Kitobni o'qish: «Охотница»

Глава 1

Василиса?! Премудрая и Прекрасная! Прямо я. Ага-ага! Мое имя Неудача, а фамилия Лузерова. Потому что мой первый рабочий день сразу же превратился в День позора.

Как говорится, ничего не предвещало. Первым клиентам, молодой, дорого одетой паре, поулыбалась по инструкции, «чего изволите» и тридцать три китайских поклона отвесила, принесла заказ.

– Что-нибудь еще будете? – уже почти искренне желая им приятного времяпрепровождения, задала очередной дежурный вопрос.

– Спасибо, пока не нужно.

– Если понадоблюсь, просто нажмите вот эту кнопочку на столе!

– Мы в курсе, – от холодной вежливости ответа мне стало не по себе, будто обдало порывом ледяного ветра. Сколько же мне еще нужно наращивать толстую шкурку, которая способна защитить от унижений и пренебрежения?!

До поступления сюда я и понятия не имела, что можно вот так просто вызвать официанта. Нет, я, конечно, знала, что сейчас никто не кричит на весь зал: «Эй, человек!» Но все же…Задумавшись, я не заметила, что шнурок на одном мокасине развязался и при моем следующем шаге метнулся вперед, соорудив настоящую ловушку.

Я наступила на него и упала. Хотелось бы сформулировать это событие вот так просто и буднично. Но увы. Еще во время моего свободного падения тарелки слетели с подноса и превратились из обычных в летающие. Спасибо, что траекторию чудом они выбрали по прямой, то есть ровненько по проходу, счастливо минуя ноги и дорогую обувь посетителей. Сам поднос я тоже не удержала, и он с оглушительным металлическим звяком грохнулся о пол.

А я не растянулась драным ковриком во всю длину, а приземлилась на четвереньки, ударившись коленками. Больно и так позорно – не передать! На мгновение даже забыла, как дышать и замерла в страхе. Сейчас мою пятую точку, копилкой торчащую кверху, лицезреет половина зала. И наверняка, кто-то уже нацелил камеры, чтоб выложить в инсту с подписью – «Ржака. Официантка жжет»

Эмоции захлестнули меня. От испуга я решила, что это конец моей карьеры, неожиданно пришла помощь.

– Давай руку!

В мелодраме наверняка бы сейчас подавал руку принц, сбежавший из дворца, чтоб почувствовать вкус свободы и кофе. И тогда бы я увидела свое отражение в начищенных до зеркального блеска туфлях из кожи какого-нибудь экзотического животного. Но я не в мелодраме, и поэтому у меня перед носом обычные черные мужские туфли и форменный красный передник. Свои.

С поспешностью обезьянки я ухватилась за протянутую руку и, покрываясь багровыми пятнами стыда, поднялась.

– А ты молодец!

Странно, в голосе нет насмешки, лишь легкая ирония.

– Чего это? – буркнула я, сгорая со стыда.

– Приземлилась, как кошка на все четыре лапы.

– Смешно.

Галантный коллега вдруг резко отошел от меня, оставив в душе след горького недоумения. Забыв о погроме, я хотела услышать еще хоть одно сочувственное слово. «Как цветок в пустыне, жаждущий хоть каплю влаги», – с пафосом страдальчества подумала я.

Однако акция по спасению меня продолжалась.

Я оглянулась. Мой рыцарь Красного фартука буквально навис над прыщавым, тощим модником, разряженным, как гей на вечеринке единомышленников.

– Я русским языком сказал – у-да-ли!

– Ты хочешь вылететь отсюда? Ты кто такой вообще?! Официантишка! Вот и знай свое место! – не ожидавший, что официант посмеет чего-то требовать от клиента, слово которого, как известно, закон, мажор сорвался на фальцет.

– Я сниму фартук и перестану быть официантишкой. А ты как есть муфлон, так им и будешь. Сейчас выволоку тебя за твои крашеные патлы и начищу рожу, как медный самовар! Нечего позорить девчонку!

Я стояла ни жива ни мертва, изумленно распахнутыми глазами наблюдая за пока еще словесной баталией. За меня никто никогда не заступался.

Надо бы быстренько постараться убрать следы преступления, а я не могу сдвинуться с места.

Наконец, мажор с недовольной физиономией удалил позорящие кадры, и спаситель вернулся ко мне, выводя из ступора.

– У меня сегодня день плохой, – с извиняющейся улыбкой я попыталась оправдать свою слоновью неуклюжесть.

– Он только начался, а ты уже ставишь на нем крест, – улыбнулся парень.

– Сейчас выскочит менеджер и поставит крест на мне, – обреченно вздохнула я. К тому же мажор еще может масла подлить. А кому нужен сотрудник, вокруг которого с первого дня клубится облако проблем?

– Я скажу, что случайно тебя толкнул. А убыток поделим пополам, – предложил вдруг он. – Давай убирать.

Он присел на корточки, подавая пример, и начал собирать на поднос осколки.

– Ну нет! Помог – спасибо большое. Я не представляю, что было бы, если б по интернету начал гулять мой торчащий кверху зад. Но деньги –нет, – я решительно замотала головой.

– Странно, обычно девушки не отказываются от денег, – провокационно улыбнулся мой нежданный помощник.

– Я необычная девушка, – перебираясь от черепка к черепку, вполголоса заявила я. А потом вдруг сообразила, что мы два идиота, и поспешила поделиться этой новостью с ним.

– Слушай, а почему мы руками собираем? Можно же на совок смести это все?

– Можно. Но так интересней. И мы пообщались немного. А вообще я ждал, когда ж ты сообразишь, – он опять усмехнулся, а у меня в животе вдруг зашевелились бабочки. Было в этом парне что-то такое, что заставляло сердце быстрей биться. Нет, конечно, в первую очередь это от стресса… Но голубые глаза, в которых не было, как я называю, голодного блеска, не было угодливости и обиды на судьбу из-за своего незавидного положения. Только спокойная уверенность и ироничность.

– Я сейчас принесу совок и щетку, – смутившись от собственных мыслей, боясь, что они могут у меня отпечататься на лице, я резвым кабанчиком метнулась в подсобку.

Убирать остатки погрома мне пришлось уже в одиночку и в одиночку огребать. Лариса, менеджер, уже стояла на месте моего преступления, и едва не облизывалась плотоядно. Еще с первого взгляда на нее я поняла, что передо мной вампирша. Ей доставляет удовольствие вонзить свое жало (простите, язык) в кого-нибудь и выпустить яд. Стройная, даже суховатая, с черными смоляными волосами, она казалась воплощением ненависти ко всему живому. Хотя чуть позже поняла – шпыняет она только девушек – волосок из прически выбился, бейджик не идеально ровно висит, макияж чуть более яркий – получите выволочку. Сейчас она ждала меня, чтоб раскатать в блинчик, безвольный и безропотный.

Однако опять Фортуна повернулась ко мне лицом, и мой рыцарь снова оказался рядом. Приняв заказ, он по пути на кухню снова подошел, чтобы спасти.

– Лариса, это я виноват. Готов понести заслуженное наказание.

Похоже, мне не удалось как следует спрятать восхищенную улыбку, потому что леди «Бойтесь меня все» кинула недоверчивый взгляд в мою сторону и поджала губы, превратив их в зловещую щель.

– Иван, вычту из зарплаты.

Надо же! Вот я тушканчик! У него же на бейджике написано имя, а я от потрясения даже не заметила.

– Как скажете, белая госпожа! – с утрированной угодливостью ответил ей Иван. И мысли мои понеслись со скоростью курьерского поезда. Теперь картинка собралась, как пазл из разных кусочков. Он как настоящий Иван- царевич. Или Иванушка дурачок. В общем, совершенно сказочный персонаж. Хорош собой, молод, добр, смел. Бросается на помощь сирым и убогим.

– Не ерничай, а то не посмотрю, что у тебя лучшие показатели, и уволю, – пригрозила она, правда, не слишком уверенно. Развернувшись, как боевой крейсер, Лариса стремительным шагом промаршировала в свой кабинет.

– Спасибо. Я тебе все верну с первой зарплаты, – заверила я Ивана, опасаясь превысить лимит его благосклонности. Ведь иметь такого человека в друзьях – это уже большой пирожок в корзинке моего запланированного благополучия.

– Забей, я чаевыми за час покрою убыток!

Он задорно улыбнулся во все свои тридцать два идеальных зуба и поспешил ну кухню передать заказ.

Чаевые… А Иван, который не выглядит заискивающим и угодливым, так легко говорит об этом. Хотя… ведь чаевые – благодарность клиента за обслуживание и показатель того, что ты достойно справляешься со своими обязанностями. Конечно, мне, косорукой, этот довесок к зарплате пока не светит.

Следующие несколько часов мне было не до размышлений. С непривычки голова гудела, ноги подкашивались, а челюсти уже чуть ли не судорогой сводило от натянутой улыбки.

Почувствовав, что силы могут покинуть меня, я обессиленно прислонилась к стенке в коридоре и закрыла глаза. Перед глазами тарелки, чашки, вилки мелькали, как в калейдоскопе.

– Что, Золушка, устала с непривычки? – услышала над ухом знакомый голос.

Я испуганно открыла глаза. Надо же, я чуть не уснула стоя, как коняшка.

– Устала.

– Кстати, а тебя как зовут? Меня Иван. Ну ты уже поняла, наверно, – теплота в голосе парня обволакивала и нежила. А тот факт, что это мое первое знакомство с представителем мужского пола, хоть и по работе, наоборот, будоражило. Внимание было неописуемо приятно.

Я набрала воздуха в легкие, сосчитала до пяти и, решившись, выдохнула.

– Я Василиса. Бейджик будет готов только к вечеру.

– О как? Василиса Премудрая? – мой царевич, кажется, искренне удивился.

– До премудрости еще очень далеко, – я виновато пожала плечами и не удержалась. – Иван, а почему ты мне помогаешь?

– Не упускайте возможность делать добро, если это не грозит вам большими убытками, – подмигнул он.

–Ты тоже любишь Марка Твена? – на душе стало еще теплее, будто случайно выиграла в волшебную лотерею, вытащив билетик «близкий по духу человек».

– Узнала? Ты меня удивила. Как –то непривычно видеть, что девушка с ходу узнала цитату. Марк Твен для меня как эталон деятельности, креатива и житейской мудрости.

– Я раз двадцать перечитывала «Тома Сойера», – совсем по-детски похвасталась я.

– Ну, я меньше, мне достаточно раз увидеть, чтоб запомнить.

– Ты хочешь сказать, что я тупая? – непрошенный комок обиды подступил к горлу. Ну что я в самом деле? Первый раз в жизни у меня интересный собеседник, а я веду себя как дурочка. Мне стало стыдно, и я поспешила перевести разговор на другое. – Прости, это отголоски прошлого. Иван, поделишься своим секретом?

– Каким?

– Ну Лариса сказала, что у тебя лучшие показатели, а ты сам – что чаевыми за час покроешь убыток. Научишь? – я прямо-таки заискивающе вскинула на него свой взгляд и едва не изобразила «сломанные птичьи лапки», прижатые к сердцу.

– Ага, чтоб ты опять меня зазнайкой посчитала? – Иван с притворной подозрительностью нахмурил брови. Хотя по его виду было понятно, что он не обиделся. Как я уже поняла за свою недолгую жизнь, уверенные в себе люди редко обижаются. Зато те, у кого комплексов вагон и маленькая тележка только это и делают, не зная, как другим способом завоевать любовь.

– Нет. Не посчитаю. Я уважаю тех, кто достиг в чем-то мастерства. Честно – честно! – горячо заверила я, надеясь, что своей глупостью не оттолкнула его.

– Элементарно, Ватсон! Я не записываю заказы. Я запоминаю все. Тут же повторяю, чтоб уточнить. Клиенты офигевают и падают жертвами моего обаяния.

Хотела было сказать, что он хвастунишка, но к счастью, не успела. Лариса, потерявшая из вида лучшего сотрудника, уже вышла на поиски.

Общение с Иваном было подобно глотку эликсира бодрости и энтузиазма. Я настолько воодушевилась, что почти порхала между столиками и не заметила, как рабочий день подошел к концу.

Ивана не было видно, потому что к закрытию остаются не все официанты, а по какому-то графику. Закрывались мы уже, наверно, в половинном составе. Протерев напоследок столы и сняв фартук, я почувствовала себя воздушным шариком, у которого развязалась веревочка. Воздух из него весь вышел, и осталась жалкий, сморщенный кусок резины.

Не помню даже, как добралась до своего угла. Однако вместо того, чтоб без сил рухнуть на койку и уснуть без задних ног, я уставилась в потолок. Помимо воли в душе всколыхнулась помойка, из которой я сбежала.

Глава 2

– Спасибо, папа – мама, от души! Прямо душевное спасибо с низким поклоном, но я с вами больше не живу, – пересилив чувство гадливости, хватаю потрепанный рюкзак, в который поместились все мои пожитки.

– Ты куда? Стой, ст-ре-рва малолетняя! – пытаясь изобразить грозного отца, мой пьяный родитель решил призвать меня к ответу. Он стукнул кулаком по столу, отчего замацанная жирными пальцами рюмка упала на пол и разбилась с жалобным звяком. Попытался подняться, чтобы образумить неблагодарную, но снова осел на стул. Очевидно, сила притяжения была сильнее его желания.

– Кровиночка! Доченька! Как же мы без тебя?! – размазывая пьяные слезы и цепляясь за рукав моей толстовки, причитала маменька.

– А как хотите! Пусть я буду бездушной тварью, но живой и трезвой! – зло выкрикнула я и, хлопнув дверью, вылетела на улицу, как ошпаренная кошка. Конечно, чувство вины подгрызало, родители есть родители. Но как бы я ни старалась, не могла выдавить из себя хоть каплю любви к ним. Отдам сыновний, вернее дочерний долг деньгами. Нет, деньгами нельзя. Разбогатею, буду оформлять им доставку продуктов. А дальше посмотрим.

Правда, к этому разбогатею еще так же далеко, как мне отсюда пешком до Парижа. Но я поклялась себе, что стану богатой, что приеду однажды в свой родной Крыжополь на дорогущей машине с водителем, выставлю ножку в туфельке, которая стоит больше, чем зарплата бюджетника за год и загляну в кафешку, где любили тусоваться мои обидчики. А Гена, водитель и телохранитель в одном лице, тенью будет следовать за мной. Геной я его назвала условно – как в сериале про сына олигарха Сергеева.

Осмотрю критичным взглядом своих растолстевших и постаревших «приятельниц», умышленно «не узнаю» и скажу так, чтоб все услышали.

– Нет, Гена, я здесь ничего не смогу съесть. От одного вида быдла меня тошнит!

И в то же время понимаю, что никогда так не скажу. Становиться на четвереньки и тявкать в ответ на обиды не собираюсь. Никогда не опущусь до их уровня! И в мои планы не входит тратить себя на глупое самоутверждение. Пусть лучше увидят гламурную меня на фото в соцсетях и сгрызут свои ногти по локоть за то, что отвергали и чморили.

Я собираюсь удачно выйти замуж за очень богатого человека, потому что другим способом получить большие деньги не получится. «Выше головы не прыгнешь!» Так, кажется, говорят? На зарплату невозможно разбогатеть, если ты только не топ-менеджер Газпрома. Но туда, мне кажется, как и на любое доходное место, даже на должность уборщицы с улицы не берут. А я сейчас что ни на есть самая настоящая нищенка с улицы.

Однажды я твердо решила, что больше так не смогу жить. Я вырвусь из этого скотомогильника и стану богатой и независимой. Конечно, между «решить» и «стать» огромная пропасть. И как через нее перебраться, если нет ни мостика, ни страховки, ни попутчиков…Но …путь в тысячу километров начинается с первого шага. Я жадно начала искать то, что, что могло пригодиться.

И чем больше информации я наматывала себе на ус, тем больше понимала, как нереальна моя цель. Конечно, есть примеры Натальи Водяновой и Светланы Ходченковой, которым удалось выбраться из нищеты. Одну заметили на улице и пригласили в модельное агентство, вторая сама пришла.

Я критично осмотрела себя в зеркало. Нос аккуратный, рот большеватый, но сейчас в тренде. Удивительно, как меняется мода. Еще помню, читала, как в «Незнайке» все девочки хотели иметь шаблонную внешность – вьющиеся волосы, большие глаза и рот с горошину. Да чего там сказка. Вон в средневековье выбривали лоб и брови, чтобы сделать овал лица более вытянутым, это считалось признаком хорошего тона. А сейчас некоторые такую жирную черную монобровь рисуют, что жуть берет. Прям, как Марфушенька – Душенька!

Рост и худоба – спасибо полунищенскому существованию – позволяют. Остальное тоже ничего, но до параметров красоток сейчас не добраться. Кожа бледная и сухая. И голодный блеск из глаз тоже не вытравишь так сразу. Мне, как Алексу из мультика «Мадагаскар», скоро будут мерещиться стейки кругом. Но Слава Богу, у меня практически нет друзей, поэтому за попу кусать, думая, что это мясо, мне некого.

Одна Маринка, подруга-подпольщица. Она из параллельного класса. Дружба у нас, правда, несколько необычная. На взаимовыгодной основе. Я помогала ей с учебой, а она мне, как сорока на хвосте, приносила все сплетни. Миль пардон, светские новости городка N, как любили называть города в глубинке уважаемые классики.

Но в нашем богом забытом уголке нет модельных агентств, как нет и филиалов Газпрома, куда можно было бы для начала устроиться хоть менеджером тряпки и швабры.

Я вообще хочу забыть про свой родной город, чтобы стереть из памяти все унижения.

До соплей обидно! Я ведь мозгами обставляла всех этих куриц, но из-за того, что у меня совсем не было денег, была изгоем. Я не скидывалась на подарки учителям, не приглашала никого на день рождения и соответственно сама ни к кому не ходила. Да и убогая одежка, купленная в местном сэконд-хенде, не прибавляла популярности.

– О, Валек, новый бренд – «Помойка -стайл»? С бомжами пришлось драться?

– Демидова, не боишься, что однажды сядешь, а штаны от старости лопнут?

– Гляньте, кто идет! Новая топ-модель агентства «Лузер»!

Такие унизительные реплики часто прилетали, и мне ничего не оставалось, как молча их глотать. И никто не догадывался, что под старой одежкой, как под лягушечьей кожей, прячется Василиса Премудрая и Прекрасная.

Но я себе пообещала, что все у меня будет. Во-первых, я отсюда уеду, как только получу аттестат. Во-вторых, когда исполнится двадцать лет, я поменяю паспорт и запишу туда другое имя. Свое собственное у меня вызывает приступ тошноты. Валентина. Валя. В честь бабушки по отцу. А эта самая бабушка терпеть не могла мою мать и меня до кучи. Видите ли, из-за нее сыночек, ягодка и ненаглядная деточка спивается.

И кроме памяти о бабке, само имя мне казалось таким «мямлящным», бесхарактерным, как круглая сдобная булочка.

Как только я ступлю на московский перрон, я стану представляться не иначе, как Василиса. Ва-си- ли-са. Мужской вариант переводится как «царственный», значит, и женский имеет такое же значение. Да и как вы яхту назовете, так она и поплывет.

Но собственной яхты у меня пока не было, поэтому придется воспользоваться услугами общественного транспорта. А конкретно поездом. Плюс на первое время нужны какие –то деньги. Умом меня не обделили, поэтому за два года до планируемого побега я начала подготовку.

Спасибо, папенька не нашел мой тайник, куда я почти каждый день складывала денежки. До школы я успевала сбегать на окраину города, в наш «бедняцкий» район, в котором жили обеспеченные и занятые люди, и выгуливала их собак. После школы я возвращалась туда же и драила коттеджи и снова выгуливала песиков. Домашку делала на переменках, благо дружбы я не водила ни с кем, поэтому время на потрещать и посплетничать тратить не нужно было. А устные предметы я вообще не готовила – запоминала все на уроке.

Из заработанных денег выделяла только на самое необходимое. Ибо от родителей дождаться, чтоб они что-то купили, – это как Крыжополь сделать столицей мировой моды. За чем бы они в магазин не пошли, все равно возвращались с водкой.

Большую долю заработка «съела» покупка смартфона. Без него никак вообще. Вечером, рухнув на кровать, я втыкалась в интернет и тонула в информации о жизни богатых и успешных. Я примеряла на себя красивые платья и украшения. Я грациозно несла свое ухоженное тело на светских приемах. Путешествовала с гламурным чемоданчиком. Париж. Милан. Мадрид. Шикарные пляжи на Мальдивах.

Я читала откровения «голдиггерш», которые, наконец, нашли свое золото в виде папика. Но прыгать по чужим кроватям в поисках своего Эльдорадо я не хотела от слова совсем. Значит, только замуж. Где-то прочитала, что девушка, как сапер, ошибается один раз. Я думаю, речь идет о девственности. Хотя, опять же, судя по сведениям из интернета, ее и восстановить можно путем несложной операции. Хоть тридцать три раза.

Но, делая наблюдения за своими ровесницами и зная, кто чем дышит, я сделала вывод, что взгляд выдает половую распущенность более красноречиво, чем отсутствие девственной плевы.

И я уже четко знала, как распоряжусь ею. И соответственно план действий. Правда, в нем отсутствовали несколько первоначальных этапов, но главное – видеть дальнюю цель.

Итак. В своем плане я научилась одеваться красиво и дорого и нашла средства для этого. Освоилась в мире винировых улыбок и устриц. Побывала в Дубаи и на Мальдивах. И самое главное – стала есть полезную ботву не от того, что денег на мясо нет, а потому что сельдереевый фреш на завтрак – это обязательный атрибут утонченной особы. Из тех, кто потеет ванилью и пукает фиалками. И тогда я смогу всем рассказывать легенду, что я сирота, лишившаяся богатых родителей и наследства, и рассчитывать на то, что меня заметит какой-нибудь олигарх.