Kitobni o'qish: «13-й демон Асмодея. Том 3»

Глава 1

– Малый Совет собран, все ждут только вас, – в кабинет робко вошла новая помощница и тут же опустила глаза в пол, не решаясь посмотреть на Гавриила. Архангел в последние дни был, мягко говоря, не в духе.

Проблемы свалились неожиданно, и его брат, с которым и раньше отношения не ладились, сейчас совсем не хотел идти на контакт. От плохого настроения архангела теперь страдали все, кто имел глупость попасться ему на пути. Подобной участи не избежала и Гадариэль, которая верой и правдой служила Гавриилу несколько сотен лет.

Что с ней случилось, не знал никто, кроме её непосредственного начальника, а блуждающие по небесам слухи уже настолько разрослись, что многие ожидали очередного падения архангела прямо в пучину Адской канцелярии.

– Кто такая? – Гавриил поднял взгляд, буравя девушку пристальным взглядом голубых глаз.

– Атиа, ваша новая помощница, – хриплым голосом проговорила ангел, всё ещё изучая пушистый белоснежный ковёр под ногами.

– Я разве приказывал, чтобы мне искали нового помощника? – прорычал хозяин кабинета и резко встал, отодвигаясь в удобном кресле на колёсиках от стола.

От этого движения девушка-ангел вздрогнула и сделала шаг назад, испуганными глазами уставившись на своего нового начальника. То, что ей просто досталась короткая соломинка в розыгрыше нового места в отделе кадров, оформленное как повышение, Атиа старалась не думать. Как и не вспоминать, с какими лицами её провожали на новое место работы. А ведь своим коллегам она, между прочим, доверяла и никогда не думала, что её так подставят.

Гавриил молча прошёл мимо неё и вышел из кабинета, вызвав вздох облегчения. Не таким она представляла свой первый рабочий день в кабинете у этого архангела. Улыбнувшись своему бледному отражению, Атиа выдохнула и ринулась следом за начальником.

В большом зале, где был расположен длинный стол, стулья и большой проектор с изображением божественного артефакта в виде лука и стрел на одной из стен, всё было готово к незапланированному совещанию. Практически вся элита, которой мог довериться Гавриил, была в сборе и теперь с важным видом изучала документы, предложенные им для ознакомления перед началом совещания.

– Начнём, пожалуй, – громко оповестил о своём прибытии Гавриил. – Адская канцелярия не согласилась на временное сотрудничество с нами в поисках пропавшей реликвии. У Азраила есть план, который мы дали вам для ознакомления. Я его согласовал. Если есть вопросы, то коротко и по существу.

– Ты уверен, что дело в Луке, а не в уязвлённом самолюбии? – довольно резко поинтересовался один из собравшихся, пристально глядя на брата.

– Сариил, если тебя что-то не устраивает, можешь обратиться к вышестоящей инстанции и сменить меня в этом кресле, – мягко проговорил Гавриил, прожигая архангела тяжёлым взглядом. – Ты и так каким-то образом умудрился в нём ни разу не побывать.

– Я просто не понимаю, почему ты вместо того, чтобы просто дождаться нужного момента, идёшь на конфликт с Люцифером? Что такого в этом парне, и почему мы должны направить для решения этой, хм, проблемы столько сил? Ты будто нас на войну собираешь. А ведь надо всего лишь…

– Я не исключаю, что война начнётся, если Адская канцелярия не умерит свои аппетиты. И поверь, Сариил, после разговора с Люцифером я уверен, что этот объект на земле номер тринадцать по какой-то причине очень важен для Ада.

– Туманно и не объясняет ничего. Но план проработан, поэтому возражений не имею, – пожал Сариил плечами, захлопывая папку.

– Тогда приступим. Если ни у кого больше нет неуместных замечаний… – Гавриил обвёл каждого из присутствующих пристальным взглядом, улыбнувшись так, что у стоявшей возле дверей Атии по спине прошёлся холодок. Замечаний и возражений больше ни у кого не возникло.

***

Я встал с крыльца и распахнул дверь, призывая Дмитрия войти. Сам же остался на улице, чтобы помочь Ольге перетащить их вещи в дом.

Войдя в комнату, я застал там Дмитрия, стоящего посередине с задумчивым видом.

– Я надеюсь, ты очень хорошо подумал, прежде чем рваться сюда, – заявив это, я довольно злорадно улыбнулся и похлопал его по плечу. – На этом диване тебе никак нельзя расположиться, потому что в этом случае вся моя работа пойдёт Барончику под хвост. Остаётся второй этаж. Но вот в чём проблема: там стоит одна-единственная кровать, и она вам вполне подойдёт, но на ней спит Настя!

– Второй этаж – это не вариант, – проговорил Дмитрий, поглаживая подбородок. – Боюсь, я буду не в состоянии бегать туда-сюда по этому чуду лестничного искусства, чтобы элементарно облегчиться. Но ты прав, с этого ещё большего чуда, что носит гордое название «диван», я вообще не смогу встать.

– Эй, – я встал напротив него, сложив руки на груди. – Ты забыл про Настю.

– Да, ещё Настя… – Дмитрий бросил на девушку рассеянный взгляд, а потом перевёл его на меня. – Вы сможете сосуществовать вместе? В одной комнате я имею в виду? В той, что наверху?

– В одной постели? – мои глаза сузились. – Собственно, почему бы и нет, ведь нравственный Контроль скоро будет ликвидирован, значит, мне ничего не грозит.

При этих словах Настя бросила на меня быстрый взгляд, но промолчала. Ну не готов я пока выносить наши отношения на всеобщее обозрение. Возможно… Да скорее всего, скоро буду готов, но пока нет.

– Нет, ты снова прав, тебе нужна будет отдельная кровать. Или нам нужна будет кровать, а ты и на диване неплохо выспишься, тем более что тебе не привыкать, – Дмитрий прошёлся взглядом по практически пустой комнате. – А вообще хорошая комната, здесь можно очень неплохой тренировочный зал устроить. Мне же нужно постепенно восстанавливаться, надоело чувствовать себя беспомощным.

– А может быть, лучше на второй этаж? – спросил я, прикидывая, как в одной комнате с молодожёнами буду жить. – У тебя такая хорошая сиделка под рукой, которая вполне с утками на первых порах справится, и не надо будет бегать в туалет.

Они так на меня посмотрели, что я только рукой махнул. Подумав, сел на единственный стул и с интересом посмотрел на Дмитрия.

– И что ты предлагаешь? – спросил я его.

– Я уже сказал, – он улыбнулся краешком губ. – Нам с Ольгой привезут нормальную кровать и кое-что для реабилитации. Мы отлично здесь поместимся. Не бойся, мы не будем тебя смущать, я ещё не набрал форму, чтобы медовый месяц устраивать. Подозреваю, подобные нагрузки мне вообще пока противопоказаны.

– Но спать вы будете вместе, – резюмировал я.

– Ольга – моя жена, – отрезал Дмитрий. – Это естественно, когда жена спит в одной постели с мужем.

– Тебя точно во дворце воспитывали? – я подозрительно посмотрел на цесаревича. – Какие-то у тебя мещанские понятия о супружеской жизни.

На этот раз он так на меня посмотрел, что я понял, желательно мне заткнуться, пока Дмитрий не оставил свою щепетильность и не разбил мне лицо, невзирая на то, что такие нагрузки ему действительно противопоказаны.

– Денис, – ласково проговорила моя любимая сестрёнка. – По-моему, тебе лучше заткнуться.

– Я понял, – подняв руки и улыбнувшись, я продолжил. – Ты меня будешь держать, пока твой муж будет меня бить.

– Вот ещё! – она фыркнула. – Зачем мне тебя держать, если существуют специальные заклинания? – и она выкинула вперёд руку.

Мои руки и ноги тут же притянули к стулу и привязали к нему невидимые верёвки. Я дёрнулся, но разорвать их не смог. Ладно, попробуем по-другому. И, призвав демоническую ауру, я немного увеличил силы. Рванулся ещё раз – хрен тебе, Дениска, по всей морде. На более радикальные меры я пойти не решился, используя исключительно скрытые демонические резервы. Сомневаюсь, что моя демонстрация в случае успеха скроется от трёх пар глаз, пристально глядящих на меня. А что-либо объяснять и придумывать мне не слишком хотелось. Тогда я свернул ауру и посмотрел на довольную мордашку сестры.

– Развязывай меня и показывай, как ты это сделала. Очень полезное заклятье, в хозяйстве вполне может пригодиться, – добавил я спокойно.

Ещё один взмах руки, и я почувствовал, что могу двигаться. Настя смотрела на нас широко открытыми глазами. В медицине нет места применению дара, и она сталкивалась со столь наглядным проявлением магии крайне редко. Всё-таки в тех же машинах магическая составляющая двигателя скрыта от посторонних глаз, а большинству обывателей всё равно, как машина работает. Ездит и ладно.

Я тоже при ней только один раз дар применил, когда артефакт печной заряжал. Но там всё было так: я подержал его в руках, он засветился. Готово! Здесь же проявление дара было гораздо заметнее и потому гораздо неожиданней.

Да и появление в её временном жилище Великого князя всё же выбило девушку из колеи. Пока они ехали сюда в одной машине, Настя, похоже, не поняла, что это происходит с ней на самом деле. А вот не надо было сыну ректора нос сковородкой ломать. Пару раз по яйцам бы стукнула, и всего-то. Парень бы точно отстал, жаловаться вряд ли побежал, и девочка не приехала бы в Аввакумово. Но с другой стороны, мы бы с ней в этом случае не познакомились, и детей бы мне пришлось самому лечить. Только вот как мне сейчас поддерживать с ней отношения? Осваивать сеновал? Чёртов Дмитрий! И что ему в столице не сиделось?

– Наверное, его лучше было не развязывать, – хмыкнул Дмитрий, видимо, что-то прочитав по выражению моего лица.

– Не нужно на меня проецировать свои дурные наклонности, – ответил я, поднимаясь со стула и скрестив руки на груди. – Когда достаточно восстановишься, будете с женой практиковать твои маленькие извращения, а меня в них не впутывай. И да, надеюсь, я к тому времени отсюда уеду, или вы уедете, что для меня будет даже предпочтительней.

– Оля, покажи своему брату этот замечательный приём, можешь даже снова его к чему-нибудь привязать для демонстрации. А я пока пойду насчёт нормальной кровати распоряжусь.

Несмотря ни на что, настроение у Дмитрия было отличное. Ну ещё бы! Женился на любимой девушке без разной мути с годовой помолвкой и другими извращениями. Ну и что, что она его, возможно, просто пожалела? Вовремя вызвать жалость – это тоже своего рода искусство. А потом и полюбит, если ещё пока не полюбила. В кого влюбляться-то, если не в него? И с кроватью он грамотно придумал. Ольга таким образом привыкнет к его телу, и их брачная ночь пройдёт как надо. Молодец, что уж там. Или Пхилу с подружками его чему-то всё же успела научить за такое короткое время?

Только вот нам с Настей что делать? Как вариант, тоже жениться. Ну а что? У отца дочь запрыгнула почти на трон, сыну можно и послабление сделать. Тем более что можно наплести про обновление крови, приведя в пример дядюшку Фёдора и самого Дениску.

Я посмотрел на Ольгу, которая демонстративно щёлкнула пальцами, разминая их, и показал ей кулак. Хоть она и Великой княгиней стала пару часов назад, но мне она сестрой быть не прекратила и вполне может огрести чисто братских… хм… В общем, огрести. Она хмыкнула, но руки опустила. Я же смотрел на её муженька. Мне его высказывание про распоряжение понравилось. Что, так можно было, что ли? Я хоть не цесаревич, но тоже не хрен с горы.

– Я надеюсь, что в течение часа нормальную кровать доставят графу Давыдову, потому что-то, что я увидел в его доме, никак не ассоциируется у меня с понятием «кровать». И новый диван, да, – поймав мой красноречивый взгляд, Дмитрий усмехнулся и добавил его в список требований, вероятно, чисто по-«братски». – Очень хорошо, я передам Денису Викторовичу, что через час кровать и диван у него будут, – холодно проговорил Дмитрий и повесил трубку, после чего повернулся ко мне. – Ну вот, через час привезут мебель, а потом я подумаю, что нужно будет ещё доставить.

– Иди ложись на диван, – я подошёл к нему, – или наверх поднимайся. Не будешь же ты час на ногах стоять. Так ты снова в больничку поедешь. Там и койка знакомая, уже под все твои выпуклости деформированная, – я вопросительно посмотрел на Настю, и та кивнула. – Даже не думай, казённое имущество я тебе не отдам даже на время.

– Да, ваше высочество, вам лучше подняться. Если вы хотите, чтобы те, кто доставит кровать, думали, что она всё-таки для Дениса, а не для вас, – твёрдо сказал девушка, подходя к нему, но останавливаясь в паре шагов.

– Я обычно не приветствую панибратства, – медленно проговорил Дмитрий, глядя на Настю, – но в данном случае, всё же будет уместно обращаться друг к другу по имени.

– Я не… – Настя растерянно повернулась ко мне.

– Пользуйся случаем, – я криво усмехнулся. – У тебя появляется уникальный шанс убраться отсюда, как только его высочество окончательно поправится в физическом и магическом плане и сможет самостоятельно защитить себя и молодую жену.

– Я подумаю, – тихо ответила Настя.

– Подумай, а тебе всё-таки желательно подняться и лечь, – я повернулся к Дмитрию. – Уж один раз ты сможешь преодолеть эту жуть, названную по недоразумению лестницей. Заодно проверим, не пострадал ли у тебя вестибулярный аппарат, потому что я всё ещё не уверен, что ты не ударился обо что-нибудь головой, – и я весьма выразительно посмотрел на Ольгу. Теперь сестра украдкой показала мне кулак. Правильно, за счастье надо бороться, иначе оно будет пресным.

Телефонный звонок заставил всех нас вздрогнуть. Я возвёл взгляд к потолку и медленно сосчитал до десяти, после чего прошёл мимо Дмитрия и взял трубку.

– Давыдов. Что у вас? – проговорил я устало.

– У нас какая-то странная аритмия, Денис Викторович, – прозвучал в трубке голос Саши.

– Опять? – я почувствовал, как теперь уже моё сердце на мгновение замерло и ухнуло куда-то в живот.

– Нет, здесь что-то другое, – голос Саши звучал сосредоточенно. – Я не могу объяснить, а сам пациент говорит, что у него вчера болел живот, и, собственно, всё на этом.

– Если у него вчера болел живот, то зачем он тебя сегодня вызвал? – я потёр лоб.

– Понятия не имею, но живот вроде бы спокойный, а вот с сердцем чёрт знает что творится.

– Высылай машину, – я уже понял, что надо смотреть, что там с пациентом, потому что по телефону обругать можно, а вот отлюбить никак нельзя.

– Так я выслал, Димка уже должен подъезжать, – ответил Саша, и я опустил трубку на аппарат.

– Денис, – тихо сказала Настя. Я поднял взгляд, а она указала на мой значок. Опустив глаза, я увидел, что он полыхает зелёным. Что за…

– Так, я побежал. Похоже, у пациента аритмия куда хуже, чем предположил Саша, – и я выбежал из дома, сразу же направляясь к подъехавшей машине. Нужно было торопиться, потому что значок продолжал гореть зелёным огнём, и это могло означать только одно: дело плохо.

***

– Но почему это должен сделать Велиал? – Асмодей поднялся с кресла, опираясь на столешницу обеими ладонями. Разговор с Люцифером явно шёл не по накатанному сценарию, и что такое субординация все, мягко говоря, уже давно забыли.

– Потому что свой шанс ты благополучно просрал! – не остался в долгу Люцифер, тоже вскакивая со своего места. То, что происходило сейчас в кабинете Асмодея, невозможно было назвать обычным совещанием. После встречи с Гавриилом и его крылатой командой настроение у всей верхушки Адской канцелярии было не слишком радужным.

– Но Велиал ослушался твоего приказа, – прошипел Асмодей, глядя на улыбающегося брата, который в это самое время сидел, развалившись на диване, пилкой обрабатывая и без того идеальные ногти на руках.

– Он всегда ослушивается моих приказов, – отмахнулся Владыка Ада и сел в кресло, задумчиво постукивая пальцами по столешнице. – У нас тут война намечается, и Велиал самый подходящий кандидат.

– Он всё испортит. Ты же не просто так держишь его взаперти, – попытался воззвать к голосу разума Люцифера Асмодей.

– Он единственный обладает специфическими навыками, – нахмурился Люцифер. Ему тоже не особо нравилось, что придётся оставлять непутёвого братца на земле практически без присмотра, но другого выхода он не видел.

– Я вам не мешаю? Я вообще-то тут! – скривился Велиал, поднимаясь на ноги.

– Нет, не мешаешь, – хором гаркнули оба, даже не повернув головы в его сторону.

– Лук Небес был создан специально для Велиала, Асмодей. И никто из нас, кроме него, взять в руки его не сможет.

– Хорошо, но если из-за него нашему подопытному будет что-то грозить, я лично обломаю ему крылья, – нехотя согласился Асмодей, просчитывая варианты.

– Кстати, об этом, – пристально посмотрел в глаза хозяину кабинета Люцифер. – Я слегка подкорректировал планы в отношении него. Думаю, что нужно немного ускориться, раз уж пошли такие разговоры с Небесами.

Глава 2

К больнице подъехали, когда уже было темно. Я вошёл в приёмный покой и увидел спешащего мне навстречу Сашу. Похоже, его куда-то вызвали, и он ждал, когда подъедет машина.

– Почему все самые сложные случаи всегда случаются ночью? – спросил я фельдшера, остановившегося рядом со мной.

– Это на самом деле философский вопрос, требующий глубокого осмысления и не меньше бутылки на брата, – ответил Саша, задумавшись.

– Мне надо что-то ещё знать про пациента? – я посмотрел в сторону приёмника.

– Он выпивает, – ответил Саша. – Часто и много. Но вот сейчас трезвый.

– Аритмия может быть следствием того, что он как раз трезвый, – я невольно нахмурился.

– Может, – Саша пожал плечами. – А может быть, он как раз неделю назад хлебнул что-то подешевле и малосовместимое с жизнью. У него же неделю назад живот вроде бы болел. Мне он не признался в том, что пил. Может, вам признается?

– Возможно, – я снова посмотрел на него. – А ты куда?

– Да баба Клава Звягинцева вызвала для своей еженедельной дозы клофелина, – он усмехнулся. – Танька вам поможет, а там и я вернусь.

– Что за баба Клава? – я откровенно тянул время. Мне не хотелось идти к пациенту. Наверное, моя задница чувствовала, что с ним что-то не так, и настойчиво отговаривала вмешиваться. Только змея, зараза такая, продолжала светиться ярким светом, привлекая внимание.

– Да есть тут у нас бабка. Никаких таблеток не признаёт и каждую неделю вызывает, чтобы её клофелином ширнули, – Саша закатил глаза.

– А что ей мешает хотя бы клофелин пить в таблетках? – я помассировал затылок. Башка болит, надо бы тоже давление измерить.

– Вера не позволяет, – заговорщицки проговорил фельдшер, наклоняясь ко мне. – Вы бы шли уже к Баранову, Денис Викторович, – сказал он нормальным тоном, выпрямляясь. – А то змея никак не утихомирится. Хоть Славик и не жалуется особо ни на что, но… – и он указал на светящийся значок. Я как-то отстранённо отметил, что у Сашки такого украшения не было. Как-то несправедливо даже. Средний медицинский персонал что, не люди, что ли, не медики в смысле? – Потух, как только вы приехали, – проследив за моим взглядом, пояснил он. Ну вот, а я уже заговорщицких планов напридумывал.

– Да, надо идти, но всё настроиться никак не могу, – ещё раз помяв шею, решительно направился к пациенту по имени Славик, который вроде бы умирает, но при этом его почти ничего не беспокоит.

Саша же быстро пошёл к выходу, чтобы уколоть бабку-клофелинщицу и вернуться сюда, где его помощь была нужнее.

Славик спокойно сидел на кушетке. Умирающим он не выглядел. О чём-то тихо переговаривался с медсестрой, позволяя себе даже пару шуточек в её сторону отпустить. Татьяна уже поставила ему катетер, и теперь в вену медленно капал физраствор. Капал он просто так, без особой необходимости, чтобы вена была доступна.

Когда я вошёл, медсестра молча протянула мне ленту ЭКГ. Аритмия. Фибрилляция предсердий. Но это вроде бы не слишком страшно. Почему не прекращает гореть зелёным пламенем змея? Может, где-то в другом месте, неподалёку от меня находится умирающий и ждёт помощи? Не долбиться же мне в каждый дом, чтобы удостовериться в этом. Будем исходить из того, что имею в приёмном покое, а именно Баранова сорока трёх лет от роду с фибрилляцией предсердий. Да, молодой, но проблемы с сердцем и в ещё раннем возрасте бывают.

– Анализы? – я вопросительно посмотрел на Таню, она также молча протянула мне бланки, пожав плечами.

Я смотрел на показатели. Абсолютно нормальные, никаких изменений. По всем признакам этому Славику нужно купировать аритмию при условии, что она у него впервые, и отправлять домой. Но почему светится змея? И где черти носят дядюшку, когда он мне так нужен?

– Что беспокоит? – я подошёл к Славику и сел на стул, стоящий возле кушетки.

– Да ничего меня не беспокоит, я Сашке уже говорил. Сердце колотилось, как ненормальное, поэтому скорую и вызвал. А сейчас всё нормально. Да я Сашке говорил! Вообще не понимаю, зачем он меня сюда притащил, – хриплым голосом ответил Славик.

– Сколько времени уже колотится? – я осматривал мужчину, пытаясь понять, что же с ним не так. У меня всего сорок восемь часов от начала приступа, чтобы попытаться восстановить ему ритм. Если выйти за эти рамки, то только снизить частоту сердечных сокращений получится, чтобы осложнений не вызвать. Ну и на закуску самое сложное: внушить, что нужно пить таблетки каждый день, не пропуская, и отправить домой.

– Да часа три как, говорю же, скорую сразу вызвал, – проговорил Славик и перевёл взгляд на Татьяну, которая всё это время прожигала его прокурорским взглядом.

– Хорошо. Раньше сердце вот так колотилось? – задал я очередной вопрос.

– Да хрен его знает, может, и колотилось, – он наморщил лоб. – Не, не помню.

– Что пил в последний раз? – я вытащил фонендоскоп и теперь крутил его в руках. Таня подцепила к нему кардиомонитор, чтобы постоянно ЭКГ не снимать. Всё равно стоит без дела, и я заметил, что его мерный писк начал действовать на меня успокаивающе.

– Водку, – практически сразу ответил Славик, после того, как я его послушал. В лёгких чисто, шумов в сердце нет, а то, что ритм неправильный, так это и так было понятно. Застойных явлений нет, и это хорошо.

– Врёшь, – к нам подошла Татьяна, сложив руки на пышной груди. – У тебя на водку денег сроду не хватало. Постоянно ко мне занимать бегаешь на отборную сивуху, которую Зинка на какой-то траве настаивает. И я не поручусь, что трава эта не прямиком с Мёртвой пустоши в её зелье попадает. Для бешеной собаки сто километров – не круг, вот Зинка постоянно и носится к границе. Так что отвечай доктору, что пил и когда бросил?

– Ох и злющая ты баба, Танька! – Славик покосился на неё, но говорил осторожно, выглядывая из-за моего плеча. Он что, думает, я его защищать от карающей длани Татьяны буду, если он до чего-нибудь договорится? А может, поэтому змея светится, чувствует, что за длинный язык кого-то скоро будут жизни лишать? – Вот поэтому с тобой даже Димка не смог ужиться.

– На спину ложись, – быстро прервал я этого самоубийцу.

– Зачем? – он недоумённо посмотрел на меня.

– Я тебе живот потрогаю. Он же, вроде бы, болел у тебя?

– Это да, болел так, зараза, что моча брызгала в разные стороны, – признался Славик, заваливаясь на кушетку. Я потрогал абсолютно спокойный мягкий живот. Единственное – печёнка по размерам ниже пупка. Но это нормально для его стажа. Странно, что анализы при этом такие спокойные. – Но сейчас не болит. Говорю же, сейчас у меня ничего не бо…

Он не договорил. Замер, уставившись в одну точку, и захрипел. Что за… Я вскочил, и тут же монитор взвыл дурным голосом.

– Фибрилляция желудочков! – заорал я. – Сатурация падает. Отсутствие дыхания! Дефибриллятор, живо! Мешок Амбу! – мне в руки легли электроды. – Разряд!

Нужно было дышать за Славика, но я никак не мог перестать качать. В руки снова сунули электроды, а в вену пациента начали поступать нужные препараты. Мне даже не нужно было говорить, что вводить. Опытная медсестра и так всё знала,

Вбежал Саша. Он быстро понял, что происходит, и схватил мешок. Я же швырнул электроды Татьяне.

– Интубировать надо, – прошипел Саша, сжимая и разжимая мешок.

– Знаю, – процедил я. – Таня, качай.

Медсестра поменялась со мной местами и положила руки на грудь Славика.

– Аккуратнее, рёбра не сломай, – сказал я, мельком посмотрев, как она нажимает на грудину. Хрусть! Звук раздался в тот момент, когда я закончил говорить. Так, одно сломано. Ну и хрен с ним. Я схватил набор для интубации и взвёл клинок ларингоскопа. Вой монитора изменил тональность, побежала длинная прямая линия.

– Чёрт! – я подскочил к пациенту и положил руку ему на лоб, запрокидывая голову.

– Время, – Саша опустил руки. – Денис Викторович, – он тронул меня и чуть не получил ларингоскопом в лоб.

– Что тебе? – рявкнул я, разворачиваясь.

– Время. Посмотрите на свой значок. – Я перевёл взгляд на змею. Она уже не сверкала зелёным светом. В последний раз мигнул ярко-красный сигнал и потух. – Он умер. – Я помотал головой и снова запрокинул голову Славика. – Не нужно, он умер, его уже не вернёшь.

– Нет, мы… Монитор продолжал выдавать прямую линию. Таня подошла к нему и выключила, чтобы он не раздражал нас своим воем. – Но, как же… Как же так? – я опустил руки и посмотрел на часы. Ничего себе! Прошло уже двадцать минут от отпущенных идеальных шести на реанимацию. – Почему он умер? Что произошло?

– Не знаю, – вздохнул Саша, забирая у меня из рук неиспользованный набор для интубации. – Александр Савельевич скажет. Но пациенты иногда умирают. Мы не боги и не можем спасти всех.

– Саш, иди Вовку вызови и Белову сообщи. А я тут порядок наведу, – мрачно сказала Татьяна.

– У него родственники есть? – спросил я. – Кому-то сообщить можно?

– Нет, – Таня покачала головой. – Сосед он мой. Всю жизнь бобылём прожил. Как родители померли, так и вовсе один остался. Даже собаки с кошкой не завёл. Хоронить за счёт посёлка будем, – на мгновение остановившись возле кушетки, она посмотрела на Славика. – Ну что же ты так неаккуратно-то? – она покачала головой и принялась снимать с него электроды и убирать внутривенный катетер. Я же тупо стоял и смотрел в одну точку, не понимая, что же мне теперь делать.

– Денис Викторович, карту для Белова заполните, – в приёмник снова зашёл Саша. – Во сколько диагностировали смерть, во сколько прекратили реанимационные мероприятия, предварительный диагноз…

– Я не знаю диагноза, – встрепенувшись, поднял на него уже более осмысленный взгляд. – Я даже предположить не могу, что с ним произошло. ТЭЛА? Да, возможно, – я нахмурился. – Массированная ТЭЛА в принципе могла привести к одновременной остановке кровообращения и дыхания. Цвет кожных покровов не изменился, а это характерный признак, так что не похоже. Скорее всего, один из тромбов улетел прямиком на дно четвёртого желудочка. Фибрилляция же была, а во время остановки ЭКГ не снимали, поэтому монитор мог и не показать. Да, так, похоже, и было, – пробормотал я, садясь за стол. Татьяна ненадолго отвлеклась от подготовки Славика к транспортировке и протянула мне официальный бланк, который нужно было заполнить для патологоанатома.

– Можно дать вам совет, Денис Викторович? – Саша сел на соседний стул, глядя, как я быстро заполняю карту.

– Говори, – ответил я, пытаясь в свой предварительный диагноз втиснуть совершенно нормальные анализы.

– Съездите на вскрытие. Белов – хороший мужик. Он вас мурыжить не будет, всё расскажет и покажет. Вы же должны знать, что с Бобровым случилось, чтобы в следующий раз хотя бы попытаться спасти, если, конечно, это вообще возможно.

– А это можно сделать? – спросил я, нахмурившись.

– Да, – Саша пожал плечами. – Во всех инструкциях рекомендуют лечащему врачу присутствовать при вскрытии, чтобы избежать недопонимания. А Белов ещё никого не выгонял. Говорю же, хороший мужик.

– Я, пожалуй, так и сделаю, – поставив точку в сопроводительных документах, развернулся вместе со стулом и бездумно смотрел, как Татьяна ловко и явно не в первый раз, подвязывает челюсть покойному и связывает руки на груди. Ну да, скоро же гипертонус мышц начнётся. – Мы вот прямо так поедем? Ночью?

– Ну не оставлять же его здесь, – вздохнул Саша. – Пока доедете, пока всё оформите, уже и утро наступит.

– Я тогда домой позвоню, чтобы Егорыч с Настей меня не ждали, – встав со стула, направился в диспетчерскую. И мне в этот момент было совершенно наплевать, как именно звучат мои слова. Я очень плохо соображал, что происходит, а в голове упорным дятлом стучала всего одна мысль: «Что я сделал не так? Почему он так внезапно умер?»

Мы выехали почти через час. Я всё время заглядывал через окошечко в салон, ожидая какой-нибудь гадости в виде поднятия трупа. Не знаю почему, но мне где-то в глубине души этого хотелось. Хотелось уничтожить нежить и уже не думать о том, что же я сделал не так. Но труп не поднялся, и мы благополучно доехали до центрального морга в Твери.

Заполнение всех необходимых документов отняло у меня ещё час, как и предсказывал Саша. За это время подошёл патологоанатом и начал вскрытие. Я же после всех бюрократических заморочек сидел в коридоре и ждал, когда мне позволят войти. Почему-то просто ввалиться в прозекторскую я не мог себя заставить. Закрыв глаза, втянул стойкий запах смерти. А ведь раньше мне было всё равно. Почему сейчас находиться здесь доставляет мне определённый дискомфорт? Что-то во мне изменилось, но сейчас не время думать об этом. Нужно сосредоточиться на более неотложных делах.

– Денис, – я встрепенулся и увидел, что в коридор выглянул высокий темноволосый мужчина лет сорока-сорока пяти на вид. У него были посеребрённые сединой виски, но тело крепкое, а мускулистые обнажённые предплечья указывали на то, что мужчина в прекрасной физической форме. – Зайди.

Белов исчез в прозекторской, а я вскочил со скамьи, на которой сидел и побежал за ним. На столе лежало вскрытое тело. На огромных весах лежал извлечённый мозг, а на полу валялся шланг, из которого тонкой струйкой к сливному отверстию текла вода.

– Что-то удалось выяснить? – спросил я, надевая маску и натягивая на руки перчатки.

– Полиорганная недостаточность, – ответил Белов и поманил меня пальцем. – А первичным был некроз поджелудочной железы. Смотри, от неё практически ничего не осталось, – и он показал мне пальцем чёрное нечто, напоминающее поджелудочную лишь формой и то отдалённо. – Он уже был мёртв, когда его привёз ваш фельдшер. Правда, сам этого не знал и почему-то ещё дышал, а сердце билось. Отсюда и нормализация анализов и всего остального. От огромных значений они пришли в норму. Я называю эту стадию «когда уже не болит». Ты не смог бы ничего сделать, даже если бы тебе хватило времени понять и поставить диагноз. Не в этот раз.

– Нет, не сходится, – я покачал головой, глядя на полностью разрушенную поджелудочную. – Он не мог бы терпеть подобную боль. Она же даже наркотиками плохо купируется, – я поднял взгляд на патологоанатома. Подозреваю, глаза у меня сейчас красные от недосыпа, как у кролика. – Да и его живот я хорошо посмотрел, но никаких перитонеальных симптомов не было, и не реагировал он никак.