Не завидуй тому, кто силён и богат,
За рассветом всегда наступает закат.
С этой жизнью короткой, равною вздоху,
Обращайся как с данной тебе напрокат!

/Омар Хайям/

Глава 1

Меня нашли в поле. В огромном поле, где по пояс стояла сухая осенняя трава. Я была без сознания, вся в своей крови, умирающая от многочисленных внутренних травм и переохлаждения. На мне было платье, которое не соответствовало ни времени, ни месту, ни историческим фактам. Следователь решил, что это платье с гламурной вечеринки. Само платье мне ничего не напоминало. Я с подозрением рассматривала на фотографиях нежно-голубую сияющую ткань в пятнах запёкшейся бурой крови и ещё каких-то засохших каплях, насыщенного чёрного цвета, в районе груди. Платье состояло из двух частей: приталенного нижнего платья до самого пола из светло-голубой плотной ткани и верхнего – объёмного, застёгивающегося спереди, из переливающегося лёгкого материала более тёмного оттенка. Оно было точь-в-точь как платья принцесс из сказок, которые я успела прочитать в больнице.

– Ты что-нибудь помнишь? – задал в очередной раз один и тот же вопрос уже знакомый мне следователь. В пустой палате его слова прозвучали слишком громко – соседку увезли на рентген, и мы были с ним только вдвоём.

– Нет, Валерий Львович, – ответила я ему и помотала отрицательно головой. Русский язык давался мне легко, но лёгкий акцент присутствовал. Сама же я разговаривала на иноземном, никому неизвестном здесь, языке. Язык, который я знала в совершенстве, не знал никто – как показало расследование, он никогда не использовался на Земле.

Я украдкой рассматривала следователя. Несмотря на серьёзную профессию, он казался мне забавным. Это был невысокий и немного полноватый мужчина около 40 лет. Он тяжело вздохнул, глядя на меня. Я же, сидя на больничной койке и поджав ноги под себя, нервно поправила на себе халат исхудавшей рукой.

– На тебе было ещё вот это, – он достал новую фотографию с изображением диадемы. Её я видела впервые, внутри ничего не шевельнулось – красивое ювелирное изделие, инкрустированное небольшими голубыми камнями, так же мне ни о чём не напомнило. Покачала отрицательно головой, внимательно разглядывая предмет.

– Диадема сделана из настоящего золота и алмазы в ней тоже настоящие. Очень тонкая работа, – объяснил мне Валерий Львович.

– Что значит слово «алмазы»? – уточнила я, не припомнив его в программе своего обучения.

– Драгоценные камни, – объяснил мне следователь. – Очень дорогие. Стоимость этой диадемы такова, что ты можешь спокойно и безбедно прожить несколько лет.

– Хм, – задумалась я. Картина очень интересная вырисовывается: я оказалась в глухом поле, в дорогом платье и диадеме, но босиком, При этом с травмами, характерными для падения с высоты – словно меня вышвырнули с праздника жизни.

– Чёрные пятна – это кровь, только кровь, скорее всего, не человека, – подкинул он мне информацию для размышления.

Я неосознанно потёрла на запястье левой руки татуировку, напоминающую витиеватую восьмёрку. Лечащий доктор сказал, что эта татуировка символизирует бесконечность. Зная об окружающем мире уже достаточно, я тихо сделала вывод:

– Как будто я была на королевском балу, до того, как меня выбросили прямо из вертолёта в поле.

Грудную клетку сжало до боли, и мне впервые захотелось заплакать. Меня явно хотели убить. Удивительно, что осталась жива. Когда меня нашли, я была вся синяя от гематом – практически всё тело было переломано, внутренние органы отбиты. Доктор был шокирован тем, как быстро я выздоровела. С момента попадания в реанимацию и полного восстановления прошёл всего месяц. От травм не осталось и следа, но и от моих воспоминаний, о моей прошлой жизни, тоже ничего не осталось. Я не помнила ровным счётом ничего, до того момента, как очнулась в реанимации.

– Очень похоже на правду, – согласился со мной Валерий Львович. – О твоей пропаже до сих пор никто не заявил. Но, я думаю, мы найдём твоих родителей.

«Меня не искали родственники. Были ли они у меня? Кто я? Как меня зовут?»

Я не помнила своего имени. А вспомнить его было важно – мне казалось, что так я верну себе свою жизнь. Но, как назло, память ко мне не возвращалась.

В больнице меня назвали Женькой, в честь того, кто нашёл меня в поле и спас мне жизнь. Я уже легко откликалась на это имя и была благодарна незнакомому мне Женьке за своё спасение. Но внутри всё равно понимала, что имя чужое, душа противилась и отторгала его.

Что я сотворила такого, что заслужила такую странную смерть? В диадеме и босиком.

Ответов ни на один из вопросов не было.

Следователь давно ушёл, а я всё размышляла над своей короткой жизнью. За месяц освоила язык, много узнала об этом мире. Информацию я впитывала в себя из всех возможных источников, волонтёры охотно помогали мне осваиваться и с местным бытом, и с русским языком. Девчонки, из группы волонтёров, подарили мне телефон и научили пользоваться интернетом. Иногда я ещё встречала незнакомые мне слова, но в целом, кроме акцента, меня больше ничего не выдавало, и я вполне могла сойти за местную.

Я понимала, что меня скоро выпишут из травматологии. Волонтёры поговаривали, что приютят меня и помогут социализироваться. Доктор намекал на психиатрическое отделение для того, чтобы восстановить мою память. Я же сама хотела наконец-то покинуть стены медицинского учреждения раз и навсегда и больше никогда не возвращаться в эту обитель боли и болезней.

Перед ужином я снова осталась в палате одна. Устроившись поудобнее на кровати, открыла браузер, чтобы поискать для себя интересную книгу. В этот момент в палату вошла женщина. Она вошла тихо, словно тень, так, что я заметила её только тогда, когда она поравнялась с моей кроватью. Седоволосая стройная женщина замерла, вцепившись в меня светлыми голубыми глазами. Её губы дрогнули, она хотела что-то сказать, но не смогла. Женщина нервно сглотнула и протянула мне фотографию, на её ресницах заблестели подступающие слёзы. Я аккуратно взяла фото из её рук, с подозрением поглядывая на странную незнакомку.

На старой цветной фотографии стояла знакомая мне девушка: серые глаза, тёмно-русые длинные волосы, моего возраста. Доктор сказал, что мне, скорее всего, 21 год. Я недоверчиво смотрела на симпатичную девушку и постепенно понимала, что на изображении я… и не я. Девушку с фотографии я каждый день видела в зеркале. Но что-то в ней было такое, что заставило меня засомневаться.

– Кто вы?! – я резко села на кровати и уставилась на женщину. По её щекам текли слёзы.

– На фотографии моя дочь, она исчезла 20 лет назад, – прошептала она, сжимая руки на груди в мольбе. – Я увидела твоё фото в интернет-группе волонтёров. Ты так похожа на неё…, – её голос дрогнул.

– Так похожа на неё, Зоя.

Произнесённое имя эхом прокатилось внутри палаты, внезапно стало жарко, и рядом с женщиной из воздуха появилось существо в сотканном из тьмы плаще с капюшоном, с косой в руке и оскалом на черепе, который заставил меня содрогнуться от ужаса.

– Зои, – поправил её Жнец глухим осипшим голосом. – Наконец-то я знаю, как тебя зовут, моя неправильная жертва.

Глава 2

Чудовище, как из картинок прочитанных мною книг, протянуло ко мне руку, состоящую только из костей, держащихся на высушенных сухожилиях, и поманило к себе пальцем. Озадаченная, я застыла в сидячей позе, бессовестно таращась на Жнеца Смерти.

– У меня галлюцинации, – едва слышно прошептала я на родном мне языке. Жнец, не сводя с меня своих жутких пустых глазниц, наклонил голову на бок и подпёр челюсть костяным кулаком. Пришедшая женщина с недоумением огляделась вокруг и, похоже, ничего не заметила.

– Ты видишь меня? – поинтересовался Жнец приятным мужским голосом, и внутри глазниц вспыхнули голубые огоньки вместо глаз. Кивнула головой в знак согласия, забыв русский язык.

– Что-то не так? – задала мне вопрос незнакомка. Я мотнула головой, чтобы скинуть с себя наваждение. Жнец исчез. Всё-таки это была галлюцинация из-за стресса.

– Мне показалось, – вымученно улыбнулась я. – Давайте, вы сядете на стул и расскажете мне о себе и вашей дочери, – предложила я.

Мою новую знакомую звали Рязанова Наталья Ивановна, она давно уже была на пенсии, в прошлом месяце ей исполнилось 62 года. Мою фотографию ей показала её средняя дочь, которая увидела объявление на стене волонтёрского движения по поиску пропавших людей. Искали моих родственников. Они всей семьёй долго сверяли фотографии из альбома с моей фотографией в интернете, приходя всё больше к тому, что если я не сама Зоя, то вполне возможно её дочь. Они без особого труда узнали в какой больнице я нахожусь. Капелька наглости по телефону и номер палаты был записан на листке. Наталья Ивановна бросилась в больницу и, увидев меня, она ещё больше уверилась в том, что я могу являться её внучкой.

– А что случилось с Зоей? – спросила я, разглядывая лицо Натальи Ивановны. Мы были похожи, тот же разрез глаз, скулы, нос, губы… но мало ли похожих людей на белом свете.

– Через неделю исполнится 21 год, как она исчезла, – тяжело вздохнула она и взяла в руки фотографию дочери. Её губы дрогнули, и на глаза снова накатили слёзы. Внутри меня всё сжалось, смотреть на её боль было невыносимо тяжело. Я встала с кровати и обняла её за плечи, прижав голову к своей груди. Она рыдала беззвучно, слушая стук моего сердца, а я гладила её по волосам. Хотелось забрать её боль, разрушить горе, стереть в памяти то, что сводит с ума и заставляет страдать. Как жаль, что это невозможно.

В семье Натальи Степановны Зоя была старшей дочерью из трёх. Она доучивалась последний год в институте на учителя по математике. Она прекрасно разбиралась в цифрах и в детях. Это была её профессия, и она лелеяла мечту, что когда-нибудь она войдёт в свой кабинет, наполненный учениками, и они радостно будут её приветствовать. Она грезила о большой семье, и её жених полностью поддерживал её в этом стремлении. Жизнь 20-летней Зои была расписана на несколько лет вперёд, и, казалось, ни что не могло ей помешать стать счастливой.

Осеннее утро было обычным – таким, как и все остальные. Зоя, торопясь в институт, вышла из дома, и больше её никто не видел. Она исчезла бесследно, не оставив никаких зацепок для поиска. Прошёл год, Зоя не возвращалась, новостей о ней не было – ни плохих, ни хороших. Через год в доме Натальи Ивановны появилась четвёртая дочь. На семейном совете они приняли решение – усыновить ребёнка из детского дома. Шустрая Надежда ворвалась в их жизнь уже бойким полуторагодовалым ребёнком, она перевернула в доме всё с ног на голову и выжила из стен поселившуюся там печаль.

Только материнское сердце продолжало верить, что это не конец, и что однажды она найдёт свою дочь живой.

Время посещения подходило к концу. В палату уже принесли ужин и вернули соседку.

– Согласна ли ты жить с нами? – схватила она меня за руки, словно боясь, что она услышит от меня отказ. – Пока всё не выяснится, мы тебе поможем.

Я не успела ответить, как она снова с жаром произнесла:

– Тест ДНК мы обязательно сделаем, но я уверена, что ты моя внучка. Ты так похожа на неё – такой же голос, улыбка. Даже волосы поправляешь, как она!

– Я буду только рада, – я улыбнулась, глуша внутри себя слёзы. Мне хотелось верить в то, что часть моей семьи найдена. В сердце росла надежда, она крепла, и с каждой минутой я всё больше верила в то, что я всё вспомню.

Я проводила Наталью Ивановну до выхода и вернулась в палату. Инна, соседка по палате, тут же спросила:

– Это кто?

– Возможно моя бабушка, – пожала я плечами, ложась на кровать.

– Вот и хорошо. Всё постепенно нормализуется, и ты восстановишь память. После случившегося, у тебя не осталось ни следа на коже. Кости целы. Значит и всё остальное обязательно наладится.

На душе было неспокойно, день был насыщенным. Я много читала про шрамы в интернете, я уникальна, на мне не осталось даже маленького шрамика. Со слов медсестёр, моё тело было сильно покалечено, и многие переломы были открытыми. Но Валерий Львович отказался показать мне фотографии, которые были сделаны на месте, где меня нашли.

– Обязательно наладится, – эхом ответила я Инне, задумчиво глядя в потолок.

– Звучит пессимистично, Зои, – из потолка выглянул знакомый мне Жнец. Он высунулся по пояс, держа в руках свой рабочий инструмент, и завис надо мной.

Я повернула голову в сторону соседки, она спокойно листала что-то в телефоне, не обращая на торчащий скелет в плаще никакого внимания.

– Выйдем поговорим, – предложил Жнец и, кажется, подмигнул мне. – Ты – моя самая серьёзная и единственная проблема за всю мою длительную работу.

Я уже открыла рот, чтобы ответить Жнецу, но поняла, что Инна не поймёт, да ещё, возможно, и напугается. Закрыла рот и кивнула головой.

– Пойду прогуляюсь по коридору, – предупредила я соседку. А это означало, что я сейчас забьюсь в закуток в конце коридора за огромную кадку с гибискусом. Цветок, как только я там стала прятаться на подоконнике, стал цвести не переставая. Огромный куст был усыпан красными цветами, озадачивая медперсонал, но радуя пациентов.

Шлёпая в тапках, я направилась к своему секретному месту. Жнец бесшумно летел рядом. Он был очень высоким, больше двух метров.

– Я должен извиниться за моё первое появление, – сказал он. – Никак не ожидал, что ты меня увидишь. Разыгрывал трагическую сцену.

– Сцена была впечатляющей, мистер Смерть, – тихо шепнула я, чтобы никто не услышал, кроме моего невидимого сопровождающего. – Я едва не впечатлилась до подгузников.

– А как я был впечатлён, когда ты свалилась из ниоткуда в поле, в виде куска фарша в платье и диадеме, ты просто не представляешь, – хмыкнул саркастически Жнец. – Я чуть косу с перепугу не потерял, когда ты простонала: «Помогите».

– Я не специально, наверное, – огрызнулась я. Галлюцинация начинала меня раздражать.

– Да кто вас людей знает, специально – не специально. У меня отпуск накрылся из-за тебя. Мне ещё надо было сто душ забрать и год отдыха. Нет же, ты вопреки всему выжила. Теперь имена из моего списка разлетаются другим Жнецам, а я вынужден сопровождать тебя везде, в надежде, что ты скоро откинешь тапки.

– Я сейчас их в тебя откину, – шикнула я на Жнеца. – Что тебе от меня нужно?

Нет, с одной стороны, я понимала, что видеть Смерть в капюшоне и с косой – это несколько не по-человечески. Но, с другой стороны, он ведь не отстанет! Очень странно, я вам скажу.

– Это был бы мой первый отпуск, – хмуро заявил Жнец. Я с лёгкостью села на подоконник.

– Каким образом я могла сорвать тебе отпуск? – уставилась в сияющие синим светом глазницы Жнеца. Я его совсем не боялась.

– Меня тянет в то место, где должна выйти душа из тела, и я обязан её провести в нужное для неё место – туда, где её ждут. Дальше путь души мне не интересен, я её оберегаю только в самом начале, чтобы не заблудилась, – взялся за объяснения Жнец. – В моём свитке с именами появилась пустая строка, и меня вытянуло в поле, где к моим ногам рухнула ты. Вопреки всему ты оказалась жива, душа не спешила покидать тело. Ко всем прочим неприятностям вынуть душу я не смог. Просидел возле твоего замерзающего тела два часа и с удивлением отметил, что ткани регенерируют. Пришлось пометаться в поиске того, кто слышит призыв Смерти. Благо такой экземпляр был недалеко, мне удалось его заманить на место твоего падения. Ты оказалась в больнице, выздоровела, а вот у меня так и не появилось никаких новых душ. А сегодня в списке, проявилось «Зои», как только тебя назвали по имени.

– Хочешь сказать, что я всё ещё умираю? – не поняла я и на всякий случай себя ущипнула. Вздрогнула от боли.

– Если бы, судя по состоянию твоего здоровья, я умру раньше, – хмыкнул он, задумался и пробормотал: – Надо обязательно Коляна попросить, что если умру, чтоб мне доставку организовал в лучшем виде.

– Так что там с моим именем в списке? – поторопила я Жнеца. Может у меня после травмы головы такая спокойная реакция на него? По справедливости, я должна была визжать и бежать в ужасе, теряя тапки. Так написано в книгах.

– Ах, да. Пока ты не умрёшь, я буду рядом, – спокойно ответил он. – Давай развлечёмся тогда хотя бы. Скучно же!

– Потерявшая память и безумный Жнец – отличная пара, – иронично подметила я и сложила руки на груди, выражая сомнение в будущем предприятии.

– Предлагаю открыть бал в честь знакомства, – он протянул мне свою костяную руку. – Позвольте представиться, Васисуалий – в переводе с греческого «царственный».

Вложила свою ладонь в его, мои пальцы коснулись холодных костей. Удивилась, но руку не отдёрнула. Жнец тоже удивился.

– Вот как?! Мы можем прикасаться друг к другу! – выразил он мою мысль вслух. – Интересный момент.

Я спрыгнула на пол, встала на ноги, и вторая костлявая рука с косой обвила меня за талию. Холод от его прикосновений тут же забрался под халат.

– Вальс или танго? – бодро спросил Васисуалий.

– Я не умею, – спохватилась я, вспомнив, что никогда не танцевала в своей новой жизни.

– Неважно, – ответил он и я взлетела в воздух. – Я буду вести.

– Нас могут увидеть, – я в панике вцепилась в плечи чокнутого Жнеца.

– Все спят, – улыбнулся мне череп одними зубами, и мы закружились или в вальсе, или в танго, или не пойми ещё в чём. Мы неслись по коридору больницы в свете ламп, обещая своим полётом, получить незабываемые впечатления увидевшему потустороннее безобразие.

– Ты волшебно танцуешь, – Жнец осторожно поставил меня на ноги возле двери в палату.

– Я потеряла тапки, – едва вымолвила я, стоя босыми ногами на холодной поверхности. Голова кружилась и, чтобы не упасть, я опёрлась спиной о косяк.

– Замечательно, – соблазнительно прошептал он. – Зови меня Алий, так меня друзья называют, – по движениям головы я поняла, что он снова подмигнул мне, а потом растаял в воздухе, словно дым.

– Женя, – услышала я оклик врача. – Ты почему босиком?

Мои тапочки были раскиданы по коридору. Приготовилась к воспитательным процедурам от лечащего доктора. А кто-то сказал, что все спят. Лжец!

Глава 3

Олег Владимирович строгим отеческим взглядом отправил меня в палату.

– Я просто увидела тень и испугалась. Тапочки потеряла, пока бежала, – смотря на своего лечащего врача честными невинными глазами, я пыталась оправдаться, заведя руки за спину и сцепив их в замок. Прямо ангел во плоти.

Олегу Владимировичу было уже почти пятьдесят пять лет. Это был высокий крепкий мужчина с сединой в тёмной шевелюре. У него были красивые, на мой взгляд, черты лица, тёплая улыбка и добрый, но глубоко уставший взгляд карих глаз. Доктор мне нравился за его юмор и справедливое отношение к больным. Ко всем плюсам – он был прекрасным специалистом, про таких говорят – врач с золотыми руками. Может поэтому меня ещё не разобрали на органы какие-нибудь чудаковатые учёные – Олег Владимирович меня никому не сдал.

– Застудишься, пол холодный. Тапочки сейчас принесу, иди спать, Женя, – устало произнёс доктор.

– Я сама, – опередила я доктора, поспешив в сторону раскиданных тапочек.

– Женя, – серьёзно окрикнул он меня. – Я тебе на ночь двойную дозу успокоительного выпишу, – пригрозили мне, намекая на то, что мои ночные посиделки в интернете могут внезапно закончиться.

– Это бесчеловечно, – отозвалась я, ловко подхватывая на ногу первый тапочек. – Я обижусь и больше к вам никогда не поступлю!

Олег Владимирович усмехнулся и пробубнил себе под нос:

– Если бы не видел своими глазами в каком состоянии ты поступила, ни за что бы не поверил в то, что сейчас вижу и слышу.

Ответить ему не успела, в тот момент, когда я обувалась во второй тапочек, его позвала дежурная медсестра:

– Олег Владимирович, больной поступил.

Когда я повернулась, врач широким шагом быстро удалялся по коридору, забыв про меня. Я улыбнулась, глядя на то, как полы его халата развиваются на ходу.

– Пусть всё будет хорошо, – тихо прошептала я напутствие ему в спину и пошла спать.

Сон на удивление пришёл быстро. Снилась мне палата, коридор и кадка с гибискусом. Всё, к чему я привыкла за это недолгое время. А ещё красок в сон добавил мой новый странный знакомый – Васисуалий… Ах да, просто – Алий. И почему я его не испугалась?

Плавное течение моего сна было нарушено чёрным туманом. Он вихрем, смёл картинки моего подсознания и меня дёрнуло куда-то вниз.

* * *

Падение в прохладную воду было настолько реалистичным, что я взвизгнула, когда мои ноги разрезали воду. Погружение было стремительным. Я каким-то чудом не нахлебалась воды и зависла в невесомости, задержав дыхание.

Первой реакцией, было острое желание всплыть, но то, что я увидела во тьме, остановило меня. Я замерла, разглядывая представшую перед моими глазами картину.

Не доживу я до выписки из больницы. Ох, не доживу.

В полутьме, под едва проникающим сквозь толщу воды лунным светом, я увидела тело человека, прошитое насквозь мечом в районе солнечного сплетения. Его руки были раскинуты в разные стороны, тело же, поддерживаемое водой, покоилось горизонтально, лицом вверх. Солёная вода навела меня на мысль, что я и мертвец находимся в океане.

В том, что мужчина в сапогах с высоким голенищем и чёрном плаще с капюшоном на голове мёртв, я была уверена, даже не видя его лица. Меч говорил сам за себя. Что-то очень знакомое мне показалось в его крепкой фигуре, и это чувство заставило меня поплыть к нему. Я захотела увидеть его лицо, не было страха, не было опасения утонуть. Желание увидеть его лицо было настолько нестерпимым, что я смело коснулась его руки в перчатке и потянула на себя.

Труп внезапно ожил и мгновенно его вторая рука в перчатке крепко схватила меня за подбородок. Я оказалась на одном уровне с полуистлевшим лицом незнакомца. Он завис напротив меня, внимательно рассматривая единственным целым глазом. За остатками мышц были видны кости.

– Зо-о-и-и, – произнёс он пугающим мёртвым голосом, пошевелив челюстью. От шока я не сразу поняла, что разговаривать под водой невозможно, и продолжала таращиться на мертвеца, даже не пытаясь вырваться. Он наклонился чтобы поцеловать меня в губы, но в миллиметре от моих губ передумал и медленно отстранился.

– Жива, – прошептал он тем же замогильным голосом. Потом поднял вторую руку и коснулся пальцами моей щеки, ткань перчатки легко скользнула по моей коже в странной нежной ласке. – Забыла, – усмехнулся горько он.

– Прячься, – мрачно предупредил меня мертвец и, не отпуская мой подбородок, положил свободную руку на рукоять меча и принялся вытаскивать его из себя.

Вот тут меня накрыл неконтролируемый страх, я дёрнулась из его захвата мыча и стараясь сдержать вдох. Но он отпустил меня сам и уже двумя руками на моих глазах вырвал из себя меч, разрывая то, что осталось от внутренностей.

– Я иду, Зои, – ядовито захохотал он, держа меч в руке. Паника захлестнула мой разум, и я закричала от ужаса, забыв обо всём. Вода рванула в лёгкие.

* * *

Я резко села в кровати, ловя ртом воздух.

От меня в разные стороны раскатились чёрные тени. Рядом остался только один жнец.

– Мы тут консилиум проводим, – невинно пожал плечами Васисуалий, сидящий на моей кровати. – Даже не думали тебя будить.

– А она не кричит? – высунулся из угла другой жнец.

– Колян, она нормальная, не психованная, – произнёс комплимент Алий и добавил задумчиво, – надо же всё-таки выяснить, почему она нас не боится.

– И почему мы к ней можем прикасаться, – приятным женским голосом поддержал его ещё один жнец, выползая из противоположного угла. За пару минут палату заполонили жнецы в количестве 10 штук, которые нагло прикасались к моему плечу холодными костлявыми пальцами и в полном восторге выражали своё полное недоумение. Оглянулась на кровать соседки – она преспокойно спала.

– Алий – это что за безобразие? – злобно прошипела я на жнеца, взглядом угрожая ему раздробить черепушку его же косой.

– Мы думаем, что ты не из нашего мира, – ответил мне жнец. – Но это пока не точно.

– Что это значит? – продолжала злиться я, раздувая от гнева ноздри. Злость помогала забыть тот липкий гадкий ужас, который я испытала, глядя на мертвеца с мечом в руке.

– Насколько я осведомлён, существуют другие миры, – раздумывая над чем-то, ответил мне Алий, – и ты гостья оттуда. Ты слишком необычная для нашего мира.

– Сегодня приходила моя бабушка, – возразила я ему.

– Или не твоя, – не согласился он со мной. – К сожалению, мы не можем пока этот факт подтвердить или опровергнуть.

– А можно закончить в моей палате этот балаган? – потянула я на себя одеяло, чтобы скинуть с него костлявую задницу Васисуалия.

– Ой, простите, – произнесла одна из женщин-жнецов, – мы честное слово не хотели. Это так необычно – касаться живого человека.

Я тяжело вздохнула.

– Я хочу спать, – пожелала я отделаться от назойливых жнецов. Хотя спать не хотелось совсем, воспоминания о сне с мертвецом были свежи и пугающи.

– Не смеем больше беспокоить, – тут же отозвалась та же женщина, и все девять жнецов растворились в воздухе, а вместо Васисуалия появился чёрный лысый кот. Он, переваливаясь на лапах, дошёл до моих ног и нагло шлёпнулся рядом.

– Мяу, – сказал нахал.

– Что? – ошарашенно уставилась я на животное.

– Я предвестник смерти, – пробормотал кот. – Я тут посплю. Можно?

Прикоснулась к коту – обычный лысый и живой сфинкс. У меня дёрнулся глаз.