Kitobni o'qish: «Они наблюдают»

Как и многие события в жизни, эта история началась не слишком оригинально: человек очнулся на полу в пустой комнате. Он не помнил о себе ничего, кроме имени: Мирон. Оно показалось ему необычным, хотя, по правде говоря, сравнить ему было не с чем: других имен он попросту не знал.

Мирон поднялся и огляделся: бетонные стены без окон, низкий потолок с тусклой лампочкой, закрытая деревянная дверь, рядом с которой висело зеркало, словно приглашавшее Мирона подойти ближе – узнать, как он выглядит.

Мирон приблизился к зеркалу и увидел отражение: бледное, худощавое лицо, светлые волосы, торчавшие в разные стороны так, будто их давно не касалась расческа, и серые глаза, смотревшие озадаченно и несколько отстраненно. Сколько же ему лет? На вид – около тридцати, хотя имеет ли возраст значение, если он даже не помнил, как очутился в этой комнате, а его внешность не пробуждала никаких воспоминаний?

За стеной раздался шум – топот и едва различимые голоса. Немного поколебавшись, Мирон распахнул дверь и вышел в полутемный коридор, где суетливо передвигались мужчины и женщины разных возрастов, одетые, как и Мирон, в серые штаны и рубахи. Незнакомцы с перепуганными лицами торопливо открывали двери, протянувшиеся по обе стороны длинного, казавшегося бесконечным коридора, и быстро скрывались внутри, словно малейшее промедление могло стоить им жизни.

– Что здесь происходит? – спросил Мирон у лысого мужчины, который нервно дергал ручку двери соседней комнаты.

– Скрэки! – выпалил тот с обезумевшим видом. – Скрэки идут!

Лысый еще раз дернул ручку – та явно заела и никак не хотела подаваться, а затем, оттолкнув Мирона, забежал в его комнату. Мирон кинулся следом, но дверь захлопнулась перед самым носом. Он схватился за ручку: заперто!

– Открой! Это моя комната!

Изнутри раздался истерический смех: лысый определенно радовался тому, как ловко ему удалось спрятаться от опасности. Вот только о какой опасности шла речь?

Словно в ответ на мысли Мирона из глубины коридора донесся стрекот – настолько пронзительный, что спину окатило холодом, а сердце пропустило удар. Чудовищный звук становился громче с каждой секундой: его источник передвигался по коридору, и это было явно что-то большое, быстрое и опасное. Что именно – сказать Мирон не мог, поскольку конец длинного коридора терялся во мраке, откуда и доносился стрекот.

– Не стой – беги! – раздался звонкий голос за спиной.

Мирон обернулся: перед ним стояла девушка. Как и остальные обитатели этого странного места, она была одета в просторные штаны и рубаху, за которыми угадывалось худосочное тело. Мирон отметил растрепанные темные волосы, будто остриженные парикмахером в припадке ярости, и угольки глаз, лихорадочно блестевшие в полумраке коридора.

Мирон удивился: откуда она появилась? Ведь он же видел, как все остальные незнакомцы спрятались по комнатам.

– Беги же! – взволнованно повторила девушка. – Им это нравится!

Она сказала что-то еще, но Мирон не расслышал: его оглушил пронзительный рокот за спиной. Резко обернувшись, он увидел темные фигуры, проступающие из мрака в конце коридора. Ростом до потолка, с продолговатыми маслянистыми телами и множеством изогнутых конечностей, они напоминали чудовищных насекомых, порожденных воспаленным воображением человека с инсектофобией. Головы скрэков (Мирон не сомневался, что это были именно они) состояли из выпуклых глаз, пылавших желтым огнем, и огромных мандибул, ощетиненных несколькими рядами острых зубцов. Челюсти тварей неустанно двигались, издавая тот самый потусторонний стрекот.

При виде Мирона скрэки на мгновение замерли, словно хищники перед атакой, заприметившие долгожданную жертву, а затем с удвоенной скоростью бросились по коридору, стремительно передвигая трубчатыми конечностями.

Мирон кинулся в обратную сторону, с изумлением отметив, что девушка уже исчезла – должно быть, она спряталась в одной из комнат.

– Откройте! – Мирон дергал за ручки и стучал в двери, пробегая по коридору, но никто не отзывался на его крики.

Коридор заканчивался развилкой: в обе стороны тянулись такие же длинные, тускло освещенные проходы с вереницей дверей. Мирон оглянулся – скрэки приближались! Времени на раздумья не было: какая разница, по какому проходу бежать, если он все равно не знает, куда приведет каждый из них?

Мирон бросился в коридор, уходивший направо, и спустя несколько минут бега очутился возле еще одной развилки. Он снова свернул направо, чувствуя спиной приближение тварей – стрекот становился громче. Мирон начал выдыхаться: громыхающее в груди сердце и бег по бесконечным коридорам измотали.

Наконец он оказался у очередной развилки. Недолго думая, свернул направо – и замер на месте, увидев в нескольких метрах от себя картину, от которой похолодело внутри: трое скрэков раздирали на куски человека, жадно впиваясь жвалами в его окровавленное туловище. Он не кричал, поскольку был уже мертв, да и кто бы выжил после таких увечий: оторванные конечности валялись рядом, а лысая голова с пробитым черепом безвольно покачивалась из стороны в сторону всякий раз, когда твари с остервенением выдирали внутренности из грудной клетки.

Лысая голова… Когда сердце вновь заколотилось, Мирон понял, что перед ним лежал труп лысого человека, который закрылся в его комнате. И каким бы подлым ни был поступок незнакомца, он явно не заслужил такой участи. Но как он оказался в этом коридоре, если спрятался в комнате Мирона?

Размышлять об этом было некогда. Мирон медленно попятился, не сводя глаз со скрэков: те с жадностью продолжали трапезу, принявшись потрошить живот лысого. Стрекот других тварей приближался по коридору, из которого Мирон совсем недавно свернул. У него остался единственный выход: броситься по второму проходу, свободному от скрэков – во всяком случае Мирон надеялся, что не повстречает там монстров.

Новый коридор оказался пуст, и вскоре Мирон добежал до еще одной развилки – казалось, огромное здание представляло собой бесконечный лабиринт из коридоров с вереницей закрытых дверей.

Пытаясь отдышаться, Мирон на этот раз решил свернуть налево – в полной уверенности, что снова увидит очередной длинный коридор. Но, к его удивлению, перед ним оказалась винтовая лестница с деревянными ступенями. Присмотревшись, Мирон заметил на них следы засохшей крови. Он немного поколебался, раздумывая над тем, как ему поступить: подняться по лестнице или пуститься в бег по следующему коридору?

Ответ нашелся быстро: когда по обоим проходам раздался стрекот приближавшихся скрэков, Мирон бросился вверх по лестнице.

Взбираясь по закрученным в спираль ступеням, он то и дело спотыкался: ноги устали от долгого бега и совсем не слушались. Голова кружилась, сердце таранило грудь, а во рту пересохло, но Мирон упорно продолжал путь наверх. Вскоре лестница, сделав последний виток, внезапно закончилась.

Перед Мироном открылось темное, едва освещенное пространство с покатым потолком и стропилами, заставленное множеством коробок, старой мебелью и разным хламом, среди которого он рассмотрел ржавый детский велосипед, стопки книг и древний компьютер с громоздким монитором. Нити паутины похоронным саваном свисали с балок на потолке, а воздух был настолько пыльным, что у Мирона зачесалось в носу.