Kitobni o'qish: «Тёмный маг. Книга 3. Перепутье»

Глава 1

В кабинет вошёл немолодой уже мужчина и огляделся по сторонам.

– Терпеть не могу встречаться в твоём кабинете. Слишком много официоза.

– Ну, извини, у меня нет ни единой минуты, чтобы искать тебя по всему миру. У тебя каникулы, как-никак. Это мы бедные служащие практически без выходных и отпусков вынуждены работать, – хозяин кабинета отодвинул в сторону папку с документами и посмотрел на друга и соратника. – Ну что, практика принесла хоть какие-то плоды? А то я всё ещё не получил обещанного отчёта.

– Даже больше, чем я ожидал. Учащиеся действительно мобилизовали все имеющиеся у них ресурсы, попав в нестандартную ситуацию, – усмехнулся Троицкий. Но, несмотря на смешки, хозяин кабинета видел в глазах Тёмного ничем не прикрытое беспокойство. – Ничего экстраординарного, конечно, но успехи уже есть. По результатам практики, я считаю, что для каждого студента необходимо пересмотреть расписание. Многие открыли в себе такие таланты, о которых мы даже не подозревали. Никогда бы, например, не подумал, что у Полянского откроется дар огня. Это большая редкость: Тёмных, как оказалось, гораздо больше, чем огневиков. В школе нет ни одного преподавателя, кто владел бы этой неуправляемой стихией. Придётся открыть вакансию специально для этого юного дарования. – Он посмотрел на часы и откинулся на спинку стула, не скрывая раздражения.

– И что помогло развить столь редкие способности? – в голосе хозяина кабинета проскользнули нотки удивления.

– Нашествие магической саранчи, – Троицкий постучал пальцами по столу. – Трудно ничего не предпринимать, когда на тебя летит рой насекомых, каждая особь которой весом по пятьдесят грамм. Правда, он с перепугу спалил практически весь урожай деревни, но жители всё равно остались довольны. Ну, или сделали вид. Тяжело спорить, глядя в глаза директору столичной школы магии. Тем более что им всем выплатили компенсацию полноценным золотом.

– Только вот твой крестник доставил хлопот. Впрочем, как всегда, – хозяин кабинета посмотрел сочувственно. Он ещё и из-за Дмитрия предпочёл встретиться с Троицким здесь, а не в школе, где они встречались обычно. – Хорошо, что всё закончилось без последствий.

– Это должна была быть скучная, совершенно неинтересная практика в деревне! Они должны были выть от скуки, собирая никому не нужную ромашку или магические лютики, – вздохнул директор школы. – Глупейшая ситуация на самом деле. Твой, между прочим, просчёт. Эманации сверхъестественной сущности появились в этих проклятых Дубках задолго до того, как мы отправили туда наших первокурсников. В следующем году нужно тщательнее проверять места для практики, куда хотим распределять самых неприкосновенных. Меня в связи с этим, например, интересует, каким волшебным образом ты умудрился Александра Наумова уговорить остаться в стороне, когда мы получили донесение Державина?

– Это было очень сложно, но я справился, – хозяин кабинета вздохнул. – Пришлось пойти на уступки, предварительно заверив, что всё под контролем, и Дмитрию ничего не угрожает. Потому что бригада, возглавляемая самим Троицким, уже в пути и прибудет на место раньше, чем он со своими людьми. Он пообещал дождаться твоего возвращения, и поехать к сыну без своей своры головорезов.

– И на какие уступки тебе пришлось пойти?

– На значительные! – не выдержав, рявкнул хозяин кабинета. —Ты выяснил, кто был тот Тёмный, который провёл ритуал обретения плоти?

– Нет, – Троицкий помассировал виски. – Бред какой-то. Маг такой силы просто не может оставаться незамеченным. А сколько там силы, тебе лучше не знать. Тем более что все Тёмные учтены, и я лично проверил всех ныне живущих магов. Все восемнадцать, включая меня, не способны на такое. А здесь… Если бы не материальные доказательства проведения ритуала, я бы сказал, что эти уже почти не дети всё выдумали. Чисто теоретически, Дима сможет провернуть нечто подобное, но явно не сейчас. Так что это ещё одна загадка, которая может остаться неразгаданной.

– Тебе не кажется, что у твоего крестника всё-таки открылся необычный дар – встревать в неприятности?

– С чего ты это взял? – Троицкий протёр глаза.

– Слава, Дима, всего лишь сидя дома, умудрился разнести библиотеку Демидовых так, что та восстановлению больше не подлежит. Теперь – эта ведьма с ручным демоном на практике. – Хозяин кабинета развёл руками.

– По двум несвязанным между собой происшествиям нельзя делать такие интересные выводы, – гораздо резче, чем необходимо, ответил Троицкий.

– А ты чего такой взвинченный?

– Не могу связаться с Димой и его матерью. Поместье окружено каким-то куполом. Внутрь даже телефонные звонки не проходят. Я не знаю, что мне думать и что делать.

– Неприятная, конечно, ситуация. Никто даже ожидать не мог, что такое произойдёт. – Хозяин кабинета покачал головой. – Дмитрию будет чрезвычайно сложно самостоятельно справиться со всем, что на него сейчас свалится.

– Он не один. И я, кажется, начинаю переходить из состояния растерянности в неконтролируемое бешенство, оттого, что не могу ему помочь, – хлопнул по столу рукой Троицкий.

Они ненадолго задумались. Через минуту хозяин кабинета покачал головой и задал очередной вопрос.

– Клещёв не объявлялся?

– Ещё как объявлялся, – Тёмный переключился с раздумий о крестнике на текущие дела. – Просто сезон охоты объявил на молодую поросль. Кстати, Гаранин послал рекрутеров так далеко, что даже мне неудобно стало. Они быстро убрались, когда здоровье слегка восстановили, естественно. Никогда не замечал за Романом склонности к насилию. Он всегда был сдержан и не применял наследственные знания и умения на практике. Из тройки Гаранина только он представлял какой-то интерес для Клещёва, так что…

– По моим данным, ему удалось заполучить Демидова.

– Странно, – Троицкий задумался. – Леопольд никогда не выказывал интереса к идеям Клещёва. Он вообще не обращал внимания на «Детей Свободы», насколько мне известно. И где же лидер «Детей» его поймал? Демидов на последнем курсе учился, а это, как тебе известно, не предполагает практику.

– На каком-то полуофициальном сборище. Демидов сильный маг из влиятельного рода. Нам нужно попытаться направить его на путь истинный.

– Думаешь, что он станет агентом в стане Клещёва? – Троицкий приподнял бровь. – Сомневаюсь, что это хорошая идея.

– Почему?

– Леопольд Демидов действительно очень сильный маг, но в нестандартных ситуациях он… как бы помягче выразиться… – Вячеслав потёр переносицу. – Он склонен к паникёрству и некоторой истерии. Идеальной кандидатурой был бы Гаранин, но…

– Но ситуация с ним сейчас не слишком понятна, и вряд ли он захочет крутиться в окружении аристократии, где сможет встретиться со своим отцом, – хозяин кабинета сверлил взглядом папку с документами, лежащими на столе. – Кого Клещёву всё-таки удалось к себе заманить?

– Романова, обоих братьев Войковых и Штейна. – Ответил Троицкий.

– Все старшекурсники с Первого факультета. Неудивительно.

– И неутешительно. Все эти семьи всегда были на пике революций, так что этот выбор Клещёва вполне ожидаем. Вот что: пока у нас нет своих глаз и ушей в ставке «Детей», предлагаю выбрать выжидательную позицию.

– Этого не потребуется, – после непродолжительной паузы проговорил хозяин кабинета. – Мои эрили дали семьдесят процентов на то, что очень скоро высшей знати станет не до революций. И это будет продолжать в течение нескольких лет. То, что начал Наумов, сейчас как эффект домино запустил кризис преимущественно среди древних Родов. – Он поморщился. – Ты же знаешь, насколько сильно многие Рода связаны именно экономическими узами. По-хорошему их давно нужно было прижать, но вот так… Собственно, без финансирования, только с отпрысками богатейших семей, переживающих не лучшие времена, революция обречена на провал.

– Ты думаешь о том же, о чём и я? – нахмурился Троицкий.

– Дмитрий – идеальный кандидат, Слава. Он не просто Тёмный, он Лазарев, и даже теоретически не сможет попасть под влияние магии разума Клещёва.

– Он ещё ребёнок, – весь вид Вячеслава просто кричал о том, что он против того, чтобы его крестник стал как-то замешан в эти игры.

– Да, они пока ещё дети. Вся его тройка. У меня планы не только на твоего крестника. У нас будет время их подготовить, и никто не станет их принуждать, боже упаси. Тем более что с Лазаревым это не сработает. Мы с тобой всё объясним и сделаем предложение. Это будет только его решение, работать с нами или нет. Если Дмитрий пошлёт меня так же далеко, как Гаранин Клещёва, ну что же, будем искать другой вариант. – Спокойно проговорил хозяин кабинета.

– Как бы то ни было, Наумов дал нам время, поддавшись какой-то иррациональной сентиментальности, – Троицкий покачал головой. – Разорить Георгия Гаранина – это жестокий и хорошо продуманный план. Я так понимаю, именно он сработал как эффект домино? – Хозяин кабинета кивнул. – У Наумова достаточно преданных помощников, которые точно доведут это дело до конца. Ты прав, очень скоро аристократам станет резко не до бредовых идей Клещёва. Без штанов бы не остаться.

– Что нам делать с Романом? – через очередную минутную паузу спросил хозяин кабинета. – Он один из самых перспективных и сильнейших магов. Он сейчас на перепутье и растерян. Я могу взять его к себе. Мне такие люди пригодятся.

– Я ничего не буду делать. И тебе не советую, – покачал головой Троицкий.

– Ты всегда его защищал, дал ему шанс, хотя мог передать все данные в специальный отдел, когда меня ещё здесь не было. Что изменилось? – нахмурился хозяин кабинета, внимательно разглядывая Тёмного.

– Мои школьные эрили по моей просьбе составили карту вероятностей на Романа Гаранина.

– На таких, как Гаранин невозможно составить карту вероятностей, – возразил хозяин.

– Можно, если вероятность составляет больше девяноста процентов при любых даже незначительных отклонениях. Они дают девяносто девять процентов, что при первой же встрече отца с сыном, Георгий его убьёт. Ну, здесь и без эриля всё понятно, ведь это с согласия Романа началась экономическая встряска. Но даже это не главное. Если мы вмешаемся, то в девяноста пяти процентах столкнём Георгия и Романа в ближайший год, а там, смотри пункт номер один.

– Не слишком радужная перспектива для Романа, – потёр лоб хозяин кабинета.

– Ещё какая. И на десерт. В девяноста восьми процентах его целью станет это, – Троицкий вытащил из сумки папку с документами, бросил её на стол и подтолкнул в сторону собеседника. Хозяин кабинета открыл её и принялся внимательно изучать её содержимое.

– Вы уверены? Ты сам говорил неоднократно, что он не проявляет агрессии к другим. Рекруты Клещёва не в счёт. Тогда для него был переломный момент, и он должен был решить, принимать сторону Наумова или нет.

– Сейчас для него тоже переломный момент. Тем более, кровь не водица. Гены, в конце концов, возьмут своё. Как бы он ни старался сдерживаться, – пожал плечами Троицкий.

– Это нам даже выгоднее, чем взять его под своё крыло. – Наконец, проговорил хозяин. – Нам нужен свой человек там, особенно если он сможет наложить вето на определённые невыгодные для нас решения во время проведения Совета.

– Клещёв хочет подмять под себя низы общества? – Троицкий приподнял бровь. – Это достоверная информация?

– Да. Но я до этого момента даже не знал, как можно будет этого избежать. Сейчас у нас есть реальный шанс перекрыть ему доступ к дополнительному источнику дохода и сфере влияния. Хорошо. Наблюдаем и держим руку на пульсе.

– Не боишься, что может что-то пойти не так?

– Если возникнут непредвиденные осложнения, я сворачиваю операцию «Дети Свободы». Лидеры, естественно, будут уничтожены: несколько несчастных случаев, ничего лишнего.

– Ну-ну, – Тёмный покачал головой. – Нет ничего опаснее обычного человеческого фактора, из-за которого может пойти насмарку самый гениальный план. Надеюсь, в нашем случае ничего подобного не произойдёт.

– Поживём-увидим.

– Дожить бы, – фыркнул Троицкий, развалившись в кресле и прикрыв глаза. Его не оставляло ощущение, что в этот план уже вмешается пресловутый человеческий фактор. А своим предчувствиям он привык доверять.

****

Три недели полной изоляции. Три недели абсолютного покоя. Купол скорби накрыл поместье, и никто не мог потревожить тех, кто находился внутри него. Никто не отдавал таких распоряжений, да никто из нас просто не знал о них. Создавалось впечатление, что дом сделал это самостоятельно.

В который раз удивляюсь гениальности своих предков. Купол скорби – это они отлично придумали. Есть время разобраться в себе, смириться с потерей. Ведь иногда сочувствие окружающих делает боль просто невыносимой.

Мама первое время много плакала, а я не мог. Все слёзы я пролил тогда, в теплице. Главное для меня сейчас было не сорваться, потому что с моей магией стали твориться очень странные вещи. Если раньше я её практически не чувствовал, то сейчас я её не контролирую.

Хорошо хоть, слуги Семьи всегда были настороже и уже затушили пару начинающихся пожаров, а также спасли нас от замерзания. Почему-то вне зависимости от моего настроения, стены в доме то начинали покрываться льдом, то вспыхивали, объятые синим пламенем. Нам повезло, что пламя оставалось всегда пламенем, независимо от цвета и, как обычный огонь, тушилось обычной водой.

Как это всё во мне умещается, я не знаю. Зато то, что нужно тщательно следить за своими эмоциями, понял прекрасно. Если, конечно, не хочу в один прекрасный момент испепелить всё вокруг, а то, что останется, заморозить.

Недавно пытаясь найти хоть что-то, что помогло бы раскрыть секрет моего теперешнего состояния, я перебирал все книги в семейной библиотеке. В результате наткнулся на книжку по психологии магов и вычитал, что это происходит из-за стресса, и закончится, скорее всего, когда я перенесу ещё один. Ещё раз пережить подобное? Вряд ли я смогу. Я и сейчас ещё не отошёл от случившегося. И сомневаюсь, что когда-нибудь стану таким, как прежде.

Постепенно я восстановил разгромленную теплицу. Возня в земле, оказывается, необычайно успокаивает. Не зря когда-то Саше посоветовал его психолог заняться этим нелёгким делом. Растения, к моему величайшему изумлению, все прижились. Ни одно не погибло. Среди них находились по-настоящему редкие и ценные виды, многие из которых были магическими и представляли смертельную опасность. С ними необходимо было заниматься очень осторожно, с соблюдением особой техники безопасности. Оставалось только удивляться, как я жив-то остался, когда голыми руками их выдирал?

После восстановления теплицы я поручил заботу обо всех растениях нашему дворецкому. До смерти отца никто из прислуги в теплицах не появлялся. Он всё делал сам. А вот я не так чтобы силён в ботанике, поэтому просто боюсь напортачить. Так что в итоге заботу о растениях поручили садовнику.

А через три недели купол с едва слышным звоном исчез.

Почти сразу после открытия поместья появился разъярённый до полной невменяемости крёстный. Как оказалось, про купол он ничего не знал и думал, что с нами что-то случилось. Когда умер Казимир, ничего подобного не было. Ещё одно доказательство никчёмности моего биологического отца. Как будто мне других мало. И правда, зачем напрягаться и разворачивать купол скорби, если об умершем никто особо и не скорбит? Поэтому никакого купола в тот раз не было, и сейчас Слава просто с ума сходил от беспокойства из-за невозможности попасть к нам. Правда, зачем ему это было нужно, я спрашивать постеснялся. Либо мы были ему небезразличны, либо он преследовал какие-то свои цели.

Но как же крёстный с порога завёлся. Я даже пожалел, что у нас в поместье нет видеокамер. Вот бы снять творящееся в гостиной безобразие. И потом показывать, за деньги, естественно, как всегда, спокойный директор школы Вячеслав Викторович Троицкий устраивает образцово-показательную истерику. Обычно Слава бывал сдержан, вежлив и всегда находил место дипломатии. Сейчас же он кричал, в основном матом, наворачивая при этом круги по гостиной, брызгал слюной и яростно жестикулировал. А с пальцев дрожащих рук и даже с волос прямо на ковёр сыпались искры.

Мы с матерью равнодушно смотрели на носящихся слуг. Натренированные мной, они вполне успевали вовремя потушить начинающийся пожар. Лично я надеялся только на то, чтобы крёстный не сжёг дом. Но мешать ему заниматься пироманией я не рисковал.

Похоже, я действительно ему небезразличен. Можно даже сказать с уверенностью, что он меня любит. Теперь это действительно понятно, потому что до этого я не знал наверняка, потому что даже Лазареву не дано читать других Тёмных. Наблюдая за этим бегающим сгустком энергии, я даже слегка улыбнулся и тут же удивился: оказывается, мои лицевые мышцы ещё способны это делать. Я закрыл глаза и в мой мозг, наконец, начал поступать смысл слов, которые пытался до меня донести Слава.

–… И вообще, вы о чём думали, а? Я чуть не свихнулся, долбясь каждый день об эту чёртову стенку, которую я, при всём своём желании и мастерстве, так и не смог сломать! – я только пожал плечами, садясь на диван. Рядом со мной тут же улёгся Гвэйн, положил голову мне на колени. Всё это время я его почти не видел. Он не мешал мне своим присутствием, ведя себя очень деликатно.

В этот самый момент в дверь постучали. Я даже не пошевелился, оставаясь сидеть на диване, я прирос к нему, поглаживая Гвэйна по голове. Вошедший дворецкий протянул мне несколько писем.

Одно из них оказалось от представителей крупнейшего банка нашей республики. «Первым Имперский Банк». Он существовал ещё со времён Империи, и ни у кого не хватило смелости после её падения, настоять на том, чтобы название сменилось на более подходящее. Это был банк Семьи и ближайшего окружения Лазаревых. И с тех самых пор он так и ведёт дела Древних Родов. Стать его клиентом было практически невозможно. И быть просто обеспеченным человеком для этого недостаточно.

В письме, присланном неким Артуром Гавриловичем Гомельским, настоятельно рекомендовалось Дмитрию Александровичу Наумову, мне, то есть, явиться в «Первый Имперский Банк» для вступления в наследство. Точно, меня же Саша официально усыновил. Странно, что сейчас вокруг дома ещё не кружат его дальние родственники, чтобы урвать хотя бы кусочек от почти неприличного состояния Наумовых.

Я передал это письмо матери, для ознакомления.

На второе письмо я долго смотрел, не решаясь его вскрывать, и даже хотел отложить подальше, но Гвэйн неожиданно тихо заскулил.

Погладив волка по голове и решительно вскрыл письмо, пришедшее мне от Романа Гаранина.

«Дима, я приношу свои искренние соболезнования по поводу твоей утраты. Это большая потеря для всех нас. Я не могу представить ту боль, которую ты сейчас испытываешь. Не хочу тревожить тебя пустыми словами, просто хочу попросить о встрече. Нам нужно поговорить. Мне нужно с тобой поговорить. Прошу, не игнорируй меня. Сообщи о своём решении в письме, или по телефону. Номер указан на обороте. С уважением, Роман».

Во мне боролись странные чувства. Зачем ему со мной говорить? О чём? И почему именно сейчас? Ведь почти через неделю мы встретимся с ним в школе?

Посомневавшись ещё некоторое время, я молча поднялся на ноги и прошёл в кабинет отца, где стоял один из стационарных телефонов поместья. Почему-то мне не хотелось, чтобы кто-то слышал мой разговор с Романом. Гвэйн тихо прокрался следом за мной и лапой закрыл за собой дверь, отчего я вздрогнул и решительно снял трубку, набирая написанные на обороте письма цифры.

Минуты две я слушал длинные гудки. Когда уже хотел положить трубку, на той стороне раздался шорох.

– Слушаю, – тихий голос Романа немного сбил меня с толку. Он был немного хриплым, я даже его не сразу узнал.

– Ром, это Дима, – сразу же проговорил я, сжимая трубку. Мне почему-то казалось, что этот разговор был крайне важен. Хотя ещё некоторое время назад, я вообще сомневался, стоит ли отвечать на это письмо.

– Дима, – Гаранин выдохнул. – Спасибо, что перезвонил. Мне нужно с тобой встретиться.

– Что случилось? – прямо спросил я.

– Это не телефонный разговор. У меня, хм, сейчас некоторые проблемы, с которыми помочь справиться можешь только ты, – быстро проговорил он.

– Ты знаешь, где я живу? Сможешь приехать?

– Знаю, но я по какой-то причине не могу переступить порог твоего поместья. Твой отец говорил, что это связано с какими-то защитными чарами, ещё несколько веков назад наложенных на дом, – с некоторой заминкой ответил он.

– Ты был у меня дома? – эта новость, по правде говоря, сбила меня с толка.

О том, почему он попасть в дом ко мне не смог, было понятно и так. Всё-таки Лазаревы и Гаранины в своё время не мирно расстались. От этих психов всего можно было ожидать, поэтому предки перестраховались, чтобы никто из членов этой кровожадной семейки не смог без ведома Лазаревых в дом проникнуть.

– Об этом я и хочу с тобой поговорить. Я смогу приехать в Тверь через три дня.

– Хорошо. Давай встретимся в Твери в кофейне «Лисана» в шесть вечера, – назвал я первое вспомнившееся мне заведение.

– Спасибо. Я постараюсь не опоздать.

Я повесил трубку, глядя на явно заинтересованного Гвэйна.

– Понятия не имею, что происходит, – тихо проговорил я. – Надеюсь, я не пожалею, что согласился на эту встречу.