Kitobni o'qish: «На другой стороне», sahifa 5

Глава девятая, смена маршрута

– Как-то не так я себе представляла исследование глубокого космоса, – вздохнула Лида, лениво просматривая однообразные цифры и графики на мониторе.

– Мы до него ещё не добрались, – рассмеялся Кирилл. – На следующей неделе нам только предстоит достичь орбиты Нептуна. Пройдём вблизи гиганта, сделаем маневр, доберем немного скорости и махнём во все тяжкие!

– Ты имеешь в виду, преступим к пересечению внешнего пояса астероидов.

– Это «хард рок» детка, – засмеялся Белооков.

– Да уж, камней там и в самом деле предостаточно, – тяжело выдохнула Лида.

Она закрыла глаза, чтобы перебороть то ли головокружение, то ли тошноту, то ли разочарование. Много лет она мечтала отправиться в исследовательскую миссию, потому что считала её захватывающим приключением. Но вот, прошло около двухсот суток, из которых первые девяноста Лида провела в анабиотическом сне, а вторую сотню дней занималась наблюдениями и регулярными проверочными вычислениями координат для отслеживания местоположения корабля. Однообразие дежурных смен скрашивали редкие сеансы связи с Землёй, в течение которых Лида рапортовала о том, что полёт проходит без изменений, а люди на Земле повторяли, как они гордятся смелыми и отверженными пионерами далёкого космоса. И ничего, совершенно ничего необычного или неординарного. Только скучное однообразие обязательных работ.

Лида погрузилась в воспоминания о своей прошлой жизни. И зачем она так стремилась попасть в миссию, если её жизнь на Земле была красочна и разнообразна? Ежедневно на работе Лида преодолевала земное притяжение, направляла ракету, весившую сотни тон, на разгрузочную платформу, после чего возвращалась обратно в космопорт. А в свои выходные Лида могла поехать встречать рассвет на море, или прогуляться в ароматном еловом лесу, или сходить в центр города на премьеру очередного отечественного кино о бессмертных героях.

Лида удивилась своим мыслям. Она и представить не могла, что когда-либо будет скучать по своему прошлому.

– …И мы находимся с тобой, – говорил Кирилл, – в самом невероятном месте во всей Вселенной! Это рукотворное чудо – наш корабль!

Лида удивленно оглянулась на младшего лейтенанта. Оказывается, всё это время, пока она рефлексировала, Белооков нёс какую-то околесицу, призванную приободрить подругу.

– Мы несемся с невероятной для человека скоростью, – продолжал Белооков. –Скоро мы приблизимся к орбите Нептуна. Мы так далеко от дома, как ещё никогда не были. Разве тебя это не восхищает?

Лида пожала плечами.

– Твои слова имеют смысл. Но это только одна сторона, – заметила Лида. – На самом деле мы сидим в наглухо запечатанной консервной банке и понятия не имеем, что твориться снаружи. Ты говоришь, что мы скоро достигнем орбиты Нептуна, но мы знаем об этом исходя из математических расчётов. А что насчет того, чтобы своими глазами взглянуть на него?

Белооков испуганно оглянулся на панорамное окно, запечатанное снаружи плотным металлическим листом.

– Щиты нельзя поднимать! – воскликнул он.

– Да, но, кажется, у этой махины есть другие «органы чувств», – усмехнулась Лида.

Она подключилась к электронному телескопу и направила линзы в сторону предполагаемого нахождения планеты. Спустя несколько минут на самый главный экран было выведено изображение сине-голубого газового гиганта. Во мраке космоса, гордый и безмолвный, Нептун парил в невесомости, подчиненный гравитации Солнца.

– Вот, – вздохнула Лида, – это уже хоть что-то. Жаль, я не сообразила раньше. Могли бы полюбоваться на Сатурн.

Ночная смена подходила к концу. Кирилл, негромко похрапывая, спал, удобно расположившись в своем кресле. Лида, любопытства ради, вращала линзы телескопа, чтобы рассмотреть спутники Нептуна, когда на мостик поднялся капитан Смирнов.

– Лейтенант Хорошева, рад видеть вас в полном здравии, – протянул капитан, сквозь натянутую улыбку.

– С последней нашей встречи ничего не изменилось, – отвечала Лида. – Или вы, капитан, думаете, что я впаду в анабиотический сон внезапным образом, не отходя от рабочего стола?

Лида бросила на капитана пристальный многозначительный взгляд, от которого Смирнов побледнел и стал заметно нервничать.

– Никто так не думает, лейтенант. Это простая вежливость, без которой, впрочем, я могу и обойтись. А чем вы здесь занимаетесь? – спросил капитан, увидев на мониторе планету.

– Хочу убедиться, что когда мы будем совершать маневр вокруг Нептуна, у нас на пути не встанет какой-нибудь малозаметный спутник.

Смирнов озадаченно переводил взгляд с монитора на Лиду и обратно.

– Что ж, хорошо, – заключил капитан, после чего обратил своё внимание на спящего младшего лейтенанта. – А что же ваш коллега?

Лида толкнула Белоокова в бок, и тот, подскочив, сонными глазами уставился на капитана.

– Отлично! Раз вы оба готовы слушать, я начну.

Лида оставила работу над настройкой телескопа и озадаченно посмотрела на Смирнова.

– Скажите, друзья, что вам известно о пылевом облаке? – спросил Смирнов.

– То же, что и всем, капитан, – ответил Белооков. – Это большая и малоизученная область в поясе Койпера.

– Наш маршрут проходит по орбите облака, – сказала Лида. – По программе ЦУПа мы должны запустить несколько беспилотных станций, чтобы они собрали для нас образцы. Собственно, если у нас получится, мы будем первыми, кто получит хоть какие-то сведенья об этой зоне. Зонды, запущенные с Земли за последние пятьдесят лет, пропадали с радаров. Возможно, пыль заглушает сигнал, а возможно, что за её завесой скрывается объект, формирование которого началось в конце двадцать первого столетия и вызвало образование густой пылевой завесы.

– Я думаю, вы заблуждаетесь, лейтенант, – небрежно бросил Смирнов. – Что же, по-вашему, там образуется новое Солнце? – капитан рассмеялся. – Бросьте, это всё бабушкины сказки. Однако, вот что интересно! Прохождение по так называемой безопасной орбите облака увеличивает время в пути почти на восемьдесят суток.

– К чему вы клоните, капитан? – насторожившись, спросила Лида.

– Я говорю прямо, лейтенант. Если мы пересечём облако насквозь, то сэкономим прилично времени. Думаю, мы все окажемся в выигрыше после такого маневра.

– Но этого нельзя делать, капитан, – возразила Лида и поднялась, чтобы говорить со Смирновым наравне. – Пылевое облако только так называется. Это предположение ученых, изучавших его в телескопы много лет. На деле это пятно, не отражающее свет. Пустить огромный корабль с сотней людей на борту сквозь неизученный объект не оправдано глупо и равносильно убийству.

– То есть, лейтенант, вы считаете меня глупцом? – Смирнов сощурил глаза и с вызовом поглядел на своего заместителя.

– Нет, капитан, – отвечала Лида, очень стараясь, чтобы её голос звучал спокойно и вежливо. – Я лишь пытаюсь предупредить вас, чтобы вы не совершили ошибки.

– Хотя здесь капитан я, и лишь я один могу предупреждать и оберегать наш коллектив от совершения ошибок, тем не менее, я безмерно благодарен вашему чутью, лейтенант, – Смирнов растянул губы в любезной улыбке, но глаза его затянуло пеленой гнева и ненависти. – Сейчас я покажу вам на примере, что я пытаюсь вам объяснить, и все вопросы отпадут сами собой.

Капитан подошёл к навигационному экрану, запустил симуляцию трёхмерной карты Солнечной системы и затем прочертил яркую красную линию.

– Это наш намеченный курс, – принялся объяснять Смирнов. – Он утверждён свыше. Его расчётом занималась многочисленная группа профессионалов. И я не стал бы с ними спорить, находись я сейчас на Земле. Но здесь, в космосе, я, своего рода, последняя инстанция, – капитан поглядел на Лиду многозначительным взглядом, как бы стараясь укорить подчиненную за её попытки подставить под сомнение авторитет и знания капитана. – И если я понимаю, что я могу приложить усилия и достичь лучшего ради всеобщего блага, то мой долг поступить именно так.

Лида терпеливо глядела на капитана, подавляя в себе негодование и омерзение. Чрезмерное высокомерие капитана Смирнова, выражавшееся в каждом слове, взгляде, жесте и в элементарном обращении с подчиненными, так сильно изводившее Лиду на Земле, никуда не делось и теперь. Сбежать от приступа словоохотливости и самолюбования капитана не было возможности, а потому Лида собирала всю волю в кулак и силилась соблюдать субординацию, которую военные люди ценят выше всего на свете.

– Теперь взгляните сюда, – неторопливо продолжал капитан.

Он прочертил на карте синюю пунктирную линию. Она отклонялась от красной, проходила через неизученную область, небрежно раскинувшуюся на многие тысячи километров в поясе Койпера.

– Если мы отклонимся от намеченного курса и пойдём прямиком через облако, то пересечём границу гелиосферы раньше на сто двадцать суток. Это ли не прекрасно?! Мы сможем приступить к достижению цели нашей миссии раньше на сто двадцать суток! При этом, отправляясь на обратный курс, мы так же пройдём через облако, что сократит время нашего полёта ещё на сто дней. А значит, мы вернемся домой раньше обозначенных сроков. Вы люди взрослые и не мне вам рассказывать, как наше государство любит, когда с поставленными задачами мы, простые смертные, справляемся раньше указанных сроков.

– То есть, другими словами, капитан, – Лида усилием воли сдерживала нараставшую в ней ярость, отчего голос заметно вибрировал и звучал ниже, чем обычно, – вы готовы рискнуть миссией, жизнями людей и собственностью государства, стоимостью в сотни миллиардов рублей только ради того, чтобы вас погладили по головке и назвали молодцом?

Капитан Смирнов, обескураженный дерзостью Лиды и прямолинейной подачей фактов, не нашёлся, что ответить и потому стоял, бессмысленно хлопая глазами.

– При всём уважении, капитан, – закончила Лида, – я считаю риск не оправданным.

– А это не ваша работа, лейтенант, оценивать риски, – капитан очнулся от забвения, расправил плечи и сделал шаг вперёд, как бы всем своим телом пытаясь подавить возникшее сопротивление. – Ещё раз повторю, здесь капитан я, как бы вам это не нравилось. А посему, мои приказы не подлежат обсуждению и критике. Я поставил вас в известность, и теперь ваша задача исполнить мои указания.

На мгновение Лида потеряла уверенность в себе. Капитан, будучи мужчиной резким и нетерпящим возражений, нападал на неё, демонстрируя авторитет и власть, пытаясь тем самым убедить Лиду отказаться от своего мнения. Но тут она вспомнила, что прошлое противостояние капитану и её проигрыш окончились тремя месяцами в капсуле торпора, что можно расценивать как неудачную попытку убийства.

И хотя, казалось, что в этот раз Лида должна была испугаться, или, во всяком случае действовать осторожней, она не отступила. Несокрушимая, Лида осталась стоять на том же месте, расправила плечи и подняла на Смирнова открытый спокойный взгляд.

– Позвольте, капитан, я разъясню, что я имею в виду, – произнесла она спокойно, чем обескуражила соперника.

Капитан сделал жест рукой, позволяющий Лиде высказаться.

– Вы предлагаете сократить время в пути и поскорее добраться до гелиопаузы. Но давайте взглянем на ситуацию с другой стороны. В пылевом облаке допустимо присутствие такого явления, как повышенное давление, или аномальный уровень радиации, или искажение гравитации. Любое из этих явлений негативно скажется на приборах навигации. Облако также может быть зоной скопления астероидов, которые притягиваются к массивному объекту, который из-за плотной сферы пыли мы пока не можем разглядеть. Но даже если в туманности ничего нет, и мы пройдём её насквозь, мы понятия не имеем о том, что находится по ту сторону облака. Кроме того, согласно нашего текущего маршрута, при пересечении гелиопаузы мы должны снизить скорость, чтобы не потерять управление кораблем, когда окажемся в потоке межзвездного ионного ветра. Если мы изменим траекторию полёта, и при условии, что мы благополучно пересечем облако пыли, нам надо будет потратить около тридцати суток на разворот и прохождение гелиопаузы в назначенной ЦУПом точке координат.

– Более того, – продолжала Лида, – для подобного маневра нужно получить разрешение с Земли. Они должны провести расчет и проверить, стоит ли отклоняться от уже утвержденного и много раз проверенного маршрута. Как бы вам не хотелось, капитан, но одно ваше желание «поскорее разделаться с работёнкой», потянет за собой множество последствий. И это только те, которые мы сможем предвидеть.

– Лейтенант Хорошева, – процедил сквозь зубы капитан. – Вы здесь не для того, чтобы оспаривать мои решения!

Лида открыла рот, чтобы парировать, но капитан повысил голос:

– Садитесь за пульт и принимайтесь за дело немедленно! Проведите перерасчет курса и начните выполнять манёвр по развороту судна.

– Давайте сначала просто отправим сообщение на Землю о том, что мы собираемся делать, – продолжала Лида стоять на своём.

– Вы всего лишь, пилот, лейтенант! Прекращайте спорить! Это неуважение к старшему по званию и я буду вынужден доложить об этом в дисциплинарный комитет.

– Да, конечно, – ответила Лида, растерявшись.

Её уверенность в себе развеялась в миг. Лида вернулась к своему столу, спрашивая у себя, что так напугало её? Громкий голос необразованного военного мужлана или его угроза доноса в комитет?

«Это же просто смешно!» сказала себе Лида и в следующую секунду она круто развернулась и подошла к капитану.

– Мой долг, капитан, и моя работа заключаются в том, чтобы не допустить ошибки в управлении кораблём. И, как мне кажется, отдавая подобный приказ, вы, капитан, совершаете большую ошибку. Поэтому я не позволю вам этого сделать.

Смирнов поджал губы, тяжело дыша, он несколько секунд раздумывал над чем-то, после чего ответил спокойным голосом, слегка изогнув губы в снисходительной улыбке.

– Женщины, – выдохнул Смирнов и натужно рассмеялся. – Вечно у вас всё «нельзя» и всё «опасно». Само по себе нахождение в космосе это опасно и рискованно. Как вы, лейтенант, с вашими опасениями решились покинуть дом на Земле?

– Капитан, это не допустимая форма обращения, – заметила Лида, чувствуя, как в груди что-то закипает и взрывается.

Ярость почти застилала ей глаза, но Лида старательно её подавляла и старалась выглядеть сдержанной.

– Не вам, лейтенант, решать, какую форму обращения в отношении моих подчиненных мне использовать, – капитан раскраснелся и быстро шевелил пересохшими губами. – Ваша обязанность, лейтенант, пилотировать «Циолковский-3». Думать вам совершенно не нужно. Вам это не идёт. Запомните, капитан здесь я, и я решаю, кто и что будет делать. Через сорок восемь часов корабль должен двигаться по новому маршруту в направлении пылевого облака. Любое сомнение или неподчинение равнозначно измене. Лейтенант Хорошева, вы выполните мой приказ или хотите угодить под трибунал?

Лида обернулась на притихшего младшего лейтенанта. Белооков старательно напускал отсутствующий вид на лицо, силясь не замечать конфликта, разворачивавшегося у него под носом.

– Никак нет, капитан, – ответила Лида удрученно.

Она вдруг растерялась, ощутив себя абсолютно одинокой в большом и пустом космосе. Лида ясно осознала, что человек, которого она считала другом, слишком привык пресмыкаться перед вышестоящим начальством и никогда не осмелится поддержать её.

Лида обессилено села в своё кресло и пристегнула ремни. Она ввела координаты в компьютер, который, недолго думая, рассчитал новый маршрут. Оставалось отдать последнюю команду, и тогда компьютер отправит указания в рубку инженера-механика, который отвечает за работу двигателей.

Лида замерла, глядя на пульсирующую надпись на экране. Она действительно сомневалась в правильности решения капитана, или за неё говорило слепое упрямство?

– Не спорь с ним, – услышала Лида справа и обернулась.

Кирилл Белооков обеспокоено глядел на подругу.

– Он самодур, это каждый знает, – продолжал Кирилл шептать, – но за неподчинение и оспаривание своих приказов легко испортит тебе жизнь. Мы участвуем в самой лучшей миссии. Мы – элита! По возвращении домой ты получишь тысячу отличных предложений и сможешь сама диктовать условия. Но сейчас нужно потерпеть.

– Так значит, всё дело лишь в карьере? – спросила Лида.

– А в чём ещё? – удивился Кирилл.

Лида пожала плечами. Она снова испытала чувство одиночества. Все члены экипажа стремились попасть на «Циолковский-3» по каким-то своим причинам. И оказывается, с общей задачей они не имеют ничего общего. Как это странно, думала Лида, вдруг увидеть всё, как оно есть на самом деле, без налёта пропаганды и самообмана.

– Какие-то проблемы? – спросил капитан, возникший за спиной Лиды. – Делайте уже свою чёртову работу, лейтенант!

«А он? – спросила себя Лида. – Что здесь делает Смирнов?»

Мужчина за пятьдесят, достаточного опыта в космических перелётах, никчемный руководитель и абсолютный ноль в инженерии, пилотировании, астрофизике и космонавтике. Каким образом Смирнов оказался лучшим претендентам на эту работу? И ради чего он согласился? Четыре года в экспедиции. Когда Смирнов вернётся на Землю, ему будет почти шестьдесят. Он получит не малый гонорар за полёт и сможет досрочно уйти на высокооплачиваемую пенсию со всеми почестями и заслугами. Так дело в этом? Принимая решение о смене курса экспедиции, Смирнов руководствовался желанием поскорее выйти на пенсию? Результат миссии и работа учёных его не заботит вовсе?

Лида поднялась и высказала капитану своё предположение, удивляясь тому, что её голос ни разу не дрогнул.

Повисла звенящая тишина. Смирнов оторопел от наглости своего пилота, этой несносной девчонки, которая считает, что может поучать Его, Капитана Корабля! Смирнов покраснел от захлестнувшей его злости и хватал ртом воздух, не зная, что сказать.

Наконец он нашёлся.

– Лейтенант Хорошева! – воскликнул капитан. – Вы отказываетесь выполнять моё поручение?

– Да, капитан, – твёрдо и с уверенностью отвечала Лида.

Она стояла спокойно, расправив плечи и приподняв голову вверх. Она считала себя правой и считала своим долгом отстоять свою правоту.

– Ваше поручение грозит миссии провалом. Мы не знаем, что нас может ожидать в поле пылевого облака, так как даже радиосигналы здесь не проходят. Ни один исследовательский зонд не вернулся.

– Что ж, ещё один повод пустить корабль через облако. Соберём данные и доставим их на Землю, чтоб люди вроде вас перестали бояться неизвестного.

Капитан надменно хихикнул, довольный таким обращением к подчиненной женщине.

– Посылать огромный корабль сквозь неизученный объект – это преступление! Капитан, вы рискуете не только сорвать миссию. Вы подвергаете жизни сотни людей смертельно опасному риску.

Капитан оглянулся на младшего лейтенанта.

– Вы тоже так считаете, юноша? – спросил Смирнов. – Может, вы хотите что-либо добавить к словам этой юной особы?

Смирнов глядел на Белоокова таким пронзительным и пугающим своей яростью взглядом, что Кирилл, вжав голову в плечи, буркнул что-то не разборчивое и отвернулся к монитору.

– Что ж, – самодовольно улыбаясь, протянул капитан. – Никто не считает вас правой, лейтенант. Я даю вам последний шанс…

– Я с вами не согласна, капитан, и не соглашусь, – Лида с гордостью вздернула подбородок и сложила руки на груди.

Лида ощущала себя правой и не сомневалась в себе, а потому она решила стоять на своём до конца.

– Значит, решено. Я отстраняю вас, лейтенант, от управления. После смены я подам рапорт в ЦУП о вашем разжаловании. А теперь, – Смирнов повернулся к Лиде спиной, подразумевая, что разговор окончен, и обратился к Белоокову, – требуется произвести перерасчет нашего маршрута.

– Моя смена скоро заканчивается, – ответил Кирилл.

– И что же, вы куда-то спешите?

– Нет, капитан, – почти шепотом отвечал Белооков.

– Вот и прекрасно! Усаживайтесь в кресло старшего пилота и начинайте управлять здесь всем. Хватит вам уже сидеть в подчинении у этой взбалмошной барышни. И напомню, у вас сорок восемь часов на то, чтобы развернуть корабль и пустить его по новому маршруту. Это будет весело. Развлекайтесь!

Глава десятая, извинение или отстранение

Лиду заперли в её же собственной каюте, установив охрану к двери. Словно она стала бы сбегать, при условии, что в этом не было ровным счётом никакого смысла. Лида не удивилась подобному жесту со стороны капитана. Она осмелилась возражать старшему по званию, и теперь в его глазах она военный преступник. Лида опасна для капитана, просто потому что у неё есть своё мнение и смелость отстаивать его. В условиях строгой вертикали власти это просто недопустимая вольность.

Несколько часов к ряду Лида ходила в тесной комнатке из угла в угол, справляясь с пылающей яростью в груди. Её разум разрывался в приступе негодования, а сердце дрожало, утопая в чувстве беспомощности и несправедливости. Но Лида понимала, что эмоции скоротечны. Пройдет час-другой, и буря кипящих чувств уляжется, обнажив сверкающую ярким пламенем убежденность в собственной правоте.

Лида замерла где-то посреди своего возмущения и вспомнила о том, какая мертвая тишина царила на мостике, когда она силилась объяснить капитану ошибочность принятого им решения. Единственный друг, с которым Лида была так рада разделить это космическое путешествие, не осмелился вмешаться, высказать своё мнение, встать на сторону Лиды. В глазах младшего лейтенанта Белоокова Лида видела в те минуты лишь страх. Это был тот самый инстинктивный страх, который взращивается с детства, страх перед авторитетом директора, капитана, президента, диктатора. Высокотехнологичное общество построено под диктовку неграмотных руководителей, приучающих поколения за поколениями к вымученной беспомощности, неспособности возразить, отстоять своё мнение, попытаться изменить сложившиеся устои. «Вероятно, по этой причине, – размышляла Лида, – мы не сумели построить аналог небесного лифта, а за край солнечной системы летим вторыми и только с третьей попытки».

Через несколько часов пришёл краснеющий юноша, который то и дело стыдливо отводил глаза в сторону, и сопроводил Лиду в каюту капитана, где Смирнов расслабленно восседал за своим столом.

– Вы хороший пилот, лейтенант, – начал издалека капитан.

На его лице растекалось и пульсировало выражение победоносца, глаза блестели нахальством, рот расползался в самодовольной улыбке. Смирнов подождал, пока Лида поблагодарит его за похвалу и только после этого продолжил.

– В пылу ссоры люди часто говорят или действуют не подумав, – продолжал капитан, откинувшись на спинку своего кресла. – Мы все порой бываем не в силах сдержать эмоций. В конце концов, на конфликт нас может провоцировать обстоятельство длительного пребывания в замкнутом пространстве. Мы все в одной лодке, лейтенант. И все делаем общее дело. И если «голова» говорит, что нужно свернуть с пути, то ноги это делают. Вы понимаете мою мысль? – Смирнов перевёл взгляд на Лиду и вопросительно вскинул брови.

Капитан любил начинать свои речи издалека. Он подбирал изощренные словосочетания, использовал клише, и старался вывалить на вынужденного слушателя как можно больше слов. Это притупляло внимание собеседника и в некоторых случаях помогало Смирнову получить желаемое

Слушая капитана, Лида ощутила легкое раздражение. Она кивнула в ответ на терпеливое молчание Смирнова, в надежде, что тот закончит свой монолог и огласит приговор.

– Нельзя, – продолжил своё словоохотливое излияние Смирнов, – чтобы один проступок перечеркивал все прежние заслуги человека. Каждому требуется второй шанс. И вам, дорогая, в том числе. Я ведь чуткий и понимающий человек. Я знаю, что порой женщины бывают излишне чувствительны, упрямы и ранимы, не отдавая себе в этом отчёт. Мы легко можем списать ваше неподчинение на банальное эмоциональное расстройство, верно?

– Эмоциональное расстройство? – переспросила Лида.

От возмущения она застыла, не найдя слов, чтобы возразить капитану.

– Именно! – Смирнов заулыбался и, поднявшись с места, подошёл к Лиде. – Вы при всех принесёте извинения, скажете, что недопоняли приказ и поэтому вздумали противоречить. Или что вы всё обдумали, произвели свои собственные расчёты и согласны с моим решением. Не важно, какими словами вы воспользуетесь. Главное, что после этого мы все сможем мирно сосуществовать. И мне не придётся отстранять вас, лейтенант, от ваших прямых обязанностей. Я должен признать, что вы отличный пилот и хороший заместитель. Вы прекрасно знаете своё дело, хоть и подвержены всем этим женским перепадам настроения.

Смирнов замолчал и с нетерпеливым ожиданием в глазах уставился на Лиду. Его лицо переливалось в приступах самолюбования. Смирнов явно гордился собой и произнесённой им речью, нацеленной на унижение собеседника. Мысленно он даже повторял последние предложения, удивляясь и восхищаясь своей сообразительностью и умением выразить оскорбление так тонко.

Тем временем Лида, опешив, глядела на капитана, не зная, что сказать. Слова Смирнова, сказанные с непринужденностью самоуверенного дурака полностью обескуражили её, так что она не могла отыскать верного ответа. Впрочем, такого нет, и не может быть в подобной ситуации, когда человека оскорбляют косвенными намеками и предлагают пойти на компромисс со своими принципами и убеждениями.

– Иными словами, капитан, – пересохшим горлом произнесла Лида, – вы хотите, чтобы я признала, что была не согласна с вашим решением изменить курс корабля? Не согласна проложить маршрут сквозь неизученную и потенциально опасную местность? Не согласна подвергнуть жизни экипажа корабля и почти сотни человек на борту? Подытожим, вы хотите, чтобы я признала ошибочность своего мнения потому, что я женщина?

Лицо Смирнова перекосило возмущением, которое он проглотил и попытался вернуть своему лицу добродушную улыбку, но уголки губ неизменно соскальзывали вниз от нараставшего в груди капитана негодования.

– Если оперировать подобными фразами, то ситуация принимает негативный оттенок.

– Эта ситуация не имеет иных оттенков.

– К чему такая принципиальность? – прыснул Смирнов. – Примите поражение и живите дальше.

– Считайте, капитан, – процедила Лида сквозь зубы, – что всему виной мои «женские перепады настроения».

– Я отстраню вас от службы, лейтенант, если вы не сделаетн так, как я сказал! – Смирнов поглядел на своего заместителя тяжелым угрожающим взглядом.

– Как вы потом объясните командованию на Земле своё решение? – парировала Лида. – Скажете, что отстранили меня, потому что я пыталась помешать вам массовому убийству?

Смирнов на секунду задумался, после чего продолжал настаивать на своём:

– Ваше отстранение отразиться в личном деле. За этот период вам не будет начислено жалование.

– Но я здесь не из-за выплат или чьего-либо мнения обо мне, – отвечала Лида. – Я отправилась в эту миссию, потому что хочу быть частью команды, которая стоит на пути великих открытий. Хочу изучать миры!

– Бросьте, лейтенант! – Смирнов перебил Лиду и недовольно принялся вышагивать взад-вперёд. – Эти ваши речи, может, и повлияли на решение комиссии по допуску в полёт, но я к ним совершенно безразличен.

Несколько секунд капитан Смирнов расхаживал молча. Его раскрасневшееся лицо искажали гневные эмоции, коими полнилась его голова. Затем Смирнов внезапно остановился и просиял.

– Лейтенант Хорошева, я временно отстраняю вас от занимаемой должности сроком на сорок пять суток. К этому времени мы пройдем около половины пылевого облака. А чтобы время не пропадало зря, я решил определить вас в помощь нашему аграрию. Доктор Сандовал как-то говорила, что им нужна какая-то помощь… – Смирнов на секунду задумался. – Вроде, у них что-то не работает. Вот вы, лейтенант, и разберетесь.

– Вы хотите, чтоб высококвалифицированный пилот занимался сельским хозяйством? – удивлённо уточнила Лида.

– Это тяжелый и почти каторжный труд. Вся эта работа с землёй… – капитан поморщился, выражая омерзение к физическому труду. – Будет вам урок, лейтенант, спорить со старшими по званию.

И убедившись, что Лида найдёт путь на свою «каторгу», капитан отпустил её.