Kitobni o'qish: «Времена Темпры. Мир Tornscape»

Рукопись составлена Алдвином Мортенсоном Альтендантским. Данное произведение было создано благодаря кропотливым трудам и исследованиям моего коллеги Бавдей Андрея, которому я выражаю свою благодарность.

Глава 1

Тёплые солнечные лучи осторожно, будто с опаской, проникли через широкое окно, осветив просторную спальню. Такой эффект получался от того, что стёкла высотой в человеческий рост были дополнительно забраны коваными решётками, изображающими виноградные лозы. Проходя через них, свет вышедшего на небосклон Торгвара дробился, ослабевая и не нарушая лишний раз покой спящего. Рассеянные жёлтые лучи оставляли блики на тяжёлых атласных шторах и холодном каменном полу.

Одну из стен занимал массивный камин с кованой решёткой, за которой тлели угли. Над ним висела пара железных щитов со скрещёнными за ними мечами, а к полке сбоку прислонилась видавшая виды алебарда. Место перед камином занимало широкое кресло, в ногах которого была постелена шкура большой лесной кошки, добытой когда-то хозяином спальни на охоте. Другую стену занимала книжная полка, уставленная тяжёлыми томами в кожаных переплётах, а на самом верху покоился медный кувшин, привезённый из далёкой экспедиции.

Наконец, у стены напротив окна расположилась кровать, слишком большая для одного человека. Над кроватью висел искусно выкованный кузнецами ещё век тому назад фамильный герб рода фон Криглихинген, а в ногах стоял обитый железом сундук. Под тяжёлым же одеялом сейчас крепко спал хозяин этой спальни и всего дома, нынешний глава этого рода и последний его представитель – Готфрид, более известный под псевдонимом «Гёц».

К пятому десятку прожитых лет этот мужчина успел прославиться во всех уголках воинственного Королевства Кригмарк. Не одними лишь ратными подвигами, но и как грамотный командир, не теряющийся в пылу схватки и умеющий с ходу находить правильные решения. Не меньше, чем в военных походах, Гёц бывал и в экспедициях к Эпицентрам Эфира, возвращаясь оттуда с новыми знаниями и ценными артефактами. Процент выживших под его командованием был заметно выше, так что солдаты часто просились присоединиться к его войску и с гордостью носили данное завистниками прозвище «Проклятые».

– Господин! – услышал мужчина сквозь сон знакомый женский голос, – господин, просыпайтесь!

Недовольно поморщившись, Гёц перевернулся на другой бок, уткнувшись лицом в подушку, но голос не унимался.

– Я знаю, что Вы уже не спите!

Тяжело вздохнув, он перевернулся на спину и открыл глаза, покосившись на стоящую в дверях тонкую фигурку. Юная девушка с золотистыми волосами, заплетёнными в пару кос, встретилась с мужчиной прохладным взглядом голубых глаз. Одетая в скромное и опрятное платье служанки, она подняла перед собой руки и стукнула ложкой по краю стакана, выбивая из него серебристый звон.

– Поднимайтесь, а то завтрак остынет! – практически пропела служанка в такт звону.

– Зараза… – пробурчал Гёц, приподнимаясь на локтях, – покой мне только снится.

– Господин, так Вы же сами просили не давать Вам спуску, чтобы не разленились, – напомнила она.

– Точно так, – кивнул мужчина, тяжело поднимаясь, – за исполнение приказа хвалю, а за излишнее усердие – осуждаю.

– Полно Вам, – коротко поклонилась служанка, – мне воду погреть или опять холодной обливаться будете?

– Холодной, – на секунду задумавшись, решил Гёц, – здоровее буду. Завтрак не остынет?

– Так я ж его ещё не приготовила, – нимало не смутившись, ответила она.

– Эмилия! – с деланым возмущением он попытался выразить негодование, но получилось плохо, – что я говорил об обмане?

– А где я соврала? – вспорхнула ресницами служанка, – я лишь сказала, что завтрак может остыть, если Вы не встанете. Ни слова неправды.

– Хитрая зараза, – покачал головой мужчина, уже не пытаясь скрыть улыбку, – вот до чего книжки доводят. Шевелись, давай! Я скоро спущусь.

– Слушаюсь, господин, – с очередным коротким поклоном Эмилия удалилась, оставив Гёца переодеваться и приводить себя в порядок после сна.

И в самом деле, эта девушка говорила правду и только правду. Она действительно следовала указаниям самого мужчины будить его после рассвета, вне зависимости от планов на день. Выработав режим долгими тренировками и походами, он не собирался от него отказываться или как-то ещё давать слабину, воплощая в себе качества истинного кригмаркца. В потускневшем от времени, но всё ещё рабочем зеркале в углу спальни отражалась рослая широкоплечая фигура Гёца, усеянная множеством боевых шрамов. Ледяная вода из бочки, что вскоре на них обрушилась, окончательно смыла с мужчины остатки сна.

Переодевшись в домашнее, Гёц спустился в обеденный зал, где Эмилия уже накрыла на стол и на пару со своим братом Эмилем споро расставляла дымящиеся блюда. На тарелках аппетитно расположились мясо, овощи, и свежеиспечённый хлеб, потому как завтрак мужчина считал самой важной за день едой.

– Доброе утро, господин, – лёгким кивком поприветствовал его Эмиль.

Его волосы были на тон темнее и собраны в хвост, и, разумеется, вместо платья он носил мужской вариант костюма слуги. Что касается самого зала, то его, как и спальню, освещал проникающий через окна солнечный свет, рассеянный коваными решётками. Если бы этого оказалось недостаточно, то имелся камин, а высоко под потолком на цепях покачивалась люстра с множеством свечей.

Центром же комнаты являлся тяжёлый квадратный стол, мастерски сработанный из кригмаркского чёрного дуба, пропитанного пахучим лаком. Горячие блюда и напитки неоднократно проливались на его поверхность, а ножи и вилки скоблили и царапали, но так и не смогли оставить на этом столе никаких ощутимых следов. Стулья, расставленные с каждой стороны, ничуть не уступали тому в надёжности, не проседая под весом даже самых прославленных из генералов.

Бывало, что обеденный зал в доме Гёца превращался в импровизированную комнату совещаний. Тогда на нём расстилался большой пергамент с подробной картой той или иной местности, куда командование намеревалось отправить отряд «Проклятых» или любой другой при участии своего прославленного командира. Для обозначения позиций и планирования манёвров использовались резные деревянные фигурки. С ювелирной точностью те повторяли все детали снаряжения, и даже малейшие черты лица настоящих солдат и офицеров.

Невероятное мастерство тех, кто изготавливал этих миниатюрных воинов, поневоле вызывало уважение даже у сурового, живущего настоящими битвами, мужчины. Он слышал, что некоторые из молодых аристократов даже заказывали целые партии фигурок для себя лично и тратили целые часы и дни на их покраску. Гёц для таких увлечений считал себя уже староватым, да и стоило всё это времени и денег, которых у него не было, но совсем уж баловством не считал.

«По крайней мере, это развивает стратегическое мышление», – в который раз подумал он, глядя на резной сервант, в котором покоилась его собственная коллекция миниатюрных воинов.

Этот набор использовался только по прямому назначению и не был покрашен, щеголяя светлыми оттенками дерева. Как бы они ни умоляли, но даже Эмиль и Эмилия до фигурок не допускались.

Брат и сестра как раз закончили сервировать завтрак и все трое уселись за столом. Да, пусть официально они и числились слугами, но Гёц действительно считал тех частью своей семьи, позволяя находиться рядом. Он не отправлял их есть отдельно, не требовал поклонов и вообще стал для сирот заменой отца, которого они потеряли. Взаимно ему благодарные, Эмиль и Эмилия трудились на совесть, ведя хозяйство и ухаживая за домом – благо, для скромного по меркам знати двухэтажного особянка их усилий вполне хватало. Мужчина вообще не стяжал роскоши, а славу может и любил, но только ту, что была получена на поле боя.

«Верный до самой смерти и после неё», – так гласил девиз рода Криглихинген, выбитый на фамильном мече, с которым Гёц поднимал своих людей в атаку. Таким был его отец и его дед… Таким мог бы стать и его сын, но пока что со своими детьми у мужчины не сложилось.

– Жениться бы Вам надо, господин, – словно угадав его мысли, по-женски чутко заметила Эмилия.

– Ну да, – усмехнулся Гёц в ответ, – много я кому нужен вот с этим вот.

Подняв правую руку, он продемонстрировал то, о чём брат и сестра и так уже прекрасно знали – ровную культю на месте кисти, отсечённой вражеским клинком на поле боя многие годы тому назад. Пусть и привычные к этому зрелищу, слуги поняли намёк, и остаток завтрака прошёл в тишине.

Закончив трапезу, мужчина отправился в гардеробную, чтобы переодеться в уличную одежду. Конкретных планов на этот день у него не было, но и сидеть дома он не намеревался. В подобных ситуациях он любил даже просто прогуляться по городу, посетить рыночную площадь или храм, или заглянуть в таверну. Нередко Гёц бывал и в местных казармах, чтобы узнать новости с фронта, дать пару наставлений или даже провести с кем-нибудь показную тренировку. Само присутствие прославленного героя сильно поднимало и укрепляло боевой дух всех воинов, что имели честь его встретить.

Помимо большого и в этот раз отполированного зеркала в дубовой раме, в гардеробной расположилось несколько крупных шкафов и комодов с вещами. Пошитые портными по меркам крепкой фигуры мужчины, там находились костюмы на разные случаи жизни – как для повседневной носки, так и в случае выхода в люди, будь то охота или светский приём. Последние Гёц не любил, но в виду положения бывал на них, утешаясь дорогими винами и изысканными блюдами. Разумеется, всё пребывало в чистоте и порядке стараниями пары его верных слуг – равно как и несколько пар сапог, начищенных до блеска и готовых отправиться маршировать.

Впрочем, не только одежда и обувь нашли своё место в этой комнате. Полный комплект доспехов также находился здесь на специальной стойке, и все его кожаные и стальные части содержались в полной боевой готовности. Пусть вероятность нападения врага на его дом и была крайне невысокой, мужчина знал, что она не была нулевой. А потому его личный доспех и фамильный меч хранились здесь, а не в казармах – благо, в этот раз высокое положение и репутация играли ему на руку.

И говоря о руках, Гёц сейчас уселся на стул и положил правую на комод, выставив перед собой обрубок, которым та заканчивалась. Эмиль, нависший перед мужчиной, возился с перчаткой, специально приспособленной вместо отсутствующей правой кисти. Ранее бывшая частью доспеха, она закрывала руку до локтя и крепилась к той кожаными ремешками. Теперь полная тонких, но прочных механизмов, эта кисть могла сгибаться в разных позициях, чтобы удерживать меч, поводья или даже перо.

Внезапно в дверь раздался стук, и Эмилия оторвалась от протирания обеденного стола, чтобы открыть. Вскоре она тоже показалась на пороге гардеробной, неся в руках официального вида конверт. После кивка Гёца девушка вскрыла его маленьким ножиком, извлекла письмо и пробежалась глазами по содержимому.

– Генерал вызывает Вас к себе, господин, – подытожила она, – по делу государственной важности.

– Хм, – нахмурился мужчина, откидываясь на спинку стула, – видать и впрямь что-то важное, раз лично не позвал. Хорошо, я пройдусь немного.

Поднявшись на ноги и проверив подвижность протеза, он быстро обулся, накинул на плечи шинель и вышел на улицы Альтена.

Альтен представлял собой небольшой город в центральной части Королевства Кригмарк. Расположенный на холме у берега внутреннего моря, раньше он был окружён лесами, но те давно уже пали под топорами дровосеков. Из сердцевин был извлечён драгоценный Эфир, а древесина стала материалом для постройки многого, в чём ещё воинственное государство нуждалось. Освободившиеся земли оказались отданы фермерам, а основную ценность Альтена теперь представляло расположение на великом тракте, опоясывающим весь Кригмарк.

Купцы и снабженцы пересекали поля и пустоши, чтобы пройти через городские ворота и остановиться для отдыха и пополнения запасов. Пусть то и были товары, направляющиеся из одной части королевства в другую, местные торговцы тоже умели извлечь для себя определённую выгоду. Кто-то из них занимался обменом и перепродажей, кто-то содержал таверны и постоялые дворы, где гости города оставляли часть выручки в обмен на гостеприимство и другие услуги.

Что до военного присутствия, бывшее в Кригмарке частью повседневной жизни, то здесь всё было достаточно скромно. Альтен располагался достаточно далеко от границы, чтобы никакие отголоски сражений его не задевали. Конечно, здесь имелся свой гарнизон, в казармах тренировались новобранцы, и несколько мануфактур обеспечивало потребности местных воинов. Но закончив обучение, эти солдаты направлялись в другие города и крепости, дабы стяжать свою долю воинской славы. Альтен же оставался мирным и спокойным местом, и немало дворян и просто богатых граждан оставались здесь, покупая один из домов с видом на море.

Гёц к таким соседям относился стоически, стараясь не лезть лишний раз в их дела и ясно давая понять, чтобы те не лезли в его. Спокойствие не было его стезёй, но он ценил город за расположение – отсюда можно было удобно добраться почти до любого другого уголка Кригмарка, в то время как основная часть аристократии всё ещё оставалась достаточно далеко. Мужчина лучше бы в очередной раз схлестнулся в бою с демонорождённым, чем позволил втянуть себя в политические интриги.

Его сапоги тихо поскрипывали, пересекая узкую улочку Альтена, а над головой мужчины полз по небосводу Отраакс. В отличие от его светлого собрата, чьи лучи раздражающе лезли в окно спальни каждое утро, алое светило не вызывало у Гёца никакого неудовольствия. Напротив, в тех случаях, когда он заставал его рассвет, то всегда приветствовал Отраакс кивком, будто старого знакомого. Багряные лучи второго солнца, освещающего мир Торна, ассоциировались у мужчины с кровью, которую много раз приходилось проливать на полях сражений.

К счастью для всех, сейчас никаким сражением и не пахло. Запахи и звуки вокруг Гёца были мирными, характерными для этого города в обычный день. Жители Альтена, пешком и в экипажах, спешили по своим делам, направляясь на работу или ещё куда-то. С обеих сторон мощёной булыжником улицы возвышались двух- и трёхэтажные дома с характерными для Кригмарка остроконечными крышами. Они тесно прижимались друг к другу, оставляя для прохода лишь узкие улочки, и отбрасывая на путников глубокие прохладные тени.

Да и без них здесь было не жарко, ведь осень уже вовсю вступила в свои права. Море ещё делилось своим теплом, но острые сквозняки, то и дело заставляющие горожан поплотнее закутаться в свои одежды, ясно намекали на то, что зима будет холодной. Самого мужчину, чеканно шагающего по улице, это не беспокоило – по долгу службы он бывал и на юге, и на севере, закалившись со временем для любых условий. И он был не настолько старым, чтобы перемена погоды могла выбить его из колеи… По крайней мере – пока что.

Гёц пересёк небольшой парк с лекарственными растениями, выращиваемыми для нужд местных алхимиков и лекарей. Учитывая большое количество солдат, попадающих в Альтен из других мест, госпиталь здесь содержался на высоком уровне, и сырье для него нужно было всегда. Самые важные из посадок охранялись несколькими скучающими стражниками, которые, заметив его, тут же выпрямились и уважительно кивнули. Однако другие, более обычные деревья и кустарники росли сами по себе и между ними сновали дети, вызвав у сурового мужчины одобрительную улыбку.

«Вот ради этого я и сражаюсь», – подумал он, касаясь протезом места отсутствующего сейчас на боку меча, – «чтобы вас тут не задевало».

Сойдя с посыпанной песком дорожки в парке, Гёц вышел к центральной площади города. Прохожих здесь стало больше, а дома выглядели старше, щеголяя как возрастными отметинами, так и следами перенесённого ремонта. Особенно выделялась ратуша с её витражными окнами и высокой закрученной башней. Колокол, установленный на вершине башни, громко ударил, отмечая начало нового часа.

Наконец, оставив площадь с ратушей позади, мужчина вступил на привычную для него территорию военного района. Встреченные на пути прохожие реагировали на него по-разному, но не было никого, кто не узнал бы. Даже без начищенных доспехов и верного меча, Гёц оставался фигурой, хорошо знакомой каждому в этом городе и за его пределами. Кому-то довелось сражаться с ним бок о бок, кто-то видел этого мужчину лишь издалека или вовсе на картинах и слышал о нём в чужих рассказах. Не было лишь равнодушных, ведь основой Кригмарка была его армия, а такие герои, как Гёц – если и не основой, то важнейшей частью этой армии.

Через ворота, отделявшие огороженную территорию казармы от остального города, он прошёл без каких-либо проблем – разумеется, останавливать мужчину для проверки документов никто не стал. Он узнавался ещё по походке, и уж точно каждый солдат здесь хорошо знал бородатое лицо Гёца и его протез, тем более выделяющийся, когда на нём не было остального доспеха. Во дворе казармы тренировались новобранцы, разбившись на две команды под зычные крики сержанта-инструктора. Одни наносили деревянными булавами удары, другие – учились блокировать их щитами.

Само же здание казармы, более новое, чем ратуша с её окрестностями, было выстроено без архитектурных изысков. Тёмно-серый, почти что чёрный каменный куб, чьё единственное украшение составляли знамёна расквартированных внутри полков. Четыре этажа в высоту, казарма выбивалась из общего впечатления Альтена, мрачно взирая на окружающие её районы узкими провалами бойниц. Будто этого было мало, на плоской крыше постоянно гнездилась стая воронов.

– Я к генералу, – кивнул мужчина двум стражникам у входа.

Отсалютовав, те убрали скрещённые алебарды, освобождая путь. Тратить время на глупости вроде уточнения имени или цели визита они тоже не стали, и никакого нарушения установленного порядка в этом не было. В конце концов, все здесь знали своё место, и на том Кригмарк и стоял.

Рабочий кабинет генерала, возглавляющего местный гарнизон и отвечающего за операции в регионе, располагался на втором этаже здания. Чтобы добраться до него Гёцу пришлось привычно пройти по извилистой лестнице с устланными коврами пролётами. Так же, как и в трапезной дома у самого мужчины, здесь находился огромный дубовый стол. Будто старший брат того стола, на нём были раскинуты различные карты и схемы, а также пергаменты с приказами и донесениями. Освещение давала люстра под потолком и несколько газовых ламп на стенах, позволяя без проблем читать и писать.

Вдоль стен стояло несколько стеллажей и шкафов с выставленными в них частями оружия и доспехов – не только кригмаркского производства, но и разного рода интересные трофеи. Пол кабинета был устлан медвежьей шкурой, а неподалёку от рабочего стола расположился столик поменьше, на котором стояли графины с водой и вином. Помещение наполняли запахи кожи, древесины и старых книг, к которым примешивались нотки железа и пороха.

В целом, кабинет всегда создавал у Гёца впечатление прочного, старого и солидного места. Никакой излишней роскоши или показухи, ничего лишнего – лишь то, что было необходимо для комфортной работы, да самые базовые украшения и памятные вещи. Конечно, имелось здесь на стенах и несколько картин с изображением батальных сцен и портретами военачальников прошлого, но и они не портили общей атмосферы, а дополняли её. Хозяин помещения полностью тому соответствовал своим обликом и поведением – в конце концов, именно он за годы работы здесь и привёл его в такой вид.

Генерал Фридрих фон Кауэрбах так же, как и его гость, происходил из рода военной аристократии, верно служившего Кригмарку на протяжении поколений. Высокий и мускулистый, он носил простую серую форму, чьим единственным украшением был серебряный шнур на груди. Множество честно заслуженных генералом медалей лежали под стеклом в одной из витрин. На двадцать лет старше второго мужчины, он также носил усы и длинную седую бороду, но его глаза ещё не утратили былой зоркости.

– Гёц.

– Фридрих.

Они обменялись рукопожатием, без перечисления чинов и лишних славословий, как и полагается старым боевым товарищам. Конечно, перед подрастающим поколением или наоборот – вышестоящим начальством, стоило бы изобразить порядок согласно всем табелям о рангах и этикету. Но сейчас в кабинете находились лишь они двое, так что можно было поговорить спокойно. Налив из кувшина себе воды в кружку, Гёц уселся напротив Фридриха и приготовился слушать.

– Дело такое, – с места начал генерал, – наши умники раскопали кое-что интересное на юге. Собрали артефакты и записи из нескольких разных источников, покумекали, и решили, что обнаружили местоположение Храма Темпры времён прошлой эпохи.

Второй мужчина заинтересованно приподнял бровь.

– Так обнаружили или решили? – уточнил он.

– Привели достаточно доказательств, чтобы Совет решил отправить экспедицию, – последовал незамедлительный ответ, – как минимум, там точно есть Эфирные Вихри.

– Ну, это дело знакомое, – пожал плечами Гёц, – склянку в зубы, три поклона и, если боги улыбнутся, то аномалия тебя выпустит, и может даже с Кристаллом.

– Кристаллы это завсегда хорошо, – согласился Фридрих, – но если верить умникам, то в храме находится Часовой Камень, который позволяет заглядывать в прошлое и будущее.

– Полезная вещица, – оценил второй мужчина, – королевству она бы очень пригодилась…

–…особенно сейчас, – закончил генерал его мысль чуть треснувшим голосом, – сам знаешь, в какой ситуации находится наша армия и наши земли.

Гёц кивнул, признавая правоту собеседника. Опытный командир и ветеран множества битв, вхожий в самые разные круги, он не мог не замечать, что позиции Кригмарка становятся с каждым днём всё слабее. Конечно, не он начал эту войну, но мог лишь прикладывать все свои усилия к тому, чтобы защитить свой народ и привести своих людей к победе.

«Ещё бы господа Гранд-Генералы выучили стратегию получше, чем затыкать дыры в обороне зелёными новобранцами да мертвяками», – подумал мужчина, но вслух, разумеется, сказал не это.

– К слову о землях, и где же спрятан этот ваш храм? – озвучил он закономерный вопрос и сделал глоток воды, смачивая пересохшее горло, – у нас, в Кригмарке? Или на вражеской земле?

– Ни на чьей земле, – покачал головой Фридрих, – найденные следы ведут вглубь Великих Пустошей на юге.

Протянув руку, он взял один свиток из стопки и развернул его, безошибочно найдя карту нужного региона.

– Ближайший город это Кассон, принадлежащий Шевальену, а последняя остановка после это принадлежащая им же пограничная застава на краю леса.

– Они нас пропустят? – подозрительно уточнил Гёц, – мы вроде не воюем сейчас, но и любить им нас не за что.

– Договоримся, – махнул рукой генерал, – в лучшем виде будут тебе документы, ну и… – он сделал пальцами характерный жест, которым обычно пересчитывали монеты, – ещё кое-что.

Узловатый от старости палец заскользил вдоль отмеченной на карте дороги, а затем повернул от неё в сторону, оставляя цивилизацию позади.