Kitobni o'qish: «Поднимите мне ВЕККи»

[0]

. / // ////

Валентина Стрельникова, 26 лет

П – перспективная

Самый страшный Валин кошмар всегда был – кома. Ещё когда в детстве прочитала про Гоголя, как он боялся, что его похоронят заживо, и его похоронили. Как он царапал ногтями крышку гроба и задохнулся в могиле. Летаргия, сочли мёртвым – и в землю. Жуть.

Иногда во сне такое случалось. Просыпаешься – и не можешь открыть глаза. Не можешь пошевелиться. При этом понимаешь, что ты уже проснулась, пришла в себя, находишься в сознании. С улицы слышны обычные городские звуки – шум транспорта, гудки автомобилей, голоса прохожих под окнами. А ты лежишь в темноте, и в ужасе понимаешь, что ты…

Не было сейчас ничего. Никаких городских звуков. Никаких голосов. Что-то еле слышно пикнуло, и всё. Да и это могло показаться. Надо было взять себя в руки – Валя всегда так спасалась. Стоит только понять, что это продолжение сна, и контроль над телом вернётся, и веки разомкнутся, и увидишь свет.

Дыхание! Да! Она дышала, и могла это контролировать. Валя задержала дыхание, задышала чаще: вот. Сейчас всё будет нормально.

Скрипнула тихонько дверь, прошелестели лёгкие шаги. Что-то щёлкнуло.

Женский голос, молодой, взволнованный:

– Андрей Витальевич! Кажется, очнулась! Чеэсэс сто пятнадцать!

Валя испугалась. Она вдруг начала понимать, что это не кошмар, что не остатки сна она не может стряхнуть с себя. Тут было что-то похуже. Не кошмар, а гораздо хуже – мокрый снег на дороге, и уверенно идущая машина вдруг просто перестаёт слушаться руля, и испуганный Колин взгляд, крутой склон справа, деревья в свете фар, удар и брызнувшее в лицо мелкими кубиками стекло. Гораздо хуже.

– Чеэсэс сто семьдесят!

ЧСС – частота сердечных сокращений, мелькнуло у Вали в голове. Чьих?

– Спокойно! Спокойно! Даша, кубик лоразепама, быстро!

Мужской голос, властный, уверенный.

Сердце перестало трепыхаться в груди, и Валя поняла, что дышит уже не так часто. Не так панически. Не так. Всё не так.

– Валентина Максимовна, вы меня слышите? Вижу, что слышите. Не беспокойтесь, вы в больнице, но всё хорошо. Вы попали в аварию. Ваш прогноз очень благоприятный, вы меня понимаете? Всё будет хорошо. Сейчас вы уснёте, и когда проснётесь – мы обязательно побеседуем. Держите себя в руках. Спите. Всё хорошо…

[1]

// 0 1 , 1 1 1

Валентина Стрельникова, 26 лет

П – перспективная, А – аффилированная

Тот же мужской голос.

– Доброе утро. Валентина Максимовна, слышите меня? Пошевелите пальцами на левой руке. Вот так, хорошо.

Валя пошевелила пальцами – и они пошевелились.

Она попробовала открыть глаза. Нет. Ничего.

– Спокойно. У вас на глазах повязка, мы её снимем буквально через пару дней, как только восстановится зрение. А вот со связками всё нормально, скажите «да».

– Да, – сказала Валя и очень удивилась своему голосу – хриплому, как будто прокуренному.

– Отлично. За голос не переживайте, он тоже быстро восстановится. Меня зовут Андрей Витальевич, я ваш лечащий врач.

«Очень приятно», хотела сказать Валя и закашлялась.

Чьи-то заботливые руки приложили к её рту пластиковый сосок, Валя поймала его губами и начала жадно пить, сразу ощутив, какая похабная хрень была всё это время во рту. Там не то, что кошки гадили, там лошади и бегемоты…

Ощущения нахлынули потоком: лимонно-сладковатый вкус воды; тёплый воздух палаты (она же в палате лежит, это определённо), лёгкими дуновениями касающийся открытой кожи рук (кондиционер?); приятная прохлада простыней. Валя попыталась пошевелить пальцами ног – мгновенный испуг – и пальцы пошевелились. Она потрогала одной ногой другую.

– Гмхх… Кгхм!.. Давно я здесь?..

– Мне тоже очень приятно. Сегодня двадцать второе марта.

Вспоминать не получалось – и Валя зашевелилась в тревоге.

– Всё хорошо. С памятью могут быть небольшие проблемы – это последствия шока. Вы попали к нам шестого февраля. Вам, надо сказать, очень повезло.

Это сколько?.. Полтора месяца она уже здесь?

– Хх… Хах… А Коля?

– Думаю, вы уже достаточно восстановились, чтобы увидеться с родителями. Они очень за вас беспокоились. Я их приглашу, вы не против?

«А ребёнок???», молнией пронзило Валю, и она собралась закричать, но снова провалилась в обволакивающую тьму.

[10]

/////////////// 10

А а а …………..

ноль один десять >>

массив       //////////////

Валентина Стрельникова, 26 лет

ПА (перспективная, аффилированная), прогноз когерентности – благоприятный

В глазах двоилось и плыло.

В глазу. Левом. Правый так и был чем-то закрыт.

Потолок – внезапно – оказался розовый. Не белый.

Валя вспомнила студенческий анекдот про коричневый пол, и засмеялась. Нет. Не умерла. Настроение было отличное. Они ей, наверно, что-то вкололи. Опять. Ну и пусть.

Андрей Витальевич оказался красивым брюнетом с сединой, глаза жгучие, чёрные, как у испанца. Он стоял у кровати, красивый, халат белый, на бейдже большими буквами «ГУБИНСКИЙ». Валя перевела взгляд. Справа стояла Даша (наверно), молоденькая, симпатичная, без бейджа, халатик и шапочка нежно-голубые, взгляд немножко испуганный. Потолок розовый, цвета пастельные. Пастельные-постельные. Фу.

На стенах висели нелепые гирлянды из зелёных клеверочков-трилистничков. В углу на тумбочке стоял зелёный же лепрекон.

– Как мы себя чувствуем? – спросил Андрей Витальевич. – Валентина Максимовна?

Баритон у него был идеальный.

Потому что нельзяааа быть на свете красиииивым таким!..

– Не сюсюкайте, доктор, – сказала Валя и прыснула. – Можете звать меня Валя. И на «ты».

«Он же меня наверняка голой видел», подумала Валя, не подозревая – до какой степени. Она оглядела себя. Салатовая пижамка, всё, что ниже груди – под простынёй.

– Это что? – кивнула она на трилистнички.

– Это я повесила, – почти прошептала Даша. – День Святого Патрика был недавно. Я думала, вам понравится.

– Я разрешил, – улыбнулся Андрей Витальевич.

День Святого Патрика, хоспади!..

– Что вы мне ввели?

– Узнаю коллегу, – сказал Андрей Витальевич. – Очень хорошо. Всего лишь допамин, хорошее настроение у вас своё, вы не думайте.

Рука слушалась отлично. Валя подняла её, хотела потрогать правый глаз и упёрлась пальцем в холодный пластик.

– Покажите, – попросила она.

Испуганная лань Даша подняла зеркало, которое, оказывается, держала в руке.

Правая половина Валиной головы была закрыта белой скорлупкой – полчерепа, глаз, и до щеки. Слева всё на вид было ок. Сбритые (после аварии, видимо) волосы сейчас топорщились медовым ёжиком.

– Рассказывайте, – скомандовала Валя. – Режьте правду-матку, доктор.

– Да нечего особо рассказывать. Была авария, вы пострадали. Сильно. К счастью, практически за вами шла машина скорой, повезло. Вас стабилизировали, довезли к нам, мы вас подлатали. Повязка на голове тоже временно, подживёт – снимем.

На «ты» он звать её решительно не хотел. А пластиковая скорлупка – это повязка, оказывается?

– А Коля?

– Ваш молодой человек? Который был в машине?

– Да. Мой жених.

– Он не пострадал. К счастью. Мелкие царапины.

– Он приходил? – сердце почему-то замерло. – Он… Здесь?

– Нет. Но, – с наигранной бодростью хлопнул в ладоши Андрей Витальевич, – здесь ваши родители! Пригласим?

Валя слабо кивнула.

– Даша, позови, пожалуйста.

Медсестра выскочила.

Хорошее настроение очень быстро куда-то испарилось. Надо было задать Губинскому ещё один вопрос. Самый важный. Четырнадцать недель, на что тут надеяться? Хотя сейчас медицина, говорят, творит чудеса. Выхаживают совсем крошечных…

– Доктор, – сказала Валя. Голос её дрогнул. – А ребёнок?..

Губинский сочувственно покачал головой.

– Сожалею, – тихо сказал он. – Органы малого таза пострадали сильно. Очень сильно.

Мир, оказывается, может рухнуть в одно мгновение.

– 

А… Рожать? Рожать я… смогу ещё, Андрей Витальевич?..

Он молча смотрел на неё.

– Зачем? – спросила Валя. – Зачем вы меня спасли? Зачем?

– Я соболезную. Боль, к сожалению, никуда не уйдёт, Валя, – ответил Губинский. – Вы же знаете. Она притупится, но будет больней. Простите, если резко – здесь не платная клиника для богатых, я всегда говорю прямо.

Он помолчал ещё несколько секунд.

– Зачем вам жить? Надо найти, зачем. Надеюсь, мы сможем вам помочь.

Мать плакала и шмыгала носом. Отец мрачно сидел рядом и держал Валю за руку. На Валин вопрос о Коле он зло мотнул подбородком. «Господи, Валечка, главное, что ты жива…», причитала мать. «Такого добра ещё знаешь сколько будет!.. Сколько мужиков есть хороших, проживём. Поплачь, моя. Поплачь». Может, и поплакала бы, но слёзы не шли. «Живут же и без детей. Усыновишь, господи. Знаешь, сколько деток есть хороших?». Хотела плакать, хотела. Сухие глаза – не хотели.

Устала Валя за эти полчаса смертельно.

– Можно в ближайшее время без посещений? – попросила она Губинского, когда родители, наконец, ушли.

– А их не будет больше, – ответил он, казалось, слегка удивившись. – Ах да, вы же ещё не в курсе. У нас режимный объект, Валентина Максимовна. Посетителей не бывает. Ваш отец, исключительно в силу занимаемой должности…

Точно. Замминистра это вам не.

– Кстати, благодарить за спасение вам тоже нужно исключительно его, – сказал Губинский, выходя. – Простой смертный с вашими травмами поехал бы в морг.

Он нажал на выключатель у двери, и палата погрузилась в полумрак. Валя почувствовала, как её тут же неудержимо потянуло в сон.

– Отдыхайте, Вален… Валя.

Ну, хоть чего-то она добилась.

[11]

массив-906 //////

[abcdef]

} connect object 1 }

} connect object 2 }

} connect object >>>>>>>>>

3 //////////////////////

Валентина Стрельникова, 26 лет

ПА (перспективная, аффилированная), К – когерентная

– Вставайте, вставайте. Вот так.

Губинский помог Вале встать с кровати и пройти несколько шагов до кресла-каталки. С другой стороны её поддерживала Даша. Ноги Валю пока слушались плохо.

– Хорошо, – довольно сказал Губинский. – Очень хорошо! Видите, как вы быстро поправляетесь!

Он выкатил её в короткий коридор. С двух сторон шли палаты с номерами. Валя лежала в пятой.

Через распашные двери они въехали в столовую. Шесть столиков, деревянные панели, пустая раздача, фикусы в кадках. Дорого-багато.

– Давайте я вас покормлю, – сказал Губинский.

– Отличная идея, – отозвалась Валя. Ей за эти несколько дней уже до смерти надоела палата, телепанель на стене со старыми комедиями и Даша с овощными и мясными пюрешками.

Доктор расставил перед ней тарелки. Таак, молодой отварной картофель с зеленью, бифштекс средней прожарки, салат. Отошёл к стене, что это там у него? Кофемашина? А запах!..

– Дайте мне кофе! – потребовала Валя. – Давайте же!

– Сначала поешьте.

– Нет, – упёрлась она. – Сначала кофе!!!

– Хорошо, – он поставил перед ней стаканчик, и Валя жадно отхлебнула горячий напиток, обжигая губы. Дааааа!!!

– Полагаю, вы хотите со мной поговорить, – сказало она, отдышавшись.

– Правильно полагаете. – Он сел напротив. – Ешьте.

Валя попробовала картошку. Отлично.

– Как вы уже, полагаю, поняли, у нас экспериментальная клиника. (Валя кивнула). Мы работаем в интересах Министерства обороны. Повезло, что вы военнослужащая, давали подписку. Как военному психологу, вам ничего здесь не кажется странным?

Точно! Она – военный психолог! Только вот ничего военно-психологического не вспоминалось. ПТСР¹?

– Память тоже восстановится, – усмехнулся Губинский. – Вы вообще очень быстро восстанавливаетесь.

– Не знаю, – сказала Валя. – Понятно, что это не госпиталь. Персонала мало. Пациентов никого.

– Вы прямо сейчас участвуете в важнейшем медицинском эксперименте, – сказал Губинский. – Всё идёт хорошо, тьфу-тьфу. – Он легонько постучал костяшками пальцев по крышке стола. – Через неделю я могу вас выписать. Но я бы хотел просить вас остаться.

– Зачем? – спросила Валя и подцепила бифштекс.

– Доедайте, я вам кое-что покажу.

Вошла Даша с папкой в руках, будто ждала за дверью.

– Смотрите, – сказал Губинский, – это вы.

………………..

– Слушайте, – зло сказала Валя, когда рвотные позывы поутихли, – такое надо показывать ПЕРЕД обедом, а не после. Хотите, чтоб я вам весь пол заблевала?

Она присмотрелась к снимкам.

– У меня тут головы почти нет. Как получилось, что я жива?

– Ну, как я уже говорил, повезло, – сказал Губинский. – За вами шла машина, наша машина. Перевозили коллоид. Вытащили вас из машины почти сразу после аварии, как раз отец звонил вам. Наши ребята стабилизировали вас, счёт шёл на секунды. Как стало понятно, кто вы – ребята приняли решение везти вас сюда. Случай. Один на миллиард.

– Коллоид?

– Силикат-органический коллоид мю-семь с эффектом перцептивной квантовой связи. СОКЭПКаэС. Сокращённо – биогель. Прорыв в медицине. Но технология официально ещё только в разработке. Подпишите согласие на участие, неразглашение – оформлю вам допуск.

– Я и внизу была вся поломанная, – сказала Валя. – Месиво же. Это ваш биогель меня починил? Как такое вообще возможно?

– Возможно, – улыбнулся Губинский. – Хотите узнать больше?

– Хочу, – сказала Валя. – Где расписаться?

[100]

проект объекты

Йонас

Игнат

>>>>>>>>>

Валентина

/////////////////////////// ////////// /////

Валентина Стрельникова, 26 лет

ПАК (перспективная, аффилированная, когерентная)

– Медицинское образование, пусть даже такое специфическое – в вашем случае – как военная психология, поможет вам разобраться в основных понятиях, – сказал Губинский и включил проектор. – Большего, в принципе, и не требуется. Достаточно самого факта участия в проекте. Прочувствуете, так сказать, изнутри.

Маленький конференц-зал – всего пара рядов стульев, экран, кулер с водой. Валя сегодня была единственным участником «конференции».

– Смотрите, – доктор показал на схему с подписью «Динамика равновесия СК (стволовых клеток) костного мозга…» – дальше Валя читать не стала. – Мы взяли мультипотентные мезенхимальные стволовые клетки. Почему? Самые универсальные, на их основе немцы уже двадцать лет назад синтетическое мясо выращивали. Эм-эм-эс-ка (ММСК, поняла Валя) нашей разработки универсальны – они дифференцируются в синтеты не только костной, хрящевой или жировой ткани, но и в мышечные волокна, нервные клетки и клетки крови.