Kitobni o'qish: «Потерянные»
Глава первая
Все началось с туфель, обычных туфель на шпильке.
Кира была невысокой и потому обувь, даже домашние тапочки, предпочитала на каблуке.
В то сентябрьское утро Кира Кузнецова катастрофически опаздывала на работу и носилась по квартире, судорожно выискивая то колготки, то сумку, то расческу, которые почему-то обнаруживались в самых неожиданных местах. Вроде и встала рано, и делала все быстро, но опять не хватило времени, чтобы спокойно собраться и выйти из дому вовремя.
Саша, муж Киры, на работу обычно ходил попозже, поэтому только что встал и теперь сочувственно наблюдал за ее суетой. От предложения подвезти она нетерпеливо отмахнулась: какой ему смысл плестись по пробкам туда и обратно, а через час выезжать снова – уже к себе в офис, в другой конец города? Сама Кира машину не водила. Желания такого не имела и потребности не испытывала.
Отказаться-то отказалась, но от мысли, что предстоит бежать десять минут до метро, затем ждать электричку, ехать в плотной толпе таких же издерганных граждан, а потом снова бежать два квартала, настроение испортилось еще больше.
«Надо было встать в шесть часов, – ругала себя Кира, – не хватало еще опоздать на презентацию!»
Над презентацией новой линии продукции она сама и ребята из ее отдела бились с утра до ночи целый месяц. И если Кира сегодня ее сорвет, то Генерал порвет саму Киру на тонкие полосочки.
Новые туфли были куплены именно для выступления на презентации. Выяснилось, что к выбранному Кирой костюму нечего надеть, вот они с Сашей и потратили половину выходного дня на поиски подходящей обуви.
Кира решила, что туфли должны быть непременно кремового оттенка. Задача усложнялась тем, что размер ноги у нее непопулярный тридцать пятый. В итоге, ценой невероятных усилий и целого бака израсходованного бензина, туфельки были найдены и мирно ждали своего звездного часа.
Перед тем как выйти из квартиры Кира раскрыла заветную коробку и приготовилась обуться.
– Ничего не понимаю, – пробормотала она, заглянув в картонные глубины. – Ерунда какая-то.
– Что такое? – спросил Саша, высовываясь из кухни с бутербродом в руке. Квартира у них не слишком большая, так что ему даже не понадобилось вставать со стула, чтобы выглянуть в прихожую.
– Мои туфли, – растерянно сказала Кира. – Как такое может быть?
– А что с ними не так? Тебе в коробку подложили лапти?
– Почти, – мрачно отозвалась она. – Саш, они же белые!
Саша отложил бутерброд, встал, подошел к жене. Посмотрел на туфли в Кириных руках и пожал плечами:
– Ну конечно, белые. Что тут удивительного? Или ты ждала чего-то другого?
– Чего я ждала?! А то ты не знаешь! Как будто мы не с тобой полдня носились, чтобы найти кремовые туфли! И купили точно кремовые, я их еще вчера вечером мерила вместе с костюмом. Неужели я не заметила бы, что это не те туфли?! – громко возмущалась Кира. Саша некоторое время внимательно смотрел на жену.
– Слушай, я не понимаю, в чем дело? – неуверенно улыбаясь, произнес он. – Это что, шутка такая? Ты протащила меня по всем магазинам, приговаривая, что обувь непременно должна быть ослепительно белого цвета! Чуть не до потолка прыгала, когда нашла именно такие туфли, а теперь уверяешь, что тебе, оказывается, хотелось кремовые!
Кира непонимающе уставилась на мужа.
«Что за бред?» – подумала она. Взгляд упал на часы. Без пяти восемь! Разбираться в оттенках уже некогда.
– Опаздываю! – Она быстро сунула ноги в туфли (белые, почему же все-таки они белые?), чмокнула Сашу в губы, схватила сумку, ключи, телефон и унеслась.
Времени на обдумывание обувных парадоксов не было, Кира еле-еле успела к девяти в офис. Оттуда, погрузившись в служебные машины, все участники презентации двинулась в «Алмаз-Отель», где в два часа должно было начаться мероприятие.
«Драгоценный» отель Кире не нравился – обычный претенциозный монстр из глянцевого синего стекла, блестящего металла и серого бетона. Подобных зданий в Казани в последнее время понастроили немало. Внутри тоже ничего примечательного: сверкающие, лениво ползущие эскалаторы, гладкие мраморные полы, зеркала, фонтаны, растения в кадках – то ли живые, то ли искусственные, персонал с намертво приклеенными улыбками.
Провести здесь акцию стоило неоправданно дорого, но руководство «Косметик-Сити» как раз это и привлекало: пусть знают – с финансами все в порядке! Программа была обычная в таких случаях. Первый этап – встреча высоких гостей, прессы и прочих приглашенных. Далее – конференция в актовом зале: доклад генерального директора («Генерала», как его называли сотрудники), презентация новой линии, вопросы журналистов и гостей (разумеется, подходящими вопросами доверенных лиц снабдили заранее). А в завершение праздника – как водится, фуршет.
На все отводилось лишь два часа. Пришлось как следует попотеть, чтобы все три этапа плавно, без заминок перетекали один в другой. Чтобы не проигнорировала пресса и доклад был прочитан Генералом без сучка без задоринки. Чтобы задавались правильные вопросы и диаграммы с графиками вовремя появлялись на экране. И, конечно, чтобы всем хватило раздаточного материала перед конференцией и еды на фуршете.
Кира и ее коллеги из отдела продвижения товара и связей с общественностью свою работу проделали на отлично.
В их отделе было четверо сотрудников: завотделом, Марк Максимович Леднев, Кира, вот уже полгода как его зам, Оля Карпова и Альберт Зиннатов. Каждый отвечал за свою часть работы, а Марк Максимович – Марик – координировал. Он был отличный парень и завидный жених: тридцать шесть лет, обеспечен, на хорошем счету, к тому же добрый, компанейский, с чувством юмора.
Оленька, вечная девушка чуть за тридцать, каждый Новый год упорно загадывала под бой курантов одно и то же: чтобы Марик предложил ей сменить фамилию на Ледневу. Пока, к великому Олиному сожалению, Дед Мороз не спешил исполнять ее желание. Оля отвечала за оформление зала, раздачу подарочных пакетов, регистрацию посетителей (ей выделили в помощь парочку длинноногих барышень из общего отдела), а еще за то, чтобы все – и овцы, и волки – были сыты на фуршете.
Кира и Альберт должны были написать для Генерала удобоваримый доклад, подготовить слайды, музыкальное оформление и комментарии для презентации, придумать вышеупомянутые вопросы и проследить за тем, чтобы информация о мероприятии появилась в прессе.
Встречал и привечал собравшихся Марик, он же вел переговоры с отелем, контачил с бухгалтерией и занимался прочими подобными делами.
Все прошло на ура, уложились минута в минуту, как и планировали. Генерал радостно улыбался и обещал отделу хорошую премию. Гости дружно хлопали его докладу и как дети радовались новой разработке концерна.
«Косметик-Сити» предлагал потребителям средство для мытья посуды, чистящий порошок, гель для мытья стекол, пасту для чистки плит и стиральный порошок – все вместе это называлось «Великолепная пятерка на защите чистоты».
Корреспонденты, наевшиеся на фуршете изысканных закусок под дорогое шампанское, обещали, что нехитрый слоган непременно появится в журналах и газетах. Приглашенные – а было их сто двадцать пять человек – получили в подарок «Великолепную пятерку», авторучки, блокноты и магниты на холодильник с логотипом «Косметик-Сити».
Ненадолго заглянув в офис, Кира поехала домой. Она жутко устала, но настроение было отличное. Позвонила Саше, вкратце рассказала про свои успехи и пообещала купить к ужину обожаемое ими обоими запеченное мясо, закуски из морепродуктов и вино.
Спустя часа полтора Кира, обвешанная сумками и пакетами, чертыхаясь сквозь зубы, ковырялась в замке. Соседняя дверь неслышно приоткрылась, и из квартиры высунулась украшенная светлыми химическими кудрями голова соседки Наташи.
– О, Кирюха! Привет! А я слышу – возня какая-то в коридоре, думаю, что такое?
– Привет, Наташ, замок что-то заедает, никак не открою.
– Может, я попробую?
– Спасибо, лучше сумки подержи, – попросила Кира.
Наташа была замечательной соседкой: могла приглядеть за квартирой, покараулить слесаря, открыть входную дверь, если сломается домофон. Она знала поименно всех жильцов, боролась за чистоту двора и подъезда, собирала всевозможные взносы и выступала на общедомовых собраниях. Это была простая, общительная женщина с легким, открытым нравом. Работала она в автобусном депо, растила пятнадцатилетнюю дочь Марину.
Примерно год назад от Наташи ушел муж. Разрушительницей семейного счастья была разведенная дама на пять лет старше самой Наташи и старше ее тихого Костика. Новость повергла в недоумение всех жильцов дома: Медведевы казались вполне счастливой парой.
Самое обидное, что в уходе супруга незадачливая Наташка отчасти была виновата сама. Это она уговорила мужа, простого слесаря-сборщика с завода, купить компьютер. Тот поначалу сопротивлялся. Он понятия не имел о том, с какого боку этот агрегат включается и для какой надобности нужен, но жена настояла: как, скажите на милость, в наши дни без компьютера? Тем более дочь подрастает.
Костик освоил науку на удивление быстро и вскоре каждый вечер стал пропадать в виртуальном мире. Вот там-то, во Всемирной сети, и поджидала его коварная «паучиха». Начали переписываться, обмениваться фотографиями, обнаружилась какая-то невиданная доселе духовная близость. Вслед за ней – и физическая. Через четыре месяца примерный семьянин Костик заявил, что теперь у него другая жизнь, подал на развод и переехал к новой возлюбленной.
С тех пор бывший муж навестил жену и дочь всего один раз. Причем было очень заметно, что ему не терпится отправиться обратно. Вторая жена вывела его на жизненную дорогу, которую сам Костик считал доступной лишь избранным. Он ушел с завода, вместе с новой женой занялся ее бизнесом. Похорошел, расправил плечи, сделал новую прическу. Нацепил костюм вместо вытянутого свитера. Украсил запястье дорогими часами, привык пользоваться парфюмом, обзавелся новым мобильником, получил права и сел за руль иномарки. Был Костик – стал Константин Петрович. Прежняя семья его больше не интересовала.
Смириться с предательством Наташе было трудно. Но она не озлобилась, как это нередко случается, и на судьбу не жаловалась. Кира восхищалась ее стойкостью и надеялась, что скоро Наташа обязательно встретит достойного мужчину.
Наконец упрямый ключ с громким щелчком повернулся в скважине.
– Слава богу! Спасибо, Наташа! – сказала она, забирая у соседки сумки.
– Не за что, дорогуша, обращайся! – улыбнулась та и скрылась у себя в квартире.
Ужин удался на славу: было вкусно и весело. Кира и Саша никогда не скучали вдвоем. В этом, наверное, и был секрет их удачного брака. Поздним вечером чуть хмельная Кира вышла из душа и направилась в спальню.
Проходя, мимо двери, она посмотрела на стоявшие в прихожей туфли. «Наверное, просто запуталась в оттенках и собственных желаниях», – пожала плечами Кира и выбросила из головы необычное происшествие.
Глава вторая
Три месяца назад, третьего июня, Кире исполнилось тридцать лет. Они с Сашей отмечали это событие в кафе, пригласили самых близких людей: ее родителей, сестру Ирину с мужем Игорем и дочками Катей и Аней, Сашину маму (отец у него умер два года назад) и близких друзей – Сережу и Гелю. Так уж удачно сложилось, что Кира дружила с Гелей, а Саша – с Сережей, и они вместе ездили отдыхать, отмечали праздники, постоянно встречались, перезванивались и вообще не могли прожить друг без друга дольше недели.
Праздник удался: было по-настоящему тепло, радостно и шумно, совсем как в детстве. Все желали Кире счастья, а она сидела и думала, что уже счастлива. Настолько, что даже страшно. Иногда ей казалось, что все складывается чересчур безоблачно и расплата может наступить в любой момент.
В последние годы жизнь холила Киру и баловала подарками. Не закаляла, а радовала. Собственно, поводов жаловаться на судьбу у Киры не было никогда. Все близкие живы и, слава богу, здоровы. За три десятка лет не случилось практически ни одной неудачи или поражения. За исключением одного случая, о котором Кира категорически запрещала себе вспоминать.
В школе она училась хорошо и легко, была абсолютно беспроблемным ребенком. Даже переходный возраст преодолела без сложностей роста. Поступила, правда, не совсем туда, куда собиралась: недобрала баллов на факультет психологии. Но чтобы начать учиться в том же вузе на технолога, баллов как раз хватило.
Годы учебы вспоминались с удовольствием. Студенческая жизнь оказалась такой, как она и мечтала: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год». Да и сессии особых проблем не доставляли: пусть Кира не была блестящей студенткой, но и в «хвостах» не путалась.
Пять лет пролетели стремительно. Окончив вуз, Кира не успела озаботиться, что теперь делать с дипломом технолога, как ей уже нашли хорошую работу. Друг отца был не последним человеком в «Косметик-Сити», и когда там решили создать отдел продвижения товара и связей с общественностью, предложил на одну из вакансий ее кандидатуру.
Знакомство, конечно, сыграло свою роль, но и без того коммуникабельная, энергичная, инициативная Кира отлично подходила для этой должности. С тех пор она и работала в «Косметик-Сити», доросла до заместителя начальника отдела. Работа ей нравилась, коллектив тоже, так что будние дни никогда не казались ей каторгой, а выход из очередного отпуска – катастрофой. Тот факт, что она получила руководящую должность, Кира восприняла почти равнодушно: честолюбие было чуждо ее натуре. Повысили – спасибо. Она совершенно не стремилась к карьерным высотам, просто считала, что если уж взялся что-то делать – делай хорошо.
Личная жизнь тоже складывалась отлично. С будущим мужем Кира познакомилась на корпоративной вечеринке. «Косметик-Сити» и компьютерная фирма «Виртуал», где трудился Саша, отмечали Новый год в одном ресторане. Кира в Золотом зале, Саша – в Серебряном. Они случайно столкнулись в холле, познакомились, обменялись телефонами. Уже на следующий день созвонились, встретились и больше не расставались.
Прожив вместе семь счастливых лет, ни она, ни он ни разу не пожалели о своем выборе. Как-то сами собой находились новые совместные увлечения, строились планы. Не было поводов для разочарования, ссор, ревности или взаимных упреков. Единственным, что в последнее время омрачало семейный горизонт, было отсутствие детей.
Около года назад Кира и Саша решили, что их тандему пора превратиться в трио. Однако желанная беременность не наступала. Врач-гинеколог не находила в этом ничего странного и утверждала, что поводов для беспокойства нет, тем более что оба молоды и здоровы. Вот если не получится зачать ребенка более двух лет, тогда придется задуматься. Пока же доктор советовала «отпустить ситуацию»: придет время, будут и дети.
Кира с Сашей к советам опытного человека прислушивались и старались не зацикливаться на проблеме: работали, отдыхали, мечтали, развлекались. Обустраивали не так давно купленную однокомнатную квартиру. Приобрели участок за городом под строительство дома. Поменяли машину…
И все же у Саши ни о чем не беспокоиться получалось лучше. Кире «отпустить ситуацию» было сложнее, и на то у нее имелась веская причина. Как раз та самая, о которой она не разрешала себе думать – и которая в последнее время приходила на ум все чаще и чаще.
Когда ей было лишь восемнадцать, Кира сделала аборт. Это была страшная тайна, о которой не знали ни папа с мамой, ни сестра, ни муж. Знала только Гелька – ей Кира рассказала несколько лет назад.
…В ту далекую осень она оказалась один на один со своей бедой. Ее история была одной из тысяч подобных. Кира и Саша – а по иронии судьбы его звали именно так – познакомились на дискотеке в День первокурсника. Кира считала себя успешной и взрослой – еще бы, студентка! Саша играючи покорил наивную, воспитанную на романах и стихах девочку. Он учился на другом факультете, на последнем курсе, был красив жгучей яркой красотой и производил впечатление опытного мужчины. В его темно-русых волосах пряталась тонкая седая прядка, и это придавало Саше дополнительный шарм.
Они стали встречаться. Ходили в кино, на дискотеки, в ночные клубы и кафе. Саша встречал девушку после института и провожал до дому. У нее голова кружилась от счастья – первая настоящая любовь оказалась взаимной! Втайне она уже строила планы совместной жизни и робко приглядывалась к фасонам свадебных платьев.
До встречи с Сашей отношения Киры с молодыми людьми не шли дальше поцелуев. Она оставалась девственницей, и это ее совершенно не тяготило. С Сашей Кира решилась на все легко и без особых раздумий, потому что была искренне убеждена, что их отношения на всю жизнь.
О предохранении от беременности они оба как-то не подумали. Опомнилась Кира, когда заметила, что у нее задержка. Заикаясь и краснея, купила в аптеке тест на беременность. Едва дожила до пяти утра и заперлась в ванной, пока все в квартире мирно спали. Родители и не подозревали, какая трагедия происходит в жизни их малышки. Мама с папой были убеждены в ее благоразумии и полагали, что самая большая проблема девочки – успешно сдать первую сессию.
На тонкой бумажной полоске четко проявились две линии. И это было самое страшное, что увидела Кира за свою юную жизнь. Она смотрела и не верила своим глазам. Повторила тест еще раз, уже не сомневаясь, что он правильный.
Дальше все было скучно и неинтересно. Про такое теперь даже кино стараются не снимать: слишком заезженный сюжет. Будущий счастливый отец сбежал, едва узнав о «неприятности», оставив любимую разбираться со своей бедой. Не выдержал своего счастья. Больше Кира его никогда не видела.
О том, чтобы рожать, и речи не шло. О том, чтобы поговорить с родителями, – тоже. Свою проблему Кира решила сама, ни с кем не советуясь. Заняла денег на аборт у Эльвиры, своей институтской подруги. Зачем они понадобились, не объясняла. Но та, конечно, и без объяснений все поняла. Долг Кира отдавала несколько месяцев. Подруга не торопила: деньги у нее всегда водились.
За свою разбитую любовь Кира расплатилась сполна. И самую главную цену никакими деньгами было не измерить. Она застыла, очерствела душой. С корнем вырвала Сашу из сердца, никого из мужчин близко к себе не подпускала. Больше всего на свете ненавидела себя: свою глупую доверчивость, опрометчивость, неосторожность и безответственность. И еще жестокость – пусть и вынужденную. Вина перед ребенком, которого она не пожелала привести в этот мир, отправила обратно в небытие, всегда была с нею.
Окружающие удивлялись: такая симпатичная девушка, яркая, обаятельная, молодые люди вниманием не обделяют – а все одна. Постепенно Кира оттаивала, стала ходить на свидания. Были в ее жизни и романы. Скоротечные, не задевающие сердца. Один раз молодой человек предложил ей выйти замуж – она только посмеялась. Он обиделся и ушел.
По-настоящему расцвела и перечеркнула прошлое Кира только с Сашей. Со своим Сашей. «Вторым», даже мысленно, она никогда его не называла. Разве можно давать самому дорогому в жизни человеку порядковый номер?
Сейчас ее мучило лишь одно: вдруг тот давний аборт отнимет у них счастье стать родителями? Когда-то она сама, добровольно, отказалась от материнства. Что, если больше у нее не будет права стать мамой?
После странного происшествия с туфлями прошел почти месяц. Кира позабыла о нем и не вспоминала, пока не случилось еще кое-что. У Саши пропала родинка.
Буквально вчера родинка была на его щеке. Кира отчетливо это помнила, потому что они занимались любовью, а потом лежали в темноте, болтали ни о чем, и Кира поцеловала мужа в щеку с этой самой родинкой – маленькой, чуть выпуклой, как зернышко гречихи. А утром родинки на месте не оказалось.
Была суббота, торопиться некуда. Саша спал, он вообще самая настоящая «сова», с нежностью думала Кира, выбираясь из постели и поправляя мужу одеяло.
Сама она проснулась примерно в половине девятого, умылась и приготовила завтрак. Было почти десять, когда Кира зашла в комнату и пропела:
– Доброе утро, сонная тетеря! Завтрак на столе.
– Угу, – глухо промычал Саша откуда-то из-под подушки, – я уже не сплю.
– Мы хотели сегодня в кино сходить, не забыл? А потом можно еще в кафе зайти. Если, конечно, мой господин не против.
– Господин очень даже «за»! – Саша зевнул и сел в кровати. Потер лицо руками, взлохматил короткие волосы.
Вот тут-то Кира и заметила, что на его щеке нет родинки. Она изумленно уставилась на мужа. Тот, не замечая ее дикого взгляда, оделся и прошел в ванную. Она молча направилась следом. Саша спокойно умылся, потом достал щетку и выдавил зубную пасту из белого тюбика. Он не видел ничего необычного в своем облике.
– Саш, – протянула Кира, – ты ничего не замечаешь?
– Где?
– На лице.
– Брови, что ли, выщипала? – пошутил Саша.
Кира шутки не поддержала.
– Не на моем лице, – нервно произнесла она. – На твоем.
– А что с ним не так? – Голос его звучал невнятно, Саша энергично чистил зубы.
– Ты что, правда, ничего такого не находишь?
Саша прополоскал рот, отложил щетку и повернулся к Кире.
– Кирюх, в чем дело? По-моему, лицо как лицо.
– А твоя родинка? – не выдержала Кира. – Она же исчезла! Вчера ночью была, а сейчас ее нет.
– Где была? – Саша недоуменно смотрел на жену.
– Как где? На щеке, конечно. На правой щеке, ты что, забыл? – Кира неуверенно хихикнула. – Я ее еще «гречишкой» называла.
– Как называла?! Ты что, не выспалась? – Во взгляде Саши появилась тревога, и это разозлило Киру.
– Да хватит! Ты что, за дуру меня держишь? У тебя всю жизнь была на щеке эта родинка! И ты, когда брился, всегда боялся ее задеть. Зачем ты стоишь и делаешь вид, будто впервые об этом слышишь?
– Кир, ты меня пугаешь. Я впервые слышу про какую-то родинку! У меня никогда не было родинок на лице! Никогда!
Они замолчали, настороженно глядя друг на друга. Кира круто развернулась и побежала в комнату. На комоде теснились фотографии: она сама, Саша, родители, сестра, племянницы, друзья. Кира схватила их с Сашей свадебный снимок, поднесла к глазам и чуть не выронила из рук.
Родинки на лице мужа действительно не было. Не было!
«Что за чертовщина? Я же точно знаю, что… Чушь какая-то. Стоп! То туфли, то родинки. Что происходит?» – Мысли бестолково крутились в голове, она никак не могла сосредоточиться.
Саша тихонько подошел и обнял ее за плечи.
– Кирюш, о чем мы спорим? – мягко произнес он и поцеловал жену в затылок. – Со стороны послушать, так просто разговор двух чокнутых: а была ли родинка?
– Да уж. Смех да и только.
– Это просто… ну, не знаю. Абсурд. Ерунда какая-то, и все.
– Ерунда, – эхом откликнулась Кира.
– Малыш, мне кажется, ты просто устала.
– Наверное. Забудь, не бери в голову, – машинально проговорила она.
Попыталась улыбнуться, но вместо этого получилась жалкая гримаса. Ей хотелось плакать, но она понимала, что слезами напугает Сашу еще больше.
– Давай завтракать. И собираться надо, а то опоздаем на сеанс, – почти нормальным голосом сказала она.
– Давай, – поддержал ее Саша.
Кира попыталась заглушить неприятные мысли, но они, хотя и отошли на второй план, умудрялись оттуда, из глубины, отравлять ей жизнь. Раздражающее, мучительное ощущение: словно чувствуешь зуд и не можешь точно определить место, которое чешется.
Они сходили в кино, но Кира, как ни старалась, не сумела увлечься сюжетом. Только голова разболелась от грохота на экране. Потом зашли в кафе и наелись вкусностей. Кира выпила больше, чем обычно, но и это не помогло поднять настроение. Саша ничего не замечал, а возможно, делал вид, что все в порядке. Утреннее происшествие они, не сговариваясь, обходили молчанием. Пожалуй, впервые в жизни им было немного неловко друг с другом.
В довершение всех бед Кира повздорила с матерью. Та позвонила около восьми вечера. Кира вышла с трубкой на кухню, чтобы не мешать Саше.
– Привет, Кирюша! Не помешала?
– Привет. Нет, конечно, я ничем не занята, – соврала Кира.
На самом деле ей не хотелось разговаривать. На душе было скверно, и в такие минуты она обычно отмалчивалась, уходила в себя. Исключение делалось разве что для Саши да Гельки. С этими двумя она могла общаться в любом настроении.
– Чем занимаетесь?
– Телевизор смотрим. Фильм хороший идет.
– А я просто так звоню, без повода. Хотела узнать, как у вас с Сашей дела.
– Все нормально, мам, – бодро проговорила Кира.
– А по голосу не скажешь, – проницательно заметила мать.
– Голос как голос. Я же говорю, все отлично.
– В таком случае смени, пожалуйста, тон, – строго сказала Лариса Васильевна. – Мне неприятно, когда ты грубишь.
Кира раздраженно возвела глаза к потолку. Скажите на милость, в чем она усмотрела грубость?! И без того на душе муторно, тяжело, не хватало еще начать ссориться.
Разговоры с матерью частенько выводили Киру из себя. Она изо всех сил старалась сдерживаться, быть милой и приятной, но слишком часто у нее ничего не получалось. Лариса Васильевна умела мягко, но чувствительно подколоть. Настойчиво выспрашивала, отлично сознавая, что дочери неприятно. Кира в итоге срывалась, а мать, словно только и ждала этого, немедленно делала замечание, одергивала, выговаривала дочери за поведение, обижалась. Потом Кире приходилось звонить или приезжать, долго извиняться за резкость, заглаживать, искупать, просить прощения.
– Мама, я не грублю, тебе показалось, – Кира попыталась придать голосу всю возможную мягкость.
– Ладно, сменим тему, – холодно вымолвила Лариса Васильевна. – Мне сегодня тетя Соня позвонила, советовалась. Насчет Оксаночки.
Точно, беда одна не ходит. Эту самую тетю Соню – Софью Витальевну, подругу матери, – Кира терпеть не могла. Перед мысленным взором возникла знакомая физиономия: высоченный лоб, прорезанный глубокими продольными морщинами, старомодный жидкий пучок на затылке, скошенный подбородок, птичьи глаза без ресниц. Тетя Соня вечно жаловалась на жизнь и постоянно клянчила у матери деньги. Но самое главное, Софья Витальевна была самозабвенной сплетницей. Она обожала перемывать косточки всем подряд и частенько доносила матери на нее, Киру. «Ларочка, мне кажется, Кирочка курит». «Вчера видела твою Киру с мальчиком. Смотри, как бы беда не случилась!» Результатом были скандалы, упреки и долгие выяснения отношений.
– Ты меня слышишь, Кира? – требовательно позвала Лариса Васильевна. – Что молчишь?
– Я просто внимательно слушаю, мам, – ровным голосом отозвалась Кира. – Так что там насчет тети Сони?
– Да, ну вот. Оксаночка в этом году заканчивает институт.
Оксана была племянницей тети Сони. Своих детей, равно как и мужа, у нее не было.
– Ты же ее помнишь?
– Я ее никогда не видела, мама.
– Очень хорошая девочка, – веско сказала Лариса Васильевна.
«А как же! Есть в кого уродиться», – ядовито подумала Кира, но, разумеется, промолчала.
Лариса Васильевна тем временем продолжала разливаться соловьем, описывая многочисленные Оксаночкины достоинства. Почти отличница, «красный» диплом могла бы получить, но некоторые преподаватели из зависти ставили ей тройки. Усердная, старательная, прилежная. Вежливая, добрая, тихая.
– Короче, хоть икону с нее пиши, – не сдержалась Кира.
– Зачем ты так зло, дочка? – укорила мама.
– Прости, сколько можно расписывать эту Оксану! Что ты мне ее сватаешь?
Мать насупилась и замолчала. Убедилась, что извиняться дочь не собирается, и разобиделась еще сильнее.
– Я просто хотела посоветоваться, а ты…
– Ладно, мам, хватит дуться, – примирительно проговорила Кира. – О чем ты хотела посоветоваться?
Лариса Васильевна минутку помолчала, по всей видимости, соображая, что предпочтительней: гордо бросить трубку или все-таки изложить суть просьбы. Выбрала второе, вздохнула и выпалила:
– Оксане нужна работа! Я обещала Соне спросить у тебя и у Саши, нет ли каких вакансий. У них самих ни связей, ни знакомых, надеяться не на кого.
Конечно, самые бедные и несчастные. Мы в курсе.
– Что она заканчивает?
– Режиссерское отделение. В институте культуры. Она мечтает ставить спектакли, это ее призвание, – совершенно серьезно ответила мама.
Здрасте, приехали. Кира чуть не фыркнула, но вовремя прикусила язык.
– Мы с Сашей вообще-то не в театре работаем. Это так, к сведению тети Сони.
– Она знает. Но у вас, возможно, есть знакомые, – гнула свое Лариса Васильевна.
– Ты прекрасно знаешь, мама, что у нас с Сашей нет таких знакомых. – Кира почувствовала, что устала от бессмысленного, вязкого разговора. – Скорее уж они найдутся у тебя или папы: вы же заядлые театралы.
– Еще любовью к искусству меня попрекни! – патетически воскликнула мать.
– Никто тебя не попрекает! – Кира из последних сил сдерживала раздражение. И о чем только они говорят?! А ведь могла бы сидеть сейчас у Сашки под боком, телевизор смотреть. – Просто хочу, чтобы ты поняла: я ничем не могу помочь этой Оксане.
– Ты и не пытаешься! – сделала выпад Лариса Васильевна.
– Да, – взорвалась Кира, – не пытаюсь! Мне, как ни странно, дела нет до родственников тети Сони. Своих проблем выше крыши!
– Тебе никогда не нравилась тетя Соня… – завела мама.
– И, заметь, я этого не скрывала!
– …а она тебя очень любит, – торжествующе закончила Лариса Васильевна.
«Промолчи, не нарывайся, закрой рот, сама же будешь жалеть!» – умолял инстинкт самосохранения, но Кира его уже не слышала.
– Значит, без взаимности! – отрезала она. – Но если бы я и обожала тетю Соню, то при всем желании мы с Сашей не в состоянии трудоустроить ее племянницу в театр, как она того желает.
– Так я и знала, что к тебе лучше не обращаться! – Голос матери трепетал и рвался.
– Знала, зачем обращалась? – огрызнулась Кира.
– Ты стала очень черствая. Мне это не нравится, – оскорбленно проговорила Лариса Васильевна.
– Мне тоже многое не нравится. И я не черствая. Я честная.
– Ладно, спокойной ночи. Саше привет.
– Тебе тоже спокойной ночи. Поцелуй папу.
Они одновременно положили трубки, крайне недовольные друг другом.
Кира прекрасно знала, что за этим последует. Не впервой. Папе мать ничего не скажет: знает, что без толку. У отца невозмутимый, отрешенный характер, он предпочитает ни во что не вмешиваться.
Мама выдвинет тяжелую артиллерию: позвонит Ирине и примется жаловаться. Ира, отлично знающая мамин характер и ее феноменальную способность доводить людей до белого каления, примется успокаивать Ларису Васильевну. Затем позвонит младшей сестре, начнет успокаивать и ее. Попытается убедить помириться с матерью. Кира поупирается, посопротивляется и, разумеется, сдастся. Позвонит маме, скажет, что погорячилась. Та поломается для виду, но потом простит.
Кира вздохнула и пошла к Сашке.
