Kitobni o'qish: «Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия»

Prisoners of Hate

© 1999 by Aaron T. Beck, M.D.

© Перевод на русский язык ООО «Прогресс книга», 2022

© Издание на русском языке ООО «Прогресс книга», 2022

© Серия «Когнитивно-поведенческая психотерапия», 2022

Отзывы о книге Аарона Т. Бека «Узники ненависти»

«Возбуждающий и очень своевременный материал».

Журнал Kirkus Reviews

«Аарон Бек на протяжении всей жизни занимается научными исследованиями и практической терапией… Он посвятил свою карьеру тому, чтобы показать, как можно развить, натренировать рациональную сторону человеческой натуры с целью преодолеть безжалостное наследие не имеющих к ней отношения эволюционных императивов и трагических последствий индивидуальных травм. Рассматривая смягчение конфликтов, возникающих вследствие столкновения не разных интересов, а ошибочных суждений и психологических импульсов, не подвергшихся рациональному осмыслению, эта книга помогает как неспециалистам, так и профессионалам понять наиболее важные аспекты того, как человек может использовать свой разум».

Йан С. Лустик – заведующий кафедрой и профессор политических наук, Университет Пенсильвании

«Этот замечательный синтез различных идей венчает достижения в когнитивно-поведенческой терапии. Оказывается, те же самые причины, которые вызывают импульсы насилия у отдельно взятого индивидуума, ответственны за насилие, творимое коллективно. Во время холодной войны у Запада был очень удобный враг, находившийся на комфортном расстоянии; сейчас, когда НАТО доминирует в мире, ближайшие соседи нападают друг на друга. Это очень своевременная книга, содержащая убедительную аргументацию, ярко иллюстрированную живыми, говорящими примерами».

Сэр Дэвид Голдберг, профессор психиатрии, Институт психиатрии (Лондон)

«Здесь ведущий авторитет в области изучения и терапии депрессий обращает свой взор и клинический опыт на описание когнитивных источников чувств озлобления/злобы и враждебности. Как показывает доктор Бек, ненависть и насилие приносят боль не только тем, на кого эти проявления направлены, но и другой стороне – тем, кто осуществляет какие-либо вредоносные, незаконные или аморальные действия. Враждебность и гнев могут стать привычными, и их, как и другие вредные привычки, можно преодолеть. В чем способна оказать помощь эта прекрасная книга».

Доктор Дэвид Т. Люккен, почетный профессор психологии, Университет Миннесоты

«Отличная книга, очень востребованная в современном мире. Доктор Бек использует как свои огромные знания, так и свой творческий интеллект, чтобы сделать эту книгу, содержащую множество его советов и идей, поразительно практичной и одновременно ни в коем случае не очень сильно ее упростить».

Доктор медицины Эдвард М. Хеллоуэлл, автор книг «Worry» и «Connect»

Предисловие для «Узников ненависти»

Удивительные и потрясающие современные достижения в науке, технике и технологиях, свидетельствующие о торжестве человеческого разума, идут бок о бок с его иррациональной жестокостью и даже дикостью, порождающими ужасы войн и кровавую бессмысленность уничтожения больших групп людей по этническому, религиозному или политическому признакам.

Эта очень важная книга точно и квалифицированно описывает такие, увы, частые явления человеческой жизни, как агрессия, злость и ненависть. Ясное и целостное описание агрессивных феноменов и причин их возникновения в контексте когнитивной психологии и психотерапии, а также механизмы разрешения причин, а не компенсации последствий этих проблем и «вредных привычек» нашего мышления делают ее подарком не только для специалистов – психологов, психотерапевтов, психиатров и социальных работников, социологов и политиков, но и для большинства людей, и человечества в целом. Она может стать путеводной нитью на исцеляющем пути и спасительным лекарством от конфликтов и столкновений на уровне от отдельных людей или пар до малых и больших групп, даже государств и человеческой цивилизации.

Основатель когнитивной терапии А. Бек помог человеческой общности осознать целый комплекс явлений, которые при прямом наблюдении кажутся различными и несвязанными. Раскрытие когнитивных механизмов злости, ненависти и насилия позволяет выйти на новый уровень решения этих давних эмоциональных проблем, групповых и государственных конфликтов. Доктор Бек отмечает, что люди достаточно хорошо умеют решать свои проблемы. Трудности возникают, когда в дело вступают обида, гнев, подозрение и недоверие. Ненависть и насилие приносят боль не только тем, на кого они направлены, но и другой стороне – тем, кто осуществляет какие-либо вредоносные, незаконные или аморальные действия.

Враждебность и гнев могут стать привычными явлениями жизни, но они, как и другие вредные привычки, преодолимы. Для чего может оказаться весьма полезной эта замечательная книга. Она раскрывает специфику мышления и поведения, приводящего к гневу, ненависти и насилию. Оказывается, те же самые причины, которые вызывают импульсы насилия у отдельно взятого индивидуума, ответственны за насилие в коллективах, группах, на национальном и межгосударственном уровне. Нарциссически-экспансивный и альтруистически-гуманистический режимы мышления и поведения имеют особое значение в отношениях между группами или нациями. Типы убеждений, которые являются частями каждого из этих режимов, дают некоторые подсказки, от каких убеждений следует избавляться, а какие – наоборот укреплять. Хотя причины конфликтов многочисленны и сложны, их решения могут стать легче, если уделять больше внимания проблемам психологии лидеров и их последователей с обеих сторон. Конфликтующим сторонам – от супружеских пар до национальных лидеров – следует тренировать у себя умение отбрасывать субъективные смыслы, приписываемые друг другу в процессе общения, и сосредоточиваться на объективных моментах, составляющих смысловое содержание взаимоотношений.

Аарон Темкин Бек родился 18 июля 1921 года в городе Провиденс (Род-Айленд, США). Он – младший из четырех детей в семье еврейских иммигрантов из Российской империи. Его отец, Гарри Бек (Гершл Бык, 1884–1968), был издателем и уроженцем города Проскурова (с 1954 г. – Хмельницкий, областной центр на западе Украины), иммигрировавшим в США в 1906 году. Мать, Элизабет Темкин (1889–1963), иммигрировала в США из Любеча¹, являлась общественным деятелем еврейской общины Провиденса. 18 июля 2021 года А. Т. Бек отметил столетний юбилей, а 1 ноября 2021 году ушел из жизни в своем доме в Филадельфии, окруженный любящими детьми и внуками.

А. Т. Бек учился в Университете Брауна и окончил его с отличием в 1942 году. Став психиатром, он вскоре получил психоаналитическую подготовку, но, разочаровавшись в психоанализе, создал собственную модель депрессии и новый метод лечения аффективных расстройств, который получил название «когнитивная терапия». Работая с пациентами, находившимися в состоянии депрессии, и проведя целый ряд исследований, Бек обнаружил, что они испытывали потоки негативных мыслей, которые, казалось, возникали спонтанно. Он назвал эти когниции «автоматическими мыслями» и выяснил, что их содержание делится на три категории: негативные представления о себе, мире и будущем. В ходе дальнейших исследований Бек нашел подтверждения того, что когнитивные паттерны мышления взаимосвязаны и образуют когнитивную триаду депрессии. Ученый стал помогать пациентам выявлять и оценивать эти мысли и открыл, что благодаря этой работе пациенты начинали мыслить более реалистично. В последующем изменения приводили к тому, что эмоционально они чувствовали себя лучше и демонстрировали более функциональное поведение. Одновременно с Альбертом Эллисом Бек развил эти ключевые идеи в целое направление психотерапии – когнитивно-поведенческую терапию, объяснив, что разные расстройства связаны с разными типами искаженного мышления. Он обнаружил, что искаженное дисфункциональное мышление оказывает негативное влияние на поведение человека независимо от того, какой тип расстройства у него был. Выявил, что частые дисфункциональные автоматические мысли раскрывают основные убеждения человека. В итоге Бек выстроил систему терапевтических методов и структурированную терапию, направленные на изменение дисфункционального мышления и поведения. С тех самых пор он и другие специалисты успешно адаптировали этот терапевтический подход для работы с широким спектром расстройств и проблем.

Аарон Бек на протяжении всей жизни занимался научными исследованиями и практической терапией. Он посвятил свою деятельность тому, чтобы показать, как можно развить и натренировать рациональную сторону человеческой натуры с целью преодолеть безжалостное наследие не имеющих к ней отношения эволюционных императивов и трагических последствий индивидуальных травм. Рассматривая смягчение конфликтов, возникающих вследствие не столкновения разных интересов, а ошибочных суждений и психологических импульсов, не подвергшихся рациональному осмыслению, эта книга помогает как обычным людям, так и профессионалам понять наиболее важные аспекты того, как человек может использовать свой разум. Данный научно-практический труд содержит убедительную аргументацию, ярко иллюстрированную живыми и наглядными примерами.

Стоит отметить, что, как и Эпиктет, А. Т. Бек следовал описанным в этой книге полезным функциональным принципам и философии в профессиональной и обычной жизни. Мне посчастливилось самому стать очевидцем и свидетелем удивительно открытого, миролюбивого, терпеливого, поддерживающего и продуктивного общения Тима Бека, как называли его друзья, и в аудиториях Института Бека, и в личных беседах, и в переписке. Так важно было обнаружить, что все, о чем доктор Бек писал в своих трудах, он воплощал в собственной жизни – открытость, поддержку, эмпатию, партнерский диалог в духе Сократа, уважительно и корректно помогая мыслям людей направиться к тем ярким и потрясающим перспективам, которые он прозорливо и широко видел сам, щедро и бережно открывал для собеседника. Его жизнь стала ярким примером наполненности и смысла, ценности выбора и приверженности делу жизни, важному для всего человечества, жизнестойкости, целеустремленности и человеколюбия. Он подарил всем нам не только свою терапию, но и пример достойной жизни и активного долголетия – основ для партнерства, сотрудничества и альтруизма, в которой противоядием депрессии и пессимизму, страху и отчаянию, злости и агрессии выступали смысл, ценности и надежда, переданные им всему человечеству, как и его бессмертное наследие.

Дмитрий Викторович Ковпак,

врач психотерапевт, доцент кафедры психотерапии,

медицинской психологии и сексологии Северо-Западного государственного медицинского университета им. И. И. Мечникова,

президент Ассоциации когнитивно-поведенческой психотерапии,

вице-президент Российской психотерапевтической ассоциации,

член Координационного совета Санкт-Петербургского психологического общества,

член Исполнительного совета международной ассоциации когнитивно-поведенческой терапии (IACBT board member),

член Международного консультативного комитета Института Бека (Member of the Beck Institute International Advisory Committee),

официальный амбассадор города Санкт-Петербурга

Благодарности

Я выражаю благодарность многим людям, которые внесли свой вклад в создание этой книги. Прежде всего, я безмерно признателен Барбаре Маринелли (Barbara Marinelli), которая координировала весь процесс с самого начала до конца и помогла напечатать рукопись. Также я чрезвычайно высоко ценю помощь Джессики Гришэм (Jessica Grisham), оказанную при подготовке обзора литературы и редактировании текста; она же напечатала значительную часть рукописи. Мне особенно повезло с профессиональной помощью и поддержкой моего коллеги – Кевина Кюльвайна (Kevin Kuehlwein), который на базе своего исключительно клинического опыта, выработанной интуиции и энциклопедических познаний внес огромный вклад в обзор и обсуждение рукописи, высказал важные критические замечания, которые в значительной степени ее улучшили.

Еще мне хочется сказать спасибо Фрэнсису Апту (Frances Apt) и Сэлли Артесерос (Sally Arteseros) – за их редакторские правки и предложения. Мои коллеги по профессии оказали большую помощь своими критическими замечаниями и предложениями: Джек Буш (Jack Bush), Джиллиан Батлер (Gillian Butler), Дэвид Кларк (David M. Clark), Барри Гарно (Barry Garneau), Пол Гилберт (Paul Gilbert), Джоан Гудман (Joan Goodman), Рут Гринберг (Ruth Greenberg), Роберт Хинде (Robert Hinde), Сэмьюэл Клаузнер (Samuel Klausner), Боб Лихи (Bob Leahy), Йан Лустик (Ian Lustick), Дэвид Люккен (David Lykken), Джозеф Ньюмен (Joseph P. Newman), Кристина Падески (Christine Padesky), Джим Претцер (Jim Pretzer), Пол Салковскис (Paul Salkovskis), Ирвинг Зигель (Irving Sigel) и Эрвин Штауб (Ervin Staub).

Я также благодарю моих ассистентов – за помощь в поиске литературы и научных статей: Эми Тапиа (Amy Tapia), Саманту Леви (Samantha Levy), Рэйчел Тичер (Rachel Teacher) и Санни Йен (Sunny Yuen). Наконец, моя благодарность моему агенту – Ричарду Пайну (Richard Pine) и моим редакторам – Хью ван Дузену (Hugh Van Dusen) и Сэлли Ким (Sally Kim).

Пара слов об использовании мужского и женского рода в книге. По большей части я использовал местоимения, либо соответствующие описываемому предмету, либо подходящие в конкретных приводимых примерах. В разделе, посвященном насилию, и в доступной литературе, а также исходя из собственного практического опыта, обычно мы имеем дело с преступниками или просто совершающими неподобающие действия лицами мужского пола. В предыдущих главах, повествующих о зле, злобе, злости, гневе, я в большей степени основываюсь на моем опыте работы с пациентами-женщинами, поскольку именно они составляли значительную часть в нашей клинической практике. Кроме того, следует отметить, что глава 8, где описаны отношения интимного свойства, в некоторой мере базируется на персонажах и концепциях, взятых из глав 2 и 3 книги «Любви никогда не бывает достаточно» (Love Is Never Enough).

Введение

Можно сказать, что мой подход к решению социальных проблем и проблем межличностных взаимоотношений основывается на моей работе в области психотерапии. В прошлые годы – почти четыре десятилетия назад – я осуществил ряд наблюдений, которые перевернули мое понимание и кардинально изменили подходы к лечению психиатрических проблем моих пациентов. Во время классических психотерапевтических сеансов с ними я почти случайно обнаружил, что они ничего не говорят о некоторых своих мыслях, возникающих у них в качестве свободных ассоциаций. Хотя и убеждены (и я верю в это), что строго придерживаются важнейшего и обязательного правила, требующего раскрытия и проговаривания всего того, что возникает у них в голове во время терапевтического процесса. Так вот, я открыл для себя тот факт, что некоторые критически важные мысли остаются на периферии их сознания. Мои пациенты вряд ли сами осознавали и понимали всю ценность этих мыслей. И уж точно на них не концентрировались. Я основывался на регулярных наблюдениях, и у меня возникло подозрение, что возникновению и переживанию эмоций или психологических импульсов, как правило, предшествовали такие мысли.

Постаравшись сделать так, чтобы пациент сосредоточивался на этих мыслях, я осознал, что они помогают объяснить разные эмоциональные переживания более понятно, чем с помощью абстрактных психоаналитических интерпретаций, которые я практиковал до сих пор. Например, молодая женщина в процессе терапии оказалась в состоянии осознанно задать себе вопрос «А я его утомляю?» ДО ТОГО, как у нее возникали всплески тревожности. У другого пациента появлялись соображения типа «Терапия не способна мне помочь. Становится все хуже и хуже» ПЕРЕД ТЕМ, как он впадал в грусть и печаль. В каждом таком примере прослеживалась логичная и правдоподобная связь между мыслями и чувствами, ощущениями. Я использовал простой метод, чтобы уловить эти мимолетные и автоматически проскальзывавшие мысли. Когда пациент начинал выглядеть опечаленным или встревоженным либо даже сам говорил, что ощущает себя подобным образом, я спрашивал: «Что происходит у вас в голове в данный момент?» Это приводило к тому, что пациент учился быстро переключать внимание на такие мысли, и становилось ясно, что они – эти мысли – ответственны за возникавшие чувства.

Сосредоточение внимания на мыслях дало большой объем информации, послуживший некой базой данных для объяснения не только эмоций пациента, но и других психологических проявлений. Например, я обнаружил, что пациенты постоянно следили как за своим поведением, так и за поведением других людей. Они будто отдавали себе приказы осуществлять какие-либо действия или, наоборот, притормаживать их осуществление. У пациентов мелькали критические по отношению к самим себе мысли, когда у них что-то не получалось, и наоборот – когда все получалось как надо, они мысленно поздравляли себя с этим.

Анализ тематики таких мыслей помогал прояснить специфические модели психологических состояний, которые приводили к эмоциям конкретного вида. Например, мысли (или осознание), которые принижали пациента в собственных глазах, вели к тому, что он становился печальным и унылым. Это было, в частности, осознание своих провалов и понимание того, что его отвергли, или мысли о том, что он потерял для себя что-то весьма ценное. Мысли о важных приобретениях или собственном развитии как личности либо в профессиональном плане имели следствием чувство удовлетворения и даже наслаждения. Мысли об опасности или угрозе вызывали чувство тревоги. Прямое отношение к теме данной книги имеет следующее наблюдение: мысли о том, что человека кто-то обидел, оскорбил, приводят к возникновению чувства гнева и желанию отомстить. Быстрая последовательность мыслей типа «я должен отыграться» и «правильно будет ударить ее» может выливаться в физическое насилие.

Интересной особенностью подобных мыслей является их мимолетный характер. К моему собственному удивлению, я заметил, что даже относительно короткая мысль, проскользнувшая не периферии сознания, способна вызвать очень глубокие эмоции. Более того, такие ощущения оказывались непроизвольными: пациент не мог ни вызывать, ни подавлять их. И хотя эти чувства зачастую были адаптивными и отражали реальную утрату, приобретение, опасность или проступок, они также часто являлись несоразмерными или не соответствующими конкретным обстоятельствам, которые их спровоцировали. Например, склонный к гневу человек может нанести несильный удар или причинить непропорционально большие неприятности в стремлении строжайшим образом наказать того, кто на него «напал».

Также, к моему большому удивлению, я отметил, что у этих пациентов наблюдались регулярные когнитивные искажения. Они совершенно несоразмерно преувеличивают как значимость каких-то неприятных инцидентов, так и частоту их возникновения: «Мой ассистент всегда все портит» или «У меня никогда не получается ничего путного». Они склонны относить все, что очевидно является случайным, ситуативно возникающую трудность на счет злого умысла или скверного характера другого индивидуума².

Пациенты обычно принимали свою преувеличенную или просто неверную интерпретацию своих переживаний за чистую монету: она казалось им полностью заслуживающей доверия. Однако, приобретая способность фокусировать внимание на подобных интерпретациях, оценивать их и критически к ним подходить, они (пациенты), как правило, осознавали их (интерпретаций) неуместность и ошибочность. Пациентам было доступно и возможно понимание сущности собственных реакций и, в большинстве случаев, внесение в них корректив. Например, легко раздражавшаяся по поводу и без мать заметила, что начинает злиться на детей за их весьма невинные шалости. Сумев осознать и выработать внутри себя разумный ответ на свои критически настроенные мысли («они – очень плохие дети»), заключавшийся в простом соображении, что «они ведут себя просто как нормальные дети», эта женщина обнаружила, что ее гнев по этим поводам стал менее продолжительным. С регулярным внесением осознаваемых корректив в ее носивший критический характер образ мыслей, делавший упор на необходимость наказаний, вспышки гнева и злости тоже стали менее частыми.

Тем не менее, я был озадачен вопросом, почему пациенты, посещающие психоаналитические сеансы, не сообщают о подобных мыслях сами, без того, чтобы их подталкивали к этому – особенно в свете того, что они в общем и целом осознанно соглашались высказывать вслух все, что им приходит в голову, и добросовестно это делали, независимо от того, насколько это все вводило в смущение. Разве они не осознавали, что эти мысли посещали их в повседневной жизни? Я пришел к выводу, что такого рода мысли отличаются от того, что люди считают нормальным сообщать кому-то другому. Эти мысли являются частью внутренней системы коммуникаций, ориентированной на самого себя, некой сетью, приспособленной к осуществлению постоянного наблюдения за собой, интерпретации своего поведения, как и поведения других людей, ожиданию того, что может произойти. Например, в голове одного пациента среднего возраста во время напряженного разговора со старшим братом «на автомате прокручивалась» последовательность мыслей, которую он смог осознать, несмотря на свою полную вовлеченность в очень горячий обмен фразами: «Я говорю слишком громко… Он меня не слушает, я выставляю себя дураком… Он тратит кучу нервов, не обращая внимание на то, что я говорю… Следует ли мне его послать? Вероятно, он делает так, чтобы я выглядел идиотом; он никогда меня не слушает». Моего пациента во все большей мере охватывал гнев, но, вспоминая и анализируя этот разговор позднее, он осознал, что гнев появился в результате не напряженного спора, а скорее его собственного преобладающего над всем убеждения: «Мой брат меня не уважает».

Жену может посетить мимолетная мысль: «Мой муж задерживается потому, что предпочитает проводить время со своими приятелями». В результате у нее будет скверное настроение. Именно это она коммуницирует себе, а мужу выпалит в лицо что-то вроде: «Ты никогда не приходишь домой вовремя. Как мне готовить ужин для семьи, когда ты настолько безответственен?» На самом деле, ее муж просто захотел выпить пива со своими знакомыми, чтобы немного расслабиться после напряженного рабочего дня. Своим недовольным ворчанием она скрывает и от мужа, и от себя свое ощущение того, что ее отвергают.

Система взаимодействий также включает в себя ожидания и требования, которые люди предъявляют к себе и другим людям – то, что было названо «тиранией долга»³. Важно распознавать возникающие в сознании и связанные с этим запреты, предписания и ограничения, потому что категоричное ожидание чего-то или компульсивные попытки заставить других людей вести себя определенным образом неминуемо ведут к разочарованиям и фрустрациям.

Меня заинтриговало и наблюдение, говорящее о том, что каждый пациент имеет собственный набор характерных реакций на специфические обстоятельства. Часто эти реакции оказываются чрезмерно острыми на одни раздражители, но не на другие. Я оказался в состоянии предсказывать, какие верные и ложные интерпретации конкретный пациент сделает в ответ на определенную ситуацию. Чрезмерно острое реагирование очевидным образом проявляется в его или ее автоматических действиях, вызванных этими ситуациями. Пациент очень характерным для себя образом искажает, чрезмерно обобщает или преувеличивает одни ситуации и раздражители, в то время как его реакция на что-то иное, вызывающее острые реакции у других пациентов, не является столь драматичной.

Определенные модели внутренних убеждений активируются определенным набором обстоятельств и, таким образом, порождают мысль. Внутренние убеждения и верования влекут за собой возникновение специфического вида уязвимостей: будучи активированы определенного рода обстоятельствами, они автоматически заставляют пациента интерпретировать возникшую ситуацию заранее определенным образом. Подобные убеждения крайне специфичны, например: «Если меня перебивают, это значит, что люди меня не уважают» или «Если моя супруга не делает того, что я хочу, это означает, что я ей безразличен». Внутренние убеждения ведут к оценке сути возникшей ситуации, которая затем находит выражение в автоматически возникающих мыслях.

Ранее я упоминал гневливую мать с убеждением, что «если дети не ведут себя должным образом, это плохие дети». Обида возникает из глубоко засевшего убеждения: «Если мои дети плохо себя ведут, значит, я плохая мать». Это совершенно неуместное в данном случае обобщение, переросшее во внутреннее убеждение, ведет к неуместной же, слишком обобщенной интерпретации. Мать, обвиняя своих детей, таким образом перенаправляет свое внимание, отвлекаясь от душевной боли, вызванной негативным восприятием себя. У каждого пациента есть свой набор специфических чувствительных болевых точек.

Похожие автоматически возникающие мысли и действия случаются, когда человек занят какими-то рутинными действиями, например за рулем. Двигаясь по городской улице, я притормаживаю перед пешеходным переходом, объезжаю яму на дороге или обгоняю медленную машину – и делаю все это, одновременно ведя серьезный разговор с другом. Если я переключу внимание и стану фокусироваться на связанных с управлением автомобилем мыслях, осознаю, что в моем мозгу проносится последовательность: «Внимание, впереди дырка в асфальте… надо ее объехать… Этот тип просто тормоз… имеется ли достаточно места, чтобы обогнать его?» Все эти мысли не имеют ничего общего с тем, о чем мы говорим с другом, но именно они определяют, каким образом я контролирую собственное поведение за рулем.