Kitobni o'qish: «Древнерусский сказ «Какой дорогою идти?»»

"Прямая есть дорога, а есть извилиста. Гончар такое тоже ведал, когда горшок он сразу вынимал, а если нет, то снова начинал"

Малец на дерево полез, чтоб сотворилось чудо, в гнезде хотел оставить поминец – залог просящих чуда. И ежли примут птицы поминец, то сбудется то чудо, а ежли нет, то что тут вспоминать, загадывай ину причуду!

Вот только мой герой упертый был с лихвой и шел к награде не прямой, дорогою иной.

Хлестали воды, ветер рвал оборванный кафтан, когда сошел он на родной причал, на оземь обессиленный упал.

Суденышко его едва держалось на плаву, а из помощников – глухое эхо да «Ау!»

Заметивши лежащий стан, люд набежал на тот причал. Внесли «найденыша» в палаты дорогие и в чувства там же приводили. А позже ведал он своей семье, как побывал в другой стране. И вот из первых уст его рассказ…доколе будет длинный он зараз.

Ходил я по морю не раз и торговал, и слушал сказ о разных странах, людях, нравах и божьих тварях – обезьянах. И гложила меня мечта: самому по морю ходить туда. Я первую свою ладью направил до границ волхвов, успешно торговал, бывало и бахлял, а сам все думал и мечтал. Прямыми были стеги, не беспокоили на тот момент соседи. Я вез пушнину в Самарканд, напитки, мед – в Царь град. Слетались чайки у весла, когда снимал я рыбу с гарпуна. Хоть судно было небольшое, но слажено с любовью. Манили дали, словно сети, и ветер странствий был приветлив. Варяцких судёнышек не раз встречал я на пути, но в этот раз, одно не смог я обойти. То ли во сне, толь во плоти пригрезилось оно вдали. Потом и кормчий закричал: подал условленный сигнал. Хотели ту ладью мы обойти, но вспыхнули на ней сигнальные огни. Приблизились. И тут услышали из рога звук. А дальше…на нас напали и всю команду повязали. Который день везли с собой и наш наменянный привой. Примерно на день на шестой из тех, кто был еще живой, мансурью долю предрекли, оставив нас у Мор – скалы. Мы эти скалы обошли, не видно ни одной души.

– Что лучше: гибнуть на просторе? Иль быть убитым поневоле?

До самых сумерек сидели, и песнь печальную мы пели. И должно Боги нас взирали, мы с упоеньем наблюдали, как зиждется волна, и размышляли, что где – то дома ждет семья. Друг возле друга мы легли и задремали у керчи. Недолго так мы почивали, в ночи огни вдруг увидали. И стали думать, как нам быть, в ночи огонь сигнальный не добыть. Кричать? – Ни евши, онемел язык! И то ли друг там, то ли нет? Меж тем, огни те приближались, и мы решили: лучше ошибиться, чем здесь сидеть – слезьми облиться. И мы запели песнь свою про то, как любим землюшку родну. И то ли эхо, то ли грез, но ветер продолженье слов донес.