Kitobni o'qish: «Шут-парад, или Правдивые истории обо всех шутах, паяцах, скоморохах и буффонах, паясничавших во все времена во всех странах и у всех народов мира»

Shrift:

* * *

Предисловие к изданию 1908 г.

«Удовольствие, доставляемое смехом, – сказал Горэй, – представляет одну из существенных потребностей человека…» Это замечание знаменитого профессора риторики, который считал в числе своих учеников Вольтера, подтверждается еще более самой историей человечества. Человек во все времена и во всех странах постоянно искал случаи развлечься среди разных тягостей и забот своей обыденной серенькой жизни, а так как он не всегда находить в себе самом источник развлечения, то весьма понятно, что он был вынужден прибегать к посторонней помощи. Вот почему мы находим, как в древности, так и в средние века, при дворах королей и принцев. и в домах частных лиц и на городских площадях, как у цивилизованных народов Европы, так и у полудикого населения Африки, и у обитателей далекого востока особого рода людей, которым поручалось развлекать тех, кому жизнь казалась скучной и однообразной. Со времен Эзопа, который может считаться первым из шутов и до фигляров и паяцев Директории, была целая cepия, так называемых смехотворов по профессии которые считали своей обязанностью забавлять своих современников, или которые, по приказанию должны были рассеивать грусть своих властелинов. Некоторые из этих шутов даже возвысили свое ремесло до такой степени, что могли принять на себя исполнение более благородных и более важных обязанностей; эти люди, пользуясь безнаказанностью шутовства, говорили прямую истину в глаза сильным мира сего для того, чтобы довести до трона добрый совет. или попросить милости для притесненных. Шутам было дано право говорить все; право, которым они часто пользовались, а иногда и злоупотребляли; но все же официально шуты часто были сеятелями истины, которая только этим путем достигала до ушей властелинов и в противном случае, никогда не дошла бы до них.

Титульный лист Парижского издания 1878 г. "Книги Шутов" А. Газо

Составлялись целые легенды относительно многих шутов с целью возвысить их и увековечить их имена. Таков, например, Трибулэ, которого Виктор Гюго изобразил в одной из лучших своих драм. Тут, конечно, бесполезно даже и прибавлять, что исторический Трибулэ не имел решительно никакого сходства с типом, выведенным знаменитым поэтом в его драме «Le Roi s’amuse» (Король забавляется). Конечно, шутам никогда не удавалось дорасти до этого героя. Но уже достаточно и того, что они время от времени, стояли за правду и справедливость и потому-то история и упоминает о их именах с некоторым сочувствием. Мы в нашем беглом очерке хотим представить на суд читателей историю шутовства, начиная с греков и римлян; мы будем говорить о тех, в обязанности которых лежало возбуждать вокруг себя смех своими шутками, остротами и фиглярством: были ли то домашние шуты или придворные или наконец шутовские корпорации. Эти люди представляют, в общей совокупности времен и народов явление столь характерное в историческом смысле, что нам следует подробнее разобрать его в целом ряду эпох и народностей, в том числе и в русской, так как у нас, в Poccии шутовство имеет не только общую историческую основу, но и свою народную окраску, довольно резкую и отличительную, как и все прочие стороны нашей истории.

Было бы излишне указывать здесь, в чем именно сказывается эта национальная окраска, как в отношении Рoccии, так и каждой в отдельности из всех прочих, народностей культурного запада, полудикого Кавказа и дальнего востока; из самого изложения, из общих характеристических, особенностей истории той или другой народности, читатель гораздо ярче и обстоятельнее увидит отличительные свойства шутовства в той или иной стране, в ту или иную эпоху.

В заключение мы укажем, что кроме перевода книги Газо «Lеs bouffons» мы заимствовали некоторый дополнения к вашему труду из Сборника «Кирши Данилова, из книги «Скоморохи на Руси» Ал. С. Фаминцына, из статьи П.П. помещенной в «Историческом Вестнике» за 1888 год и др.

Н.Федорова

Часть 1. Шутовство в Европе и в мире с древности и до наших дней

Глава I. Придворные шуты и скоморохи

Значение и происхождение слова «bouffon» (шут). – Домашние шуты в древности. – Застольные шуты. – Паразиты. – Ареталоджи (Aretalogi). – Философы, стоики и циники. – Шуты. – Эзоп

«Буффон, – говорит Фуртьер¹, в своем Всеобщем словаре, – это комедиант или шут, развлекающий публику своими остротами или шутками, ради приобретения денег. Такое же название относится и ко всем тем людям, которые любят пошутить и посмеяться, увлекая других своею веселостью и возбуждая всеобщий смех. Это такое качество, – прибавляет составитель словаря – которое, во многих отношениях, можно считать весьма ценным.

Что же касается до происхождения слова буффон (bouffon), то Фуртьер, пользовавшийся Этимологическим Словарем Менажа, говорит, что некоторые производят это слово от празднества, установленного в Аттике царем Эрехтеем. Один жрец, по имени Буффо, принеся в жертву первого быка на алтаре Юпитера Полиэнского или Градохранителя, убежал так быстро и так неожиданно что его не могли ни догнать, ни остановить; кроме того, он бросил на земле у жертвенника топор и другие орудия для жертвоприношения; эти последние были переданы в руки судей; после обыденного суда оказалось, что преступен был один только топор, а другие орудия невиновны; в последующие за тем годы это жертвоприношение постоянно сопровождалось таким же бегством жреца таким же судом над топором. Так как подобная церемония имела совершенно шуточный тон, то с этого времени и стали называть всякое шутовство и скоморошество «bouffonnerie».

Вольтер, который привел этот анекдот в своем «Философическом Словаре», прибавляет, что этому анекдоту нельзя придавать большого значения; но и мы тоже совершенно согласны с Вольтером; скорее можно поварить тому, что пишет Менаж², по Сомозу³; он производит французское слово «bouffon» от средневекового латинского слова buffo. Так обыкновенно называли шутов, которые выходили на сцену с надутыми щеками; когда таким шутам давали пощечины, то удары раздавались очень звонко и возбуждали в зрителях громкий смех. Жерар Жан Воссиус⁴ писал в своем «Этимологическом Словаре», что французское слово «bouffer» означает надуваться или вбирать в себя воздух; поэтому и говорить напыщенный человек про гордеца, что означает, что он надут гордостью, высокомерием. По словам Литтрэ⁵ еще до сих пор существует во французском языке слово «bouffer» в смысле надуть лицо и показать этим, что находятся в дурном расположении духа.

Шуты и скоморохи появлялись во времена самой глубокой древности; они встречаются не только среди обыкновенных смертных, но и среди богов, населявших древний Олимп. Эразм⁶ в своей замечательной книге «Похвала Глупости» рассказывает нам, как боги Олимпа любили развлекаться, во время своих пиршеств, выходками шутками других богов.

Рис. 1. Шут (рисунок Гольбейна)

Из книги Эразма Роттердамского «Похвала глупости».

Так, например, «Меркурий забавлял и смешил всех своими проказами и проделками. Вулкан своими дурачествами и шутовством возбуждал громкий смех бессмертных обитателей Олимпа во время их пиршеств. А как смешил всех Силен⁷ своею пляскою!

Полифем потешал всех своими уморительными и тяжеловесными движениями в то время, как нимфы едва касались пола кончиками своих носков. Пан смешил всех своими глупыми песнями; его, предпочитали музам, в особенности, когда нектар разгорячал мозги богов».

Если мы спустимся с Олимпа на землю, то увидим, что и смертные брали пример с бессмертных. Вельможи и богатые люди, еще в самой глубокой древности, держали при себе «несчастных созданий», обиженных природою в нравственном или в физическом отношении; иногда это были совершенно помешанные или безобразные карлики и карлицы, горбуны и горбуньи; их обязанность заключалась в том, чтобы смешить и развлекать своих повелителей, а иногда и предрекать им будущее и волю богов. В древности смотрели на безумие, как на нечто сверхъестественное. Гиппократ считал безумие вдохновением свыше⁸ [8]. Вообще, в то время думали, что безумные могут быть хорошими оракулами и безошибочно предсказывать будущее.

В средние века было распространено такое же мнение; мы встречаем такую же мысль у многих писателей Ренессанса. Когда Панург хотел узнать, следует ли ему жениться и будет ли он счастлив в супружестве, то он созвал, к себе со всех сторон сивилл и немых, монахов и врачей и, наконец, знаменитого философа Труильогана; но Панург не был удовлетворен полученными ответами, и Пантагрюэль посоветовал ему обратиться к какому-нибудь юродивому⁹.

«Мне часто приходилось слышать пословицу, что безумный нередко научает мудрого. Если ответы мудрого вас не удовлетворят, то обратитесь к безумному. Вам известно, что, благодаря советам, наставлениям и прорицаниям юродивых, спаслось не мало царей, королей и государств; благодаря их предсказаниям, было выиграно много сражений и сколько избегнуто несчастий. Мне кажется что даже не стоит приводить вам примеров, они у всех твердо сохранились в памяти.»

Обычай содержать в домах юродивых, шутов и уродов ведет свое начало из самой глубокой древности; мы встречаем этот обычай и в Азии, как например, у персов (в Сузе и в Экбатане), а также и в Африке у египтян; на фресках, украшающих гробницы древних фараонов, мы видим изображения богатых египтян, окруженных многочисленною свитою, состоящею из уродов, шутов и людей наряженных в странные шутовские костюмы. С востока этот обычай перешел в Грецию, а оттуда в Рим.

В особенности, присутствие шута считалось необходимым во время пира; если во время какого-нибудь празднества не было балагура, то такое празднество считалось неполным. Эти балагуры и шуты часто занимали места тех прежних рапсодов или певцов, как Фемиуса на острове Итаке или Домедокуса у феакийцев. После плясунов, фокусников, акробатов, ученых обезьян, эквилибристов, являлись шуты, которых собственно называли гелотопуапуа (смехотворы). Эразм в своей «Похвале Глупости» описывает нам обычаи своих современников; многие из этих обычаев были заимствованы у древних. Эразм говорит, что все празднества были бы очень скучны и однообразны, если бы тут не было бы Глупости, которая часто проявлялась в лице кого-либо из современников, а за неимением такового, нанимали шута или приглашали какою-либо паразита¹⁰. Такой паразит, о котором упоминает Эразм, нисколько не отличался от профессиональных шутов. Правда, его сажали за один стол с хозяевами и их гостями, но только с условием. чтобы он был постоянно в веселом настроении духа, возбуждал бы смех, не обижался бы на оскорбления, которыми его не щадили и с улыбкой на лице принимал бы удары брошенных в него кубков и чарок, когда, разгоряченные вином, гости придут в азарт и не будут помнить что они делают. Богатые римляне постоянно приглашали к своему столу такого паразита, так как хорошо знали ему цену.

Однако, звание паразита не всегда было в презрении у людей; это слово, собственно, означало «гость»; первоначально оно применялось к тем жрецам, которые принимали участие в священных пиршествах при храмах; далее в некоторых греческих городах называли паразитами таких гостей, которых обязательно приглашали к столу главных правителей города. Но в Риме паразиты упали очень низко; таких людей обыкновенно приглашали богачи для развлечения своих гостей. Слово «паразит» означало дармоеда и лизоблюда, который платил за гостеприимство шутовскими выходками и уменьем потешать гостей и возбуждать в них смех и веселье. Вот каким образом, паразиты дошли до такого унизительного положения. Конечно, видна большая разница между паразитом-жрецом, участвовавшим в пиршествах после жертвоприношения и тем римским паразитом, которого описывает Лукан¹¹, философ-скептик, живший во II веке по P. X., в своем «Паразите». Вот что пишет названный философ:

«Паразит не заботится о философских вопросах, ему до них нет никакого деда, он не думает вовсе и о том, кто управляет миром, так как и к этому относится совершенно равнодушно; он убежден, что на белом свете все идет прекрасно и едва ли может идти лучше, – он пьет, ест и веселится, наслаждаясь всеми благами жизни: ночью его не тревожат дурные сновидения, так как днем у него нет никаких забот, то, конечно, нет их и ночью».

Часто паразиты и шуты заменялись философами, которые, не смотря на свою громкую кличку, играли не лучшую роль, чем те же шуты, так как в сущности, они и были ими. Эти мнимые жрецы мудрости носили странное название аретологов. Эд. Салио и Ш. Даремберг в своем замечательном «Словаре Древностей», говорят, что аретологи – это были особого разряда скоморохи, которых римляне приглашали к себе для развлечения; они должны были потешать присутствующих длинными речами, представлявшими странную смесь философских сентенций и плоских шуток. Быть может, такое прозвище давалось и обедневшим философам, которые опустились до роли шутов. Манефон¹² называет аретологией абсурдные речи морологойев или рассказчиков разного вздора и плоскостей. Светоний в своем «Жизнеописании Августа» говорит, что этот император любил окружать себя во время пиршеств аретологами. Форчеллини рассказывает. что аретологи были бедные философы стоики или циники, у которых не было ни школы, ни учеников; они обыкновенно посещали пиры богачей и занимали гостей забавными спорами о пороке и добродетели.

Конечно, умному человеку или даже просто какому-нибудь опытному шуту нетрудно было осмеять учение стоиков и циников. Известно, что даже Цицерон в одной из своих речей (pro Murena), желая осмеять Катона Утического, примкнувшего к секте стоиков, дал нам хотя и остроумный, но жестокий пример того, как легко представить в смешном и в искаженном виде идеи Зенона. Некогда жил гениальный человек, по имени Зенон; его последователи назывались стоиками. Вот некоторые из его догматов и его принципов:

«Мудрец не знает милости и ничего не прощает.

Сострадание, снисходительность не более как легкомыслие и глупость; человек не достоин своего назначения, если его может что-либо тронуть или поколебать.

Только один мудрец может быть прекрасен, даже и в том случае, если он уродлив: если он и живет в бедности, то он все же богат; если он и живет в рабстве, то все же он царь.

На тех, которые не философы, смотрят, как на бежавших рабов, изгнанников, врагов, безумных.

Все грехи совершенно одинаковы; всякая погрешность уже есть преступление; убить своего отца не составляет большего преступления, чем зарезать курицу без всякой необходимости.

Мудрец никогда ни в чем не сомневается, никогда не раскаивается, и когда не ошибается, никогда не изменяет своего мнения».

Что же касается до циников, то им легко было возбудить всеобщий смех, когда они являлись на веселое пиршество среди статуй, цветов со своими растрепанными длинными бородами, в своих грязных и рваных плащах, со своими нищенскими сумами, в сандалиях и с палками в руках. Весьма понятно, что из уст таких людей не лилось мудрых нравоучений, напротив того, они изрыгали парадоксальные сентенции, которые заимствовали у Сократа или у Диогена. Они проповедовали совершенно серьезно, что мудрец должен стоять, как можно ближе к природе. Легко себе представить, каковы были эти речи, судя уже по тем анекдотам, которые рассказывают о циниках, хотя и достоверность этих анекдотов подлежит некоторому сомнению, но все же можно положительно сказать, что подобные разглагольствования циников только возбуждали в гостях смех и шутки.

Но подобные шуты появлялись не только во время пиршеств, а даже и жили в домах римских богачей и были тесно связаны с их домашней жизнью. Дионисий Галикарнасский¹³ рассказывает, что «шуты и скоморохи фигурировали и в похоронных процессах; они всегда шли за плакальщицами и флейтистами. Римские вельможи часто окружали себя целою толпою таких фигляров и скоморохов. Так Плутарх¹⁴ рассказывает о Сулле, который почти всю свою жизнь проводил в обществе шутов и фигляров, подражая их, коверканьям и шуткам. Точно также и Антоний любил окружать себя шутами и всегда с большим торжеством справлял их свадьбы. Так на свадьбе своего знаменитого шута Гиппиaca, Антоний бражничал целую ночь и так много пил вина и ел говядины, что на следующий день с ним чуть не сделалось рвоты на Форуме, в присутствии собравшегося там народа. Когда Антоний сделался триумвиром, то, по словам Плутарха, на него не могли смотреть без негодования: он часто закрывал двери своего дома полководцам и послам, а отворял их скоморохам и шутам, с которыми предавался всевозможным кутежам. Позднее, когда Антоний отправился в Азию, чтобы собрать там деньги, обещанным легионам, то ходил в каждый город этой части света в сопровождении целой толпы азиатских фигляров и балагуров, которые, по мнению Антония, во многом превосходили своих собратьев, привезенных триумвиром из Италии.

Мы можем привести множество примеров подобного рода, так как обычай держать у себя шутов, берет свое начало из самой глубокой древности, продолжался в средние века и даже в начале новой истории.

Одним из самых знаменитых шутов древности был известный баснописец Эзоп. Конечно, очень многие считают Эзопа мифическим лицом, но мы положительно говорим, что Эзоп существовал; даже хорошо известно, что этот древний баснописец родился около 620 года до P. X. и умер в 500 г. до P. X. Плануд, греческий монах, живший в XI столетии после P. X., написал «Жизнеописание Эзопа», которое перевел Лафонтен и поставил вместо предисловия в начале своего «Сборника Басен». Плануд говорит, что Эзоп был фригийский¹⁵ раб и отличался отвратительным безобразием и уродливостью. Природа даже отказала ему в употреблении языка; но впоследствии, как рассказывает Плануд, Фортуна возвратила ему дар слова в награду за совершенное им доброе дело. Лафонтен привел нам массу анекдотов об Эзопе, некоторые из них очень остроумны и занимательны; от других же веет каким-то ребячеством и детской наивностью. Эзоп был в рабстве у многих хозяев и последний из них был Ксанф. У него Эзоп исполнял должность домашнего шута или морозофа, т. е. безумного мудреца, который говорил философские сентенции и кроме того, часто выводил своего господина из разных затруднений.

Однажды Ксанфу вздумалось угостить своих друзей и он приказал Эзопу купить на рынке самых лучших припасов для обеда. Эзоп купил только языки и приготовил их к обеду под разными соусами: гости сначала хвалили кушанье, а потом уже стали и морщиться. Ксанф рассердился, позвал к себе фригийца и гневно сказал ему:

– Я приказал тебе купить на рынке самых лучших припасов, не так ля?

– А что может быть лучше языков? – возразил Эзоп. – Язык – это главное связующее начало гражданской жизни, орудие истины и разума, ключ к наукам. Язык воздвигает целые города и содержит их в стройном порядке. Язык научает, убеждает, руководит массами людей. Наконец, языком мы прославляем богов.

– Хорошо, сказал Ксанф, – теперь завтра приготовь мне самый дурной обед, ко мне придут те же гости и я хочу их позабавить.

На другой день Эзоп опять приготовил обед из языков и мотивировал это тем, что «язык – это самое худшее зло на свете. Благодаря языку, на земле происходят и споры, и брань, и раздоры, и войны. Если язык – орудие истины, то, в то же время, он и орудие лжи и клеветы. Если, с одной стороны, язык восхваляет богов, то с другой, он часто и богохульствует. Конечно, все согласились, что фригиец был совершенно прав.

Однажды, Ксанф, пируя со своими приятелями и учениками, опьянел до такой степени. что сам не помнил о чем говорил; так он побился об заклад с одним из своих учеников, что может выпить все море: на другой день, когда он очнулся от опьянения, то, вспомнив о своем безумном закладе, не знал, что делать; но тут находчивый Эзоп дал ему xopoший совет и Ксанф выпутался из своего затруднительная положения.

Когда наступил день, назначенный для выполнения заклада, все жители Самоса столпились у берега моря, чтобы посмотреть на посрамлениe философа. Тот из его учеников который бился с ним об заклад. явился с торжествующим видом, так как хорошо знал, что победа останется за ним.

Ксанф явился также совершенно спокойный и, обратись к толпе, сказал:

– Я, действительно, бился об заклад, что могу выпить все море, но, в данном случае, я не принимал в расчет рек, которые в него впадают: пусть мой противник отведет реки и тогда я приведу в исполнение то, что обещал.

Bcе удивлялись находчивости Ксанфа и стали восхвалять его ум, благодаря которому, он с честью выпутался из такого затруднительного положения. Ученик Ксанфа признал себя побежденным и стал просить прощения у своего учителя, которого толпа проводила до его дома, выражая ему свой восторг громкими криками.

Существуешь масса анекдотов об Эзопе, многие из них, конечно, искажены или прямо выдуманы, как например, то, что будто бы Эзоп отличался страшным безобразием и уродливостью. Так, один ученый XVII столетия Бошэ де Мезириак в своей критнке на труд Плануда – вероятно, Лафонтен не знал о существовании этого труда, хотя уже он к существовал в то время, когда французский баснописец выпустил свой сборник – очень строго судил о сочинении греческого монаха. Мезириак говорит, что он решительно не понимает, откуда Плануд мог выкопать, что Эзоп был уродлив и безобразен, так как об этом ничего не упоминается у древних авторов. Мезириак отвергает и то предание, что Эзоп был косноязычен¹⁶. «Не следует верить, – говорит автор, – всему тому о чем рассказывает Плануд относительно того времени, когда Эзоп служил у Ксанфа; он влагает в уста этого фригийца такие дерзкие и бессмысленные слова, что знаменитого баснописца скорее можно принять за шута или скомороха, чем за серьезного философа. Я вполне уверен, что это все только пустая болтовня, которую Плануд выдумал для забавы детей».

Несмотря на всю суровость подобной критики, все же следует допустить, что Эзоп во все время, как он находился в услужении у различных хозяев, был их советчиком, высказывая им свое мнение, под формою шутки; подобные советчики часто встречались в домах древней знати. Конечно, это была более высшая должность, чем должность обыкновенных шутов.

Вероятно, знаменитый баснописец именно и занимал подобную должность.

1.Фуртьер жил в XVII в. (1628– 1688); он составил словарь, после издания которого лишился звания академика. Этого ученого обвинили в том, что он воспользовался трудами членов академии и издал словарь только под своим именем. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных, все примечания авторские).

2.Менаж был современником Фуртьера.

3.Сомоз. Комментарии на книгу Тертюльена. озаглавленную «De Pallio» стр 298. Сомоз так же. как и Казобон считались первыми учеными XVII века; хотя оба они были протестантского вероисповедования, но это нисколько не мешало католическим государям приглашать их к своим дворам.

4.Жерар Жан Воссиус, был родом немец и также современником Менажа и Фуртьера. Он оставил много сочинений: его сын Исаак Воссиус также считался известным ученым и даже несколько затмил славу своего отца.

5.См. Литтрэ «Dictionnaire de la langue française» слово Bouffer, т. I, стр. 385, 1-ый столбец.

6.Иногда Эразма называли Вольтером XVI века Действительно, это был один из самых ученых и самых умных людей своего времени, одним из выдающихся писателей той эпохи. Лев X, Генрих VIII, Франциск I и Карл V старались наперебой привлечь его к своим дворам; но он отказывался от самых блестящих предложений, желая сохранить совершенно независимое положение; он объездил большую часть Европы и наконец поселился у своего друга Мартина Фробена, известного типографщика в Базеле.

7.Он исполнял особый род пляски. называемый cordах, изображая при этом движения пьяного раба.

8.Гиппократ, отец медицины, довел свое искусство до того, что сам прожил сто лет (460–360). Ему принадлежит метод наблюдения в медицинской науке.

9.Пантагрюэль, кн. III, г. XXXVII.

10.Парасит (от греч. букв. «нахлебник») персонаж в антич. комедии, добровольный прислужник при молодом человеке или богатом воине, отличающийся неумеренным аппетитом и выполняющий поручения своего хозяина.

11.Лукан проповедовал всеобщий скептицизм в своих сочинениях, исполненных остроумия и юмора, старался побороть пороки своих современников.

12.Манефон был греческий жрец, живший за 200 лет до P. X. В царствование Птоломея Филадельфа; он написал на греческом языке «Всеобщую Историю Египта», из которой сохранялись некоторые отрывки в греческих летописях.

13.Дионисий, книга VII, глава LXXII. изд. Рeйнска. Дионисий родился в Галикарнасе и ездил в Рим во время царствования Августа. Его книга известна под заглавием «Римские древности», где он рассказывает историю Рима от его основания до 266 года до P. X.

14.Плутарх Жизнь Суллы, перевод Пьерона. т. II. стр. 397.

15.Фригия (греч. Φρυγία, лат. Phrygia, тур. Frigya) – внутренняя историческая область на западе Малой Азии и могущественное царство, являвшееся первой из известных грекам «паназиатских» держав.

16.Однако, софист Гимериус, который писал много раньше Плануда, подтверждает, что Эзоп был очень безобразен; Плутарх в своем «Банкете семи мудрецов» уверяет нас, что Эзоп «был заика». Тут Солон говорит ему: «Ты очень искусен в подслушивании ворон и соек, но ты но слышишь своего собственного голоса».

Bepul matn qismi tugad.