Kitobni o'qish: «Второй шанс»

Лилька была очень весёлая, позитивная, самодостаточная особа. Ей не нужен был никакой клоун, который бы её веселил, радовал и успокаивал. Она сама могла веселить, радовать, даже тогда, когда жизнь «шла по ней танком». Она поднималась, стряхивала с себя то, что на ней оставил «танк», и возрождалась заново. Иногда, когда помятая, почти уничтоженная, вставала, она думала: «Ну почему так со мной всегда? Ну я же такая… тонкая, нежная, доверчивая, честная, жертвенная, любящая, откровенная…». Сколько ещё можно было перечислять качеств, которыми она обладала, и главное – кому? Конечно, она могла спрашивать только у Бога. А он молчал. Лилька понимала, что она всё узнает. Там и потом. Но ждать-то долго (она надеялась жить долго), а она-то знать хочет прямо сейчас. За что? А может, для чего? А может, во имя чего? Ну, во имя чего-то она согласна пострадать?

Танк по ней прошёлся в виде мужа и его родственников. Лилька отказывалась комментировать даже самой себе, что происходило и происходит. Ей всё было непонятно. То, что касалось её и её мужа, они, даст Бог, разберутся и урегулируют те страсти, которые их обуяли. Всем остальным родственникам не надо волноваться, но волновались все. Каждый имел какой-то опыт, своё собственное понятие о счастье, о семейной жизни, о месте женщины в семье. И эти понятия с Лилькиными не совпадали. И, конечно, каждый и все вместе хотели научить Лильку жить. По мнению этих всех, у неё в семье были только одни долги и обязанности, она чувствовала себя в какой-то долговой яме. Когда она успела задолжать столько? У неё было такое чувство, что вот-вот произойдёт взрыв, и её корабль пойдёт ко дну. Но как это предотвратить, она не знала.

Муж Ромка увлёкся рыбалкой. Ну, должно же быть хобби у нормального, здорового мужчины «в расцвете лет и в меру упитанного». И это хобби переросло в страсть. И страсть прямо в нём бушевала. Правда, рыба не ловилась никак. Надевался бушлат, сапоги, брался рюкзак, спиннинг и всякое такое, в чём Лилька не разбиралась. И долго бы Лиля верила, что рыба не ловится то из-за погоды, то мелочь не стал брать, выпустил, то всё другу сложил – у него всё-таки семья большая, то в конце концов он ездит на рыбалку, чтобы созерцать природу. Отдых же нужен ему. А ей-то от чего отдыхать, не уморилась. Семью-то он содержит, хозяин.

И вот, собрав в очередную пятницу мужа на рыбалку, Лиля отправилась в парикмахерскую: стрижка, маникюр и далее по списку. Выйдя обновлённой и красивой, решила понести красоту к подруге, Светке, поделиться, так сказать. Вошла, обнялись, расцеловались, Лиля принесла торт, Светка обрадовалась и пошла его тут же резать. Следуя за Светкой, на выходе из коридора Лиля запнулась обо что-то и чуть не упала, двинула ногой это что-то и узнала Ромкин рюкзак. На нём была смешная наклейка, Лилька специально её вырезала откуда-то, заламинировала и прилепила, чтобы не путались рюкзаки: Ромка однажды приволок не свой домой. А в углу увидела спиннинг и удочки. Кровь отлила от лица. Лилька сделалась серо-зелёной, в ушах зазвенело, и она потеряла сознание. Тонкая нежная Лилька. Светка резала торт на кухне под музыку и слышала, как что-то грохнулось, но подумала, что это на улице.

Она продолжала разговаривать с Лилей, но та не отвечала. Тогда, облизывая пальцы, она выглянула в коридор и увидела лежащую Лильку. Светка подскочила, начала хлопать её по лицу. Подруга очнулась. Почувствовала себя как в невесомости. Тело было не её. Светка помогла встать. Повела к дивану, уложила и побежала за водой. Кое-как привела её в чувство.

– Ты чего, подруга? Ты беременна?

Как будто упасть в обморок можно только от беременности.

– Не знаю.

Лилькина беременность была уже притчей во языцех. Ну все хотели уже, чтобы Лилька подарила Ромке сына. Непременно сына. Наследника. А чего наследовать-то? Однокомнатную Лилькину квартиру? И наследник никак не хотел заводиться. Не пришло, видать, время. Детей же Бог даёт. А Он не хотел пока. На всё воля Божья.

– А обо что я споткнулась?

– Да это Мишка припёр из машины, ему надо было куда-то ехать, а это всё мешало в багажнике. Вот и вывалил дома. Приятель какой-то забыл в машине.

– Какой?

– Да откуда я знаю.

Лиля видела, что Светка правда не в курсе.

Светкин Мишка не увлекался рыбалкой. Его страстью были лошади. Они с женой пропадали на ипподроме. Редкие выходные были дома. А сегодня была пятница, и то Мишка куда-то по лошадиным делам уехал. Они со Светкой жили просто и весело, не заморачиваясь ничем. У них всегда как-то всё само разрешалось. Оба из детдома, детей не заводили, боялись. Вдруг с ними что случится, и дети попадут в этот ад, из которого они вырвались основательно потёртыми, побитыми и никому, кроме себя, не доверяющими. Понимали друг друга с полуслова.

Каким образом у Светки завелась подруга Лилька, непонятно, ну а Лилька же с Ромкой. Так и случилась дружба. И было у Светки с Мишкой три кошки. И всю свою любовь они отдавали этим кошкам. Когда они уезжали куда-нибудь, Лиля оставалась при кошках. Она их любила. Но сама очень хотела всё-таки ребёнка, а не кошку или собаку. Она уже была готова. И имена придумала. И для сына, и для дочки. «Вот бы сразу двоих, как бы им весело было расти вместе». Фантазии уводили Лильку далеко. Мечтая, она всегда улыбалась, и стыдливо ловила себя на этом. Ну очень она хотела малыша.

– Я пойду домой. Мне действительно нехорошо.

– Ну вот, даже чаю не попили.

– Я дома попью.

***

Лиля вошла в квартиру, повесила ключи в ключницу, подошла к зеркалу, стала себя рассматривать. Стрижка не радовала, красивый маникюр остался без внимания. Она слонялась по своей маленькой, уютной квартирке. Сосредоточиться ни на чём не могла. Надо подождать, и всё выяснится. Решила лечь пораньше, чтобы скорее наступило завтра, а потом послезавтра. С этими мыслями и уснула.

Она проснулась от того, что свет бил в глаза. Огромный жёлтый блин заглядывал в окно, уставившись прямо в лицо Лили. Подняла тяжёлые веки, наткнулась сразу на эту яркость. И от этой яркости небо казалось чёрным.

Зрелище стало жутким, как у Корнея Чуковского, когда кто-то там проглотил солнышко… Как завороженная, стала смотреть туда, где свет и чернота. Жидкие облачка стали наплывать и окутывать жёлтый диск. Эти тучки быстро разбежались, зато одна мощная медленно подкралась снизу и остановилась, и получилось так, как будто луна водрузилась, взгромоздилась на неё, как на перину. Она царствовала. Вид луны на троне был захватывающим. Облако-ложе медленно поплыло, и луна осталась в одиночестве. И сделалась одинокой, наглой, гордой и обычной, как всегда… Луна и луна.

Какое великолепное ночное видение! От того, что свидетельницей этого была только она, ей взгрустнулось. Как описать эту красоту, это величие природы, как выразить словами? Невозможно рассказать, какие эмоции ты переживаешь от музыки, картин или стихов! Не-воз-мож-но! Потому что эти чувства тебя так заполняют и плещутся у самого горла. И ты бы их выплеснул, но кому? Тот, кто не испытывает этого восторга, так и не поймёт, хоть какие слова подбирай, а того, кто испытывает то же самое, рядом нет. Но ему и не надо объяснять, и выплёскивать, он и так поймёт. И испытает те же чувства… Главное, чтобы этот кто-то всё-таки был, существовал рядом.

Они ещё некоторое время смотрели друг на друга, а потом Луна ушла… заглядывать в окна к другим.

Больше уснуть Лиля уже не могла.

***

С трудом дождалась вечера воскресенья. Не могла ни есть, ни пить, ни читать, даже по телефону не могла говорить. Ходила как зомби. Ромка приехал возбуждённый, без рыбы. И без рюкзака.

– Поздно, все устали. Не стали разбирать вещи. Завтра.

Лиля подошла к нему, обняла, хотела потереться носом о щетину и унюхала… не его запах. Нет, не парфюма, она унюхала запах другой женщины. Но она уже была к этому готова, за два дня, что она пробыла сама с собой, она привыкла к мысли, что у Ромки кто-то есть. Но всё равно не верила, сомневалась, может, всё это её выдумка. А сейчас этот запах сказал всё.

Но как быть ей? Что предпринять, что сказать? Как начать разговор? У кого спросить, как правильно себя повести? Тошнота время от времени подступала к горлу. «Нервы» – подумала Лиля.

Ромка долго плескался в ванне. «Позор смывает» – Лиле совсем стало не по себе. «Но он же домой вернулся, он же со мной» – успокаивала себя. Но она чувствовала, что его нет с ней. Он сам по себе, а она… Она не с ним. Может, всё-таки ей это кажется, может, всё-таки она придумала?

Ужинать он не стал, устал и пораньше ляжет, утром рано вставать, деньги же надо зарабатывать. И всё это звучало фальшиво, наигранно. Ромка не умел врать и притворяться.

Приняв душ, она надела очень красивую кружевную сорочку и нырнула под одеяло. Он лежал на боку, повернувшись к ней спиной, Лиля обняла его и прижалась всем телом, щекоча кружевами, поцеловала в плечо. Он делал вид, что спит. Рука скользнула на живот и ниже. Тишина. Раньше он воспламенился бы ещё до того, как она приблизилась к кровати. Лиля отпрянула. Всё внутри похолодело. Она отодвинулась. Полежала, слёзы текли по щекам и сваливались на грудь. Чтобы не расхлюпаться, она встала и вышла. Посидела на кухне. Потом оделась и вышла из дома. Дурнота опять подступила. Посидев на скамейке, она пошла дальше. «Надо же, я просила секса… Да не секса, а близости. Попрошайка».

Было ещё не очень поздно. Лиля шла, разглядывая прохожих. Счастливые влюблённые проходили мимо, она узнавала их по букетикам цветов и по светящимся глазам. Счастье видно. Горе можно скрыть, взяв себя в руки, а счастье, если оно есть, то оно прёт.