Kitobni o'qish: «Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года»

Часть первая
Семья

Владимир Ильич Ульянов, впоследствии взявший псевдоним Ленин, не любил откровенничать о собственном происхождении и истории своей семьи. И вовсе не потому, что в истории семьи Ульяновых были моменты, вызывавшие неловкость у вождя мирового пролетариата. Вовсе нет. Просто сказывалась свойственная Владимиру Ильичу сдержанность в вопросах, касающихся личной жизни. В 1920 году, заполняя партийную анкету, Ленин указал, что не знает, чем занимался его дед со стороны отца.

После смерти Ленина в 1924 году появилось огромное количество биографической литературы, в том числе воспоминания двух сестер и брата Ленина, не содержавшей практически никаких новых фактов, проливающих свет на историю семьи Ульяновых и родственников со стороны матери. Подобного рода упущения отнюдь не могут быть отнесены на тот счет, что по сравнению с революционной деятельностью Владимира Ильича его родословная не имеет существенного значения. Происхождение Ульянова-Ленина всегда вызывало определенное замешательство у советских биографов: «вышли мы все из народа», а Ленин-то как раз не «из народа». По сути, отец Ленина был преданным слугой царского режима и верным сыном Русской православной церкви, а его мать – дочерью мелкого землевладельца. С расцветом российского национализма, насаждаемого Сталиным, стало не просто затруднительно, а даже весьма опасно, исследуя генеалогическое древо основателя Советского государства, упоминать о его нерусских корнях. Более того, если довольно высокое общественное положение отца Ленина представляло своего рода трудности для биографов, то, как это ни парадоксально, низкое положение деда Ленина только усугубляло эту картину. Советские историки вслед за Лениным упорно повторяли, что царская Россия представляет собой жестокое классовое общество и является «тюрьмой народов»; но чем же тогда объясняется столь быстрое продвижение по службе отца Ленина? Илья Николаевич Ульянов, родившийся в бедной семье (мать была неграмотной) и имевший значительную примесь нерусской крови, дослужился до высокого поста государственного служащего, дающего право именоваться «ваше превосходительство». Нет ничего удивительного в том, что многие советские писатели обходили молчанием непривлекательную фигуру деда или упоминали о нем как о «мелком чиновнике». На самом деле дед Ленина был портным.

Работая над романом «Семья Ульяновых», советская писательница Мариэтта Шагинян (наиболее добросовестная, в отличие от большинства биографов) обнаружила материалы, касающиеся происхождения Владимира Ильича Ленина.¹

Илья Николаевич Ульянов родился в 1831 году в Астрахани. Старинный город, расположенный в дельте Волги, издавна был центром торговых отношений с Востоком. Монголо-татарские нашествия самым серьезным образом сказались на демографическом составе населения. В 1831 году не только городское, но и сельское население представляло невероятное смешение самых разных национальностей – татар, башкир, калмыков и других народов с этническими русскими. Мать Ильи Николаевича, Анна, вне всякого сомнения, происходила из калмыков, и есть серьезные основания полагать, что и его отец, Николай, был калмыком.²

Свидетельством русификации, безусловно, являются имена членов семьи и их принадлежность к православной церкви; в Илье Николаевиче безошибочно угадывается монголоидное происхождение, и часто упоминаются «татарские черты» во внешности его знаменитого сына.

Процесс продвижения по социальной лестнице, начатый Николаем Ульяновым, завершил его внук, ставший правителем России. Николай, рожденный крепостным крестьянином, был отправлен в город изучать ремесло, и, очевидно, сумел купить себе свободу. Он уже не вернулся в деревню, став горожанином, а точнее сказать, мещанином. К этой категории горожан могли относиться и те, кто встал на путь успешного предпринимательства, и такие, как в данном случае, бедные ремесленники.

Бедность Ульяновых проливала бальзам на души советских биографов; ведь даже портной (не дай бог!) мог оказаться «эксплуататором» и использовать наемный труд, не то что «мелкий буржуй», который собственноручно кроит и шьет. Николай Ульянов женился поздно, и Илье было всего семь лет, когда в возрасте семидесяти четырех лет умер его отец. После смерти отца Василий, который был старше Ильи на десять или тринадцать лет (существуют явные несоответствия в романах Шагинян), вынужденно стал кормильцем семьи. С молодых лет до самой смерти проработал Василий в одном учреждении. Позже Илья часто с благодарностью вспоминал старшего брата, который мог бы сам получить образование, но пожертвовал собой во имя семьи. В значительной степени благодаря Василию (помощь оказывал и крестный отец Ильи, православный священник) младший брат смог окончить школу, а затем и университет.

Самое удивительное, что Василий, оставаясь до конца своих дней холостым, похоже, никогда не навещал семейство брата. Не кто-нибудь, а сослуживцы установили памятную плиту на его могиле. Советские историки не уделяли особого внимания матери Ильи и двум его сестрам; их больше заботило показать, что предки Ленина всегда были среди «эксплуатируемых», а не «эксплуататоров». Стоило отцу Ленина поступить в университет, как связь с городом детства постепенно сошла на нет. Не смущало ли государственного служащего Илью Ульянова его плебейское происхождение, особенно в связи с родословной жены? Вряд ли. Подобное предположение не согласуется с тем, что нам известно о характере этого человека.

История Ульяновых помогает внести коррективы в сложившиеся представлении о царской России. Астраханская гимназия, в которой с 1843 года у Ильи Николаевича началось восхождение по служебной лестнице, разнообразием предметов и качеством обучения могла соперничать с подобными учреждениями Франции и Пруссии. Здесь, в полуазиатском городе отсталой России, сын бывшего крепостного получил хорошую подготовку к дальнейшей учебе в университете, заложившей основу будущей педагогической карьеры. Многие ли из современных американских школьников проходят курс обучения в средней школе, программа которой предусматривает изучение двух иностранных языков, латыни и хорошую подготовку по математике и физике, не считая огромного разнообразия других предметов? Именно в гимназии Илья Николаевич приобрел основные знания, которые позволили потомку простых калмыков стать типичным культурным россиянином.

Существовала и оборотная сторона медали. Бесспорно, зубрежка в сочетании с суровой дисциплиной создавали в гимназии несколько гнетущую атмосферу. Российские педагоги XIX века, в большинстве случаев гуманные, преданные своему делу люди, оставались в счастливом неведении относительно будущих открытий доктора Фрейда и Дьюи. За «неудами» по любым предметам обычно следовали часы бесконечной зубрежки. Ни спортивные, ни какие-либо иные формы активной деятельности не давали возможности ослабить атмосферу напряженной учебы. Неудивительно, что греческая грамматика и логарифмы создали почву для появления первых ростков радикального протеста у многих будущих русских революционеров.

В 1850 году Илья Ульянов заканчивает учебу. Илью, как блестящего студента, представляют на получение университетской стипендии. Но в то время стипендии предназначались для детей обедневших дворян, которых прочили на государственную службу. Происхождение Ильи Николаевича не давало ему права на получение стипендии, и он опять вынужден просить помощи у родственников и давать частные уроки, чтобы обеспечить себе средства к существованию на протяжении четырех лет учебы в университете.

Казань, где продолжил обучение Илья Николаевич, а затем и его знаменитый сын, напоминала Астрахань, бывшую столицу Астраханского ханства. Казанский университет, хотя и не столь престижный, как университеты Москвы и Петербурга, вполне мог гордиться прекрасным профессорско-преподавательским составом. На протяжении многих лет первой половины XIX века ректором Казанского университета был профессор Лобачевский, один из величайших ученых в истории математики. Илья Ульянов, испытывая явный интерес к профессии юриста, тем не менее решил поступить на математический факультет, который окончил в 1854 году в звании учителя естественных наук. Годом позже великий Лобачевский, в то время куратор казанских школ, рекомендовал Илью Николаевича на должность учителя физики и математики в среднюю школу города Пензы.

В Пензе, настоящем российском захолустье XIX века, было положено начало педагогической и административной карьере Ильи Николаевича Ульянова. В Пензе, а затем в волжских городах Нижнем Новгороде и Симбирске прошла его жизнь. Столицы, Москву и Санкт-Петербург, он посещал лишь как участник педагогических конференций или приезжая на доклад к министру просвещения. Человек уровня Ильи Николаевича хотя бы однажды должен был побывать за границей, чтобы познакомиться с «культурным» Западом. Но Илья Николаевич никогда там не был. Вся его жизнь прошла в провинциальной России XIX века, погруженной в летаргический сон, той самой России, вызывавшей странное смешанное чувство любви и отвращения.

В 1863 году Илья Николаевич женился на Марии Бланк, дочери отставного врача. В отношении семьи матери Ленина советские биографы проявляли еще большую осмотрительность, чем в случае родственных связей со стороны отца. Там тоже были определенные сложности, но Ульяновы хотя бы были бедны. Это уж неоспоримо! Александр Бланк (дед Ленина со стороны матери) после ухода на пенсию купил имение недалеко от Казани и был зарегистрирован в качестве землевладельца Казанской губернии. Таким образом, согласно нелепой классификации советской историографии он перешел в разряд «эксплуататоров». С государственной точки зрения предки со стороны матери Ленина портили образ вождя. Фамилия Бланк, безусловно, не относится к истинно русским фамилиям, не говоря уже о том, что жена доктора была немкой. Следует отметить, что Бланк часто оказывал крестьянам необходимую медицинскую помощь, и, согласно свидетельству сестры Ленина, дед был «выдающимся человеком… сильным, рассчитывающим исключительно на собственные силы… Его натуре были чужды любые проявления карьеризма и подобострастия». По всей видимости, он был кем-то вроде домашнего тирана; воспитание пяти дочерей строилось на основе четко определенных правил поведения (начиная с такого важного момента, как время отхода ко сну).

Одним словом, Мария Александровна вышла из более образованной среды, чем муж. Несмотря на то что они были весьма счастливы в браке, есть основания полагать, что ее, жену государственного чиновника, не слишком устраивала безрадостная жизнь в провинциальных городах. Помимо прочего, она, в отличие от мужа, обладала независимостью взглядов и меньшей склонностью к конформизму. Илья Николаевич был глубоко религиозным человеком; его жена «не любила ходить в церковь». По всей видимости, это была удивительная женщина. Не одобряя, она тем не менее постигла суть революционной деятельности своих детей. Уже после смерти мужа был казнен ее старший сын, а младшая дочь умерла от тифа, но Мария Александровна продолжала оказывать посильную помощь оставшимся четверым детям, подвергавшимся постоянным арестам и изгнанию.

Ужасные условия жизни и работы заставили Ульяновых перебраться из Пензы в Нижний Новгород. Здесь Илья Ульянов проработал шесть лет в должности старшего преподавателя гимназии. В 1869 году он получил повышение по службе – должность инспектора народных училищ Симбирской губернии.

Благодаря реформам 1860-х годов народное образование обрело новый стимул. Основной задачей вновь созданных органов местного правительства являлась поддержка и финансирование народных училищ. В то время и консерватор, и либерал считали, что будущее страны зависит от скорости возрастания грамотности среди населения, и в особенности недавно освобожденного крестьянства. Должности инспектора, а затем и директора народных училищ (эту должность Илья Николаевич получил в 1874 году) явились краеугольным камнем целой системы. Ульянов был тем самым связующим звеном между Министерством просвещения и местными департаментами. На его плечи легли ответственность за обучение, назначение на должность и наказание учителей, а также организация учебного процесса в начальных школах. В такой отсталой и бедной (даже по меркам 1869 года) провинции, какой являлся Симбирск, это была работа, требующая безумного напряжения сил. Ульянов, безусловно, был всецело предан системе образования, если решился сменить должность преподавателя средней школы в Нижнем (который в определенной степени даже походил на большой город) на пост инспектора в унылой провинции с населением около миллиона человек. Симбирск был типичной провинциальной дырой, наподобие тех, которые увековечили в своих произведениях Гоголь и Салтыков-Щедрин. В городе царила «пасторальная» атмосфера, по улицам разгуливали домашние животные. В Симбирске Илья Николаевич провел пятнадцать лет, и здесь в 1870 году родился его второй сын (третий ребенок в семье) Владимир.

Детство и юность Ленина прошли на Волге. Этот период жизни, проведенный в сонных городах и отсталых деревнях Центральной России, должен был определенным образом сказаться на индивидуальности Володи Ульянова. «Недостаток культуры» Симбирска и Самары в значительной степени компенсировался близостью к природе, тесными семейными взаимоотношениями и студенческой дружбой. Здесь прилежный юноша не подвергался соблазнам, с которыми бы неизбежно столкнулся в большом городе. Владимиру Ульянову было двадцать три года, когда он покинул провинцию. К тому моменту он уже определился с выбором профессии, сформировал жизненную философию. Ленин так никогда и не полюбил большие города. В Англии он тосковал по родным местам, по Волге. И дело тут не только в ностальгии; он испытывал неприязненное отношение ко всему укладу современной европейской жизни и в то же время отчаянно стремился установить в своей отсталой стране именно такой закон и порядок. В письмах из Польши, где Ленин обосновался незадолго до Первой мировой войны, явственно прослеживается двойственность высказываемых им соображений. Краков и его окрестности – «самое настоящее болото». «Здесь и речи не может идти о культуре; тут почти (так же плохо) как в России». В то же время Ленин признается, что чувствует себя здесь намного лучше, чем в Париже или в Женеве. Здешняя атмосфера, вызывавшая в памяти юношеские годы, самым благотворным образом влияла на нервную систему Владимира Ильича, а это, в свою очередь, весьма положительно сказывалось на его деятельности.

Жизнь семьи Ульяновых разворачивалась с соблюдением всех законов и правил приличия, соответствующих тому времени. Владимир (будущий Ленин) появился на свет после Анны (1864) и Александра (1866); затем родились Ольга (1871), Дмитрий (1874) и Мария (1878). Рыжеволосый, рано облысевший Владимир, унаследовавший косой разрез глаз и высокие скулы Ильи Николаевича, более всех детей походил на отца.

Тем временем Илья Николаевич успешно продвигался по служебной лестнице и дослужился до директора народных училищ, что в табели о рангах соответствовало званию генерал-майора в армии, вкупе с орденом Святого Владимира предоставлявшему право потомственного дворянства. Следует добавить, что благодаря успешной карьере Ильи Ульянова он сам и его семья являлись представителями среднего класса, называемого в России интеллигенцией, – слоя общества, состоящего из государственных служащих и лиц свободных профессий. Вообще, это достаточно расплывчатое понятие. В самом узком смысле принадлежность к интеллигенции означала определенную политическую позицию, которую, опять-таки весьма приблизительно, можно охарактеризовать как передовую, либеральную. В более широком смысле в России XIX века интеллигенция, за неимением западного аналога делового класса, занимала среднее положение в обществе.³

Илья Ульянов ни в коей мере не соответствовал образу царского чиновника, знакомого нам по русской сатирической литературе, – пресмыкающегося перед начальством, грубого и бесчувственного с подчиненными, продажного, любителя горячительных напитков и азартных игр. По свидетельству современников, Илья Николаевич крайне добросовестно относился к службе. Его работа заключалась в ежедневной изматывающей борьбе за повышение уровня образования, обеспечение необходимыми школьными помещениями и учебниками, в попытках любой ценой вырвать у министерства и местных властей дополнительные средства для повышения зарплаты низкооплачиваемым учителям. До 1874 года Илья Николаевич один инспектировал работу всех училищ Симбирской губернии, проводя огромное количество времени в пути, причем в большинстве случаев передвигаясь верхом по скверным дорогам российской глубинки. В 1874 году у него появились помощники, и теперь время от времени Илья Николаевич мог позволить себе проводить занятия в классах, подменяя заболевших учителей.

Россией владела страсть к начальному обучению. Такие передовые, просвещенные дворяне, как Лев Толстой и Николай Корф, руководили школами в своих имениях. Илья Ульянов с большим вниманием относился к любому свежему педагогическому эксперименту. Его собственное происхождение объясняет ту особую заботу, которую он проявлял к нерусским детям (часть населения провинциальной России составляли татары и финны), защищал их права на получение образования, настаивая на обучении не только на русском, но и на их собственном языке. С преподавателями он был строг, но справедлив. Одним словом, он являл собой идеальный образен преданного делу, гуманного руководителя и педагога.

Многие современники Ильи Николаевича, которые подобно ему способствовали развитию начального образования, в 60-х и 70-х годах оказались вовлеченными в радикальные революционные движения. А вот Ульянов, при всем старании советских авторов, никак не ассоциировался ни с какой формой политического протеста. Анна вспоминает, как отец пел запрещенные революционные песни. Мариэтта Шагинян говорит о связи Ульянова с прогрессивными кругами времен его студенчества. Советская энциклопедия беспардонно приписывает Илье Ульянову использование педагогических методов, рекомендованных революционными мыслителями Добролюбовым и Чернышевским. А теперь задумаемся: мог ли человек, заподозренный в малейшей нелояльности, быть назначен директором народных училищ в 1874 году? Те же самые источники свидетельствуют о его преданности режиму и церкви. Для Ильи Николаевича Александр II, освободивший крестьян, так до конца и оставался «царем-освободителем», а его убийство революционерами в 1881 году – национальным бедствием. Человеку с таким происхождением и характером, как у Ильи Ульянова, было естественным придерживаться умеренных взглядов и верить, что реформы, насаждаемые сверху, и развитие образования смогут вывести Россию из спячки.

Именно эту позицию, которую в свое время его знаменитый сын стал ненавидеть больше, чем любую форму консерватизма и реакции, разделяла большая часть российской интеллигенции 1860 – 1870-х годов. Поскольку мы рассматриваем 1917 год в качестве кульминационной точки российской истории, предшествующее столетие оценивается нами всего лишь как арена борьбы между реакционными и революционными силами, и зачастую мы не принимаем во внимание многочисленных Ульяновых, которые пусть и не столь драматическим способом, но боролись за иное решение вопроса.

По всей видимости, последовавшие за 1881-м годы дались либерально настроенному чиновнику чрезвычайно тяжело. В сфере образования особенно отчетливо ощущался взятый властями курс на реакцию. Программа средней школы стала более традиционной; по возможности были исключены науки, способствующие зарождению вольнодумства среди студенчества. Высказывалось сомнение относительно желательности всеобщего начального образования. Министр народного просвещения открыто заявил о непозволительной глупости и даже вреде, нанесенном в результате обучения «детям кухарок» (не требуется большого ума, чтобы понять, что отнюдь не «дети кухарок» были в авангарде революционного движения). Теперь в образовании основной упор делался на нерковно-приходские школы; народным школам по большей части не уделялось никакого внимания. Последние четыре года жизни Ильи Николаевича прошли в неустанной борьбе, в атмосфере, не оставляющей надежд на выполнение обещаний, данных в 70-х годах, он, как говорится, «шел против течения». Ко всему прочему, его не оставляло беспокойство в отношении старшего сына. С тех пор как в 1883 году Александр стал заниматься наукой в Санкт-Петербургском университете, его взгляды, круг его общения являлись источником все увеличивающегося беспокойства Ильи Николаевича. Перед смертью он просил Анну уговорить Александра позаботиться о себе, «исключительно ради нас». В январе 1886 года Илья Николаевич скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг.

На одной из сохранившихся фотографий изображен Илья Николаевич с женой и детьми. В центре возвышается монолитная фигура главы семейства, рядом два старших сына в форме гимназистов. Борода и гладкий череп еще больше подчеркивают строгое выражение лица Ильи Николаевича. На другой фотографии, где директор народных училищ сидит в окружении подчиненных – пяти школьных инспекторов, он также серьезен и неулыбчив.

В описании жизни семьи Ульяновых обычно используются приторно-слащавые тона. Родители любили, но не баловали детей. Дети, в свою очередь, отвечали им взаимностью, и, кроме того, каждый из детей испытывал особую привязанность к ближайшему по возрасту брату или сестре, не обделяя при этом остальных. Не добавить ли еще, что Ульяновы с раннего возраста проявляли самостоятельность и помогали по дому? В попытке представить семью Ульяновых примером для подражания молодежи советские авторы утверждали, что в этой семье не было места конфликтам, тревогам и разочарованиям, свойственным даже самым счастливым семьям.

Некоторые легенды столь неправдоподобны, что не вызывают ничего, кроме недоумения. К ним относится история о том, как юный Ленин порвал с религией. Илья Николаевич в присутствии Володи пожаловался приехавшему к ним в дом чиновнику («высокому чину из министерства»), что его дети неохотно посещают церковь. «Так надобно их пороть», – посоветовал этот реакционер, глядя в упор на юного Владимира. Разгневанный Володя выбежал из комнаты, сорвал с шеи и отшвырнул крест. С этого момента он навсегда отказался от религии. Не надо знать слишком много об обычаях, царивших в России XIX века, чтобы понимать, что человек уровня и воспитания Ильи Николаевича не стал бы обсуждать семейные проблемы со случайным посетителем и уж тем паче использовать порку как средство наказания своих детей. Кроме того, советскому читателю следует знать: при заполнении партийной анкеты Ленин указал, что до шестнадцати лет сохранял религиозные убеждения, то есть еще какое-то время после смерти отца. Насколько нам известно, Ульяновы были крепкой, счастливой семьей. Но это вовсе не говорит о той невероятной близости, которую советские моралисты и американские «советники по делам семьи» трактуют как идеальную ячейку общества. Это была типичная интеллигентная семья. Прежде всего родители пытались воспитать в детях любовь к знаниям, и результат налицо: все дети прекрасно учились.⁴

Летние каникулы приносили избавление от гнетущей атмосферы, царящей в учебных заведениях, и давали выход возвышенным мыслям. От отца Мария Александровна унаследовала имение и землю в деревне Кокушкино. Там молодые Ульяновы великолепно проводили время в обществе (безусловно, не столь интеллектуально развитых, как они) двоюродных сестер и братьев. Один из них вспоминал, как Володя, устроив ему в буквальном смысле экзамен по русской литературе, отругал за то, что он не читал Тургенева. Через всю жизнь Ленин пронес любовь к книгам и провинции. Спустя годы он, слегка преувеличивая, сказал соратнику по партии: «Я тоже сын помещика». Не приходится удивляться, что Кокушкино, связанное с удовольствиями и веселым досугом, вызывало у детей естественный восторг.

Согласно семейным преданиям, Александру приписываются черты, характерные для старшего сына и свойственные революционному герою. Со временем его серьезность должна была перейти в меланхолию. Александра с большим трудом удавалось оторвать от учебы, даже на еду. Если кто-то из братьев или сестер был невнимателен по отношению к родителям, Александр требовал, чтобы виновный немедленно принес извинения. На вопрос сестры, кто для него является идеалом женской красоты, Александр не задумываясь ответил: «Мама». Формальная дисциплина гимназии вызывала у него сильную неприязнь, и он очень рано осознал ту персональную причастность к литературе, на которой оставил неизгладимый след российский радикализм того времени. По свидетельству Анны, в тринадцатилетнем возрасте Александр обнаружил неприятные черты характера у князя Андрея и Пьера из «Войны и мира», впрочем, ему казалось, что этот знаменитый роман в недостаточной мере затрагивает социальные вопросы. Он проглатывал произведения современных радикальных, революционных авторов, таких, как Писарев и Чернышевский. Учась в старших классах, Александр сделал в одной из комнат дома Ульяновых химическую лабораторию и с большой неохотой покидал ее. Родители зачастую просили Анну соблазнить брата игрой в крикет или прогулкой, только чтобы заставить его выйти из лаборатории. Вот кто уж точно сошел со страниц тургеневских произведений!

В отличие от брата юный Ленин был шаловлив и проказлив. Гораздо более, чем наука, его влекли история и языки. Володе нравилось дразнить излишне серьезного старшего брата. Заявление, что братья были невероятно близки и Владимир разделял политические взгляды и социальную озабоченность старшего брата, является, безусловно, чистейшей выдумкой. В юном возрасте разница в четыре года кажется огромной: разный круг друзей и различные интересы (даже у братьев, особенно с такими непохожими характерами, как у Александра и Владимира). Есть все основания полагать, что радикализм Ленина развился после смерти Александра. До шестнадцати лет Володя Ульянов все еще оставался верующим человеком, в то время как в Санкт-Петербурге его старший брат занимался наукой и принимал участие в политических акциях, которые в конечном счете привели его к эшафоту.

Со смертью Ильи Николаевича помимо всего прочего пошатнулось финансовое положение семьи. Она была вынуждена подать прошение о назначении пенсии и просить, поскольку даже самое законное ходатайство известная своей волокитой царская бюрократическая система рассматривала крайне долго, о немедленном предоставлении финансовой помощи. Мария Александровна была волевой женщиной, о чем свидетельствует ее поведение после смерти мужа. Опасаясь расстроить Александра в период подготовки к экзаменам, Мария Александровна не стала телеграфировать ему о смерти отца. Она отправила письмо племяннице с просьбой известить сына о случившемся горе. Не менее важным является и такой штрих к портрету Марии Александровны: она категорически отказалась от предложения Анны бросить учебу в столице и вернуться домой, чтобы помочь заботиться о младших детях. Мария Александровна была предана идее о превалирующей важности образования.

Прошло чуть больше года после смерти мужа, и еще более страшный удар постиг эту женщину, на протяжении долгих лет (она умерла в 1916 году в возрасте 81 года) переносившую аресты, изгнания и смерть детей: в тюрьму, по обвинению в заговоре против императора Александра III, попадает старший сын – Александр. Группа революционно настроенных студентов, отвергнув другие формы политической деятельности, решила последовать примеру террористов, убивших в 1881 году отца Александра III. Правда, на этот раз непрофессионально подготовленный террористический акт вошел в историю под названием «Дело от 1 марта 1887 года». Организаторы, явные дилетанты в проведении подобного рода акций, в отличие от предшественников – представителей широкомасштабного движения, составляли всего лишь небольшую группу. Получив известие, Мария Александровна тут же помчалась в столицу, но ей не удалось убедить сына признать свою вину и просить о помиловании.

В 1881 году осужденные за терроризм установили правила поведения революционера в подобной ситуации: обвиняемый не имеет права снимать с себя ответственность за террор и добиваться смягчающих вину обстоятельств. Ему следует воспользоваться появлением в суде, чтобы выдвинуть обвинение режиму самодержавия; правительство должно понять, что запрещение свобод вызовет еще более мощную волну террора. Речь Александра являла собой трагическое сочетание простодушия, наивности и героизма:

«…Среди русского народа всегда найдется десяток людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело. Таких людей нельзя запугать…»

И это не сантименты, а заявление революционера, следующего этой политической философии, который утверждает, что действует ради угнетенного большинства. Александр точно указал причину трагедии русской интеллигенции: «Нам рекомендуют развивать (наши) интеллектуальные способности, но не позволяют использовать их на благо нашей страны».

Среди основных достоинств Марии Александровны следует отметить полное отсутствие какой-либо театральности. Ее рассказы о свиданиях с сыном впечатляют именно простотой изложения. Во время первой встречи сын кричал, просил у матери прощения и напоминал, что у нее есть еще пятеро детей. Несмотря на просьбы матери, поддержанные сочувствующими чиновниками, после объявления смертного приговора Александр не смог заставить себя просить прощения. Что скажут люди, если, взяв на себя ответственность за организацию заговора, он теперь станет взывать о милосердии? Разве не естественно поплатиться собственной жизнью за желание отнять чужую жизнь? Помилование означало пожизненное заключение, «где позволено читать только духовные книги». В таком случае он бы лишился рассудка. «Ты желаешь этого для меня, мама?» В конце концов Александра уговорили попросить прощения. Как правило, советские официальные источники опускают этот факт из биографии Александра Ульянова.⁵

Молодость Александра (ему шел двадцать первый год), тот факт, что другой (старше его) организатор заговора был приговорен к пожизненному заключению, возможно, вселяли надежду. Однако, несмотря на то что сам Александр III нашел откровенность своего потенциального убийцы «даже привлекательной», приговор остался в силе, и 8 мая 1887 года Александр Ульянов был казнен через повешение.