедленно узнать, что случилось!
– Так я вас и не держу! Вы сами стоите на крыльце и спорите со мной. Не хотите пригласить меня в дом?
– Не хочу, уважаемый Жан Гаврилович! От вас у меня только неприятности!
Продолжая препираться, они вошли в прихожую.
– Что здесь случилось? – строго спросил Казимир.
Увидев мой разорванный рукав, мастер побледнел.
– Костя! На тебя напали твари?
