Kitobni o'qish: «Инженер»

Лестрадов только что вышел на работу из отпуска. Июнь в Петербурге в том году был дождливым и туманным. А Лестрадов прилетел прямо с солнечного пляжа Сочи. Энтузиазма к работе не было. «Ах, Петербург, Петербург, Петра творение, любил бы я тебя, кабы не дожди…» – думал следователь по особо важным делам майор Иван Денисович Лестрадов, сидя за своим рабочим столом, раскладывая документы и машинально путая все, что помнил из Пушкина. Зазвонил телефон. Секретарь начальника Главного Управления МВД по городу Санкт-Петербургу просил срочно прийти к Самому.

Лестрадов хорошо знал начальника управления генерал-лейтенанта полиции Пулигина Юрия Антоновича. Его отец дружил с Пулигиным чуть ли не с детства, и он не волновался из-за этого вызова. Он подумал, может быть что-нибудь передать отцу. Но все оказалось куда как необычно.

После всех дежурных вопросов: где отдыхал, о здоровье отца, когда, наконец-то, женишься и прочее, Пулигин приступил к делу.

–На предприятии научно-производственной организации «ЗАСЛОН» – это метро «Московские ворота», пропал человек. Какой-то инженер. Зашел как всегда утром через проходную, а вечером не вышел. Предприятие это серьезное и служба охраны у них то, что надо – дураков не держат. Двое суток все стояли на ушах – искали. По крайней мере, так сказали. Но не нашли. Как сквозь землю провалился. Мне позвонил Вадим Юрьевич, генеральный директор предприятия – мы с ним знакомы. Слезно просил дать ему самого лучшего следака. Ты как раз приехал. Так что Ваня езжай, разберись. Дело не то чтобы секретное, но закрытое, так скажем. Там разберешься и поймешь, почему. Поэтому вызвал тебя к себе. Распространяться не надо. Дело заводить не спеши. Занимайся этим делом неофициально, а отпуск мы тебе продлим. Предприятие не простое, разработки самые современные. Коллектив там особенный: инженера, ученые, конструктора; публика, та еще – цену себе знает. А ты, все-таки, инженерный факультет закончил в свое время. Закон Ома хоть помнишь? – генерал засмеялся, по-дружески похлопал майора по плечу. – В нашей работе закон Пинкертона нужнее. Я думаю, ты справишься быстро. Это тебе для разминки, после отпуска.

С первого взгляда дело казалось пустяковым. Пропал человек. Такое бывало раньше, в доцифровые времена; в огромном городе люди пропадали бесследно нередко. Но теперь? В современном городе не то что пропасть – спрятаться невозможно! Город увешан видеокамерами, работает система распознавания лиц, у каждого с собой цифровые и открытые для всего мира устройства: телефон, планшет, ноутбук, часы, все атрибуты современного человека так или иначе связаны со спутниками. Каждого жителя рассматривают одновременно два, а то и больше объективов открытых или скрытых видеокамер. На каждом светофоре камеры распознавания лиц. Биометрия всех жителей города в общей базе данных. Автоматизированная система привлечения пешеходов к административной ответственности. Камеры во дворах, в подъездах домов, в парках, в школах, в поликлиниках, в магазинах, на стройках. Одна часть городского искусственного интеллекта «Паук» выявляет факты подделки видеоизображений. Другая часть этой системы на основе изображений с видеокамер прогнозирует чрезвычайные ситуации, и даже моделирует сценарии возможных действий полиции. И даже больше: искусственный интеллект, если заметит подозрительное поведение кого бы то ни было, может захватить изображение человека и вести его по городу, куда бы он ни пошел, куда бы ни поехал, на какой бы общественный транспорт не сел. Даже в такси стоят видеокамеры и подключены к общей городской сети. Как бы человек не старался запутать следы, подробная карта его маршрута будет тотчас же лежать на столе следователя, при необходимости конечно. Объективы видеокамер повсюду! И все видеокамеры – это глаза одного огромного организма, под названием «социальный иммунитет города». Распознается лицо даже если оно в медицинской маске, с надвинутой на лоб кепке и в плохом освещении. А еще, на крайний случай, можно проверить банковскую карточку, и узнать где, когда и что покупал владелец карты. Да разве может человек исчезнуть в современном городе, даже если сильно захочет? Теоретически, конечно, можно спрятать лицо, но это сложная инопланетная, наверное, технология, и она в данном конкретном случае не причем. Все-таки пропал не агент разведки, а рядовой инженер, правда, сотрудник такого серьезного, режимного предприятия. И пропал не в городе, а на предприятии с хорошей службой охраны. Почему же служба охраны, хорошо зная территорию, сама не смогла его найти? Что могу сделать я, не знающий местности? Может пропавший каким-нибудь образом улизнул с территории?

Через час он был на заводе. Начальник режима и контроля Павел Николаевич, так он представился еще по телефону, встретил его на проходной. Солидный, среднего роста, с крепкой шеей. Крупные сухожилия на шее выдавали в нем человека тренированного. Просторная рубашка на выпуск, под ней чувствовалась развитая мускулатура. Они прошли в кабинет. Лестрадов с ходу спросил:

– Как по-вашему, может пропасть человек на вашем предприятии? Вариантов только три: незаметно вышел с территории, второй – потерял сознание, упал в какую-нибудь яму и фантастический третий – провалился сквозь землю.

Начальник режима, человек спокойный, осторожный, и к шуткам расположен не был:

– С территории незаметно выйти невозможно! Я съездил к нему на квартиру и в загородный дом – не появлялся. Живет он один. Родственников в Петербурге нет. Сын где-то на Дальнем Востоке – не общаются. Второе исключено: скрытных мест нет, и прочесали мы все цеха дважды, прощупали своими руками каждый закуток. Я отвечаю! В этот день с территории завода не было вывоза мусора или готовых изделий. Ни одна машина с территории не выезжала. Так совпало! Бывают такие дни. – он внимательно посмотрел на Лестрадова с прищуром: оценил ли этот чужак его профессионализм? Лестрадов удовлетворительно качнул головой и открыл рот для вопроса, но Павел Николаевич его опередил:

– У моего приятеля поисковая собака. Эту возможность я сразу же использовал.

– И-и?

– Ничего! Следы все по обычному маршруту Павлова … Так что третья ваша версия мне, к моему величайшему сожалению, с каждым часом кажется все достоверней. Вынужден признать – никогда еще в своей практике я не был в таком недоумении. Я вам предоставлю все записи с видеорегистраторов, все протоколы опросов всех, кто видел его в этот день. Мои люди в вашем распоряжении. А для начала я вас отведу к Генеральному. Он вам расскажет про этого человека. У нас по штатному расписанию более трех с половиной тысяч сотрудников, но Павлова Владимира Ивановича Генеральный знает лично. У них, насколько я понял, особые отношения.

Больше он ни проронил ни слова. Молча провел его в кабинет Генерального.

Начальник охраны шел быстро, Лестрадов еле успевал за ним. Шли они коридором, по лестнице, через просторный цех с непонятными Лестрадову станками. Он отметил про себя аптечную чистоту кругом. Вот только что в бахилах не ходят. Хотя на сотрудниках была своеобразная антистатическая одежда и специальная обувь.

Генеральный директор его ждал. Полноватый, невысокого роста, средних лет солидный мужчина. Волосы с хаотичными пятнами седины, словно кто-то случайно пролил ему на голову перекись водорода. И совершенно магнитный взгляд! Как будто ему в зрачки встроили сильные магниты! Вместе с едва заметной претензией на небрежную элегантность, все это создавало сильный образ человека, владеющего той информацией, которой не дано знать остальным, и знающий всему этому настоящую цену. После знакомства директор без предисловий начал:

– Поверьте, если бы у меня оставалась хоть какая-то надежда, я бы к полиции не обращался. Я говорил генералу, что это особый случай. Хочу вам сказать, пропал не обычный инженер. У нас вообще исчезнуть на территории невозможно! Павлов – это такой … нестандартный человек, если так можно сказать. Исключительный – вот это, наверное, более точное слово.

– Я не совсем вас понимаю. Выходит, что обычный сотрудник пропасть у вас не может. А вот этот, как вы сказали, исключительный пропал. Странное у вас предприятие, однако.

– Ирония ваша сейчас неуместна. Я очень переживаю не только за репутацию предприятия, но и за Павлова. Он мне очень дорог. Я с ним познакомился в давние времена, сразу после института. Он всегда отличался нестандартным мышлением. Пожалуй, это сейчас неважно … А общество наше, действительно, не странное, конечно, но уникальное. Прогрессивный, современный и не побоюсь сказать модный завод. Коллектив подобран – один к одному. Многие наши компетенции не имеют аналогов в мире! …– Генеральный сделал паузу, то ли что-то вспоминая, то ли что-то обдумывая, затем продолжил:

– Владимир Иванович как ушел на пенсию пять лет назад, так уединился, уехал в глухое место. Я часто ездил к нему, уговаривал прийти к нам. Он не хотел работать на заводе. Он уже в том возрасте, когда другие уходят на покой. Но покой – это не про него. Он одержим своими идеями. У него квартира была на Невском. Так он продал эту свою единственную квартиру, купил далеко от всех населенных пунктов, в сосновом лесу, на отшибе хибару. В ней жить невозможно, а он там организовал свою лабораторию. Все деньги от проданной квартиры вложил в приборы. И такие вещи делает! Что вы, это еще старая советская школа! Много ли вы таких людей знаете? Я его долго уговаривал. Пришлось пойти мне на уступки. Пообещал ему все, что он захочет. У него свободный график. Кстати, он иногда ночует на заводе. Он формально числится в отделе научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, На самом деле у него на заводе собственный небольшой опытный цех. Работает он один. Совсем не терпит подчиненных. Все сам. Честно говоря, никто не понимает, что он и как делает. Я сам иногда с трудом его слушаю. Даже у меня не хватает ни ума, ни знаний. Но результаты он выдает на гора потрясающие!

– Если он квартиру продал, где он живет сейчас?

– Снимает студию. Денег ему хватает. Пенсия у него, зарплата. Деньги для него пустое место. Он живет идеями!

– Он имеет дело с секретными разработками? Хотя зачем я спрашиваю, если бы было так, то сейчас здесь кружилось бы целое подразделение ФСБ. Не так ли?

– У него не было допуска к секретке,– как-то избыточно жестко и коротко он ответил, – отметил про себя Лестрадов.

– Где его телефон?

– Вы не поверите! Но он не пользуется телефоном! Да, это так! Бывают такие люди! Сам аппарат у него есть, конечно. Вот он, – … достал из ящика стола старенький Самсунг.– Это я забрал из его лаборатории. Он там валялся выключенный.

– Где он работал до пенсии?

– Институт приборостроения еще со времен Ленинграда.

Лестрадов чувствовал себя не в своей тарелке. В такой ситуации ему не приходилось бывать. Он не понимал, что от него хотят. Что он может сделать? Замкнутая территория, те же самые видеокамеры кругом. Как человек может пропасть?

Директор познакомил Лестрадова со своим заместителем. Тот отвечал за связи с общественностью и должен был сопровождать майора по заводу. Это был человек приглядный, даже симпатичный но, парадоксальным образом только тогда, когда двигался; поворот головы, движения плеч, шеи, мимика лица – вот это все, в движении создавало привлекательность его внешности. Но стоило ему застыть без движения – он превращался в некрасивого и даже отталкивающего человека. Лицо превращалось в плохую, криво сделанную маску. Без движения он казался человеком с кучей пороков, которые ему не суждено скрыть, поэтому он был обречен на вечное движение. Ходил он как птица разучившаяся летать. А когда пожимал руку Лестрадову, то майору показалось, что тот как будто взялся за дверную ручку, пытаясь открыть тяжелую дверь. В довершении всего его лицо было молочного цвета.