Kitobni o'qish: «7 станций перед желанием»

Привет, дорогие читатели!

Вы держите в руках книгу редакции Trendbooks.

Наша команда создает книги, в которых сочетаются чистые эмоции, захватывающие сюжеты и высокое литературное качество.

Вам понравилась книга? Нам интересно ваше мнение!

Оставьте отзыв о прочитанном, мы любим читать ваши отзывы!

© А. Райнер, 2026

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2026

Книги – наш хлѣбъ

Наша миссия: «Мы создаём мир идей для счастья взрослых и детей»

Глава 1
Возвращение в Джуно

Тревога за близких – это немая тишина снаружи и чудовищный грохот внутри. С недавних пор София Коллинз понимала это, как никто другой. Последнюю неделю она тяжело переживала болезнь лучшей подруги и была сама не своя.

Незадолго до Рождества Люси Стивенс внезапно стало плохо. Подруги жили в одной комнате в общежитии Университета штата Орегон в Портленде, так что первой о происшествии с Люси узнала именно София. Не зная, чем помочь, она бросилась отчаянно звать помощь. Несясь по коридору, кричала до хрипоты и сорванного голоса. София не смогла поверить в случившееся даже тогда, когда в комнату ворвались студенты, жившие по соседству, а затем декан и медперсонал. К тому моменту, когда побледневшую Люси унесли прочь на носилках, та была уже без сознания.

Что было дальше, София помнила смутно. Пока она сидела на полу в шоковом состоянии, пытаясь уложить в своей голове увиденное, декан постоянно что-то говорила. До Софии доносились лишь тревожные обрывки фраз. Студентам, сбежавшимся к спальне, велели расходиться. Затем из уст декана прозвучали просьбы «не распространяться о случившемся» и «срочно уведомить родителей Люси».

Первые дни София только и могла, что плакать и смотреть в телефон. Подруга на связь больше не выходила, а позже миссис Стивенс коротко отписалась, что Люси вертолетом доставили в медицинский центр столицы Аляски Джуно, где ей провели срочную операцию, после которой она впала в кому. Люси занимала слишком важное место в жизни Софии, поэтому ее отсутствие воспринималось как рана, которая никак не могла затянуться. Они вместе росли. Ходили сначала в детский сад, затем в школу. Вдвоем выполняли домашние задания, а иногда, как и всякие дети, прогуливали занятия. Никогда не ссорились. Помогали друг другу в любых сложных ситуациях, что бы ни случилось. А когда пришел черед определяться с будущим, то поступили в один и тот же университет, чтобы только не расставаться.

Люси никогда не рассказывала, что болеет, и даже не подавала виду. Хотя сейчас, оглядываясь назад, София понимала, что мелочей, по которым она могла бы догадаться, что с подругой что-то не так, было предостаточно. Люси чаще, чем другие, бегала в медпункт и брала больничный. Ее родители постоянно названивали ей, чтобы справиться о самочувствии, и нередко прилетали просто повидаться. Иногда София видела, как подруга пьет таблетки, но на любое проявление беспокойства Люси отвечала: «Пустяки, ничего серьезного». София верила ей. Она ни разу не усомнилась в искренности Люси, вот почему случившееся оказало на нее такое влияние. Ее мир в одночасье рухнул. Всю свою жизнь София думала, что знает свою подругу, но, когда правда открылась, оказалось, что о самой главной тайне Люси она даже не догадывалась. Именно поэтому у нее не было времени, чтобы подготовиться и хорошенько выучить правила оказания первой помощи. В этом попросту не было необходимости, ведь еще недавно ничто не предвещало беды. Подруги мечтали и строили большие планы.

Рождественские праздники они тоже собирались отметить вместе и даже успели купить билеты на самолет до Джуно. Там они выросли, и там жили их родители. А теперь Софии пришлось лететь одной, и уже совсем с другой целью. Ночной перелет выдался тяжелым: самолет постоянно попадал в зоны турбулентности, тряска была невероятная, поспать так и не удалось. Когда он наконец совершил посадку, измотанные и позеленевшие пассажиры с облегчением высыпали на свободу.

Накинув на плечи рюкзак, София спустилась по трапу, наслаждаясь свежим воздухом и любуясь заснеженными горными пиками. Джуно встречал прекрасной солнечной погодой. Обычно в конце декабря здесь стоит легкий морозец, но в этом году зима выдалась теплой, и отметка термометра колебалась на уровне тридцати четырех градусов по Фаренгейту¹.

Главный праздник года София неизменно отмечала в Джуно, в окружении самых родных людей, включая и семью Люси в полном составе. Вот только в этом году все пройдет иначе. Без Стивенсов. И намного грустнее. Словно состояние Люси рисковало разрушить какой-то мостик, объединяющий две семьи, два поколения.

Отгоняя мрачные мысли, София вслед за толпой прибывших направилась в здание аэропорта, а оттуда – к стеклянным дверям, ведущим на небольшую стоянку автомобилей. Где-то там ее ждет мама.

Смартфон, поймав сигнал, пиликнул, сообщая о новом уведомлении. София достала его из кармана старой потертой куртки, разблокировала экран и прочитала: «Я на месте. Жду с горячим какао и кое-какой вкусняшкой». Раньше София всегда улыбалась, получая подобные сообщения. Теперь же она позабыла об улыбках, время от времени натягивая их на лицо исключительно из вежливости. Неделю назад твердая почва под ее ногами раскрошилась, и она упала в бездну. И даже сейчас она все еще продолжала падать глубже и глубже в неизвестность. В таком состоянии не до улыбок.

Толкнув стеклянную дверь, София вышла из здания аэропорта и сразу увидела маму. Миссис Коллинз, в длинном салатовом пуховике, стояла, опершись спиной о новенький «Мини-Купер» красного цвета. В руках она держала небольшой термос и бумажный пакет, которым тут же игриво помахала. Ускорившись, София быстро подошла к ней и обняла.

– Привет, мам. – Девушка вымученно растянула губы, а после кивком указала на «Мини-Купер». – Классная машина.

От матери не ускользнула фальшивость ее улыбки. Конечно, праздничного настроения можно не ждать, но миссис Коллинз радовалась хотя бы тому, что в столь сложный период дочь будет рядом.

– Привет, родная! – У женщины заблестели глаза прежде, чем она успела вручить угощения. – Ты наверняка проголодалась. Ну, как долетела?

С губ Софии сорвалось дежурное:

– Нормально. – Развернув пакет, она заглянула в него, и в желудке жалобно заурчало. В пакете лежали аппетитные миндальные круассаны. Ее любимые. – Пахнет просто божественно. Спасибо.

– Можешь оставить вещи на заднем сиденье, – предложила мама, после чего открыла дверь автомобиля и уселась за руль.

Бросив рюкзак назад, София забралась в теплый салон. Миссис Коллинз тут же включила печку, несмотря на то что замерзнуть ее дочь даже не успела, после чего крутанула руль и надавила на газ. Машина тронулась с места, плавно разворачиваясь в сторону города. Полчаса в пути – и они будут на месте.

Устроившись поудобнее, София принялась за перекус, глядя в окно на росшие вдоль дороги высокие ели. На этой красивейшей земле она родилась и провела счастливое, беззаботное детство. И как бы далеко она ни находилась, ее неизменно тянуло в родные края.

Стивенсы и Коллинзы часто вместе ездили на рыбалку и в лес, а летом почти каждые выходные выбирались в кемпинги. Эти походы с долгими посиделками у костра были самым лучшим временем в ее жизни.

Софию завораживала природа Аляски. Суровая и дикая, но при этом такая невероятная, со всеми этими бесконечными лесами, чистейшими озерами, горными хребтами и ледниками, архипелагами островов и кружевными фьордами. Она была влюблена в Аляску. Даже несмотря на то, что до сих пор не успела побывать во всех популярных туристических местах и видела далеко не все достопримечательности. София мечтала однажды отправиться в море, чтобы увидеть живых китов, выпускающих в воздух мощные фонтаны ледяной воды. И покататься на лодке в национальном парке «Туманные фьорды». Подойти вплотную к леднику Менденхолл и целиком преодолеть тропу в историческом парке Кетчикана. А еще обязательно проехать на поезде с прозрачной крышей по аляскинской железной дороге. По самому длинному маршруту.

Вот только все это она планировала осуществить вместе с Люси Стивенс. Раньше казалось, что все впереди, а сейчас, глядя в окно и вспоминая о Люси, София думала о том, что мечты необходимо исполнять так скоро, как это вообще возможно. Ведь другого шанса может и не представиться. Подобные мысли теперь посещали ее все чаще, вот только следовать своим же советам пока не получалось. Жизнь встала на паузу. И даже Аляска будто потеряла прежние цвета.

– Когда запланирован визит к Люси? – нарушила повисшую тишину миссис Коллинз, бросив короткий взгляд на дочь.

– Сегодня. Стивенсы меня уже ждут. Мы договорились встретиться у них дома, оттуда вместе поедем в больницу.

На самом деле София хотела прилететь раньше, однако по завершении осеннего семестра она должна была сдать экзамены, освобождать от которых ее никто не собирался. Неудивительно, что оценки вышли так себе.

– Так скоро? – изумилась миссис Коллинз. – Ты же всю ночь провела в дороге!

– Я не устала. К тому же в больнице строгий график посещений. – София откусила небольшой кусочек круассана и продолжила безучастно наблюдать за проносящимся за окном пейзажем.

Страх за жизнь Люси заслонял собой все. Нервы казались тонкой струной. И если еще хоть немного потянуть – струна лопнет, а София начнет рыдать. Она ненавидела себя за это. За постоянное желание расплакаться, за вечно стоящие в глазах слезы, готовые вот-вот скатиться по щекам. Ей казалось, если она сделает это, если позволит себе заплакать, значит, она недостаточно хорошо справляется с эмоциями. Значит, она слабая. София не хотела волновать маму еще сильнее. А потому, быстро сморгнув подступающие слезинки, она представила, что в груди вместо сердца у нее холодный камень. И он никак не может болеть.

Разговор не клеился, но миссис Коллинз заранее догадывалась, что все так и будет. С тех пор как с Люси случилось несчастье, дочь замкнулась в себе и жила одной лишь надеждой.

Как только машина свернула к дому Стивенсов, в груди у Софии снова кольнуло. Последний раз они виделись прошлым летом, и те каникулы с Люси прошли очень весело. Теперь же ей предстояло увидеть родителей лучшей подруги в совсем ином состоянии, и это сулило тяжелый опыт. Заглянуть в их полные боли глаза означало сильнее разбередить рану. И тогда… Тогда София вряд ли сумеет сдержать слезы и вряд ли вспомнит о том, что вместо сердца у нее должен быть камень.

– Если ты пока не готова… если хочешь сначала отдохнуть, думаю, они поймут. – Миссис Коллинз нервно постучала пальцами по рулю.

– Дело не в усталости. Я просто… – София замялась, подбирая слова. – Просто не знаю, как теперь вести себя с ними. Что сказать, если в голове так много грустных мыслей? Как мне их утешить, как поддержать? Что, если Люси так и не выйдет из комы? У меня просто не получается подобрать слова, мам. Почему жизнь так несправедлива?

– Доченька, я понимаю, как тебе сейчас тяжело. – Мама внимательно глядела на дорогу. – Эти мысли и страхи естественны в такой ситуации, но постарайся себя ни за что не винить. Иногда, чтобы утешить или поддержать, достаточно просто быть рядом. Что бы ни случилось, ты не одна. Мы вместе пройдем через любые сложности, а сейчас нужно верить только в хорошее. Время Рождества – особое время, моя дорогая. И какой бы трудной жизнь ни была, в ней всегда найдется местечко для чуда.

Глава 2
Дом абрикосового цвета

Дом Стивенсов выделялся на фоне остальных тем, что был выкрашен в абрикосовый цвет, а по кромке окон и над входной дверью красовался причудливый цветочный орнамент. Мать Люси, Анна, была очень творческой женщиной родом из России. Она частенько угощала Софию традиционными русскими блюдами, некоторые из которых казались уж очень странными. Например, соленая селедка со сладкой свеклой и майонезом. А вот борщ София просто обожала. Поэтому, когда миссис Стивенс его готовила, Люси тут же звонила и приглашала подругу в гости. И та бежала со всех ног.

Сейчас абрикосовый дом выделялся еще и тем, что, в отличие от других особняков, не был украшен к Рождеству. Его не оплетала ни одна гирлянда, словно никаких зимних праздников не существовало вовсе. Хотя, по сути, для Стивенсов дела именно так и обстояли.

А ведь раньше в украшении фасада этой семье не было равных. Большинство декораций Анна мастерила сама – из картонных коробок, папье-маше, тканей и бог весть каких еще материалов. Она никогда не ограничивалась сугубо рождественскими мотивами и вплетала нотки родного славянского фольклора. Так, на крыше могла поселиться Баба-яга в красном платке, сидящая в ступе. На еловых венках красовались сдобные баранки, а рядом с фигуркой Санты всегда стояла еще фигурка девочки в голубом одеянии и с кокошником на голове – его внучки Снегурочки.

София почти всегда принимала участие в украшении их дома. Она любила слушать рассказы миссис Стивенс о ее детстве и еще больше любила сказки, которые та рассказывала. Было видно, что Анна временами очень тосковала по родине и таким образом выражала свои чувства. И в итоге на их нарядный дом приходила посмотреть вся округа.

Приближаясь к этому опустевшему дому теперь, София чувствовала, как внутри разрастается холод, а кончики пальцев немеют. Она буквально заставляла себя идти, пока воспоминания обрушивались на нее ледяными потоками. «Мое сердце – камень», – напомнила она себе, закрываясь от собственных страхов.

Поравнявшись с дверью, София надавила пальцем на кнопку звонка и стала ждать. Дверь распахнулась почти сразу.

– София, дорогая. Как я рада тебя видеть. – Перед ней предстала миссис Стивенс в махровом халате. С последней встречи она заметно похудела и осунулась, а вокруг ее глаз залегла сеточка морщин. – С возвращением.

– Спасибо, миссис Стивенс. Я тоже очень рада. – София неловко улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу. Она смотрела куда-то вбок, потому что боялась обнаружить в глазах женщины боль, созвучную с ее собственной болью. Ведь тогда она уж точно не сумеет сдержаться.

– Пожалуйста, проходи. – Миссис Стивенс пропустила девушку в дом.

Поджав губы, София вошла в гостиную, которая тоже стала выглядеть иначе. Окна плотно зашторены. В комнате тихо и неуютно. Несмотря на то что мебель осталась прежней и перестановку никто не делал, все казалось чужим, незнакомым без присутствия Люси. Внутри, как и снаружи, ни малейшего намека на праздник. Не установлена даже рождественская ель – обязательный атрибут Рождества. А ведь раньше в семье Стивенсов с размахом отмечали сразу два зимних праздника: и Рождество, и Новый год, так любимый в России. Благодаря Стивенсам Новый год стал важным праздником и для Софии, поскольку она и ее родители были обязательными гостями в этом доме.

– Присаживайся, дорогая, – сказала миссис Стивенс, указывая на одно из кресел, едва София скинула обувь. – Скоро приедет Бен, и тогда будем выдвигаться в больницу к Люси. А пока, может быть, чаю?

– Да, спасибо. – София опустилась в кресло.

Спустя минуту она уже держала чайную чашку с блюдцем, вдыхая аромат горячего напитка.

Миссис Стивенс села в кресло напротив.

– Каковы прогнозы врачей? – София впервые посмотрела в покрасневшие глаза женщины. От немой боли, застывшей в них, захотелось сжаться в комок.

– Они не дают гарантий, – ответила та, потирая костяшки пальцев на руке. – Кстати, Люси приготовила для тебя кое-что.

– В самом деле? – удивленно спросила София. – Вы уверены?

Женщина кивнула, а затем снова поднялась на ноги и подошла к комоду, стоявшему у лестницы. Открыла верхний ящик, достала небольшой конверт и вручила его Софии.

– Но… когда Люси успела? – Она опустила взгляд и прочитала надпись на конверте: «Для моей лучшей подруги Софии».

– Она позаботилась об этом заранее. – Голос миссис Стивенс дрогнул. – Как раз на такой случай.

Заранее… Это означало лишь одно: Люси действительно догадывалась о том, что может произойти.

На языке Софии появилась горечь, и новые страхи облепили ее разум. Что, если это последнее, что останется у нее от любимой подруги? Что, если там… прощальное письмо? Конверт жег пальцы. Софии казалось, что ее самые страшные догадки верны. Если так, то, получается, себе Люси оставила возможность высказаться. А все, что остается Софии, – носить эту нестерпимую боль внутри, довольствуясь лишь этим клочком бумаги в качестве утешения.

В глазах снова защипало. София не имела права злиться на Люси, но все-таки она… злилась?

Ох, она одновременно испытывала столько сложных чувств! И разрывалась оттого, что не может их контролировать.

– Почему Люси не рассказала о своей болезни? – Этот полный упрека вопрос вопреки воле сорвался у нее с губ. – Почему не рассказали вы?

– Люси просила держать все в тайне, – с горечью произнесла миссис Стивенс. – Мне очень жаль, что это стало для тебя неожиданным ударом. Должно быть, своим письмом Люси хочет объясниться перед тобой. Но читать его или нет – дело только твое.

– Я прочитаю, – пообещала София, сжимая письмо. – Я обязательно его прочитаю. Сегодня  же.

Глава 3
Письмо Люси

Когда мистер Стивенс припарковался у абрикосового дома, его жена и София уже ждали на пороге. Садясь в автомобиль, София поздоровалась с отцом подруги, и тот ответил, что очень рад ее видеть. Он вежливо справился об успехах в учебе, но дальше разговор не клеился, и до конца поездки ехали в тишине.

Пребывание в больнице выдалось сложным. Войдя в палату, София осторожно подошла к кровати Люси. Лицо подруги выглядело спокойным и умиротворенным, как если бы она просто спала. Держа Люси за руку, София сквозь слезы шептала ей слова любви и поддержки, в то время как сердце сжималось от боли и надежды.

Она вспоминала, как в детстве обе подхватили простуду в начале зимы. Тогда они целые дни проводили вместе: смотрели мультики, листали комиксы и играли в приставку. Несмотря на плохое самочувствие, им было очень весело, словно сама судьба подкинула дополнительные каникулы. А теперь все было иначе.

– Пожалуйста, возвращайся! – взмолилась София, прежде чем уйти.

Дорога домой прошла как в тумане.

Едва войдя в свою комнату, София осмотрелась, словно оказалась здесь впервые. То была совершенно обычная комната подростка, набитая всякого рода безделушками, плюшевыми игрушками и сувенирами. Выкрашенная в цвет слоновой кости мебель не отличалась уникальным дизайном и местами была изрядно потерта от времени. Делая несмелые шаги по комнате, в которой провела детство и отрочество, София рассматривала спальню и словно возвращалась в прошлую беззаботную жизнь. Взгляд то и дело цеплялся за вещи, связанные с Люси: ее подарки, одолженные книги, которые София так и не успела вернуть, или совместные фотографии, где обе девочки выглядели такими счастливыми…

– Я оставила все как было, – произнесла из коридора миссис Коллинз, наблюдая за реакцией дочери. – Лишь изредка пылесосила да протирала пыль.

– Ага. Хорошо, – растерянно бросила через плечо София, оглядывая стену. Та до самого потолка была завешана плакатами популярной рок-группы.

– Ладно, оставляю тебя наедине с собой, – с теплотой в голосе сказала мама, понимая важность момента. – Спускайся через полчаса. Индейка почти готова, поможешь ее нарезать и накрыть праздничный стол. Кстати, я приготовила твой любимый пастуший пирог.

– С сырной корочкой?

– С сырной корочкой.

– Здо́рово, мам. Спасибо.

– Все для тебя, родная.

После того как дверь закрылась, София еще несколько секунд топталась на месте и нервно потирала локти. Странное чувство. Будто она вторглась в чужое пространство, нарушая покой всех этих отдаленно знакомых вещей. Девушка подошла к шкафу, открыла его створки и с любопытством заглянула внутрь. Насколько же нелепые вещи она носила, следуя беспощадной моде. Бр-р! А тогда ведь пестрые лосины считались пределом мечтаний любой девчонки.

Закрыв шкаф, София обернулась к окну. Здесь стоял письменный стол, за которым она учила уроки, а после упражнялась в рисовании. На столе все еще лежала стопка эскизов. В ящиках – исписанные тетрадки и канцелярские принадлежности. А вот верхний ящик был заперт. Но София хорошо помнила, что именно он хранил. Как помнила и то, где лежал нужный ключ.

Опустившись на четвереньки перед кроватью, девушка вытянула руки и тут же нащупала небольшую картонную коробку. Вытащив ее, София стряхнула пыль и ощутила, как волна мурашек пробежала по спине. Ее сокровищница. Как только она подняла крышку, то сразу же окунулась в детство и принялась рассматривать все эти стеклянные шарики, игрушки из «Хеппи Мила»², коллекции юбилейных монет, фишек и брелоков. Небольшая коробка хранила так много всего… Плетеные браслеты, которыми ее одаривала подружка, яркие наклейки с мультяшками, значки, ракушки и красивые камешки, которые девочки вместе собирали на берегу реки. «Храни их лучше у себя, – каждый раз говорила Люси, отдавая свои находки подруге, – у меня ведь нет такой классной коробки для сокровищ. Лучше я буду чаще приходить к тебе в гости и рассматривать все это вместе с тобой». София ощутила крохотные мокрые капельки на ресницах. Запертые в подсознании воспоминания пробуждались одно за другим. Легкая улыбка тронула ее губы, пока она перебирала все эти мелочи, вспоминая лучшее время с Люси и ощущая благодарность за эти долгие годы самой настоящей, самой искренней дружбы.

Маленький железный ключик покоился на самом дне коробки. Сидя на полу, София посмотрела на ключик и прислушалась к самой себе. Она впервые поняла одну простую вещь: если отмотать время назад и предоставить самой себе выбор, дружить с Люси или нет… она без колебаний выбрала бы дружбу, даже зная о той боли, что потом предстоит испытать. Потому что лучше иметь нечто прекрасное и бояться потерять, чем не иметь вовсе.

Эта мысль придала Софии решимость. Она достала из заднего кармана джинсов письмо, без промедления открыла конверт и увидела вложенный в него листок. Прежде чем извлечь его, София сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Сердце колотилось быстрее обычного. То был один из тех моментов, которые имеют особенную важность. Люси в коме, но прямо сейчас она будет говорить. И это казалось чем-то невообразимым. Невероятным. Наконец София дрожащими руками медленно достала листок и развернула его, осыпав себя целым облаком бирюзовых блесток. Не сдержавшись, девушка то ли всхлипнула, то ли засмеялась.

Бирюзовый был любимым цветом Люси, и она нещадно его использовала буквально повсюду. Бирюзовые ногти, бирюзовая одежда и обувь, бирюзовый рюкзак и фломастеры, бирюзовый чехол для телефона, да и сам телефон… «Цвет моря, цвет свежести, цвет свободы» – так любила говорить Люси, когда снова покупала что-то бирюзовое. Только сейчас София прочувствовала ее тягу к свободе в полной мере. Только сейчас обратила внимание на то, каким аккуратным и ровным был ее почерк… Люси старательно выводила каждую букву, и та энергия, которую она вкладывала в написанное, буквально осязалась.

«Хэй, София! Привет! Как ты? Надеюсь, лучше, чем я. Ха-ха.

А если серьезно – прости меня. Знаю, ты наверняка будешь злиться на то, что я ничего не говорила о своей болезни. Поверь, я очень, очень много размышляла об этом. И все-таки сочла нужным оставить этот неприятный факт в секрете.

Потому что все могло сложиться иначе. Я регулярно наблюдалась у лучших врачей, принимала эффективные лекарства, и болезнь должна была отступить. Но раз моя мама передала тебе это письмо, значит, оно все-таки пригодилось.

София, наша дружба была так прекрасна! Ты была мне родной сестрой, пусть и не по крови. Ты подарила мне самое счастливое время, о котором другие могут только мечтать. Я так благодарна за каждую минуту, проведенную рядом с тобой. Я была так счастлива! Очень счастлива! Счастливее всех!

Вот только жизнь – это нечто большее, чем счастье.

А мне так не хотелось что-то менять. Я понимала, что, если буду с тобой откровенна, новость о моей болезни навсегда омрачит наши отношения. При одном взгляде на меня ты бы всегда грустила. Каждый новый день стал бы для нас очередным днем прощания. Я просто не могла такого допустить.

Я хотела быть нормальной. Такой же, как все. И жить нормальной, ничем не выделяющейся жизнью. Я билась за это право с родителями, вечно спорила с ними, когда они вынуждали меня бросить университет и вернуться домой. Так что на споры с тобой у меня бы точно не хватило сил.

Еще раз прости меня, пожалуйста. И постарайся понять хотя бы отчасти.

Знаю, ты обязательно это переживешь и пойдешь дальше. Ведь ты очень сильная. Гораздо сильнее меня. Я всегда восхищалась твоей волей, выносливостью, несгибаемым духом. Глядя на тебя, я отказывалась унывать или сдаваться. Мне хотелось бороться и жить полной жизнью только благодаря твоему примеру.

Читая все это, ты наверняка плачешь, и мне так хочется тебя обнять и утешить. Я искала слова. Очень долго искала. И вот к чему в итоге пришла:

Наша с тобой дружба походила на САМУЮ НАСТОЯЩУЮ СКАЗКУ. Вот только в самых лучших сказках обязательно должна быть щепотка боли. А еще… Если что-то плохое должно произойти, оно произойдет несмотря ни на что.

В общем, утешать у меня всегда получалось не очень. Но штука в том, что у меня времени больше нет, а у тебя – есть. И я очень надеюсь, что времени у тебя еще очень, очень много. И все-таки СПЕШИ ЖИТЬ, моя дорогая София. Пожалуйста, оставайся такой же веселой и находчивой девчонкой, какой я тебя знала.

Кстати! Помнишь, мы составляли с тобой в скетчбуке список желаний? А ведь там еще остались некоторые дела. Займись ими. Я серьезно: хватит откладывать! Мечты – это не то, о чем нужно постоянно думать, и думать, и думать…. Мечты нужно ловить и сразу же исполнять! Одну за другой!

Так что очень прошу: осуществи все те мечты, которые мы не успели. И обязательно прокатись на поезде! Конечно, я не смогу составить тебе компанию, но прелесть поездов в том, что ты никогда не остаешься один.

Ну все, не кисни.

Вытри слезки и приступай.

Теперь ты просто обязана быть счастливой ЗА НАС ДВОИХ, слышишь?

Ну а я буду поглядывать на тебя, сидя на мягком теплом облачке. Так что даже не думай меня расстраивать!

С любовью,

твоя подруга Люси Стивенс»