Kitobni o'qish: «Мягкое место»

Дорога петляла вдоль леса, подпрыгивая на ухабах и ныряя в лужи в низинах. Колёса вязко хлябали по жидковатой грязи, и снаружи машина была наверняка уже изрядно заляпана. Перекрывая взвывающий на очередном подъёме движок, Ленка вколола очередной занозой:

– Сколько ещё терпеть? – все промолчали, а она заёрзала на заднем сиденье, – Меня уже эта дорога поперёк горла.

– До этого ты сказала, что на трассе тебя мутит от потока машин, – скептически бросил через плечо Борис, выруливая, чтобы не сползти колёсами в разбитую колею.

– Ну так-то она ещё вчера заявила, что её тошнит от идеи съездить в лес с палатками, – съехидничала я, поворачиваясь к водиле с правого сиденья.

– Поверь, – Борис обернулся назад, заодно подмигнув Лениному соседу Никите, – На месте… – но Ленка его перебила:

– И мнение моё стало только крепче, а если не хотите… Ааа! Тормози! – она внезапно замахала руками на дорогу, и Борис резко вцепился в руль.

Машина завернула влево, пошла юзом, но потом задние колёса вырвались из колеи, и она, соскочив с дороги на поле, затряслась на кочках. Борис снова стал выруливать на дорогу, поглядывая в правое боковое зеркало. Тень, метнувшаяся им под колёса, ошалела застыла. Зеркало мотало из стороны в сторону, и видно было только смазанный силуэт, клином торчащий посреди дороги.

– Чего это за придурок? – крикнул он ребятам, которые стали пялиться назад.

– Оборванец какой-то, фу! – выдохнув, я утёрла испарину со лба.

– Эй ребята, он похоже нам руками машет, – подметил Никитос, – Может остановимся?

– Ни за что! – взъелась на него Ленка, – Теперь км десять отсюда едем дальше!

– Как скажешь шеф, – уверенно подхватил Борис, хотя и сам уже порядком подустал от поездки. Знакомый поворот внутрь леса пришлось пропустить.

Когда они свернули на следующий, то мягкие летние сумерки резко обернулись глубокой тенью леса.

– Блиин, – потянула я, – Не видно уже ни фига.

Так хотелось ещё повыбирать место покрасивее и пофоткать в косых лучах заката. Но по ходу к закату тут будет кромешная тьма. Оставалось надеяться на симпатичную фотосессию у костра.

– Вот поляна ничего, – Борис, притормозив, махнул рукой на светлеющее место среди высоких сосен.

– Первое попавшееся не берём, – хмуро обратилась сзади Лена.

– Давайте, разойдёмся все на четыре стороны, – предложил Никита, – Посмотрим вокруг.

– Ты чего обалдел?! – сразу осекла его подруга, – Впотьмах расходиться?

– Тогда сиди в машине, ща мы сами посмотрим и решим, – уже без прежнего энтузиазма подытожил Борис, и остальные быстро выскочили, чтобы вдохнуть свежего воздуха и наконец-то настроиться на расслабон.

Будучи уверен в своём выборе, Борис сразу извлёк рюкзак и палатку из багажника и потащил их на сквозившую в частоколе леса прогалину на вершине холма, у которой мы оказались.

Я для приличия потопталась в стороне и направилась к нему. Он уже принёс гитару, извлёк её из чехла и, напевая что-то себе под нос, перебирал струны. Никитос дольше хрустел ветками где-то в кустах, но вскоре тоже притащился. Прихватив из машины вещи и привередливую подругу. Борис заметно ухмыльнулся и стал ставить свою палатку. От моей помощи он отказался, предложив пособирать веток для костра. Зная, что он по-любому потом сам наберёт ещё и разожжёт из своих, тем не менее, прочесала вокруг поляны. Дело лёгкое, чего отказываться?

Насобирала всяких кривых веток. Исцарапалась, правда, но никому поднывать не собиралась. Искоса поглядывала на Никитосову пассию, которая пока стояла у сгруженных им вещей и носком кроссовки ковыряла мох.

– Ничё вроде место, – лениво выдала она.

– А то, – отозвался Боря, ставя стойки под пологом, быстро и чётко поднимая нашу палатку. Никитос ещё только расправлял свою, запинаясь о мелкие кусты. Даже в сумерках было заметно, что он краснел за приведённую подругу. Поэтому он старался больше. И суетился тоже. Вскоре он уже стоял, запутавшись в стропах, нерешительно оглядывая, кого из нас позвать на помощь. Я сходу это заметила и, подхватив, принялась растягивать их в стороны, закрепляя алюминиевыми колышками. Никиту я знала давно, и в лес мы с ним ездили уже пару раз. Он занятный пацан, ещё бы не покупался на всяких шибко умных, но ни фига не умеющих девок.

– Так чем же тебе тут приглянулось? – обратилась я к Лене, чтобы как-то подозвать её к нам, а там и наладить чуток наш просевший вайб.

– Мох тут пушистый, – плавно начала она, – пружинит приятно.

– Эт да, найс, – подхватила я, – И спаться будет мягко, а то на земле за пару часов всё отлежишь. А так к утру будете фреш энд фан, – украдкой подмигнув Никитосу, словила его скептический взгляд.

Передав ей мотки последней пары строп и вручив к ним пару колышков, я изящно удалилась, чтобы дать им возможность задружиться в деле. А сама пошла смотреть как мой бойфренд, лихо наломав веток, начинает разжигать огонь, даже не заметив, куда я сложила собранные мной. Ну что, получалось у него бодро и красиво, самомнение моё ни разу не пострадало. Вместо лишних слов я выудила из сумки пакет с бутерами и стала расстилать скатерть поблизости от уже полыхавшего костерка.

– О, тема! – деловито отметил наш негласный вожак, но, лишь облизнувшись, подхватил топор и направился мимо меня:

– Я ща вернусь, надо только запас дров подрубить, чтобы на ночь хватило.

– Будем сидеть у костра до рассвета? – мечтательно улыбнулась я, когда он проходил рядом.

– До рассвета я не дотяну, – засмеялся он, – Завалюсь раньше!

– Ууу, – деланно огорчилась я.

– И тебя с собой утащу! – он крепко обнял меня левой, аккуратно держа правой топор с другой стороны, и смачно поцеловал у основания шеи.

– Аа! – вырвалось задорно, но ловко высвободившись, я полезла в сумку за минералкой. Так, огурцы, помидоры – это мы завтра с утра салат нарубим, хлеб и консервы так же, а сейчас лёгкий, но долгожданный ужин из готового, – эт самое то!

Из темноты, обострившейся вокруг, сразу как запылал огонь, раздался звук мощных ударов топора. Я пыталась разглядеть самого дровосека, но в черноте, сливавшейся сплошной стеной, было ничего не различить, и только в тёмно-синее небо уходили шпили острых стволов дальних елей. Среди них и над нашей поляной высились ровные сосны, обнажённые снизу и укутанные дымкой крон далеко вверху.

Я потянулась, попытавшись представить себя сосной. На максимум, так чтобы все позвонки расправились, и ещё привстав на носочки. Позвоночник приятно хрустнул, меня немного повело в сторону. Поймав равновесие, снова поднялась на носках, и отметила, что мох под ногами действительно здорово пружинит.

– Борь, ты и вправду классное место выбрал!

– Ты разве сомневалась во мне? – смешливо-сурово донеслось среди крепких ударов топора из темноты.

– Не, ну я такого ещё не испытывала. Как пышный ковёр!

– Тут, ещё и торф по ходу, поэтому земля мягче, – топор смолк.

Через несколько секунд раздался громкий, разносящийся во все стороны, треск разламывающейся древесины. Одинокий пустой шпиль, накренившись, сперва замер, а потом всё сильнее пошёл внаклон, с хрустом обламывая ветки, встреченные по пути. Шум, казалось, всколыхнул всё вокруг.

– Во, здоровый сушняк завалил! Никитос, помоги дотащить, – но вместо ответа товарища едва затаившуюся тишину взрезал женский вопль:

– Ааа! Помогите!

Что-то давно Ленки было неслышно, – с досадой подумала я, – Упихнуть бы её скорее в спальный мешок и застегнуть до конца. Но вслух, я сдержалась:

– Чего там?

Их уже поставленная палатка была недалеко от костра, и в его сполохах виднелись две фигуры рядом: обе тощие, длинные. Только одна храбрясь вытянулась, а вторая жмётся позади первой. Наверное, Ленка об мухомор запнулась, а Никитос как отважный самурай пойдёт с ним рубиться. Смех да и только, жаль что в палатке с Борькой поржать сегодня нельзя будет, услышат ещё. Направляясь к ним нарочито лёгкой походкой, я решила, что в другой раз ни за что не позволю Никитосу звать с нами кого попало, прежде чем он нам не предъявит на досмотр.

Тут я разглядела встревоженное лицо приятеля, самурай явно был бледноват. В красноватых отсветах костра это выглядело особенно резко.

– Там змеи! – заголосила Ленка, указывая на брошенный конец дальней стропы, которая должна была натягивать заднюю стенку палатки.

– Ты видел? – строго посмотрела я на Никиту.

– Нинка, там шевелилось что-то… – неуверенно затянул он.

– Что шевелилось? – обрубила я, – Ты сейчас в темноте ежа от колобка не отличишь, и то оба от тебя убегут со страху.

Хотя, – добавила я про себя, – Видел бы колобок твоё перепуганное лицо, ещё бы и пшикнул на тебя для острастки. И погнал бы прочь, – но я не стала шкварить товарища при девчонке, и сдержанно уточнила:

– Может стропу потянули, и кусты какие-то дёрнули?