Kitobni o'qish: «Брокингемская история. Том 7»

Shrift:

LXI. Цифры и буквы

Грузовик издал прощальный гудок и начал неторопливо удаляться по горной дороге в сторону ближайшего перевала. Трое решительных джентльменов приветственно помахали ему руками вслед… Минуту спустя его строгий прямоугольный силуэт окончательно исчез из виду в густом утреннем тумане. Убедившись в этом, трое решительных джентльменов свернули с дороги и зашагали по неприметной горной тропинке в одним им известном направлении.

Солнце лениво поднималось над восточными склонами. Под его скупыми осенними лучами туман в низинах понемногу рассеивался… Трое путников целеустремлённо и сосредоточенно двигались по извилистой тропинке мимо горных кустов, оврагов и деревьев. Все трое имели при себе большие дорожные саквояжи. (Правда, у того, кто шёл впереди, саквояж был чуть поменьше, чем у обоих его спутников.) Мало кто из посторонних наблюдателей (если бы таковые вдруг оказались в этот час на пути троих решительных путешественников) мог бы догадаться, что под скромным обличьем любителей горных перевалов скрываются два прославленных следователя лондонской Центральной полиции Доддс и Маклуски, а также их пока ещё не столь знаменитый коллега Горенс.

Некоторое время их путь проходил в полном безмолвии. Наконец, шедший впереди Горенс в задумчивости изрёк:

– Надеюсь, к обеду мы дошагаем до автобусной остановки, а к вечеру наверняка доберёмся на автобусе и до Пинфорта. Конечно, очень жаль, что Мэрфи сегодня туда не едет… (Я бы не стал возражать, если бы он довёз нас прямо до пинфортского автовокзала.) Но ничего теперь уже не попишешь!

– А ведь мы могли добраться до Пинфорта ещё вчера вечером! – не без раздражения добавил Маклуски, шедший вторым, – Если бы только этому Парсонсу не пришла в голову дикая идея провести обед на горном склоне под углом сорок пять градусов…!

– Сама по себе эта идея не была такой уж абсурдной, – вступился за отсутствующего Доддс, замыкавший небольшую процессию, – Обед на горном склоне и впрямь получился у нас романтичным и драматичным… Но кто же знал, что этот обед плавно перетечёт в поздний ужин! – в его голосе тоже послышались негодующие нотки.

– А ведь начиналось всё так мирно и безмятежно! – углубился в воспоминания Горенс, – Мы впятером сидели на горном склоне под углом сорок пять градусов, раскладывали на нём продукты и любовались окружающим живописным пейзажем… И тут, как гром с ясного неба, прозвучал голос Маклуски: "Парсонс, взгляните: Не ваш ли рюкзак побежал?"

– А ведь я предлагал этому Парсонсу расположиться на обед чуть выше по склону, над дорогой! – в сердцах посетовал Маклуски, – Но он встретил моё предложение в штыки: "Нет-нет, ни в коем случае! Мы будем обедать только ниже дороги – там и склон покруче, и окружающий вид поинтереснее". Ну что ж, он своего добился: Вчера он вдоволь налазился по этим крутым живописным окрестностям, разыскивая свой убежавший рюкзак!

– Просто потрясающее раздолбайство! – с явным опозданием возмутился Горенс, – Можно подумать, этот Парсонс впервые в жизни попал на горный склон… Даже малолетним школьникам известно: Если ты сидишь на горе, подсунь под свой рюкзак камень или бревно – а ещё лучше, прислони его к какому-нибудь кусту или дереву! (Тогда твой рюкзак уж точно никуда не убежит.) Но нашему Парсонсу хоть кол на голове теши…

– Маклуски, а ведь вы могли предотвратить катастрофу в самом её начале! – высказал ещё более запоздалый упрёк Доддс, – Вы первый заметили побежавший рюкзак. У вас ещё была возможность его догнать, пока он не успел набрать скорость… Но вы вместо этого лишь злорадно хихикнули: "Парсонс, а ведь я же вас предупреждал!"

– Я действительно его предупредил, – подтвердил Маклуски, – Я предлагал ему провести обед выше по склону. (Тогда бы его рюкзак даже в худшем случае далеко бы не убежал. Он докувыркался бы лишь до дороги – а там, на ровном месте, спокойно бы остановился.) Но раз мои советы отвергаются, моя совесть чиста… Гоняться за чужими рюкзаками не входит в мои должностные обязанности. Раз Парсонс такой умный и всё знает сам, пускай сам и следит за своим багажом!

– Вам-то сейчас легко об этом рассуждать! – заметил Горенс, – В этой истории на вашу долю выпала наименьшая нагрузка: Пока мы вчетвером ползали по склону в поисках рюкзака Парсонса, вы со всеми удобствами сидели в кабине грузовика и плевали в потолок…

– Между прочим, я выполнял там очень важную и нужную работу, – возразил Маклуски, – Во-первых, я охранял грузовик Мэрфи от угона, а наш багаж от уноса возможными злоумышленниками. А во-вторых, я через каждые пятнадцать минут подавал вам звуковой сигнал автомобильным гудком, чтобы вы могли ориентироваться во времени и в пространстве… Так что я отнюдь не бил баклуши, а наоборот неутомимо трудился, не покладая рук и ног, – не преминул отметить он.

– Скажем честно: Мы все сваляли порядочного дурака, – проявил самокритичность Горенс, – Когда рюкзак только начал кувыркаться по склону, мы как зачарованные глядели ему вслед. В глубине души мы надеялись, что он сейчас застрянет в каких-нибудь кустах и остановится сам… Увы, рюкзак был довольно увесист и плотно набит. Он без проблем проламывал мелкий кустарник и обходил стороной крупные препятствия. (По словам Парсонса, внутри него находился какой-то мелкий бизнес-товар в виде ложек, вилок и ножей, а также какие-то очень ценные (с его точки зрения) документы.) Через несколько секунд рюкзак набрал довольно приличную скорость и окончательно скрылся с наших глаз. И пришлось нам вчетвером отправляться на его поиски вниз по склону…

– Мы спустились до самого подножия горы, – подхватил нить рассказа Доддс, – Оказалось, что рюкзак не просто доскакал до низины, но вдобавок умудрился завалиться в ближайший овраг, метрах в двадцати поодаль. (Вот что значит удачно разогнаться!) Впрочем, больше всего мороки у нас вышло не с поисками рюкзака на дне оврага, а с его поднятием на-гора вверх по склону (под углом сорок пять градусов). Мы волокли его поочерёдно, меняясь через каждые десять метров… Ну и тяжёлая же эта штука – плотно набитый большой рюкзак! (Просто удивительно, сколько всякой дряни таскает с собой Парсонс во время своих бизнес-поездок!)

– Когда мы наконец дотащили рюкзак до грузовика, мы уже валились с ног от усталости, – подтвердил Горенс, – У нас пропало всякое желание разглядывать эти живописные окрестности. (К тому же их было плохо видно из-за надвигающихся сумерек.) И пришлось нам вместо обеда сразу приступать к ужину… Ну а после этого Мэрфи наотрез отказался продолжать путь в наступившей темноте. В итоге мы вместо Пинфорта заночевали сегодня прямо в кабине его грузовика, припаркованного на обочине дороги…

– На мой взгляд, Мэрфи поступил благоразумно, – заметил Маклуски, – Кататься ночью по горным дорогам совершенно ни к чему! Его грузовик мог загреметь вниз по склону ещё веселее, чем рюкзак Парсонса… И ещё неизвестно, удалось бы хоть кому-нибудь хоть когда-нибудь разыскать в здешних оврагах нас и наши бренные останки, – взглянул правде в глаза он.

– Признаюсь честно: Последняя ночёвка в грузовике понравилась мне куда больше предыдущей, в спортзале, – снова взял слово Доддс, – Именно про такие ночёвки принято говорить: В тесноте, да не в обиде… В это сложно поверить, но это – чистая правда: Мы разместились на ночлег впятером в одной небольшой кабине грузовика. Я и сам недоумеваю, каким образом нам это удалось… Дорожные инспекторы обязаны оштрафовать водителя грузовика, если в его кабине находится более трёх лиц. (Принято считать, что там хватает места лишь для троих сидящих, включая водителя.) Мы же расположились в кабине впятером – и не сидя, а лёжа! Описать словами наше расположение я не возьмусь, поскольку его не видел. (Всё происходило в кромешной ночной темноте.) Надо полагать, мы интуитивно выбрали для себя самое экономичное размещение, используя каждый квадратный сантиметр свободной площади… Мне смутно припоминается, что среди ночи над моим ухом ненавязчиво шевелились чьи-то длинные ноги в больших сапогах… Но в целом наш ночлег протекал без особых эксцессов в обстановке полного дружеского доверия и взаимной доброжелательности, – не преминул отметить он.

– Разумеется, это был не отдельный номер люкс в пятизвёздочном отеле, – признал Горенс, – Когда вокруг начало светать, я смог разглядеть, что Мэрфи спокойно храпит в свёрнутом виде где-то на собственном пульте управления, всунув голову в руль. Как радушный и гостеприимный хозяин, он предоставил гостям более мягкие места, а сам довольствовался жёсткой приборной панелью… Где сегодня спал Парсонс, я разглядеть не сумел. Но среди ночи до меня пару раз доносились его встревоженные возгласы: "Чёрт возьми, опять забыл зайти в прокуратуру!" Одним словом, наша последняя ночёвка удалась на славу, и каждый из нас пятерых внёс в этот успех свой посильный вклад, – подвёл оптимистический итог он.

– А самым главным нашим успехом, – закончил его мысль Маклуски, – я бы назвал то, что этой ночью ни у кого из нас ничего не пропало – в отличие, например, от ночи предыдущей.

– Да, и это тоже можно считать успехом, – признал Горенс.

Ещё какое-то время трое путников продолжали молча шагать по извилистым горным тропам. Затем тишину снова прервал голос Маклуски:

– Послушайте, Горенс! А ведь вы же, кажется, собирались рассказать нам какую-то любопытную историю; не так ли?

– Было у меня такое намерение, – подтвердил Горенс, – В присутствии Мэрфи и Парсонса я откровенничать не решился. (Разумеется, по причинам конспирации.) Но сейчас это препятствие устранено… Если у вас имеется желание, я готов приступить к рассказу!

Доддс и Маклуски охотно подтвердили, что подобное желание у них имеется.

– Тогда я начинаю! – объявил Горенс, – Сперва напомню вам предысторию: В прошлый раз мы с вами расстались ровно один месяц и один день назад в городе Страйте. (Тогда мы очень удачно повидались в местной больнице с нашим командированным коллегой Родли.) Это случилось ещё второго сентября. Затем я покинул Страйт, объехал несколько других интересных точек и проделал ещё несколько интересных дел. (Их подробности я пока опущу, дабы не засорять вам напрасно мозги.) В конце концов я снова вернулся в Пинфорт… Если вы ещё не забыли: Перед своим отъездом мы оставили там Йейтса. Он поселился на берегу моря в своей зелёной палатке и ловил на спиннинг жаб с лягушками…. Когда я снова прибыл в Пинфорт, то обнаружил, что Йейтс больше не обитает в своей зелёной палатке – в связи с наступлением осени он решил переселиться в один из деревянных домиков возле автовокзала. Как он мне объяснил, ему надоело ловить жаб и вести наблюдения за заброшенным домом. (И то, и другое дело, следует признать, не приносило ни малейшего полезного результата.) И вот он слегка поменял методы работы: Теперь он каждый день по нескольку раз посещает местный кинотеатр и просматривает там все боевики подряд. Он уверен, что в этом кинозале у него будет гораздо больше шансов наткнуться на выслеживаемых нами лиц, чем это было на пустынном морском берегу… Мне пришлось признать, что кое в чём он безусловно прав. Очевидно, и мне тоже не мешало бы поменять методы работы… И я не замедлил это сделать: В тот же день я явился в полицейский участок к Йорату и попросил его выяснить по своим каналам, кому же в конце концов принадлежит этот дурацкий заброшенный дом.

– Ваш метод, как говорится, просто сияет новизной! – согласился Маклуски, – Но, на мой взгляд, он выглядит несколько прямолинейно…

– Иногда для достижения нужного результата приходится идти напролом, – ответил Горенс, – В данном случае результат не заставил себя долго ждать: Йорат связался с какой-то конторой в Кардиффе и по-дружески попросил тамошних бюрократов заглянуть в реестр собственников жилья. Вскоре из Кардиффа пришёл такой же дружеский неофициальный ответ: Собственником интересующего нас строения является лицо по фамилии Стринджер… Эта фамилия нам знакома, не так ли? – Горенс не без самодовольства обернулся к своим спутникам, шедшим по тропинке позади него.

– Но постойте! – произнёс в недоумении Доддс, – А какой именно Стринджер тут имеется в виду?

– В донесении из Кардиффа этот нюанс уточнён не был, – продолжил свой рассказ Горенс, – И пришлось мне снова поднасесть на Йората… Пораскинув мозгами и поднапрягши память, он припомнил, что владелец заброшенного дома был достаточно пожилого возраста. Судя по всему, речь идёт о старом Стринджере, прекрасно нам известном… (Йорат добавил, что этим летом хозяин дома ни разу не появлялся в Пинфорте. Неудивительно, что мы теперь называем этот дом заброшенным!)

– Все детали сходятся, – подтвердил Маклуски, – Да, старый Стринджер ещё в начале лета трагически погиб при падении со стены собственного дома в Алексвилле. (После этого он и перестал появляться в Пинфорте.) А у его наследников до этого заброшенного дома пока не дошли руки и ноги…

– Но вовсе не об этом доме пойдёт мой рассказ! – снова взял слово Горенс, – Вся эта суета со звонками в Кардифф отняла у нас с Йоратом уйму времени. Я и оглянуться не успел, как незаметно пролетел почти весь сентябрь месяц… И вот наступил прошлый понедельник, двадцать шестое число… Тем утром я заметил в Пинфорте знакомый грузовик – это был наш старый добрый приятель Мэрфи. Он тут же поспешил поделиться со мной очень любопытной информацией: Буквально часом ранее он повстречался на какой-то автозаправке со своим знакомым Тэннисоном, когда тот возвращался на своём фургоне из какой-то деловой поездки. По дороге до Пинфорта он проезжал через небольшой курортный городишко Пантинктон. (Не путать с большим лондонским вокзалом Паддингтон!) На его улицах он неожиданно разглядел нашего старого знакомого Брайтона… (Этот тип настолько долго ошивается на местных курортах, что теперь его узнают в лицо едва ли не все водители фургонов и грузовиков.) Итак, Тэннисон не поленился сообщить эту новость Мэрфи – а тот затем поделился ею со мной. Он решил, что меня эта информация должна сильно заинтересовать. (Если вы ещё не запамятовали:

Мэрфи почему-то вообразил, будто я являюсь частным детективом и выслеживаю Брайтона по заданию его несуществующей супруги. Со своей стороны, я всячески поддерживаю в Мэрфи это заблуждение.) Поблагодарив своего информатора, я немедленно выкинул из головы все заброшенные дома на свете и принялся основательно чесать у себя в затылке… Итак, Брайтон объявился неподалёку от Пинфорта. Каким же образом я должен на это отреагировать? Возможно, мне следует взять его под пристальное наблюдение? Первым делом у меня возникло желание лично наведаться в этот Пантинктон… К счастью, мне хватило благоразумия подавить в себе этот порыв. Я принялся рассуждать логически: Мэрфи на своей ломовозке в Пантинктон заезжать не собирается.

Значит, мне придётся добираться дотуда на автобусе или на попутке… Но стоит ли мне открыто увиваться за Брайтоном? Моя персона ему прекрасно известна. Он отлично понимает, какими делами я в этих краях занимаюсь. Моё новое появление его лишний раз насторожит и заставит удариться в новые бега. Наверно, было бы куда разумнее направить в Пантинктон кого-то другого, с кем Брайтон пока лично не знаком… Естественно, мой выбор пал на Йейтса, который уже перестал безвылазно торчать на берегу и ловить на спиннинг жаб. (Собственно, после отъезда из Пинфорта Флинна других кандидатур у меня под рукой не осталось.) И вот я изложил Йейтсу свой новый план действий… Разумеется, он встретил моё предложение безо всякого энтузиазма. (Поездка в Пантинктон нарушала его плотный график посещений пинфортского кинозала.) Но ему волей-неволей пришлось согласиться… После обеда я проводил Йейтса до автовокзала и усадил на нужный автобус. Напоследок я вручил ему фотографию Брайтона и ещё раз напомнил о мерах конспирации… И вот Йейтс укатил на автобусе в Пантинктон.

(Он расположен с другой стороны от Пинфорта, нежели Дармут.) Мне оставалось лишь терпеливо дожидаться его возвращения с отчётом о проделанной работе… На следующее утро, двадцать седьмого сентября, Йейтс вернулся из Пантинктона на самом первом автобусе. Покинув автовокзал, он поспешил в кинотеатр на просмотр очередного боевика, а мне посчастливилось подкараулить его у входа в кинозал. До начала сеанса Йейтс как раз успел изложить мне все свои приключения в Пантинктоне… Он прибыл в этот город накануне, в середине дня. Тотчас по приезде он явился в главную городскую гостиницу и снял себе номер на целые сутки. Заполняя журнал постояльцев, он не преминул как бы между делом его пролистать – и на предыдущей странице ожидаемо наткнулся на хорошо известную нам фамилию. Как выяснилось, Брайтон вселился в эту гостиницу утром того же двадцать шестого числа… Его номер был расположен на втором этаже в конце коридора. Йейтс недолго думая тоже взял себе комнату на втором этаже. Волей судьбы она оказалась едва ли не напротив аппартаментов Брайтона… В тот вечер Йейтс несколько раз сталкивался со своим соседом напротив то в коридоре второго этажа, то в приёмном холле, то во дворе гостиницы. Он успел тщательно его рассмотреть и сравнить с полученной от меня фотографией. Сомнений остаться не могло:

Это был Брайтон собственной персоной! Как и следовало ожидать, появление в гостинице Йейтса не вызвало у него ни малейших подозрений. Он увидел его впервые в жизни и понятия не имел, что он каким-то образом связан со мной… Но вот наступило время ужина. Йейтс почувствовал, что немного проголодался, и решил ненадолго отлучиться в ближайшую забегаловку. Вернувшись через полчаса, он снова наткнулся на Брайтона прямо в приёмном холле – тот стоял возле дежурной стойки и рассматривал какую-то местную рекламную газету… Природное любопытство подвигло Йейтса на дерзкий поступок: Он взял с дежурной стойки другую газету и с умным видом уселся с ней в ближайшее кресло. Он сделал вид, будто с головой ушёл в изучение рекламных объявлений, но на самом деле исподтишка вполглаза наблюдал за Брайтоном. А тот тем временем обнаружил в своей газете кое-что интересное… Подойдя к телефонному аппарату, он принялся набирать какой-то номер, сверяясь по ходу дела с газетой. Наконец, он куда-то дозвонился и вступил с кем-то в разговор… Йейтса так и подмывало подойти поближе и хотя бы впол-уха подслушать реплики Брайтона. К счастью, он вовремя вспомнил мои советы про меры конспирации. Сдержав свой порыв, Йейтс остался сидеть в том же кресле… С того места ему не было слышно, о чём именно говорит по телефону его подопечный, но сам Брайтон был ему прекрасно виден.

Йейтс обратил внимание на то, что он по ходу разговора делает в своей газете какие-то пометки шариковой ручкой, как бы под диктовку своего телефонного собеседника… В конце концов Брайтон положил трубку и принялся внимательно изучать газету со своими записями.

Йейтс готов поручиться, что уже после окончания телефонного разговора он вписал в газету ещё что-то… Но вот Брайтон внезапно отложил газету в сторону и подошёл к Игану, гостиничному администратору, который сидел за дежурной стойкой чуть поодаль. Между Иганом и Брайтоном завязалась какая-то беседа… Тут уж Йейтс не утерпел! Удачная возможность была настолько заманчивой, что упустить её было бы просто непростительно. Поднявшись с кресла, он подошёл к стойке и небрежно кинул на неё свою газету, а затем принялся со скучающим видом перебирать остальные газеты, как бы прикидывая, что ещё ему можно было бы почитать… Ему в руки как бы случайно попалась газета, оставленная Брайтоном. Йейтс как бы заодно прихватил её с собой и направился на второй этаж. Брайтон и Иган в это время продолжали что-то обсуждать, а на Йейтса и его манёвры не обратили ни малейшего внимания. Таким вот образом моему подручному и удалось завладеть важной уликой… Вернувшись к себе в номер, он развернул газету, отыскал записи Брайтона и попытался с ними ознакомиться. Не поняв в них ровным счётом ничего, он разочарованно закрыл газету и сунул её к себе в сумку. Этой ночью он отошёл ко сну с полной уверенностью, что охота за подозреваемым ещё не закончена… Проснувшись наутро, Йейтс в бодром расположении духа спустился в приёмный холл. Там он неожиданно узнал, что Брайтон выписался из гостиницы ещё накануне вечером… Иган охотно ответил на все вопросы Йейтса: У Брайтона внезапно возникли какие-то неотложные дела, и он был вынужден срочно отбыть на автобусе куда-то в Лонгчейн. (Этот городок находится от Пантинктона совершенно в другой стороне, нежели Пинфорт.) Ну а поскольку я не давал задания Йейтсу преследовать Брайтона за пределами Пантинктона, он посчитал свою миссию исчерпанной. Он поспешил выписаться из гостиницы и на первом же автобусе вернулся в Пинфорт… Отчитавшись передо мной прямо перед входом в кинотеатр, Йейтс со спокойной душой отправился на просмотр очередного боевика. Собственно, на этом наша история и заканчивается…

– Погодите! – не преминул вмешаться Доддс, – Так ваш подручный привёз с собой эту газету?

– Да, разумеется, – подтвердил Горенс, – Йейтс сдал мне её вместе с устным отчётом о проделанной работе. Таким образом, эта газета оказалась нашей единственной добычей за весь период нашего противостояния с Брайтоном…. В данный момент она находится у меня в саквояже, – скромно добавил он.

– И вы, надо полагать, хотите ознакомить с нею нас? – высказал догадку Маклуски.

– Именно так! – подтвердил Горенс, – Давайте присядем вон на то брёвнышко! Думаю, нам сейчас самое время взглянуть на записи Брайтона, а заодно и провести небольшой плановый перекур… Надеюсь, возражений у вас нет?

– Не смешите нас! Какие могут быть возражения против планового перекура? – ответил Доддс.

Детективы свернули с тропинки немного в сторону и расположились на отдых верхом на упомянутом бревне. (Впрочем, это бревно сильно смахивало на горное дерево, торчащее из земли под необычным углом.) Горенс извлёк из своего саквояжа какую-то старую газету, распотрошил её на несколько отдельных частей и расстелил некоторые из газетных листков на пыльной и мокрой поверхности бревна. Его коллеги, отдав должное его предусмотрительности, охотно уселись на эту импровизированную подстилку.

– Надо полагать, это и есть та самая газета из Пантинктона? – уточнил Доддс, указав на листок под собой.

– Она самая! – кивнул головой Горенс, – Интерес для нас представляет лишь один её лист – а все остальные мы можем смело пускать в расход… Вот этот лист! – он вручил коллегам один из газетных листков, ещё не расстеленных по бревну.

Трое лондонских детективов не торопясь раскурили свои бывалые трубки. Затем Доддс и Маклуски переключили всё своё внимание на газетный лист с записями Брайтона… (Горенс, уже успевший детально с ними ознакомится, не стал мешать коллегам.) Упомянутый лист представлял собой страницу рекламных объявлений различных пантинктонских туристических фирм, предлагавших своим клиентам всевозможные турпоездки в Европу и Африку. На верхних полях страницы, над всеми этими объявлениями, чьим-то мелким корявым почерком было дописано ещё несколько строчек:

"Франция. 29–26. 29д.

Италия. 31–24. 25д.

Испания. 28–22. 26д.

Германия. 30–25. 27д.

Португалия. 27–19. 24с. д.с.? д.д.?"

– Вот так ребус! – невольно вырвалось у Маклуски, – Ну и подкинул нам задачку этот Брайтон…!

– Задачка действительно непроста, – признал Доддс, неспеша попыхивая своей бывалой трубкой, – На первый взгляд эти записи выглядят откровенной ахинеей… Но, может быть, в них всё же имеется какой-то смысл? Горенс, уточните-ка для начала: Когда Брайтон набирал номер на телефоне, он смотрел в ту же самую страницу газеты, на которой потом и писал?

– Сомневаться в этом не приходится, – подтвердил Горенс.

– Тогда наша задача немного упрощается! – нашёл повод для оптимизма Маклуски, – Стало быть, Брайтон звонил в одно из турагентств, чьё рекламное объявление тут размещено. И я, кажется, догадываюсь, в какое именно…

– Вот в это – под названием "Большой Бен"! – мигом сообразил Доддс, – Это – единственная фирма на всей странице, которая предлагает своим клиентам поездки во все пять вышеперечисленных стран, от Франции до Португалии.

– Вы думаете в верном направлении, – кивнул головой Горенс, – Примерно таким же был ход и моих рассуждений.

– Давайте рассуждать дальше! – призвал всех присутствующих Доддс, продолжая пристально разглядывать каракули подозреваемого, – Нам известно, что часть своих записей Брайтон сделал под диктовку телефонного собеседника, а часть дописал уже потом, когда положил трубку… Но какие из записей были сделаны раньше, а какие позже?

– Ответ очевиден, – подхватил ход его мыслей Маклуски, – Слова "Франция. 29–26." записаны под диктовку, а слово "29д." добавлено позже! (Оно написано чуть покрупнее и немного под другим углом.) Абсолютно то же самое относится и к остальным четырём странам: Название страны и первые два числа записаны сразу, а третье число – немного погодя… Точно так же обстоит дело и с самой последней строчкой: "д.с.? д.д.?" явно приписано к остальному тексту в более позднее время. (Эта строчка тоже идёт под другим углом и даже частично наползает на Португалию.)

– Пока что я с вами полностью согласен, – не стал спорить Горенс, – Я и сам по горячим следам пришёл к точно таким же выводам… Но догадались ли вы, что означают все эти цифры и буквы?

– С цифрами и буквами вопрос далеко не так прост, – признал Доддс.

Два прославленных детектива продолжили свои напряжённые размышления, буквально уткнувшись носами в загадочный текст на газетной странице… Дым от их двух курительных трубок неторопливо поднимался над горным склоном. К нему скромно примешивался третий табачный столбик, исходящий от трубки Горенса. (Начинающий детектив Центральной полиции, пытаясь подражать своим старшим коллегам, тоже имел привычку курить трубку во время наиболее важных размышлений. Впрочем, по размерам его трубка так же уступала трубкам Доддса и Маклуски, как слава и известность хозяина первой уступала всеобщей знаменитости хозяев двух других.)

– Итак, что же мы имеем? – задал сам себе вопрос Доддс пару минут спустя, – Мы уже поняли, что Брайтон интересовался туристическими поездками в Западную Европу, которые рекламировало турагентство "Большой Бен". Он позвонил в эту контору и побеседовал с её представителями. Под их диктовку он выписал названия пяти стран с какими-то странными цифрами после каждой… Что же могут означать эти цифры? Присмотримся к ним повнимательнее! Перед нами – пара двухзначных чисел, разделённых дефисом. Первое из этих чисел находится в диапазоне от 27 до 31; оно не повторяется ни разу ни у одной из пяти стран. Второе число (следующее за первым через дефис) расположено в интервале от 19 до 26; повторений в нём также не наблюдается. Но если первые числа не имеют в своей последовательности разрыва и идут непрерывно от 27 до 31, то последовательность вторых чисел содержит в себе парочку дырок – после 19 следует 22, а затем 24. Числа 20, 21 и 23 отсутствуют вообще… (Попутно следует заметить, что второе число в каждой паре всегда меньше первого.) А далее у нас имеется некое третье число. Оно не повторяется ни у одной из пяти стран – 24, 25, 26, 27 и 29…

– Что могут означать все эти числа? – задумался вслух Маклуски, – В рекламе "Большого Бена" имеются лишь контактные телефоны и общие слова. Никаких похожих цифр там нет и в помине… При названиях государств указано лишь количество звёздочек. (Очевидно, оно символизирует уровень обслуживания в тамошних гостиницах.) Но какой тогда смысл в цифрах и буквах, выписанных Брайтоном?

– И какой же? – подзадорил коллег Горенс, – У вас появились какие-либо идеи на сей счёт?

– Для начала мы можем предложить, например, вот такую гипотезу, – заработала мысль у Доддса, – Допустим, Брайтон хотел узнать на фирме "Большой Бен" стоимость поездок в Европу… Получив эту информацию по телефону, он записал рядом с названием каждой страны максимальные и минимальные цены на турпутёвки. Закончив разговор, он внимательно изучил свои записи и дописал следом оптимальную (по его мнению) цену. (Как легко заметить, третье число в каждой строчке по своей величине точно попадает в интервал между первым и вторым числом. Лишь в случае с Францией оно совпадает с первым из чисел – а у четырёх остальных стран оно всегда меньше первого, но больше второго.)

– Примем эту гипотезу за основу и продолжим наши рассуждения! – снова взял слово Маклуски, – Для примера рассмотрим отдельно первую страну – Францию… Допустим, Брайтон записал для памяти диапазон цен на турпутёвки – от 29 до 26 в каких-то условных единицах. Далее он указал оптимальную цену, которая почему-то совпала с максимальной… В таком случае буковка "д." после третьего числа скорее всего означает "доллары", – высказал шальную догадку он.

– А что тогда означает буква "с." у Португалии? – задал каверзный вопрос Горенс, – Фунты стерлингов?

– Как ловко вы нас подловили! – подосадовал Доддс, – Да, если цена турпутёвки для Португалии указана в британских фунтах стерлингов, тогда она оказывается намного дороже путёвок в четыре других страны, где стоимость дана в американских долларах. Это выглядит по меньшей мере странно… Но, может быть, в случае с Португалией к цене путёвки приплюсованы какие-нибудь дополнительные расходы? Или (что более вероятно) речь идёт не о стоимости путёвок, а о чём-то другом?

– В самом деле: А почему мы так уверены, что эти числа обозначают какие-то денежные суммы? – поддержал коллегу Маклуски, – Между прочим, диапазон цен принято указывать в порядке нарастания, от меньших к большим. В записях же Брайтона наблюдается прямо противоположная картина…

– Это возражение несущественно, – возразил Доддс, – Брайтон записал эти числа в том порядке, в каком их ему продиктовали из фирмы "Большой Бен". (Вполне возможно, что там принято сперва сообщать клиентам максимальные цены и только потом минимальные.) Но меня настораживает немного другое… Давайте пораскинем мозгами: А с какой стати Брайтон заинтересовался ценами на поездки сразу в пять разных стран?

– Возможно, он занимается какими-то статистическими изысканиями, – не без юмора предположил Маклуски.

– Одно удовольствие наблюдать со стороны за полётом ваших мыслей! – признался Горенс.

– К сожалению, наша первоначальная гипотеза испытывает всё больше трудностей, – констатировал Доддс, – Не пора ли нам отправить её в мусорную корзину?

– Попробуем ещё немного попытать с ней счастья! – проявил присущий ему оптимизм Маклуски, – Рассмотрим с точки зрения первоначальной гипотезы последнюю строчку записей Брайтона: "д.с.? д.д.?" Мы видим здесь те же самые буквы "д." и "с.", что и в первых пяти строчках. Заманчиво было бы предположить, что они имеют тут тот же смысл, что и там…