Kitobni o'qish: «Соня и тайны запретного мира»
От автора
Дорогие читатели! Искреннее благодарю каждого, кого заинтересовала эта история!
И потому, спешу предупредить, «Соня..» – это адаптация сценария автора, поэтому стиль изложения может показаться своеобразным.
Так же, эта история не проходила редактуру и корректуру. Возможно, чуть позже, получится это исправить.
Приятного чтения!
Пролог. Иномирье. Несколькими днями позже
Соня заторможено поднимает взгляд и замирает, глядя в запредельно синие, проникающие в душу и наполненные необычайной внутренней силой глаза Алана.
– Ты веришь мне?
Девушка замирает.
– Да, – произносят бескровные губы Сони. Алан крепко прижимает ее голову к своей груди, ее сердце бьется как загнанный зверь.
Шипенье, мягко и мерзко обволакивает застывших людей.
– Отсчет, один, – несколько шипящих голосов, сливаются в один.
Твари открыли счет в своей бойне. Запрокинув к небу уродливые головы, они издают торжествующий вопль, больше похожий на предсмертный хрип и несутся к людям.
Джон тщетно стреляет. Алан обводит цилиндром по периметру, но на смену одному замершему ряду тварей, идет второй.
Едва увидев их, он понял, что другого выхода не будет, только выпустив свою магическую силу, он сможет уволочь их за собой. Возможно и не всех, но они будут обездвижены и земляне смогут спастись, Соня будет жива. Алан никогда не допустит ее гибели, пусть и ценой своей жизни. Здесь нечего говорить, решение принято. Он уверен, что пусть и на краткий миг, но ему повезло встретить свою единственную, ту ради которой не жаль расстаться с жизнью, ту за которую можно отдать все.
Прощаясь, Алан смотрит на Соню и идет к тварям, поливая их из своего оружия, но тем все нипочем, они словно сговорившись устремляются к Легионеру, чувствуя, что он их единственная угроза.
– Стой! – голос Сони срывается на крик, не нужно быть провидцем, чтобы понять, что он задумал. – НЕ-Е-ЕТ!
Девушка пытается следовать за ним, но не может сделать и шага. Она не готова, не может его потерять. Она же только обрела его! Из груди Алана, в районе сердца вырывается золотое свечение. Не верившая прежде ни во что Соня, умоляет мироздание забрать ее, оставив ему жизнь. Он так нужен миру живым. Девушка плачет, безуспешно пытаясь выскользнуть из сдерживающих ее тело невидимых пут, твари, шипя, несутся на Главу Легиона.
Глава 1
Настоящее. Земля
Соня
В огромном концертном зале шумно и многолюдно. У микрофона на сцене стоит раскрасневшийся мужчина. Сегодня ему выпала честь вручать премии. Подняв руку вверх, он экзальтированно кричит:
– Аплодисменты! Премию года получает лучший журналист – сенсационник, прекрасная Соня!
Вздохнув, Соня подбирает подол длинного золотистого платья в пол. Она искренне не выносит подобие мероприятия! Но все нужные люди здесь и когда тебе вручают статуэтку… не увильнуть.
– Соня, поздравляем! – не унимается мужчина.
Подняв голову, девушка выходит на сцену. Зеленоглазая шатенка с легкой челкой, стройная и высокая, с нежными, правильными чертами лица она производит впечатление хрупкой и ранимой, но это иллюзия. За ее милейшим обликом скрывается сильный характер и поразительная сила воли.
Соня походит к микрофону, а мужчина тем временем призывает зал ей аплодировать. Зал радостно исполняет. Сдержанно кивнув и с виду совершенно не разволновавшись, Соня берет статуэтку. Только побелевшие костяшки, говорят о ее скрытых эмоциях.
– Спасибо. И пусть не иссякают чудеса.
Легко поклонившись публике, она спускается в зал. Это как раз тот момент, когда уже можно предпринять шаги к бегству с этой сходки. У Сони много дел важнее, чем слушать похвалы своей работе, имя которой профанация. Вся ее деятельность – это фикция, но люди хотят чудес, вот она им их придумывает. Ни в какие чудеса и паранормальные явления Соня, как здравомыслящий человек, не верит. Она вообще ни во что не верит, но уже очень скоро кардинально изменит свои взгляды, о чем сейчас, разумеется, даже не подозревает.
Летящей походкой Соня проходит мимо столиков с людьми, радостных возгласов, хлопков пробок от игристого, смачных жевков и пустых разговоров. Взяв с подноса бокал шампанского девушка разворачивается, чтобы деликатно покинуть праздник и, замирает, ее губы озаряет теплая улыбка.
Немного нерешительно, словно на что-то надеясь и, не в силах скрыть восхищения, к ней подходит мужчина, ее бывший мужчина, Вадим.
– Ты восхитительна. Поздравляю с наградой.
– Спасибо. Как дела?
– Нормально, живу у Саши.
– Передавай привет.
С Вадимом они прожили три вполне счастливых года, расставшись всего месяц назад. Тридцати трехлетний Вадим любил ее безумно, но спустя какое-то время его любовь стала душить. К тому же, он очень хотел жениться, и именно на Соне. Она же, к своим двадцати пяти годам, замуж не хотела категорически и в институт брака не верила вообще. Начиная с ее родителей и заканчивая множеством друзей из более чем широкого круга, абсолютно все говорило об утопичности этого мероприятия. Все всем изменяли, никто никого не любил и, по сути, просто тратили время на ссоры и прочий негатив. В общем, замуж Соня не хотела.
Грациозно глотнув шампанского, Соня развернулась, чтобы уйти и прервать мучительный для Вадима диалог, но тот легонько удержал ее за локоть.
– Соня.
Девушка повернулась к оказавшемуся к ней вплотную мужчине. С любовью и надеждой он смотрел на девушку, и эта любовь делала его беспомощным. Обладавшая сильным характером Соня всегда притягивала мужчин слабее себя, это была еще одна из причин их расставания. Подсознательно, она искала мужчину сильнее, но на деле, если такой вдруг появлялся, отвергала, боясь стать уязвимой.
– Я по – прежнему люблю тебя. Выйди за меня.
Вадим осторожно проводит своей горячей ладонью по волосам девушки. Вдыхает ее свежий слегка цитрусовый запах, но Соня отворачивается, ей совсем не хочется делать ему больно и, еще… ей искренне жаль. Но ничего не дрогнуло в ее душе, кода Вадим подошел и ничего уже не дрогнет, лучше сейчас быть жесткой, так он быстрее оправится и забудет ее.
– Мы это уже обсуждали.
– Я не могу без тебя.
Лицо девушки не проницаемо. Жизнь с раннего детства приучила ее не показывать эмоций и быть непробиваемой в любой ситуации, и еще ни один человек не смог добраться до ее души. Как бы ни было ей больно и скверно, она всегда владела собой. И никогда, никому не желала плохого. Вадим навсегда останется ее теплым воспоминанием, уютным миром, у которого, к сожалению, нет будущего.
Он опускает голову.
– Значит навсегда?
– Пусть так, – пожав плечами, отвечает Соня и уходит от грустно смотрящего ей вслед мужчины.
Все, пора исчезать. Эта неожиданная встреча лишила ее душевного равновесия, как бы ни сложилось, Вадим был ей дорог. И видеть боль и обреченность в его глазах для Сони словно ножом по сердцу.
Стремительным шагом девушка идет к дамской комнате, на выходе проходит мимо колонок, из которых льется бодрая музыка, у пульта рядом с ними ди-джей. Молодой парень, заметив Соню, быстро проходится по девушке оценивающим взглядом и самоуверенно недвусмысленно улыбается. Соня не успевает поставить его на место, как в недрах этой музыкальной шкатулки что-то заедает, или что там в таких случаях происходит, и вместо музыки зал заполняется режущими слух шумами. Так похожими на шипенье… со всех сторон. Девушку парализует. Еще чуть-чуть и тонкие пальцы с хрустом сомнут хрупкое стекло бокала от шампанского. Воспоминания от кошмара, что разбудил ее среди ночи с бешено колотящимся сердцем, заставляют все внутри болезненно сжаться. Что там было? Ничего – ничего, не осталось в памяти, только страшная тоска и ощущение какой – то жуткой и необратимой потери.
Заторможено, словно на автомате девушка оставляет бокал с недопитым шампанским на столе. Дверь в туалет распахивается и ее едва не сбивают две хихикающие девицы.
– Ой, прости! – нетрезво смеясь, произносит первая.
Соня делает роковой шаг и заходит внутрь. Свет гаснет. Со всех сторон доносится гул.
– Что за…., – кричит девушка, – А-А-А!!!
Но никто среди миров, ее уже не слышит.
Костя
Обычная хрущевка, но в центре города. Вокруг зелень, много деревьев, в этом доме живет Костя. Он здесь и родился. Его отец погиб двадцать пять лет назад в Афганистане, когда Косте едва исполнилось пять лет. Мама и бабушка души в нем не чаяли и, мальчику, повезло жить пусть не в полноценной, но любящей семье.
Костя романтик и, пожалуй, довольно мягок в отношении с женщинами, чем и воспользовалась его бывшая девушка, быстренько женив того на себе. Но стремительный брак продлился недолго и вот уже год, как Костя снова живет с бабушкой и мамой.
– Ба, слышишь меня?
Одетый в широкие штаны и футболку, Костя подходит к бабушке в кресле – качалке и целует ее в макушку. Бабушка у него такая уютная, глаза лучатся любовью. Костя на нее похож, кареглазый брюнет с волнистыми волосами. Внешность у него мягкая и романтичная, но положение спасает спортивное тело и уверенный взгляд.
Квартира у семьи тоже уютная: паркет «в елочку», вязанная крючком салфетка на комоде, старинные массивные круглые часы. И тут же, фото молодого отца Кости, с которым они поразительно похожи, только у отца взгляд серьезный, строгий, и сам он производит очень мужественное впечатление, что не удивительно для человека на войне.
Главная деталь комнаты – множество снимков истребителей и их макетов. У Кости талант – он гениальный инженер – конструктор.
– Ба, я на тренировку.
– Береги себя.
На пороге Костю неожиданно что-то задерживает, этим «что-то» оказывается огромный добродушный пес. Костя присаживается, с нежностью глядя на четвероного друга.
– Вернусь, пойдем гулять, обещаю.
Но с собакой происходит что-то неладное. Пес отчаянно повизгивая лижет Косте лицо и виляет хвостом. С трудом оторвавшись от него молодой человек встает, но не может сделать и шагу, собака крепко держит его за штанину и жалобно скулит. На лице Кости отражается искреннее недоумение
– Дурачок, ты что? Я тоже тебя люблю!
С трудом, преодолевая сопротивление любимца, Костя все же освобождает штанину и ласково треплет того по мохнатой голове. Из-за закрывшейся за Костей входной двери доносится тоскливый вой. Собаки всегда чувствуют беду.
Поправляя объемную спортивную сумку, Костя ждет лифт, втайне надеясь никого не встретить. Тут же, словно услышав его мысли, к соседней двери подходит неприятная грузная дама с пустым мусорным ведром в руках. Костя мысленно морщится и отчаянно вздыхает.
– Как бабушка? – голосом, под стать внешности, интересуется та.
– Лучше, – как можно вежливей отвечает Костя, молясь чтобы неторопливый лифт скорее приехал.
Эта женщина не любит вообще никого, но зато очень любит ходить на похороны, есть у нее такая причуда. Характер у нее не выносимый и никуда ее разумеется не зовут, но она сама приходит. Поесть и посплетничать. И она совершенно не одинока, у нее есть муж: такое безвольное затюканное существо, которое умудряется иметь любовницу (для души) и так он успешно справляется с конспирацией, что его дражайшая ни о чем не подозревает. Детей у них нет, видно к счастью.
– Ну дай Бог, – говорит она Косте – поживет еще, бабушка, покоптит.
Лифт с грохотом останавливается. Во взгляде Кости, обращенном на соседку – металл, зубы плотно сжаты. На его лице невысказанный, но столь красноречивый ответ, что вредная женщина поспешно ретируется в квартиру, а мрачный Костя заходит в лифт.
Кабина, с некоторым замиранием движется вниз, но свет начинает моргать. Костя недоуменно оглядывается и, словно по команде, набирая дикую скорость, лифт несется вниз. Ни проронив ни звука, Костя упирается руками в стены кабины, и закрывает глаза, он прекрасно понимает, чем грозит падение в кабине лифта.
Свет гаснет окончательно.
Джон (Женька)
На границе с Афганистаном жара, полуденное солнце беспощадно палит, заставляя искать укрытие всех живых существ в округе. Но этот удушающий зной никак не беспокоит идущего по полигону российской военной базы, Джона (он же Женька). Мужчина глубоко погружен в свои мысли, его грубые солдатские ботинки методично вздымают легкую пыль от размеренно – четких шагов. Ладонь автоматически сжимает простую металлическую армейскую зажигалку. Щелк – щелк, щелк – щелк, пальцы механически открывают и закрывают крышку.
Сегодня двадцатый юбилей его службы Родине, и к чему он пришел? В пятнадцать лет его отдали в интернат для детей военных. Его мнением не интересовался никто, равно как и мнением матери. За эти долгие годы его работы – войны, воспоминания о том дне почти стерлись. Но рыдающую у стены от разлуки с сыном мать, время не стирает.
Чего он добился? Да ему плевать. Он так часто видел смерть, но еще чаще сам становился ей. Он не верит в идеалы и тупой идеализм. Все, что он видел, все что он пережил, заставило понять одну простую истину: жизнь – это война, везде, со всеми и, в каждом. За глаза его называли героем, а он так часто рисковал своей жизнью ради других, что даже не понимает, как иначе. И в скором будущем, судьба предоставит ему шанс стать истинным героем, память о котором идет сквозь века.
Прищурившись от яркого Солнца, Джон закуривает и смачно вдыхает дым, наслаждаясь вкусом простого крепкого табака. Тридцать пять, едва ли возраст в обычной жизни, но только не здесь, где год за два. Сзади доносятся торопливые шаги.
– Командир!
Джон поворачивается к неожиданно вернувшемуся из годовой командировки своему заму.
– Не ждал. С возвращением.
– Да уж…. Как жизнь, жена?
– Дерьмо, как и раньше.
– Все не разведешься?
– Не в ней проблема, в жизни хреновой.
Жену Джон не любит. Она исправно треплет ему нервы, изменяет с майором из соседнего гарнизона и ничем не напоминает очаровательную ясноглазую студентку медицинского, за которой он когда-то активно ухаживал. Она вместе с ним мотала срок их жизни по военным базам, что люто ненавидела и в отместку везде заводила любовников. Он бы и развелся, да только куда ей идти?
– Возьми отпуск, отвлечешься.
Джон, улыбаясь, хмыкает. За всю свою жизнь он никогда не был в отпуске.
– Война не только здесь, она повсюду, в каждом из нас.
Собеседник вздыхает, почесывая подбородок.
– Философом стал. С чего?
– Помотало. Пойду, проверю, как окоп мальцы нарыли.
– Увидимся.
Джон кивает и спешно уходит, не тот сегодня день для пустой болтовни. Какая-то тоска поселилась в груди и не дает спокойно дышать. Словно мешает что-то.
Джон прохаживается вдоль окопа, ослепительный ярко – желтый шар солнца все так же палит, Джон курит неизвестно какую по счету сигарету. Что с ним не так сегодня? Снова всплывает старое чувство, что должна быть другая жизнь. И отголоски забытой детской мечты призраком проносятся в памяти.
Джон присаживается.
– Мда …
Достает изо рта папиросу и, мельком взглянув на нее, отшвыривает прочь.
– Ну, глянем изнутри.
Солдат прыгает в окоп. Его прыжок растягивается во тьме, внезапно обрушившейся вокруг.
Леня
Ему двадцать семь. Он привлекателен и состоятелен. Очень состоятелен. Точнее, его родители. Это, пожалуй все, что на первый взгляд можно сказать о Лене. Про родителей, глядя на него, не сложно догадаться.
Шикарный загородный особняк расположен в одном из самых престижных и дорогих районов Подмосковья. «Золотая молодежь» развлекается: гремит музыка, на площадке у бассейна «крутит винил» известный ди-джей, настолько известный, что его гонорары поистину космические, но здесь деньги льются рекой. Как и алкоголь. Дорогой, марочный и крепкий. Столы ломятся от закусок, а вышколенные официанты с невозмутимыми лицами ловко снуют между в меру и не в меру пьяными гостями.
На лужайке у дома, в стороне от основной массы, держа в руках тяжелые, граненые стаканы с виски стоят Леня с другом. У друга язык и ноги уже заплетаются и, каким чудом он еще удерживает вертикальное положение, является загадкой.
– Б…б… бабенка та была ничего, но не.. не нашего уровня.
Леня залпом глотает виски и, сморщившись, выдыхает воздух в кулак.
– Какая тебе разница кого тр*ть?
– Наши девочки чищ-ще.
– И разгребай потом проблемы с предками. Че нашу чистенькую испортили? А их чистенькая, гуляет как су** последняя с пеленок.
– Да ладно. Тебя – то никто не прижмет. Батя… со всеми договорится.
– Да че-то сливается по ходу, – в глазах Лени загорается ненависть. – Моралистом стал на хрен. Феррари зажал, козел. Говорит работать пора, тогда и подарю. Урод.
Последнее слово он просто выплевывает, глядя на большие окна отцовской спальни на третьем этаже.
– У моих тоже задвиги случаются, пройдет. Пойдем, знобит меня.
Пошатываясь, парни направляются в сторону дома.
– Че за хрень?
Нога Лени увязает в простой земле, словно в болотной жиже. С трудом, он пытается вытащить ногу из появляющейся трещины. Приятель, шатаясь, неуклюже пытается ему помочь, но Леня отмахивается.
– Да иди ты, я сам.
Приятель обижается, и надув губы, бросает стакан. А затем, круто развернувшись, уверенным шагом идет к веселящейся компании и искрящейся воде бассейна. Там, предсказуемо, координация ему изменяет и роняет перепившее тело в бассейн. Освежиться. С тучей брызг и девчачьим визгом.
Но Лене не до того. Неожиданно легко нога поддается, а трещина в земле стремительно расширяется.
– Че за хрень? Уволю этого гребанного садовника.
На глазах, трещина становится бездонной пропастью, а край земли, вместе со стоящим на ней Леней, неторопливо, как в замедленной съемке, обрушивается вниз.
Падая, Леня орет и машет руками. Кругом смыкается темнота.
Лера
Просторная комната наполнена светом. Здесь мало мебели и приятно свежо. Прозрачно – голубые занавеси на огромном окне раздуваются от легкого летнего ветерка.
В центре комнаты у мольберта, с палитрой в руках стоит миловидная и миниатюрная Лера. Темные волосы девушки убраны в хвост, на белой легкой рубашке ни следа краски. Закусив губу и прищурив синие глаза, Лера критически смотрит на свое творенье. Вся жизнь девушки – это рисунок. Прежде ручки, она взяла в ладонь кисть и краски. Она рисовала всегда и везде и сейчас, в двадцать лет, преподает на кафедре и выставляется на престижных выставках, закончив художественную академию экстерном два года назад.
Милая, открытая и доверчивая она живет в немного ином измерении, чем остальные люди. Мать с отцом переживают, что у нее нет даже кавалера, что уж говорить о любимом, а девочка между тем – красавица. Но все мысли и чувства Леры отданы одной страсти – рисованию.
Вздохнув и легко улыбнувшись, от чего на ее щеках появляются очаровательные ямочки, девушка откладывает кисть, задумчиво глядя на рисунок. Но что-то постороннее врывается в ее мысли, нарушая творческую сосредоточенность. Пытаясь понять причину, прервавшую процесс, девушка поворачивает голову к окну. Прислушивается, забавно склонив голову и наморщив лоб. Звук, определенно идет оттуда. Отложив палитру, Лера выглядывает в окно. Во дворе их старого дома небольшой сквер, а рядом вовсю идет ремонт. Вокруг огромной трубы разрыта земля и воздух напитан ее запахом, заставляя некоторых прохожих морщить носы. Техника стоит, но никого рядом нет, рабочие ушли на обед.
Отчетливо слышится писк, долетающий до ушей Леры.
Девушка срывается и бежит к дверям. Молодая симпатичная женщина, читающая книгу на диване в гостиной, поднимает голову.
– Дочь ты куда?
– Животное выручать!
– Опять, – вздыхает мать Леры, при этом радостно улыбаясь. У них с мужем чудесная дочь, не только талантливая девушка, но человек с добрым сердцем. Такой стоит гордиться.
Дверь за Лерой захлопывается.
Девушка даже не предполагала, куда способны залезть маленькие испуганные котята. Присев на корточки, она обеспокоенно смотрит внутрь трубы.
– Ну, иди сюда, маленький.
Крохотный белый котенок, пугливо озираясь, пятится от протянутой к нему руки.
Девушка вздыхает.
– Застряну из-за тебя!
Не обращая внимания на грязь, и свою уже не белую рубашку, Лера отважно лезет в трубу. Котенок пищит. У девушки, глядя на него, сердце разрывается, но все должно получиться и еще, она уверена, родители не будут против нежданного питомца.
– Сейчас – сейчас, маленький.
Лера протягивает руку, но.. вместо котенка хватает пустоту, что с невероятной силой тащит ее вперед. Леера отчаянно кричит.
Наступает тьма.
Гена
Гена обожает свою работу. Он создает еду, а его блюда всегда пользуются сумасшедшей популярностью, в дни смены Гены, в ресторане не протолкнуться. Он любимый шеф тысяч людей. При этом, Гена совершенно не меркантилен, лучшая награда для него – сытый и довольный человек!
В эту пятницу в ресторане аншлаг: все суетятся, жарят и парят, красиво выкладывают кулинарные изыски на дорогие, массивные тарелки. Аккуратным, отточенным движением, Гена завершает блюдо, положив туда листочек базилика. Поваренок, стоящий рядом глотает слюнки и любуется.
– С твоим мастерством, скоро свой ресторан откроешь!
Гена смущается, и легкий румянец проступает на его пухлых щеках. Официант, тем временем, уносит готовое блюдо.
– Твои бы слова – да Богу в уши. Я закончил, пойду.
Гена развязывает фирменный зеленый фартук.
– Куда торопишься? Квартиру в порядок приводить?
Гена стесненно улыбается. Хоть ему и тридцать лет, но до недавнего времени он жил с родителями. А теперь нужно жить одному и это для него действительно волнительно. Со всех сторон ему мерещатся намеки на статус холостяка, с которым теперь незамедлительно нужно распрощаться.
– Один буду жить, нужно привыкать.
– Жениться тебе нужно. Карьера, квартира, теперь еще и предки на море живут. Завидный жених!
Гена грустно вздыхает. Поваренок наступил на больную мозоль.
– Хорошую бы девушку найти.
– Все они хорошие поначалу, – произносит проходящий мимо повар, – а через пару лет понимаешь, что женился на мегере.
Гена снова вздыхает и поспешно ретируется в помещение для переодевания.
Быстренько надев простые джинсы, рубашку в клеточку и бежевый пиджак, Гена захлопывает дверцу шкафчика. Потом передумав, открывает и смотрит в зеркало: поворачивает голову вправо-влево. Да, внешность у него совершенно заурядная: прозрачно – голубые глаза, светло русые вьющиеся волосы, да еще и лишний вес имеется. Но Гена не печалится, уже давно привыкнув к своей внешности и, распрямив плечи, назидательно произносит своему отражению.
– Каждому овощу – свое время!
Он решительно закрывает дверцу и идет к выходу. Впереди его ждет новая жизнь. Переехав на море, родители оставили ему свою трехкомнатную квартиру, ультимативно заявив, что приедут в гости, только когда сын женится. Гена тогда ужасно смутился, но втайне надеялся, что теперь как-то все само устроится, и пустое родительское место займет долгожданная девушка.
Переполненный и окрыленный мечтами, Гена открывает дверь на улицу. А за ней чернота и пустота, приветливо распахнувшая свои объятья
