Kitobni o'qish: «Чудь»

– Скрр-р, скрр-рп, скрр-рп – скрипел за окном снег.

– Скрр- р, скрр-рп.

Кто – то монотонно прохаживался взад – вперед, совсем рядом с их домом.

Олежка глубже зарылся под одеяло, чтобы не слышать пугающие звуки.

Если сильно – сильно зажать ладонями уши, то делается не так страшно, подумал он.

– Скрр-р, скрр-рп – звук назойливо продолжал проникать сквозь деревянные ставни, толстое пуховое одеяло и ладони Олежки.

– Маа- маа – у мальчика потекли слезы

Но мама его не слышала.

Мама тридцатого декабря дежурила в стационаре. Она уже третий год работала старшей медсестрой в районном центре, за пятнадцать километров от дома.

– Маа- маа – еще громче захныкал Олежка под одеялом.

Всего несколько часов назад, он, полный задора и в предвкушении целого самостоятельного вечера, провожал маму на крыльце, закутавшись в старую ватную телогрейку:

– Не переживай, пожалуйста! Мне же семь лет! Я столько раз один дома оставался!

– Но не с ночевкой же – парировала мать – Дай – ка я все – таки тетке Наталке позвоню, пусть придёт.

– Ну ма- ам! Не хочу я с ней!

– Она ляжет в мою комнату, ты ее и не увидишь – не унималась мать.

– Не хочу – у – Олежка упрямо топнул ногой

Тетка Наталка, бездетная родная сестра матери, жила уединенно на другом конце деревни, в стороне от церкви, да и от всех других многолюдных дорог. Всю жизнь она была сдельщицей. Так называли у них тех, кто не имел постоянной работы. Она перебиралась сезонными подработками в полях и теплицах, а также разовыми халтурами на местном мясокомбинате.

Тетка была грубая и неотесанная – так всегда казалось Олежке. Из нее даже слова доброго не вытянешь. Еще малышем начнет он звать ее играть, а она только зырк на него строго, и сразу все желание у мальчика пропадало. А еще она рассказывала страшные истории про домовых и леших, особенно, когда племянник забузит или убежит гулять без спроса в лес или на озеро с другими мальчишками. Очень злилась на него.