Kitobni o'qish: «Мелодия огня и ветра. Том 1»

Часть

1.

1. Клятва в Долине Ветров

– Выходи за меня. Только так я смогу спасти тебя от смерти.

В глухой тишине темницы прозвучали слова, эхом отозвались от мрачных стен и смолкли. Никто не шелохнулся. Дрожало лишь факельное пламя.

Он смотрел на сгорбившуюся в углу фигуру, чьё лицо закрывали спутанные каштановые волосы. В темноте они казались чёрными. Как и глаза, ныне опущенные в пол.

Он терпеливо ждал ответа, едва поворачивая голову в темноту коридора. Не знал, сколько у них времени и как скоро раздадутся шаги палачей? Когда-то он так же ожидал смерти по ту сторону решётки. Но ему явился свет. А теперь судьба перевернула песочные часы, и настал его черёд. Только время утекало.

Наконец она подняла на него взгляд. В глазах мелькнул тусклый, словно свет углей под слоем золы, проблеск. Она скорее медленно моргнула, чем кивнула. Он кивнул в ответ.

– Я скоро вернусь. Подожди ещё немного.

Он тенью скользнул в темноту, надевая на ходу капюшон плаща. Впереди замаячил лениво качающийся факел. Едва успел до последнего обхода. Теперь нужно успеть подготовиться и всё сделать до рассвета.

В ближайшей конюшне беспокойно заржал конь, но увидев хозяина встрепенулся. Конюх ничего не напутал и действительно оставил лошадь на ночь снаружи. Вот только хозяин пролетел мимо и направился вглубь города.

Столичные лавки уже закрыты, но он стучал так настойчиво, что недовольный лавочник всё же отворил и обнаружил под своим носом золотую пластинку. Когда нежданный покупатель заявил, что забирает пару свадебных одеяний, лавочник засомневался, ведь это был чужой заказ. Но в два раза больше золота смягчило его нрав.

Покупатель меж тем двинулся дальше. Кузнец работает допоздна и должен был уже сделать заказ. Как раз вовремя. Дверь кузницы уже почти запирали, когда в неё настойчиво просунули ногу.

– Ох, это вы! Я уж думал, вы сегодня не придёте. Всё готово! Я постарался.

Кузнец поманил посетителя вглубь кузницы, а затем достал из сундука широкое кольцо с тремя ключами.

– Точно по слепку.

Посетитель кивнул. Разумеется, кузнец не знал, что делал дубликат ключей от городской темницы, а не от дома. Но их заказали нарочито небрежно, словно ключи не имели никакой важности, всего лишь нужны побыстрее. Вот только, в отличие от лавочника в полутьме, кузнец своего посетителя узнал, и это грозило разоблачением замысла. К счастью, кузнецу и в голову не пришло никуда докладывать, что столь важная фигура просит дубликат каких-то ключей, мало ли каких.

Конечно, он мог прийти прямо в темницу и открыто потребовать узницу. Вот только в этом вопросе ему бы вряд ли подчинились и уж точно доложили бы наверх. И тогда всё пропало. Его замысел был внезапным и сумасшедшим, но именно поэтому мог сработать, важно лишь всё сделать так, чтобы и комар не подточил носа.

Он уложил свою поклажу на лошадь, и снова пробрался в темницу тем же путём. Когда-то он играл здесь мальчишкой, вот только с тех пор лаз стал куда теснее. Но кто знал, что пригодится детская игра.

Стража уже совершила последний на сегодня обход, и только в боковом коридоре горел свет и слышалась пара голосов. Он проскользнул мимо, словно крадущийся вор. Под плащом покоилась флейта и меч, но он бы предпочёл не пускать их в ход. Это казалось… неправильным.

Он вставил в дверь первый ключ. Проворачивание показалось нестерпимо громким, а последний щелчок прозвучал в ушах как лязг топора на эшафоте. Флейта, уже готовая взметнуться, замерла и осталась в мешочке на поясе. В комнате стражи громко рассмеялись, а потому не услышали шум.

Вторая запертая дверь вела в коридор с особо важными или опасными узниками. Ключ подошёл идеально. Осталась последняя.

Внезапно в душу закрался страх. А вдруг во время последнего обхода её перевели в другое место? А вдруг казнь решили совершить раньше, тайно, сейчас! А вдруг… она не хочет? Не станет спасаться? Не так.

Когда он дошёл до её камеры, она всё так же сидела в углу, уставившись пустым взглядом в пол. Заметив его, глаза на миг расширились. Не верила, что он вернётся?

Щёлкнул ключ. Исчезла последняя преграда. Кандалы спали с посиневших рук.

– Идём. Нужно успеть до рассвета.

Она ничего не ответила. Только позволила ухватить себя за запястье и вести. Он бежал через коридоры быстрый и тихий как ветер. Не тратил время на то, чтобы снова запирать двери и как-то скрывать следы своего проникновения. Если всё получится, будет уже не важно, что он сделал.

Они вышли на улицу. Она закашлялась от свежего холодного воздуха. Он посадил её в седло позади себя и ударил коня по бокам. Одной рукой правил поводьями, другой держал её ладонь.

Звёзды наблюдали за их побегом. Ветер сопровождал в пути. Он просвистел ему три ноты, которые не требовали магии ответа. Лишь означали «спа», «си», «бо».

Позади было тихо и ни единого движения. Если бы он не держал её за руку, то подумал бы, что скачет один. Но когда впереди повеяло холодом, и ветер стал доносить брызги горных водопадов, она поёжилась. Почти прибыли.

Долина Ветров впереди была тиха в поздний час, и это давало надежду. Когда они вот-вот должны были проскакать через белокаменную арку, он освободил обе руки, извлёк флейту и наиграл короткую замысловатую мелодию. Щиты блеснули, пропуская поздних гостей.

Полдела сделано. Можно ненадолго вздохнуть свободно.

– Здесь законы княжества тебя не достанут. Но всё ещё может выдать Хранитель Долины. Поэтому нужно спешить и провести церемонию, – объяснил он и снова не получил ответа.

Если бы только Хранителем Долины был сейчас он, ему бы не пришлось делать ей такое предложение! Но он займёт это место только после смерти нынешнего Хранителя – своего родного дяди. А ждать нельзя.

Он привёз её к небольшому храму, где всегда проходили все церемонии Долины. Своды встретили их слабым мерцанием света. У алтаря горела единственная лампа, которую никогда не гасили. В её свете на потолке сияли нарисованные звёзды, и месяц горел в паре с золотым солнцем.

Он зажигал на алтаре огни один за другим, и храм расцветал красотой узорных колонн и резных барельефов. Лучи бледного света серебрил тусклый месяц, в высокие окна настойчиво стучал ветер, и наконец ему распахнули окно. Залетевший, словно хозяин, тот заиграл глубоким бархатным гулом в отверстиях медных труб и тонким звоном в колокольчиках.

Она вышла в свадебном наряде – синем как предрассветная ночь с солнечным золотом. Сам он оделся в такое же синее с лунным серебром. Месяц и солнце. Он взглянул на свою невесту, но та не шелохнулась. Уголки губ тотчас опустились. Он не знал, каким взглядом из-под вуали она смотрит на него. О чём думает? Спокойна ли, согласна… или же глаза её всё так же пусты?

– «Пусть будет свидетель западный ветер. Звёзды соткут узор венчальных тиар. Пусть знают на земле и на небе – клятву даём, и в этом наш дар», – проговорил он слова церемонии, которая могла проводиться в присутствии людей, но вовсе того не требовала. Достаточно было дать клятву перед всем сущим на земле и на небе.

Клятву на всю жизнь… их дар друг другу.

– «На земле и под небом. Среди гор и ветров. Быть отраженьем, быть эхом. Быть навеки с тобой», – звучали слова.

Они повторяли их вместе, положа руки на ладони друг друга, пока небо и земля, горы и ветер свидетельствовали их союз. Он надел на её запястье обручальный браслет, она – на его. Ещё немного. Осталось чуть-чуть…

Внезапно двери храма с грохотом распахнулись. Дрогнуло пламя алтарных огней. Рваный сквозняк взметнул полы одежд. Резанул песнь ветра беспокойным трезвучием. На пороге стоял Хранитель Долины со стражей.

Он в испуге посмотрел на солдат, а затем на свою невесту. Они не успели сделать последний поклон…

* * *

Пять лет назад…

– Мы! Дошли! – торжественно провозгласила Лань на всю округу.

Горная дорога, которая уже несколько часов то петляла, то устремлялась круто вверх, наконец-то оборвалась у природной каменной арки. Впереди просматривалась широкая долина.

Сона закатила глаза и тяжело опустила дорожный мешок на каменистую землю.

С обеих девушек сошло семь потов, пока они поднимались в горы. И хотя дорога широка и объезжена, для пешего неподготовленного путника она казалась испытанием… или наказанием.

Лань кивнула спутнице и с готовностью пошла к арке, как вдруг наткнулась на невидимую преграду. Нос больно ударило, по телу пробежал пробирающий до костей холодок, и словно сам воздух вокруг вдруг загустел и превратился в непроходимый кисель.

– В Долину Ветров не пройти посторонним. Какое у вас дело? – послышался голос.

С той стороны арки вышел юноша в белых одеждах. Его тон не выражал ничего, кроме сухой вежливости, ладонь лежала на рукояти меча. Впрочем, угрозы он не излучал, лишь спокойно смотрел на незваных гостей.

– А почему сюда не пройти? – спросила Лань со всей своей непосредственностью и ткнула в невидимую преграду. Палец снова обожгло как от пореза.

– Потому что это закрытая школа заклинателей ветра. Войти могут только ученики и наставники, которые здесь живут, – объяснил привратник словно детям.

– А я как раз пришла учиться. Стало быть, мне можно? – лучезарно улыбнулась Лань, в то время как Сона со скепсисом потупила взгляд.

– Тогда позвольте рекомендательное письмо от вашей школы. Ваш наставник уведомлял Хранителя Долины?

– Э-э-э, – длинно протянула Лань, пока наконец не призналась: – У меня нет школы и нет наставника. Потому я и пришла к вам. У меня даже есть инструмент!

Лань помахала самодельной бамбуковой флейтой.

– Сожалею, но я не могу вас впустить без рекомендательного письма из вашей школы, одобрения наставника или поручителя.

– Да где ж мне взять школу и наставника, если меня не пускают в школу и к наставнику?! – всплеснула руками Лань. Сона позади обречённо вздохнула.

– Такие правила. Бродячих музыкантов в Долине не обучают.

– Где написано такое правило? Я вот слышала, школы ветра и отличаются от других тем, что смотрят на стремление к знаниям, а не на богатство. Ветер – свободная стихия, его не удержать ни арканом, ни законами, ни магией. Как же так получилось, что столь знаменитая школа ветра нагородила правил и не принимает тех, кто искренне хочет прикоснуться к магии стихии. Это противоречит самому учению ветра.

Лань говорила с такой горячей убеждённостью, будто собиралась вступить в философскую полемику с Хранителем Долины – не меньше. Правда Сона со стыдом прикрыла ладонью глаза. Ведь Лань повторила эту речь и перед воротами предыдущих трёх школ ветра – гораздо менее примечательных, чем эта, и их всё равно погнали с порога. С чего Лань решила, что это сработает здесь – в знаменитой Долине Ветров?

Сона не хотела сюда приходить, да и вообще покидать дом. Но госпожа велела сопровождать и оберегать её неугомонную младшую сестру. Госпожа часто сводила их вместе в надежде, что они подружатся, так как были ровесницами. Но вот им обеим исполнилось по пятнадцать лет, а Сона до сих пор воспринимала эту «дружбу» исключительно как поручение. В отличие от серьёзной Соны, характер Лань так и остался ребяческим, а сама она – ходячим переполохом. И с каждым днём Сона всё больше тяготилась этим поручением. Вот и сейчас она протащилась через два княжества за этой «неугомонной», чтобы та опять получила от ворот поворот. Ну хоть теперь-то можно будет вернуться домой?

– Пф, – послышался сзади смешок.

Стороны так увлеклись спором, что не услышали цокота копыт. К ним приблизился всадник, который возрастом выглядел лишь на пару-тройку лет старше Соны и Лань. Когда привратник его увидел, то взгляд сразу стал более почтительным, но Лань этого не заметила, а только обиделась:

– Что смешного? Разве я не права?

– В каком-то роде права, – уже спокойно ответил всадник. – У нас действительно нет правила, которое бы запрещало обучать музыкантов без школы. – Лань победно обернулась к привратнику, но всадник продолжил: – Но есть правило, что именно Хранитель Долины и в твоём случае главная наставница решают, брать ли кого-то в ученики. Тебе следует поговорить с ними.

– Но для этого мне надо войти!

– Это так, – спокойно подтвердил всадник и глубокомысленно посмотрел на привратника.

Тот мгновение помедлил, затем кивнул, скрылся за стеной, и вскоре оттуда раздалась короткая замысловатая мелодия. Невидимая преграда исчезла, и с Долины подуло свежим влажным ветром.

Лань торжествующе посмотрела на Сону, и та сдержалась, чтобы снова не закатить глаза. Вместо этого сказала:

– Идите. Я спущусь с горы и до утра подожду у подножия. Если вы не вернётесь…

– Значит всё прошло хорошо, – улыбнулась Лань. – У тебя остались припасы на обратный путь? – Сона кивнула. – Тогда возвращайся домой и скажи сестре, что я отправилась учиться.

С этими словами Лань прошла через арку и побежала догонять уже отошедшего на двадцать шагов всадника. За её спиной преграда снова сомкнулась. Сона почувствовала это по загустевшему воздуху. Она в последний раз глянула на беззаботную госпожу, тяжко вздохнула и отправилась вниз.

Лань догнала всадника, который успел спешиться и взять коня под уздцы.

– Спасибо за помощь, – сказала она.

– Не за что. Я лишь указал Ньеру на его излишнее рвение. Вопрос о твоём ученичестве решать не ему и не мне.

Всадник не пытался быть скромным, а лишь озвучил факт. Впрочем, он казался куда приятнее этого «Ньера». Плавные черты лица, которые принадлежали уже не подростку, но ещё не зрелому взрослому, придавали этому человеку некоторое изящество, вкупе с мягкими ладонями и тонкими пальцами музыканта. В белой одежде он был похож на лебедя, а приветливая улыбка и тёплый взгляд синих глаз сразу располагали людей.

Лань последовала за ним и вскоре вышла к краю скального выступа. В лицо ударил ветер, и перед глазами открылась знаменитая Долина Ветров. Почти белые скалы обрамляли её как стенки чаши. Несколько горных пиков копьями втыкались в ясное небо. Вдалеке блестели водопады и маленькие озёра, над которыми витали водяные облака. Река, окружённая зеленеющими полями, холмами и разрозненными пятнами серых крыш, блестела солнечным золотом. Через отходящие от неё многочисленные речки переброшены короткие мосты. Тропинки вели к деревянным домикам и беседкам с изогнутыми крышами. Вдали искрилось бескрайнее Западное море.

Ветер донёс до Лань холодные брызги, а послеобеденное солнце сверкнуло на снеговом пике высокой горы и на миг ослепило.

– Как красиво, – прошептала она.

– И правда, – равнодушно отозвался всадник. Он поправил одежду, которая слегка помялась в пути, и указал направо: – Тебе вон туда. Ищи дом со знаменем трёх спиралей. Хранитель, скорее всего, там. Если его нет, то спросишь дорогу.

– Поняла! Спасибо. Как тебя зовут?

Всадник, казалось, удивился этому вопросу. Но потом его лицо снова приняло спокойный вид, и он с вежливой улыбкой ответил:

– Я Сюн.

Лань кивнула, словно приняла к сведению. Сюн сморгнул в замешательстве.

– Меня – Лань! Спасибо, Сюн. До встречи!

Она отправилась в указанном направлении и на прощание помахала новому знакомому, ничуть не сомневаясь, что встретит его снова. Сюн, впрочем, не был уверен, но из вежливости махнул рукой в ответ.

Лань спустилась с горы и зашагала по вымощенным тропинкам и деревянным настилам, то и дело оглядываясь по сторонам. Она любовалась ажурными беседками, мостами и домиками с большими окнами, ловила звуки музыки вдалеке и шелест тихих разговоров вокруг. Всё здесь казалось ей ярким чудом.

Возле дома Лань нет рек, а окна очень узкие, чтобы защититься от сухого воздуха. И хотя в её родном княжестве в достатке лесов и плодородных полей – стоит только пройти на восток или юг, но Лань редко удавалось отправиться так далеко, а потому чаще всего она довольствовалась довольно пустынным пейзажем возле дома.

Правда музыку Лань слушала много, но она отличалась порывистостью и торжественностью в противовес спокойному течению звуков здесь. И это именно та музыка, какую Лань хотелось играть – музыку ветра.

Лань вертела головой направо и налево. Проходящие мимо люди смотрели на неё с удивлением, но не останавливали. Когда она пришла в себя, то не поняла, где находится, но, на её счастье, флаг с тремя спиралями на белом фоне виднелся издалека. Он венчал шпиль округлого дома, который стоял на сваях среди воды. Лань глянула вниз и с удивлением обнаружила плавающих почти у самой поверхности пятнистых рыб.

Она встала перед раздвижной дверью, отряхнула с одежды дорожную пыль и убрала волосы за уши. А затем громко произнесла:

– Прошу прощения! Можно войти?

– Входи, – раздалось внутри.

Лань кивнула самой себе и через короткий коридор вошла в такую же округлую, как форма дома, комнату. В её центре стоял большой стол, за которым двое людей пили чай.

Женщина имела высокий лоб и тонкие губы, носила высокую причёску и большие серьги с бирюзой в тон её платью. Она выглядела зрелой, но молодой – не больше тридцати пяти лет. Впрочем, по музыкантам-заклинателям всегда трудно угадать их возраст, они сохраняют молодость многие годы и живут дольше обычных людей. Говорят, это потому, что они тесно связаны со стихиями мироздания – первоначалами мира.

Мужчина выглядел старше в основном из-за тонких усов и треугольной аккуратно подстриженной бороды. Весь его вид говорил о строгости и педантичности, которые, впрочем, смягчала улыбка. Чуть прищуренные карие глаза с золотистым оттенком напоминали ястребиные. Нос с широкой переносицей походил на клюв. Руки, несмотря на крупные ладони, выглядели аккуратно и ухоженно, что, наверное, отличало всякого музыканта. Рядом на столе лежала флейта из белого переливчатого нефрита с подвеской из горного хрусталя.

Лань на миг стало стыдно за свою флейту, которую она смастерила из стебля бамбука, и рука непроизвольно затеребила внутренний карман.

Оба собеседника сидели с безупречной осанкой, словно на княжеском приёме, хотя это явно дружеское чаепитие – их позы и взгляды были расслаблены… но тотчас напряглись в замешательстве, стоило им увидеть Лань – в дорожной одежде, в которой под пылью едва угадывался зелёный оттенок, со всклокоченными ветром каштановыми волосами и по-детски горящими глазами цвета дикого мёда. Казалось, она напоминала лесного зверька, который случайно забрёл в человеческое жилище.

– Добрый день, – сказала Лань с улыбкой и поклонилась со всем изяществом, на какое была способна. Впрочем, его было не очень много.

– Кто ты такая, девочка? – приподняла бровь женщина.

– Меня зовут Лань. Я пришла учиться музыке ветра.

Женщина с мужчиной переглянулись.

– Нам не приходило письмо, что прибудут новые ученики, – сказал мужчина.

– О, письма не было. Я пришла сама, – бодро ответила Лань.

– У тебя нет письма, но тебя пропустили через ворота Долины? – с сомнением произнесла женщина.

– Ну да. Меня Сюн впустил. Он сказал, что вопрос о моём ученичестве решает Хранитель Долины и главная наставница. Полагаю, я не обозналась, почтенные учителя?

Лань снова поклонилась, а собеседники переглянулись снова.

– «Сюн» значит… – задумался мужчина.

И раз они не опровергли предположения Лань, то, стало быть, и являются Хранителем и наставницей.

– Он вернулся и привёл её? – осторожно шепнула женщина.

– Из какой ты школы? Где училась? – громче спросил Хранитель.

– Я пыталась научиться сама, но без наставника мои успехи более чем скромны. Поэтому я пришла к вам.

– Стало быть, не умеет ничего, – тихо заключила наставница, – и при этом знакома с Сюном. Очень интересно.

– Прошу прощения, если мои слова покажутся вам неуместными, почтенные учителя, – Лань пыталась вспомнить весь поток вежливых выражений, которым её учила сестра, – но разве что-то мешает взять в ученики человека, искренне стремящемуся получить знания?

«Святая простота», – говорили взгляды учителей, разве что глаза из вежливости не закатили, но Лань, кажется, этого вовсе не заметила.

– Что именно сказал тебе Сюн? – спросил Хранитель.

– Что в Долине Ветров нет правила, которое бы запрещало брать в ученики бродячих музыкантов. Поэтому он провёл меня сюда, чтобы я лично обратилась к почтенным учителям.

– В общем-то он сказал правду, но… – Хранитель с сомнением оглядел Лань с головы до ног.

– Сюн бы не привёл кого попало, – снова шепнула наставница. – Поручите её мне. Я посмотрю, стоит ли тратить на неё время. И если нет, то сама объясню это Сюну.

Лань продолжала улыбаться, всем видом показывая, что не слышала последних слов. Хранитель ещё раз задумался, но в итоге кивнул и обратился к собеседнице уже официально.

– Что ж. Тогда, старшая наставница Дайяна, поручаю эту девушку вам.

2. Обучиться ветру – понять его характер

На первую ночь Лань определили в гостевой домик на окраине Долины. Завтра после занятий она должна перебраться к остальным ученицам и с нетерпением ждала момента познакомиться со всеми. Всю ночь Лань ворочалась в мягкой постели и смотрела в окно на жемчужные звёзды, пока наконец не встала собираться.

Лань переоделась в белоснежную форму ученицы и долго крутилась перед зеркалом, а потом, несмотря на ещё тёмное небо, побежала в комнату для обучения, потому что терпения уже не хватало… и только благодаря этому, не опоздала на занятие. Оказывается, вставали здесь неприлично рано, как, впрочем, и ложились, но Лань махнула на это рукой как на необязательное правило. Она горела воодушевлением и собиралась научиться всему, что есть в этой школе.

…И оказалась среди детей. Старшая наставница определила её в самую младшую группу девочек, где преподавали основы. Лань хотелось скорее показать, что она не такая начинающая и даже умеет играть по нотам, но не тут-то было.

Едва наставница вошла, девочки тут же вскочили с мест и почтительно сложили ладони перед собой. Лань запоздало последовала их примеру. Дайяна смерила её уничижительным взглядом и разрешила всем сесть.

– Итак, раз у нас появились новые ученицы, то повторим самые основы. Лань, поведай нам, что ты знаешь о магии стихий.

Лань хотела начать говорить, но рядом сидящая девочка толкнула локтем и шепнула, что надо встать. Лань удивилась что надо так много вставать, но всё же поднялась с места.

– В мире существует магия шести стихий: ветра, огня, воды, земли, металла и дерева. Их заклинают с помощью музыкальных инструментов. О, сто двадцать лет назад появилась ещё стихия молнии. Её создали, объединив мелодии огня и воды.

– И? – протянула наставница.

– Ч-что «и»? – растерялась Лань.

Дайяна шумно вздохнула и начала с наводящих вопросов:

– Как музыкант заклинает стихию?

– Он подстраивается под её характер, ритм и настроение с помощью… как бы вибрации музыки и собственного тела. Подобрав нужные ноты, можно приручить стихию и использовать её силу.

– Неверно, – отрезала наставница. – Стихию не «приручают». Это столь могущественная сила, что ни один человек не посмел бы заявить, что он её «приручил». Всё, что музыкант может, это стать стихии собеседником и «говорить» с ней своей музыкой. Как «говорили» древние шаманы, когда отстукивали ритмы в бубны и барабаны.

Лань потупила взгляд. А ведь музыканты, которых она спрашивала на родине, говорили ей другое. И кому теперь верить?

– Что до использования силы, – продолжала наставница, – то через мелодии музыкант повторяет уникальные ритмы каждой стихии и получает видимый результат.

Лань хотела сесть на место, но как бы ни так. Дайяна прочно за неё взялась:

– Имеет ли значение инструмент, который использует музыкант?

– Да, но не слишком… – неуверенно ответила Лань.

– Абсолютно не важен! – снова возразила наставница так, словно топором рубанула – Считается, что ветер удобнее всего заклинать флейтами, так же как железо – барабаном, а огонь – трубами, но это заблуждение предков, которое давно развеяно. Для любой стихии подойдёт любой инструмент.

На этих словах она взяла эрху и сыграла четыре ноты. В комнату ворвался свежий ветерок, обогнул столы учениц, пошелестел страницами книг и так же вылетел в окно.

– Главное – музыкант должен чувствовать свой инструмент и представлять его проводником своего «разговора» со стихией. А что это будет – абсолютно не важно!

Лань бы поспорила хотя бы потому, что носить с собой миниатюрную флейту куда удобней, чем эрху или барабан. Поэтому говорить, что это не важно «абсолютно», несколько неточно с практической точки зрения… но если Лань такое заявит, наставница её точно вышвырнет.

– Лань, может ли человек заклинать две и более стихий?

Лань хотела ответить, но уже не была уверена ни в каких своих знаниях, а потому потупила взгляд и молчала. Дайяна тяжело вздохнула.

– Ксияна, ответь на вопрос.

Поднялась девочка, которая ранее подсказала Лань встать. Её волосы были завязаны в высокий конский хвост, отчего лицо казалось вытянутым и похожим на мордочку куницы. Ксияна, как и все девочки в классе, была младше Лань года на три, но глянула на неё с высокомерием.

– Может, но делать этого не стоит, – просто ответила она.

– Неполный ответ, – обрубила наставница. – Нави?

На этот раз встала девочка с короткой косой цвета пшеницы. На её носу россыпью проявились веснушки, а округлые глаза придавали лицу миловидность.

– Теоретически любой музыкант может разучить ритмы разных стихий, но это будут лишь поверхностные навыки – вскипятить воду, разжечь огонь, удобрить дерево. Но подлинное мастерство возможно лишь с одной, потому что музыкант выбирает стихию по своему духу и годами глубоко её изучает. Чтобы серьёзно заняться другой стихией, человеку пришлось бы полностью перекроить свою личность, стать абсолютно другим человеком и потратить годы на переобучение, – отчеканила Нави, словно цитировала главу из учебника.

– Всё так, – кивнула Дайяна. – Как музыкант выбирает стихию и может ли ошибиться?

– Каждый музыкант по своему характеру и темпераменту предрасположен к одной из стихий. Если он выберет не ту, то всё его естество будет противиться «разговору», и музыкант это почувствует, – снова без запинки ответила Нави.

Дайяна перевела на притихшую Лань снисходительный взгляд, словно говорила: «Смотри, как надо отвечать». Ещё час Лань терпела это унижение. Маленькие девочки знали о мире магии куда больше неё, а ведь Лань была уверена, что получила неплохой запас знаний, приставая к каждому встреченному музыканту на родине. О том, чтобы идти к отцу и просить себе учителя не было и речи. А книги, что читала Лань, описывали процесс магии как победу человека над фундаментальными силами мироздания, венец могущества. Неужели всё, что там описывалось, неправда? Или… неправду говорят здесь?

К концу занятия Лань уже не могла выдержать тяжести сомнений и подала голос:

– Наставница. А правда, что самые могущественные музыканты-заклинатели могут, сыграв несколько нот, сжечь целый город, вызвать потоп, землетрясение или ураган?

– Кто-то начитался мифов о разрушении мира, – покачала головой Дайяна. – Тебе следует отдавать предпочтение более достоверным источникам, а не запоминать всякую ерунду.

– Но…

– Отвечая на твой вопрос, скажу: в мире не существует столь могущественных людей, которые могли бы двигать такими силами. Это дано только самим первозданным стихиям. А музыкант – всего лишь человек. Это надо помнить и принимать, а не стремиться к высокомерию.

Лань смотрела на солнце, медленно тонущее в горной гряде. Серо-белые склоны горели красным золотом, а высокие пики доставали до сумеречной синевы. Ветер порхал по долине невесомой бабочкой, слегка касался прохладой лица и исчезал. Возможно, летел ответить на чей-то зов.

Лань сыграла на флейте несколько нот, но ветер не появился. Он с ней не «разговаривал». Может, из-за её невежества? Неудивительно, что на родине Лань не встретила ни одного музыканта ветра. Всё в этой школе отличалось от того, что она знала о магии. Это не было полностью ложью, только рассматривалось под другим углом.

Лань ударила себя по щекам. Она пришла в лучшую школу ветра, какая существует на свете, тут знали об этой стихии всё. На её родине просто почти не заклинали ветер. Вот и вся разница.

– Повторим самые основы, – решила Лань и побежала искать библиотеку.

* * *

– Сюн.

Он обернулся и увидел Хранителя Долины, чьи лёгкие шаги почти не угадывались под полами длинных серебряных одежд – отличительного знака главы Долины.

– Хранитель Аксон, – Сюн почтительно склонил голову. – Я вам нужен?

– Нет-нет. Я лишь хотел сказать, что старшая наставница уже приступила к обучению той девушки.

– Какой девушки? – качнул головой Сюн, пытаясь вспомнить, когда он говорил с Хранителем и наставницей о какой-то девушке.

Аксон на миг замер и в замешательстве и пояснил:

– Которую ты провёл в Долину Ветров и направил к нам.

– А, вы про Лань. Значит, старшая наставница её взяла? Наверное, Лань была чрезвычайно убедительна и заинтересовала почтенных учителей.

«Да совсем не убедительна», – вздохнул про себя Хранитель, но вслух сказал:

– Любопытная девочка. Как же ты с ней познакомился?

– Я встретил её у ворот Долины. Она сказала, что хочет попроситься в ученики, вот я и направил её к вам. Ведь по уставу это решает Хранитель и наставница.

Аксон опешил. То есть Сюн не был с знаком с девчонкой и не направлял её на обучение, а просто пропустил через ворота? Ведь они-то с Дайяной решили дать этой Лань шанс, потому что думали…

– Что-то не так? – спросил Сюн.

Хранитель горестно покачал головой. Теперь уже поздно отзывать приглашение. Что бы там не представляла собой эта Лань, у них нет весомого повода выгнать её из Долины, а значит придётся учить. Но что если это создаст прецедент, и всякий бродячий музыкант решит, что может напроситься на обучение в Долину Ветров? Как же тогда быть? Может, стоит всё-таки включить в устав правило, которое раньше было лишь негласным?

– Дядя?

Аксон вынырнул из своих мыслей. Сюн смотрел на него озадаченно. Простодушный добрый мальчик.

– Сюнлин. Я бы хотел ещё поговорить с тобой о других учениках. Ты слишком потакаешь им. Тебе стоит быть построже.

– Потакаю?

– Правила Долины написаны ещё до нашего рождения и не просто так. Не спускай другим их нарушения, даже самые малые. Правильно ставить себя перед другими тебе нужно уже сейчас. Иначе как ты будешь поддерживать здесь порядок, когда станешь Хранителем? Быть добрым не значит всем уступать, – мягко наставлял Аксон и изо всех сил надеялся, что Сюн его понимает.

Но при всей его внешней простоте и прямоте по Сюну иногда невозможно понять, о чём тот думает.

– Я считаю, что правила должны соблюдаться со всем осознанием, – ответил Сюн. – Если ученики не понимают причин этих правил, то соблюдать не станут. И запретами их не принудить.

– Отчасти ты прав… отчасти. Но когда ученик видит, что его застали за нарушением и не наказали, он начинает думать, что правила не важны.