Kitobni o'qish: «Дагестанские святыни. Книга первая»

Shrift:

Редакционный совет:

Г.Г. Гамзатов, Г.М. Гамзатов, А.Р. Шихсаидов

Редакционная коллегия:

М.С. Гаджиев

А.Р. Наврузов

А.Р. Шихсаидов (ответ, редактор)

Феномен Дагестана

Дагестан. Феномен социально-экономического и этнополитического устройства и культурно-исторического развития

А.Р. Шихсаидов

Дагестан – это сочетание двух слов: тюркского «даг» (гора) и персидского «стан» (место, страна). Страна гор. Вот уже почти шестьсот лет, как это название присвоила себе небольшая часть земли на Восточном Кавказе, на западном берегу Каспийского моря. Мы сталкиваемся здесь с фантастическим перепадом высот, сменой географических зон – от Каспийского моря и Приморской равнины, что на 28 м ниже уровня океана, до лежащих под вечным снегом горных вершин, достигающих 4000 м высоты. Если ко всему этому добавить, что на территории Дагестана на каких-то 50 тыс. кв. км проживает три десятка народностей, относящихся, согласно лингвистической классификации, к трем языковым семьям – кавказской, тюркской, индоевропейской, то мы можем представить себе в общих чертах этнический облик и культурно-историческое своеобразие этого региона.

Эта этническая дробность, этническая дифференциация дагестанского общества были предметом внимания не одного поколения исследователей, выдвигавших различные версии происхождения многоязычия, среди которых важное место занимала теория решающего значения географического фактора. Иными словами, изоляция обществ, разделенных горами и труднопроходимыми перевалами, определила этнический облик региона, в данном случае Дагестана. Сторонников подобной постановки вопроса не смущало то обстоятельство, что многие горные районы Кавказа, изрезанные горами, не дали языкового разнообразия. Не объясняли этническую дробность и эндогамные формы брака, исторически характерные для Дагестана. Была выдвинута и миграционная теория, объяснявшая этнолингвистическую пестроту дагестанского общества как «вклад постепенного ветвями на Кавказ народов древнейшего культурного мира на юге» (Н. Я. Марр), иными словами – речь идет о многочисленных народах, носителях древнейшей цивилизации, передвинувшихся в древности в Дагестан из зоны междуречья Тигра и Евфрата.

Впервые в дагестанской, точнее, кавказской историографии оптимальное решение вопроса о сущности и причинах многоязычия в Дагестане, отличное от вышеназванных, предложил известный ученый М.А. Агларов. Изучив древние формы общественно-политических структур, устойчиво сохранившиеся вплоть до середины ХIХ в. (община – джамаат, самодовлеющая структурная единица: объединение нескольких джамаатов, «связанных между собой и политическим самоуправлением» и получивших в литературе название вольное общество или республика; союз, федерация вольных обществ), одновременно – этнолингвистическую ситуацию в них, он убедительно представил мнение о том, что «этническая ситуация в Дагестане является порождением уникальной многочастной раздробленной политической системы», что именно длительная политическая раздробленность привела к этническому многообразию.

Античные и арабские раннесредневековые авторы «уловили» это многообразие Восточного Кавказа, хотя не делают попыток выявить и генетические (вернее, социогенетические) аспекты. Они пишут о нескольких десятках языков (от 26 до 70) в этом регионе.

В XVIII в. децентрализация политической власти, наличие большого числа независимых владений и обществ были уже феноменом, «за спиной которого» было минимум от пятисот до двух тысячелетий истории. В «Истории Дагестана» об этом времени, т. е. о XVIII в., написано: «Дагестан по-прежнему был раздроблен на мелкие и мельчайшие политические единицы: Эндиреевское, Аксаевское и Костековское владения, Тарковское шамхальство, Кайтагское уцмийство, Табасаранское майсумство, владения кадия Табасарана, Мехтулинское, Аварское, Казикумухское ханства и более 60 мелких объединений, союзов сельских обществ, известных под названием аварских, даргинских и лезгинских «вольных обществ». Это общеизвестное положение было удачно интерпретировано М.А. Агларовым, чтобы утвердить, что именно длительная политическая раздробленность лежала в основе полиэтнической структуры дагестанского общества.

Изучение раннесредневековой истории Дагестана показало, что в V – Х вв. его территория была разделена на большое число раннефеодальных владений, формировавшихся по многоэтническому принципу. Речь идет о таких владениях, как Лакз, Гумик, Табасаран, Хайдак, Филан, Зирихгеран, Сарир и другие. Впоследствии некоторые вообще потеряли свою самостоятельность, влились в состав более сильных государств (Филан, Зирихгеран). Ряд государственных единиц (Дербент, Кумухское шамхальство, Кайтагское уцмийство) усилились, включив в свой состав владения с иным этническим составом.

В Х – нач. XIII вв. изменилась и политическая карта Дагестана. Ряд государств или феодальных владений усилился, упрочив свои позиции за счёт других владений, приняв полиэтнический облик. Некоторые же владения, потеряв свою самостоятельность, вошли в состав сильного владения или же распались на более мелкие единицы, союзы сельских обществ.

В середине Х в. прекратил свое существование Хазарский каганат, крупнейшее государство на территории Северо-Восточного Кавказа, Подонья и Нижнего Поволжья, существовавшее более трехсот лет. К ХI в. потерял свою самостоятельность ряд мелких политических образований, таких как Шандан, Филан, Карах. Распались на отдельные, независимые территориальные единицы (скорее всего, союзы сельских обществ) Лакз и Табасаран. Вместе с тем усиливаются Дербент, Гумик (с XI в.), Кайтаг, Серир (в X–XI вв., а в XII в. он также распадается на отдельные части).

Таким образом, явно вырисовывается процесс неравномерного политического развития: централизация политической власти в одних владениях сопровождается политической раздробленностью в других. Однако в этом двуедином процессе главным в X – начале XIII вв. выступает фактор децентрализации, приведший к усилению ранее существовавших или возникновению новых союзов сельских обществ.

XIII–XV вв. внесли много нового в политическую карту Дагестана. Внешние факторы сыграли решающую роль (на равнине и в предгорье) в сфере политических, экономических, земельных, этносоциальных отношений. Два разрушительных похода монгольских войск на территорию Дагестана, столкновение на этой же территории интересов двух монгольских государств – Золотой орды (Джучиды) и Хулагуидов, вылившее в длительное военное противостояние, походы Тимура в конце XIV в. – последней четверти XV в. – все эти факторы нарушили естественный ход развития событий, активизировали перераспределение форм земельной собственности, разрушили баланс земледельческих и скотоводческих традиций, обеспечили окончательную культурную победу тюркского этнического прессинга, начавшегося в IV – Х вв. Самое главное – события XIII–XV вв. разрушили сложившееся в Х – XIII вв. экономическое единство Дагестана, единство гор и равнин (об этом ниже).

Упомянутый выше процесс формирования многоязычия имеет свои особенности. Каждая община, союз их или суперсоюз, взятый отдельно, представляет собой самодовлеющую этническую единицу. Иное дело – город. Средневековой город имеет обычно многоэтнический облик. Это хорошо прослеживается на примере Дербента (Баб ал-абваба). Его трансформация от моно-этничности к полиэтничности можно подтвердить письменными сообщениями. В VI в. это был город-крепость с иранскими (персидскими) колонистами, а в VIII в. – это административный и идеологический центр с преобладающим арабским населением как в самом городе, так и в его окрестностях. В IХ – Х вв. это уже крупный торгово-экономический, ремесленный, административный и идеологический центр на Кавказе.

Мусульманский город с арабским, в основном, населением давал приют и представителям местного населения. Город был полон газиев, формировавшихся, как правило, из местных деклассированных элементов. В Х в. Дербент был уже «городом многих городов». Первым это заметил арабский географ ал-Истахри (ум. ок. 951 г.), когда писал, что «иногда (руббама) жители Баб ал-абваба говорят на хазарском языке и на остальных языках их гор».

Демократическое развитие города шло в сторону дальнейшего проникновения в город дагестанских этнических групп. В 1131 г., когда город посетил известный путешественник и историк Абу Хамид ал-Гарнати, он имел встречу на маджлисе с жившими здесь представителями тринадцати языков. Он перечисляет эти языки в таком порядке: лакзанский, табаланский, филанский, закаланский, гумикский, серирский, аланский, асский, зарихкаранский, тюркский, арабский, персидский. Сообщенее это по своей подробности и информативности не имеет аналогов в исторической литературе до ХIХ в. включительно, оно свидетельствует об исключительной любознательности и осведомленности испанского араба-путешественника. Встречу эту организовал дербентский эмир (имя его не названо), один из грамотнейших людей того времени. Ал-Гарнати разъяснял на арабском языке содержание очень популярного в мусульманском мире сочинения по праву. «У меня на занятиях, – писал ал-Гарнати, – присутствовали люди из этих народностей, а он (эмир города. – А. Ш.) объяснял [содержание этой книги] каждой народности на её языке».

В VII – ХVI вв. прошел важнейший процесс в идеологической жизни дагестанского общества. Дагестан стал мусульманским регионом. Во всех государственных образованиях, сельских обществах и союзах новая монотеистическая религия стала господствующей, вернее, конфессиональному, плюрализму пришла на смену единая религиозная система. Ислам стал государственной религией. Это не означало, однако, что остальные религиозные представления были изжиты и потеряли вою привлекательность. Временами (особенно в Х в.) срабатывала идея религиозной толерантности, в ряде территорий (Хайдак, Зирихгеран, Авария, Семендер) – идея религиозной веротерпимости. Ислам, христианство, иудаизм в Х в. сосуществовали в этих районах на правах толерантности. Однако события последующих веков внесли в эту систему взаимоотношений определенные коррективы. Сосредоточенные в районе Дербента «исламские центры»; ряд дагестанских селений, выступавших в качестве «Гази», воителей за веру (Кумух, Ихрек, Цахур, общество Гидатль); гибкая внешнеполитическая и дипломатическая политика Ширвана в южных районах Дагестана; политика тюрок-сельджуков, господствовавших

в течение последней четверти ХI – ХII вв. в Дербенте, равнинных районах Дагестана; политика монголов, перешедших в начале ХIV в. в поддержку ислама на завоеванных территориях; наконец, действия Тимура в конце ХIV в., поддержка им ислама, открытие новых медресе и других очагов исламского образования, преследования христиан и их школ – все это привело к повсеместному упрочению ислама, а в ХV – ХVI вв. этот процесс завершился и в Западном Дагестане.

Феномен дагестанского опыта исламизации – почти тысячелетний отрезок времени. Рассказы о том, что арабы руками Абумуслима еще в начале VIII в. покрыли весь Дагестан сетью мусульманских культовых сооружений, остаются в области исторических преданий. То же самое можно говорить о ряде дагестанских хроник («Дербенд наме», «История Абу Муслима» и др.), писавших о повсеместной исламизации Дагестана в начале арабских завоеваний.

Можно выделить несколько этапов исламизационного процесса, вернее, истории ислама в Дагестане: вторая половина VII в. – первая половина Х в.; вторая половина Х в. – ХVI в.; ХVII– ХVIII вв.; ХIХ – начало ХХ вв.; 20-е – начало 80-х годов ХХ в.; вторая половина 80-х годов ХХ в. – настоящее время. Эти этапы охватывают как исламизацию вширь (первые два этапа), так и всю последующую её историю. В данной статье речь идет о первых двух этапах (вторая половина VII – первая половина X вв. и вторая половина X–XVI вв.), отличавшихся друг от друга не только темпами распространения новой религии и социальными условиями, но и гасителями и проповедниками религиозных идей. Территориально процесс исламизации охватывал Дагестан с юго-востока на северо-запад, причём ислам утверждается, как правило, сначала в феодальных владениях, и лишь затем проникает в широко представленные здесь союзы сельских общин. Последнее обстоятельство было закономерно для всего Дагестана в целом, возможно, и для других областей.

Арабский халифат сыграл важнейшую роль в истории многих народов, оказавшихся в сфере исламского мира. Именно в халифате «процесс взаимодействия различных цивилизаций породил новую высокоразвитую культуру, языком которой стал арабский, а идеологической основой ислам, новая монотеистическая религия со своеобразной системой этико-правовых представлений и религиозно-политических институтов, зародившаяся в Аравии и распространившаяся в ходе арабских завоеваний. Эта арабо-мусульманская культура на много веков вперёд определила пути развития народов, исповедовавших ислам, сказываясь на их жизни до сего дня».

Первые шаги арабо-мусульманской культуры в Дагестане, а затем её мощное и глубокое проникновение во все слои общества – важный, неравномерный, противоречивый, длившийся столетиями процесс. Он до сих пор слабо изучен, несмотря на его чрезвычайную актуальность и выдающуюся роль во всех сферах жизни дагестанского общества.

«Движущие силы» этой культуры – арабский язык и ислам – проникли в Дагестан вместе с завоевательными походами арабов, но на многие века пережили эти походы, стали составной частью культуры дагестанских народов, сыграли огромную роль в формировании письменного литературного наследия, образования, нравственных критериев.

Нет ни одного более или менее важного вопроса истории и культуры народов Северного Кавказа, в частности дагестанского общества, при исследовании которого можно было бы пренебречь фактом исламизации. Ислам и языческие верования; земельные отношения и социальная жизнь; памятники письменной культуры; арабский язык, арабская колонизация и отношение к местным языкам; культурные контакты с народами Ближнего Востока и Средней Азии; государственная власть и социальная терминология; вопросы генеалогии и составные части местной исторической традиции – это лишь неполный перечень факторов, испытавших на себе в той или иной степени интенсивности влияние процесса проникновения и утверждения ислама, арабо-мусульманской культуры.

Не менее важным обстоятельством был и беспрецедентный, затянувшийся почти на тысячелетие процесс исламизации Дагестана, небольшой территории на Северо-Восточном Кавказе. Длительный путь ислама в Дагестане – итог стечения многих обстоятельств: борьба местного населения против попыток установить господство и навязать новую религию вместо господствовавших здесь языческих представлений, а также христианства, занимавшего в некоторых местах сильные позиции; столкновение хазар и арабов; политическая раздробленность Дагестана, вернее, наличие на его территории большого числа политических единиц, маленьких государств (Дербент, Лакз, Гумик, Хайдак, Серир и др.), вполне самостоятельных. Исламизация ближайших к халифату областей (Дербент, Табасаран, часть Лакза, Хайдака) не распространялась одновременно на более дальние, горные и высокогорные районы. Политическое господство не всегда сопровождалось победой в области идеологии. Арабские завоевания в Дагестане прекратились в начале IX в., а ислам, несмотря на военный нажим и экономические мероприятия, утвердился к этому времени на территории, занимающей примерно пятую часть региона. Если в X–XVI вв. ислам медленно, но уверенно проникал во все дагестанские земли, то, наряду с другими, политические и культурные факторы оказались более эффективными, нежели военные акции.

Ряд обстоятельств, сопровождавших исламизационный процесс, определил здесь устойчивый характер и своеобразие новой монотеистической религии, пришедшей на смену конфессиональному плюрализму. Речь идет о комплексе внутри– и внешнеполитических факторов, содействовавших утверждению новой цивилизации как историко-культурного феномена, уверенно оттеснившего позиции господствовавших ранее языческих представлений, а также христианства, имевшего сильное влияние в ряде отдельных районов.

Изменения в социальной, экономической и идеологической жизни привели к повсеместному подъему различных видов монументально-декоративного и декоративно-прикладного искусства. Нет ни одной области художественного творчества, в которой не были созданы превосходные произведения, представляющие собой важную часть культурного наследия народов Дагестана. Еще в раннем средневековье сформировались крупные центры художественной обработки металла, ювелирного производства, ткачества, ковроделия, керамического искусства.

Исламизация Дагестана сопровождалась впечатляющими успехами в двух существенных областях культуры – строительной практике (в том числе в монументально-декоративном творчестве) и письменной культуре. Строительная деятельность развернулась во всем Дагестане, появились многочисленные культовые сооружения (мечети, минареты, медресе).

Среди памятников строительной деятельности особое место по своему значению и совершенству принадлежит культовым сооружениям города Дербента. Ранним памятником культового зодчества является Джума-мечеть – один из ярких архитектурных ансамблей города.

Комплекс Джума-мечети, расположенный в верхней, древней части города, состоит ныне из самой мечети, медресе и двора между ними

Наибольший интерес в этом комплексе представляет, разумеется, Джума-мечеть. Это один из самых превосходных памятников города и наиболее крупное мусульманское культовое сооружение в России.

В настоящее время комплекс Джума-мечети, окруженный многочисленными застройками, не воспринимается посетителями как крупнейшее сооружение Дербента. Но, как справедливо отметил крупный исследователь архитектурных памятников СО. Хан-Магомедов, «тем не менее комплекс Джума-мечети играл в древнем Дербенте очень важную роль. То, что сейчас воспринимается как небольшой внутренний двор, в действительности являлось самой крупной площадью Дербента, более крупной, например, чем торговая площадь. Важно также учитывать и то впечатление, которое производила в восточном городе с его узкими, извилистыми улицами и площадями неправильной формы регулярная площадь с четко выявленной главной осью». Мечеть находилась в самой оживленной части города. Как писал известный арабский географ X в. ал-Мукаддаси, соборная мечеть города была «расположена посреди рынков».

В уникальной энциклопедии суфийских терминов «Райхан алхакаик в а бустан ад-цакаик («Базилик истин и сад тонкостей»), принадлежавшей Мухаммаду сыну Муссы ад-Дербенди и написанной в начале XII в., хорошо показана жизнь многих известных тогда ученых, деятельность которых была связана с мечетью. Именно здесь проходила в основном религиозная деятельность верховного кадия (кади ал-кудат).

С середины ХII в. здесь стали назначать на эту должность местных шейхов, хотя нередко и с «согласия» Багдада. Известны имена некоторых имамов соборной мечети. В конце XI в. имамом был здесь приезжий богослов Абу-л-Хасан ал-Басри. Вплоть до установления власти Сельджуков имамом соборной мечети Дербента был местный шейх, сын муэдзина этой же мечети Абу Бакр б. ал-Му’адзин ал-Баби. Долгое время главой шиитской общины ал-Баба был в середине XI в. Ахмад б. ал-Хусайн из рода ал-Гадаир. Кстати, в Дербенте обнаружена эпитафия на его могиле. Арабский текст гласит: «Шейх ал-имам кади кадиев (кади ал-кудат) Ахмад, сын ал-Хусайна, – да помилует его Аллах». (Эта надмогильная плита ныне хранится во дворе исторического факультета ДГУ). Все приведенные выше данные убедительно показывают, что в Дербенте жило и творило много ученых, за которыми стояли различные богословские школы, и что с соборной мечетью города связана деятельность многих представителей высшего мусульманского духовенства, которое занимало высокое общественное положение и играло немаловажную роль в духовной жизни городского общества.

В настоящее время существует два мнения о первоначальном облике Джума-мечети. Одни исследователи считают, что этот памятник возник первоначально как христианский храм, перестроенный позже, а именно в первой половине VII в., в мечеть. Другие же склонны думать, что с самого начала это здание возродилось именно как мечеть. Первое мнение кажется наиболее правильным, подтверждаемым источниками, прежде всего новыми материалами археографических исследований. Большое количество мусульманского населения, в частности арабских эмигрантов, жило и в районе, прилегающем к Дербенту, особенно в области Табасаран. Именно по его территории проходила знаменитая Горная стена (Дагбары), составляющая часть Дербентского оборонительного комплекса. В этой стене на определенном расстоянии друг от друга были построены сильно укрепленные форты, где обычно находились арабские воины и их семьи. При мирной ситуации арабы обосновались и в соседних селениях. Строительство мечетей здесь было, разумеется, делом обычным. Но старые здания, как правило, не сохранились. А количество сохранившихся в Табасаране – единицы. К этим единицам и относится мечеть в табасаранском селении Зиль, что в километрах 15 на северо-западе от Дербента. Мечеть расположена в 500 м к западу от селения, на возвышенности, которую местные жители называют «Уллу мечит» («Большая мечеть»). Это однокамерное прямоугольное в плане строение, его внутренние размеры 13 х 9 м.

Как известно, из многочисленных квартальных мечетей Дербента не сохранилась ни одна. Такова судьба культовых сооружений другого крупного города, расположенного также на равнине, на западном берегу Каспийского моря, – Семендера бывшей столицы Хазарии, основательно разрушенного руссами в 965 г. А до этого, по единодушному мнению многих арабских географов X в., в этом веротерпимом городе бок о бок жили мусульмане, христиане и иудеи, которые ходили в свои мечети, церкви и синагоги. Никаких следов этих памятников до нас не дошло. Это на равнине. В горах же положение памятников мусульманского культа оказалось более благополучным.

Сохранились надписи и записи о строительстве мечетей в Каракюре, Ихреке, Дербенте, Цахуре, Хиве, Калакорейше, Хнове, Рутуле, Шиназе, Риче, Мишлеше, Кубачах, Тама. Появились важные сведения о строительстве минаретов в Дербенте, Цахуре, Кубачах, Короде, Ханаки (общежития суфиев), Рутуле, крепостей в Тпиге, Цахуре, Каракюре. Само расположение этого древнего селения на правом берегу Самура, на пересечении торговых путей из Дербента и Северного Азербайджана в Южный Дагестан, не могло не оказать воздействия на его развитие, на связи с ближневосточным миром.

Мечеть расположена в центре селения, она неоднократно разрушалась, неоднократно же и восстанавливалась. В первоначальном виде мечеть представляла собой четырехугольное здание, вытянутое с востока на запад (точнее, с северо-востока на юго-запад). Два ряда колонн (по 3 колонны в каждом) поддерживали плоскую крышу. Стены сложены из рваного местного камня, а столбы круглой формы, сложенные из красного кирпича и затем оштукатуренные, опираются на квадратные базы.

Как известно, к особенностям средневекового мусульманского искусства относится широкое распространение эпиграфических текстов и эпиграфического орнамента, где текст надписей как бы дополнял и совершенствовал декоративный узор. То же самое мы наблюдаем в Каракюринской мечети. Верхнюю часть всех баз опоясывает широкая эпиграфическая лента. Все надписи – на арабском языке, цветущим куфи. Одна из надписей гласит: «Исхак, сын Хасана уповает на Аллаха». Очевидно, здесь зафиксировано имя мастера-строителя.

Поражают разнообразие и совершенство орнаментальных мотивов, изящество, стройность куфических букв. Перед нами замечательный памятник декоративно-прикладного искусства. Среди памятников подобного рода штуковые рельефы Каракюре занимают важное место в странах мусульманского мира. Их можно отнести к Х в. Есть еще один выдающийся памятник резьбы по штуку – это михраб главной мечети селения Калакорейш – бывшего города, столицы сильного феодального владения Кайтага (Хайдак), правители которого носили титул уцмия. Ныне бывшая блестящая столица в развалинах. В середине ХIХ в. (1861 г.). Калакорейш посетил известный российский востоковед академик Б.А. Дорн. Это он открыл для науки мечеть селения, дал зарисовки великолепного штукового михраба XII–XIII вв., свидетельствующего о высоком уровне культурных контактов мастеров Дагестана, Ирана, Средней Азии. Академик посетил также медресе при мечети, а ученики медресе вручили ученому, к его удивлению, два стихотворения-послания, написанные на превосходном арабском языке. Вторично этот памятник был открыт в 1968 г., когда селение посетила экспедиция Института истории, языка и литературы Дагестанского филиала АН СССР.

В селение можно попасть несколькими путями: со стороны знаменитого центра ювелиров Кубани, по дороге, которая раньше считалась колесной («уцмийская дорога»). Более трудный путь: через селение Дибгалик, что над высоким и крутым обрывом. Узкая каменистая тропинка ведет к мосту над рекой Буган, а потом подъем – путешествие длиной в два километра. Есть и третий путь, ранее наиболее «популярный»: из Маджалиса прямо на Калакорейш, минуя Уркарах. Калакорейшская мечеть с превосходным штуковым михрабом вошла благодаря усилиям ученых (в первую очередь М.М. Дибирова) в историю культуры как ценный памятник культового зодчества и декоративно-прикладного искусства мусульманского мира.

Калакорейш – «Крепость курейшитов» – действительно был крепостью, которая сыграла выдающуюся роль в истории народов Дагестана как крупный административно-политический, культурный и идеологический центр средневековой эпохи. Здесь сохранились первоклассные источники материальной и духовной культуры (мечеть XII–XIII вв., о которой уже упоминалось, могильники с «полуцилиндрическими» надгробиями или традиционными каменными стелами, надгробия, мавзолей и пантеон кайтагских правителей-уцмиев, сторожевые и сигнальные башни, караван-сараи, мельницы, старые кварталы, главная площадь селения, медресе, ток для молотьбы зерна, памятники арабской эпиграфики).

Калакорейш. «Арабское кладбище». X–XI вв.

Мы дали описание только трех мечетей. К их числу можно добавить еще ряд древних культовых сооружений Дагестана. Это «дворовая мечеть» XII в. с 17 сохранившимися каменными базами – фигурными опорными столбами; мечеть в сел. Фите Агульского района с куфическими текстами XI в. на деревянных конструкциях; знаменитая мечеть XI–XII вв. в сел. Рича с надписями о героическом сопротивлении монгольским отрядам в 1239 г. Вплоть до XV–XVI вв. продолжалось строительство мечетей, и к концу этого времени культовые сооружения обслуживали почти все население Дагестана.

Первые мечети, главные культовые сооружения мусульман, были, конечно, одновременно очагами образования. Мечеть (араб. «масджид» – «место, где совершают земные поклоны») первоначально нередко выполняла светские и политические функции. До появления медресе обучение и значительная часть культурной жизни концентрировалась в мечети. Мечеть повсеместно была начальной школой. Можно лишь теоретически предположить, что в мечетях формировались первые рукописные книжные собрания, где ведущее место занимали, конечно, Кораны, комментарии к ним.

Известно, что формирование первых книжных собраний и центров образования, мактабов и медресе связано, прежде всего, с Багдадом, столицей Арабского халифата, крупнейшим очагом науки, образования и культуры. В Х – XI вв. здесь было учреждено несколько библиотек, известных под названием «домов знания». Они совмещают три функции: библиотеки; здесь работали ученые и велось преподавание. Вскоре они уступают место библиотекам, стоящим при вакфных учреждениях – мечетях, медресе, больницах, мавзолеях. В XI в. вся территория халифата была покрыта сетью вакфных библиотек.

Первые мусульманские медресе возникли в городах Маверан-нахра и Хорасана в Х в. В Багдаде медресе было создано Низам ал-Мулком, могущественным сельджукским везиром. Созданное им в 1064 – 1066 гг. медресе получило название Низамийа. В 60–90 гг. XI в. медресе были основаны и в других городах Сельджукской империи (Нишапур, Герат, Исфахан, Мерв, Мосул и др.). Все они назывались Низамийа.

Кубани. Мечеть XV в.

В Дагестане также первое медресе связано с именем Низам ал-Мулка, т. е. возникло одно из ранних в мусульманском мире Низамийа. Еще при жизни Низам ал-Мулка (ум. в 1092 г.) в верховьях Самура, в селении Цахур, возникло медресе шафиитского мазхаба. Здесь работали кади, проповедники, преподаватели мусульманского права. В этом медресе была организованна переводческая работа, здесь перевели на «лакзанский язык» трактаты двух знаменитых шафиитских ученых.

Далее идет триумфальные шествия медресе по Дагестану. В 1227 г. зафиксировано медресе Хаджжи Махмуда, в селении Ашты, где было переписано сочинение знам знатока хадисов (мухаддис) ал-Багави.

В 1404–1405 гг. в Кубачах реставрировано медресе, оно существовало и во второй половине XIV в. Лет через 25 здесь была соборная мечеть. В Дербенте в 1475 г. ширваншах Фаррух Йасар построил медресе, которое по имени его основателя стало называться «Фарруховским». Можно предположить, что в XIV–XV вв. медресе были в ряде других дагестанских селений, где функционировали к тому времени мечети, в том числе и соборные, достаточно крупные (Кумух, Ахты, Рутул, Тпиг, Рича, Хунзах, Худуц, Губден, Хнов, Аркас, Ансалта, Эндирей и др.).

Более того, представители дагестанской духовной элиты стали играть важную роль в идеологической жизни Северного Кавказа и Поволжья. Как писал арабский путешественник Ибн Баттута (ум. в медресе Шебана ал-Убуди (т. е. из селения Обода), Мухаммада ал-Куддуки (из сел. Кудутль), Дауда из сел. Усиша, Дамадана из Мегеба, Ибрахима из Урады, Гасана из Кудали, Мирзаали из сел. Ахты, Мухаммада ал-Яраги, Джамалудина Гази-Кумухского, Саида Араканского, Абдурахмана из Газикумуха, Гасана Алкадари, Абу-суфьяна Акаева, Али Каяева и др. История этих медресе совершенно не изучена, нет данных о времени их строительства, нет систематического обзора деятельности хотя бы одного из многочисленных дагестанских медресе.