Kitobni o'qish: «Семёнов»

Дела пребодрого героя

Потщися, мысль моя, воспеть…

(И. С. Барков)

Пролог. Егор

– Если откажешься, я пойму, – Барков смотрел в глаза Семёнову, отсчитывая про себя секунды. Одна, две… Оператору эти секунды казались часами. Наконец Семёнов решился:

– Не откажусь. Но… Я могу наблюдать за Виктором. Могу управлять дроном, чтобы доставить взрывчатку. При этом не хочу находиться рядом с вами. Вы для меня много значите, но вы – мертвец. А я ещё жив.

Положив трубку, Егор лёг, но уснуть не мог: он понимал, что в его жизни, и так небогатой на знакомства и верных людей, через несколько часов станет на одного друга меньше. Или через час? Или – уже?.. Что затеял генерал Барков? Взрывчатка, голосовые модули… Из этих ингредиентов получался очень нехороший коктейль. Пульс понемногу замедлялся, Егор ощущал приближение долгожданного сна. Конденсаторы… Почти уже закрыв глаза, он выхватил заголовок в бегущей строке на стене: «По сообщению сотрудника автопарка, генерал Барков заминировал автобус». Почувствовав, что заснуть теперь точно не удастся, Егор встал.

«Заминировал автобус, надо же. Ну, уж это точно не Барков, – думал Егор, – газетчики просто суют везде громкую фамилию: тот такой ерундой заниматься не будет. А если и будет, то газеты об этом не узнают. А если и узнают…» Течение мысли прервал звонок домашнего телефона. Время – 07:25. Видеосвязь отключена. Егор несколько секунд колебался: на терминале высвечивалось имя Баркова. Генерал что, совсем рехнулся? Егор-то сможет объясниться, в этом он не сомневался, но Игоря же сразу найдут! А может, его уже взяли и теперь звонят ему, Леонтьеву, чтобы спровоцировать? Стараясь дышать размеренно, Егор взял трубку. С той стороны незнакомый голос произнёс:

– Здравствуйте! Леонтьев? Подотдел безопасности…

Часть 1. Семёнов размышляет

Глава 1. На кухне

Бердяев стоял на крыше старого пятиэтажного дома и смотрел на дерево напротив. Ему было плохо. Плохо от выпитой дрянной водки, от несправедливости мира вообще и к нему в частности, от тоскливой серой весны. К тому же ему мерещилось, что на дереве сидит какой-то мужик и грозит ему кулаком. Бердяев подумал, что, наверное, стоило обзавестись пистолетом и ограбить банк. Тем временем мужик на дереве определённо нарывался на грубость. Бердяев погрозил ему в ответ, не удержался и упал с крыши. Умер он уже в карете скорой помощи, а через час его тело значилось в морге под номером 92.

Кухня представляла собой типичное для новостроек квадратное помещение четыре на четыре метра без окон, с большим столом посредине. Голые стены с дешёвыми обоями, наклеенными прямо поверх мониторов. Два выхода. Посторонний человек не заметил бы, что пожарный выход оборудован самодельным запорным устройством. На белой в серый штрих стене ярким пятном выделялась импрессионистская репродукция; следы от брызг кофе на ней, похоже, были не задумкой художника, а следствием небрежности хозяина в бытовых вопросах. На столе – чайник, электроплитка; окошко холодильника. Древняя ЭВМ, похожая на книжку, с заправленным в неё листом бумаги. Очки, брошенные посреди стола. Жильё холостяка.

Рядом со столом располагались два табурета, на одном из которых сидел высокий мужчина, одетый в домашний костюм. На лице у него было пусто. Звали человека Арсеном Алексеевичем Семёновым, должность – оператор МВС, семейное положение – холост. Настроение паскудное. Кто-нибудь, не очень хорошо его знающий, мог предположить, что оператор Семёнов собирается напиться.

Но Арсен готовился к работе.

Он привычным жестом подставил холодильнику ломоть хлеба, дождался, пока на него выползет кольцо колбасы. Можно было, конечно, заказать человеческую еду, но в этой квартире лоток службы доставки был девственен: Семёнов ни разу не пользовался им. Светлане, в которую он был влюблён и которая сейчас, как он предполагал, морально готовилась стать его женой, он сразу сказал, что пусть считает его идиотом, но провода внутри он перерезал. Как любил приговаривать его начальник – бывший, бывший, – «нам платят за паранойю». Светлана шутила, что живи они на первом этаже, оператор выкопал бы колодец, лишь бы не видеть квитанций на водоснабжение. И была не так далека от истины. Он уже узнавал, местная вода всё равно малопригодна для питья. Впрочем, скоро все эти игры потеряют смысл. Механически доедая бутерброд, Семёнов вспоминал, как – одним голосом – плакал Барков, уходя от него навсегда. Арсен вновь и вновь прокручивал в памяти визит начальника и друга.

После ухода генерала на Семёнова навалилась тоска. Острое ощущение бесполезности всего, что происходило, происходит и будет происходить. Конечно, он доведёт начатое до конца, но нервы явно сдавали. Чтобы чем-то заняться, убрал лишний табурет, на который генерал так и не сел (мелькнула мысль: лишний генерал), заварил чаю. Его ждали последние несколько минут напряжённой работы, после чего он сможет посвятить себя хобби, семье… В конце концов, работе, но не той. Он больше не будет рисковать. Барков не просто был фанатиком; он умел вести за собой людей и первым шагал в бой. Может, податься в дворники? Говорят, туда сейчас трудно пробиться, но с его связями… Семёнов достал из пакетика дольку лимона и бережно опустил в стакан с дымящимся напитком кирпичного цвета.

«Кухня, – думал он, – место, где встречаются доморощенные террористы и профессиональные революционеры». На столе, притягивая взгляд и напоминая о неизбежном, лежал видавший виды планшет, который Семёнов умудрился стащить ещё в годы учёбы: несмотря на то, что он хотел помочь Баркову, главным всё же была собственная безопасность. Безопасность…

Наконец, Семёнову удалось настроиться на рабочий лад. Мысли понемногу вытесняли хандру. Планшет, на который он поглядывал, был зарегистрирован на уже несуществующее училище операторов автобуса, так что с этой стороны Арсену ничто не грозило. К сожалению, управляя дроном, он едва ли сможет связаться с Виктором – планшет был слишком слабым. Ещё и экран старого типа, с плоской картинкой, поэтому придётся надеть очки, которые он обычно использовал для чтения или в редких случаях, когда нужно было выполнять тонкую работу руками.

Арсен отвлёкся от чая и глазами Виктора посмотрел на Баркова, быстро удалявшегося по весенним лужам в парк. Семёнова передёрнуло: ему вдруг подумалось, что он что-то упустил и теперь их противники видят ту же картинку. На всякий случай отдал Виктору команду отвернуться. Как раз в этот момент подошёл автобус. Войдя, Виктор бросил: «тридцать четыре, четыреста тридцать, девятьсот девять». Семёнов поморщился: много ли народу знают адреса по номерам? Виктор мог привлечь лишнее внимание. Сказал бы просто: «Бухта, площадь». Впрочем, людей внутри было немного. Валидатор маршрута сразу согласно пискнул и замигал зелёным: плата за проезд списалась со счёта Глеба Захарова. Теперь Семёнову попеременно были видны то внутренняя поверхность пакета с дроном, то автобус, в котором ехал Виктор.

У оператора было ещё семь минут спокойствия. Покосившись на ополовиненный стакан, он закрыл глаза и задумался о событиях последних месяцев. Он думал о том, что Баркову грозит смертельная опасность, их отдел под «особым наблюдением», но, несмотря на это, он сам, человек, к армии не имевший отношения, которого привёл и каким-то чудом вписал в штат опальный генерал, – он спокойно работает оператором, получает зарплату…

Мысли его текли медленно.

В соседней комнате проснулась Светлана. Заметив, что Арсена нет рядом, она протянула было руку к его блокноту, лежащему на тумбочке, но тут же отдёрнула её: она уже знала, что там он записывает продукты, которые нужно купить в магазине, и тому подобную ерунду. Она про себя посмеивалась над Арсеном. Ей казалось диким, что человек, по долгу службы имеющий дело с самой передовой техникой, использует бумажные блокноты. Она села и со своего телефона заказала себе тарелку супа: хотя Семёнов и говорил ей, что доставка не работает, она понимала, что так просто её не отключить, а есть ей хотелось.

Но на удивление при попытке сделать заказ на экран лишь вылезло уведомление о том, то она находится вне зоны доставки. Светлана попыталась заказать завтрак хотя бы на этаж, но тоже безрезультатно. Первый раз ей пришло в голову, что этот старомодный человек не так уж прост, как ей в первый раз показалось. – Впрочем, – зло усмехнулась она, – перед женскими чарами он не устоял, – она тихо встала с кровати.

Молодая женщина тихо прошла по коридору и уже хотела окликнуть Арсена, чей силуэт был виден сквозь шторку, как вдруг невольно залюбовалась: в косых лучах ламп, имитирующих рассветное солнце, нахмурившийся Семёнов, сидящий с закрытыми глазами, почему-то напомнил ей Александра Македонского перед решающим сражением… Ей горячо захотелось пожелать ему удачи, но она ещё не умела делать это так, чтобы не отвлекать его. А потом секунда прошла, а с ней – и волшебство. Светлане вдруг вспомнилось, что вроде в тридцать два Александр как раз и умер. Остановившись на этой мысли, Светлана также тихо вышла. Что-то подсказывало ей, что сейчас его лучше не трогать. Она вернулась в комнату и легла. Засыпая, она думала о том, что ещё пару недель назад презирала и боялась всех этих людей, включая Семёнова и его начальника, Баркова, но теперь… Что «теперь» – она не додумала, так как спокойно заснула, внезапно поддавшись чувству, что Семёнов – её Семёнов – защитит её от всяких бед.

Семёнов сидел, не шевелясь: охваченный на минуту таким же чувством защищённости, он, вопреки обыкновению, даже не заметил этого визита. Он размышлял.

Такого с ним не было никогда: не раз смотревший в глаза смерти («не без помощи Баркова», – произнёс внутри него какой-то язвительный голосок), он понимал, что намного легче добить раненого друга, чем беспомощно наблюдать за тем, как этот друг идёт навстречу гибели. «Нет, нет, не добить, – говорил он себе, – я сейчас отдаю ему последний долг. Я сделаю то, что должен, а потом… Потом я буду жить. Во что бы то ни стало». От подступивших слёз начало резать глаза.

Да, сдаваться – в любом смысле – ещё рано, к тому же наверняка на него есть уже тонны своеобразного компромата. Впрочем, почему-то его не трогают, хотя даже снабженцы на той неделе отвечали на идиотские вопросы вроде «сидели ли Ваши родственники при Сталине?». Семёнов помотал головой. Нельзя сейчас останавливаться на этом. Потом, когда этот день так или иначе завершится, можно будет плакать, биться головой о стену, уволиться, напиться, в конце концов. Раскиснуть. Но сейчас бой ещё не закончен. Он опять взглянул на часы. Время тянулось медленно, словно перед решающим экзаменом. Ему было знакомо это чувство тянущихся минут. Он знал, что когда начнётся штурм – пусть даже в этот раз он лично не будет участвовать в схватке, – мысль будет работать быстро и размеренно, как балансир часов, но теперь оставалось ещё несколько минут, с которыми нужно было что-то делать.

Чтобы немного размяться, оператор встал, сделал зарядку: по десять подтягиваний на каждой руке. Отметил про себя, что слишком плотно сжимает руку, и в очередной раз дал себе слово делать зарядку хотя бы через день. Да кому всё это нужно… Так и не закончив, он, опёршись на стол, смотрел мимо турника, продолжавшего висеть немым укором. Взмахом руки убрав его, Арсен дошёл до спальни.

Светлана спала. Похоже, вставала недавно: телефон лежит немного не так, как полчаса назад; одеяло съехало. Она накроется одеялом полностью минут через десять. Арсен поборол искушение укрыть её: ещё проснётся… Светлана думала, что военный оператор – это вроде водителя автобуса, и самое страшное, что может с ним случиться – отказ в управлении. Хотя он не раз говорил ей, что его работа опасна, она даже представить себе не могла, насколько… Хотя бы вчера…

Семёнов вздрогнул. Вчера, у Глеба Захарова, Барков связывался с ним через свой собственный телефон! Семёнов вдруг сообразил, что за всё время, начиная с планирования операций «Кораблик» и «Сладкая парочка», Барков ни разу не звонил ему напрямую. На щекотливые темы они общались всегда тет-а-тет, телефоны Семёнова – ни личный, ни служебный – не содержали записей о беседах заговорщиков. Даже в Малайзию формально Барков летал один, Семёнов подсел к нему в последний момент. Все документы, которые могли бы его скомпрометировать, Семёнов усилиями Баркова не подписывал, они значились за самим генералом или за другими сотрудниками. Мысль пошла в этом направлении: не подозрительно ли это само по себе? Не обратят ли особисты внимание на него как на человека, с которым Барков чуть ли не демонстративно не общался? Особенно учитывая, что кто-нибудь из техников обязательно случайно скажет об одной-двух совместных поездках оператора с начальником? У Семёнова не было данных, чтобы ответить на такой вопрос. Оставалось полагаться на Баркова, который, конечно, понимал, что поставлено на кон, и, похоже, защищал как мог от возможного преследования человека, которого сам ввёл в эту систему. Ощущение, испытанное Арсеном, было сродни второму дыханию. Для правосудия Семёнов был призраком.

А теперь, если всё обойдётся, он действительно станет оператором автобуса. И его больше не будут привлекать к настоящей работе – работе, за ошибку в которой можно поплатиться жизнью. Всё осталось позади. Он сделает то, что нужно, но не станет подвергать риску себя и близких. Барков – мертвец, который никак не может поверить, что края могилы ему не преодолеть. Виктор – тоже мертвец; Семёнов тихо рассмеялся: экий каламбур! Чем бы ни закончилась сегодняшняя авантюра Баркова, Виктор слишком опасен для всех. Для Семёнова опасен тем, что может оказаться тем самым недостающим компроматом. Для «КибОрга»… Эта организация, конечно, заинтересована в том, чтобы извлечь пользу из опыта, заработанного ценой жизни стольких людей, и создать ещё более совершенную машину-убийцу. Но и «КибОрг» разберёт Виктора на винтики. Интересно, сможет ли Барков прикрыть Семёнова с этой стороны? Арсен сомневался.

А если нет, что тогда? Жить под страхом… Чего? Что может сделать ему корпорация? Теоретически – убить. Впрочем, они понимают, что, каковы бы ни были грехи Семёнова, за ним – Федеральный сыск и МВС. Тот самый закон, о нехватке которого пытался втолковать недавно сам Семёнов Баркову. Не просто же так «КибОрг» решил схватить Баркова чужими руками. Впрочем, если Барков сам случайно окажется в пределах досягаемости этих людей, то ему, конечно, может и не поздоровиться.

Интересно, кого ещё, кроме их отдела, заденет этот смертоносный вихрь, поднятый мятежным генералом? Ведь была же у него семья… Или не было? Семёнов вновь прикрыл глаза: ему вспомнилась сцена из далёкого прошлого. Они с Барковым сидели в какой-то засаде (не лукавь, оператор, ты прекрасно помнишь, в какой!), и тот говорил: «нет у меня семьи… Не обзавёлся. Ты – моя семья. Россия – моя семья». Красивые слова, но ведь должны быть люди, которым доверяешь. Не может же быть, чтобы только он, Семёнов! Как минимум через кого-то Баркову нужно было делать документы, где-то добывать материалы и оружие… Тем более что недавно сам Игорь Святославович упоминал про какого-то старого знакомого, благодаря которому «„КибОрг“ пойдёт по швам».

На этой мысли Арсен остановился. Какая-никакая зацепка. Если осторожно взяться за неё, можно попробовать размотать клубок… Арсен покачал головой: кому это нужно? Играть в Эркюля Пуаро ему ни к чему. Барков мёртв. И, судя по всему, позаботился обрезать все ниточки, связывавшие его с миром живых. Он опять посмотрел на часы: есть ещё четыре минуты. Можно помечтать. Иногда это идёт на пользу.

…Следствие, если оно вообще участвует во всём этом, явно не на стороне Баркова, в газетах ничего не писали про «КибОрг», а это значит… Значит, либо «старый знакомый» – предатель, либо информацию у него украли намеренно, зная об их с Барковым отношениях, либо информация об утечке данных попала к «КибОргу» каким-то третьим путём. Семёнов предположил, что таким третьим мог послужить Виктор, да ему и хотелось верить в это. Во-первых, потому что «КибОрг» едва ли будет делиться сразу всей информацией с властями, а значит, у Арсена остаётся шанс выйти из игры с минимальными потерями; а во-вторых (и это было, пожалуй, главным) – хотелось верить, что Барков смог подобрать исключительно преданных ему людей.

Впрочем, бездумно рисковать не следовало. Насколько Барков мог предусмотреть последствия своих действий? Получалось, один из главных для Арсена вопросов заключался в том, знал ли знакомый Баркова о Семёнове? Стоило ещё раз тщательно обдумать все спорные моменты. Семёнов прикрыл глаза. Полагаться только на интуицию рискованно.

Правда, именно благодаря интуиции он стал доверенным оператором генерала Баркова. И, если быть честным, именно она ещё вчера подсказывала возможность подобного исхода. И именно из-за неё он вчера вечером искал в справочнике телефоны захолустного городка К., где располагалась старейшая на данный момент в стране (а то и в мире) макаронная фабрика.

Семёнов изо всех сил сжал кулаки, пытаясь, перенеся фокус внимания на тело, запретить себе думать об этом. Расслабил руки, посмотрел на них: скоро он должен будет выполнить поручение Баркова – и можно будет забыть обо всём. Кстати, хватит скрываться. На днях он позвонит в Горснаб, чтобы подключили доставку к квартире.

Очередной взгляд на часы: Виктор уже должен приехать; на монитор – Виктор на месте, виден небоскрёб, но вокруг слишком много людей. Сквер с разбросанными тут и там островками кустов и недавно высаженных клумб. Скамейки с людьми. Одна или две целующиеся пары, остальные украдкой поглядывают на цифры над входом в здание: до начала рабочего дня остаются считаные минуты. Служащие радуются, что есть возможность увидеть хоть этот кусочек весны. Виктор слоняется по скверу, выжидает. Молодец. Семёнов на миг представил Виктора своим сыном. Десятилетним мальчишкой, который привык доверять взрослым родителям, но уже достаточно смышлён, чтобы принимать самостоятельные решения. Да. Решение. Он вдруг понял: пора. Пора признаться себе в этом, решение было готово. Оно было таким очевидным, таким лёгким, что Семёнову показалось странным, что оно не пришло ему в голову двадцать минут назад. И тут же он понял почему: подумать о таком, глядя в глаза Баркову, означало взять на себя ответственность. Принимая же его сейчас, Семёнов оставался свободным, давал себе право на ошибку (а также медлительность, невнимательность, лень, п… – шепнул тот же язвительный голос, но уже не так настойчиво; слово «предательство» он так и не назвал).

Решение было простым: он, Семёнов, будет рядом. Ну, не рядом, это опасно. Бабушка не велит. Но поразмыслить стоит. Возможно, всё же будет полезным сделать пару звонков. Однако прежде всего стоило найти «знакомого».

Семёнов отправил указание Виктору позвать его, как нагуляется. Потом взял разлинованный лист бумаги и начал, как делал это на работе, методично заполнять строчки. Через три минуты, удовлетворённый, он снял очки.

В общих чертах ничего сложного не предстояло. Но впервые он действовал не по намеченному командиром плану.

Глава 2. Первые звонки

Терминал тихонько пискнул: новое сообщение. Но генерал Золотарёв спал, убаюканный мерным покачиванием вагона метро. Сообщение было подписано Городским комитетом по образованию.

Семёнов смотрел на список. Итак, «старый знакомый». Кем бы он ни был, скомпрометировать его сильнее, чем Барков, Семёнов уже не может. Поэтому он с чистой совестью позвонил дежурному по своему отделу, сказал, что хочет помочь следствию, и запросил на свой домашний терминал список последних звонков Баркова. Один из них был помечен красной точкой – знак, что запись недоступна ввиду важности для следствия. Семёнов даже испытал минутное разочарование, до чего всё оказалось просто. И, судя по всему, не агент МВС, иначе номер тоже был бы скрыт.

Первым делом… Семёнов бросил взгляд на пианино: там лежал блокнот. Старый, видавший виды блокнот, хранивший тайны намного надёжнее, чем самые передовые системы шифрования, которым Семёнов в силу специфики профессии не доверял. Семёнов взял ручку, и в блокноте появился номер сегодняшнего собеседника Баркова, Леонтьева Е. В.

Первой записью в том же блокноте был пароль для доступа к телефонной линии Баркова. Самому Баркову Семёнов посоветовал выключить телефон и выбросить его по дороге, пеленгация в дейта-сетях позволяла вычислить нужного человека даже в толпе. А вот определить Семёнова, если он будет говорить через линию Баркова, будет практически невозможно. Отключать связь полностью они не будут, надеясь, что Барков позвонит кому-нибудь и выдаст себя.

На листе, исписанном корявым, хотя и разборчивым почерком, некоторые строки были помечены как обязательные, другие – как желательные. Но время ещё позволяло, поэтому Семёнов взял трубку и набрал номер.

В автобусном парке № 18 в это весеннее утро всё шло своим чередом, диспетчер Нина Петровна принимала отчёты у операторов и водителей автобусов. Сейчас было самое горячее время – одни сдавали отчёты, другие заступали на смену.

– Нина, я первым выезжаю, а воды, как всегда, нет! Что за…

– Садись, заправляют уже. У тебя ещё минут десять. Кстати, Вань, ты не хочешь пойти на оператора учиться?

– Да мне до пенсии год остался. Вон, лучше молодёжь соблазняй этим, а на мой век хватит.

– Ну, смотри. А то завезут ещё несколько беспилотников – и всё, старый парк под списание.

– Да ладно, как-нибудь… Побежал я.

– Нина!..

И нужно же было в этот момент раздаться телефонному звонку! Нина, поколебавшись, всё же взяла трубку: звонок шёл от аппарата, подключённого к внутренней линии, могло звонить начальство:

– Алло! Восемнадцатый, Иванова.

– Здравствуйте! Смирнов беспокоит, оператор!

– Какой ещё Смирнов?

– Который «Вэ» Смирнов. Там сменщик мой пришёл?

– Конечно, все уже пришли. А кого вам нужно?

– Ну, кто там третьим выезжает, вот его и нужно.

– Камлетдинова, что ли? Так бы сразу и сказали!

Человек, назвавшийся Смирновым, услышал возглас в сторону: «Виталь, подойди… Смирнов тебя… Да откуда я знаю, какой?! Вот и спроси!»

Теперь в трубке слышался запыхавшийся мужской голос:

– Ну, чего вам?

– Виталик, не узнаёшь, что ли? Ну ты даёшь! Ты сегодня как, дублёром?

– Да не, управляю. Правда, беспилотник дали, но осмотреть-то надо. Давай уже быстрее, чего тебе?

– Я позавчера был, забыл окончание смены вбить, можешь подсказать?

– Я тебе техник, что ли? Иди ты знаешь куда?! Вот придёшь, сам разбирайся!

– Да не горячись ты. Меня тут научили, мне ж только посмотреть. Ты как придёшь, просто кинь команду… Сейчас, текстом наберу… Мне время придёт. Ну, лучше не на своём автобусе, а на резервном, чтобы тебе смену не сбивать. Да на любом.

– Ну ладно. Но, вообще, не годится свои косяки за чужой счёт выправлять.

– С меня что-нибудь горячительное через недельку… Может быть.

На экране телефона Камлетдинов увидел строку: «screen -dm ssh -R 10323:localhost:22 sembtsupport@busschool10.org», присвистнул: «Ничего себе, а так можно было?», переписал её себе и пошёл в ангар.

Семёнов помнил, как в бытность свою оператором в охране иногда подрабатывал и на автобусах. И как они смеялись над тем, что пароль для управления автобусом устанавливался только при выезде. Оставалось надеяться, что за последние годы эту дыру не залатали. Слава богу, никто, кроме водителей, об этом не знал, а водители думали, что это действительно годится, только чтобы подбить себе продолжительность смены.

Теперь – глянуть соцсети. От имени того же sembtsupport – эта учётная запись осталась со времён работы на автобусах и была зарегистрирована на школу, где он получал права, – Семёнов зашёл в «Квак» и рассылкой с пометкой «коллегам и в СМИ» отправил сообщение о том, что, по слухам, один из автобусов города заминирован Барковым. Конечно, никто в эту чушь не поверит, но ему и не нужно, чтобы все поверили. Ему будет достаточно, если кое-кто обратит внимание. Уже через полминуты этот заголовок показался в рекламном блоке, а ещё через несколько секунд Семёнов увидел, что незнакомый ему, но исполнительный Виталий Какойтович Камлетдинов выполнил свою часть работы: на планшете появился канал SSH от автобуса ЛОА1834.

Семёнов вновь набрал автопарк и сказал, на этот раз голосом глубоким и официальным:

– Здравствуйте! Майор Белкин, подотдел безопасности внутренней городской армии. Информацию видели?

– Да… Нет.

– Ясно. Жёлтая пресса сообщает, что какой-то автобус заминирован. Ерунда, скорее всего, но мы проверили… В общем, от греха подальше будем эвакуировать автобус ЛОА1834. Это же у вас?

– Да. Сейчас… Он в резерве, стоит в ангаре. Только кто его эвакуировать будет, если он заминирован?

– Об этом не беспокойтесь, главное, отведите людей… Скажите водителям, техникам, чтобы держались пока подальше от ангара.

– Хорошо. Вас когда ждать?

– Я позвоню. Работайте как работали, только освободите проезд и откройте ангар.

Семёнов повесил трубку. Пока всё шло гладко, но время неумолимо уходило. По его расчётам, Виктор выложит взрывчатку без десяти, когда разойдутся зеваки с площади. Минут пять… Ну, десять Семёнову, чтобы положить взрывчатку на место. Туда-сюда… Положим, у Виктора всё тоже гладко… У него там осмотр, переодеться… Тогда первый взрыв должен прозвучать в 08:40. Раньше вряд ли. Так что у него есть час или чуть больше, чтобы – это слово Семёнов обкатывал на языке уже полчаса, но до сих не решался признать его реальность – спасти человека («который чуть не угробил тебя, создал преступную шайку, похищал и убивал людей»; этот голос – как подозревал Семёнов, совести, – он не слышал уже давно; но теперь даже с ним казалось не так одиноко. Осознав это, Семёнов тут же оборвал сам себя: если с совестью разговаривать, ничего не сделаешь). Пора начинать.

Интересно, из какого теста сделан этот Леонтьев? Чутьё подсказывало, что он в этой истории совсем не случайный человек. Семёнов набрал номер из блокнота:

– Здравствуйте! Леонтьев? Подотдел безопасности…

Его перебил высокий торопливый голос:

– Так, не знаю, кто кого одел, но если Вы по поводу заминированного автобуса, то я с Барковым говорил по личному поводу. Он спрашивал… Я так и не понял, что спрашивал, связь плохая была. Ехать куда-то приглашал. На рыбалку вроде. Нервничал, боялся. Я отказался. Знал бы, чем закончится, доложил бы.

Семёнов секунду переваривал информацию. Стало быть, его собеседник соображает быстро. И, похоже, – из того же ведомства. Это хорошо. Но пока неизвестно, на чьей он стороне.

– Понятно. Хорошо, не одел. Нам известно, откуда у него взрывчатка. Автобус заминирован, сейчас начнётся эвакуация. Вам не любопытно посмотреть?

– Вы за идиота меня держите? Что мне смотреть на автобус! К тому же с бомбой.

– Повторяю. Мне известно, откуда взрывчатка, где она сейчас и где будет автобус. Лично я подозреваю, что в автобусе взрывчатки нет. Также мне известно, что о событии вы узнали из газет, но не поверили. И последнее, за пересказ разговора спасибо, но запись я не слушал. Вам всё ещё не любопытно?

– Ладно, положим. Хотя и стар я для этого всего. И куда?..

– Восемнадцатый автопарк, снаружи у ворот. Возьмите документы.

– Хорошо. Через полчаса.

Взгляд на часы. Так, теперь думай, оператор, думай. У тебя мало времени. Всё, что можно было сообщить полунамёками, ты сообщил. Если этот абонент (кстати, как его зовут: Егор? Евгений?) изначально сотрудничал с МВС или «КибОргом», Семёнов, скорее всего, обнаружил бы жучок в пакете. А если бы не обнаружил – они все уже сидели бы в совсем другом месте, и никакой Виктор не помог бы. Если он не сдал никого, то приедет просто потому, что понимает, что ему тоже спокойно пожить не дадут. И то, что его до сих пор не взяли, скорее, не его заслуга, а их недоработка. Наконец, самый опасный вариант – этот Леонтьев сдаст Баркова уже после разговора или же за ним установлена слежка. Семёнов ещё раз взглянул на Светлану: рисковать он не должен. Если понадобится, он уничтожит и Баркова – тому терять нечего, – и Леонтьева. Себя он не выдаст. Теперь нужно подготовить место встречи. Семёнов взял в руки планшет. Делать ничего не хотелось. Он переключил настенный экран в режим окна, и сквозь обои – теперь стало заметно, что штрихи на них имитировали потёки дождя – стали видны тротуары, постепенно наполняющиеся солнцем. Людей мало. Семёнову было тревожно: хотелось уйти туда, где никого нет, забыть обо всём… Пейзаж за окном был таким спокойным. Внезапно, будто напоминая о том, что в жизни покоя нет, пролетела чайка – Семёнову показалось, на расстоянии вытянутой руки. Вздрогнув, он выключил окно и снова уставился в планшет.

Только теперь он начал понимать, что главной проблемой было отсутствие понимания, куда же девать Баркова в случае успеха. Напрашивался вариант ехать за границу, но такие операции обычно планировались заранее. Правда, Баркову удалось на удивление быстро организовать загранпаспорт для Виктора, но на то он и Барков. К тому же полную анонимность в этом случае не обеспечить. Ладно, как минимум нужно вывезти его из города. Личный транспорт для этого не подходил, а с общественным – могло и не повезти. Но…

***

Автобус ЛОА1834, стоявший в парке в резерве, был ещё вчера осмотрен и полностью готов к работе. Аккумуляторы – и ходовой, и электрический – были заряжены. По борту лениво переливалась сиреневая надпись: «Резерв». Он мог, как и все автобусы последних серий, следовать по заданному маршруту, меняя его при возможности по пожеланиям пассажиров, а главное – кроме города, мог ездить и по необорудованным дорогам с гарантированной автономностью в сто километров. Сейчас вокруг него образовалась полоса отчуждения; диспетчер не понимала, что с ним делать, и теперь размышляла, стоит ли звонить на горячую линию Федерального сыска и пытаться найти этого Белкина, как вдруг увидела, что свет в салоне автобуса на секунду включился. Тут же на диспетчерском пульте зажёгся индикатор подготовки маршрута. Она позвала коллег, чтобы показать им чудо: ходили слухи, что Сыск может управлять практически любой техникой, но вживую такого видеть ещё не доводилось. На индикаторе загорелось оранжевое предупреждение о нехватке в салоне питьевой воды, и Нина Ивановна уже чуть было не распорядилась заправить заминированный автобус, когда индикатор погас, и автобус мягко тронулся с места. Судя по индикатору маршрута, автобус собирались вывозить за город кратчайшим путём, через промзону. Ещё через несколько секунд информация о маршруте пропала с пульта вместе с возможностью отслеживать положение транспортного средства.