Дзержинский на фронтах Гражданской

Неизвестно, как поступил «всесоюзный староста», получив это послание, но те факты, что жена ничего не знает о расстреле мужа, что она с детьми брошена на произвол судьбы, говорят о многом. Заметим, что за Ф.К. Миронова просил не кто иной, а М.В. Фрунзе. Он писал в ЦК РКП(б): «30/8 мною получено от арестованного бывшего командарма 2-й Конной Миронова письмо с просьбой о его реабилитации. Ввиду исключительных заслуг Миронова, проявленных в борьбе с Врангелем, прошу Цека РКП о проявлении внимания к делу…»192 Но Миронов был застрелен часовым во время прогулки, В нашей печати есть другие суждения на это счет. Например, в книге В.И. Голдина «Россия в гражданской войне. Очерки новейшей историографии (вторая половина 1980-х – 1990-е годы) на стр. 90—91 утверждается, что 2 апреля 1921 г. Миронов был «расстрелян в Бутырках по приговору Президиума ВЧК». Однако это не соответствует действительности.

В период новой экономической политики, как и в Гражданскую войну, органами безопасности широко применялась административная высылка. Необходимость ее была объяснена Ф.Э. Дзержинским в циркулярном письме 17 апреля 1920 г. Он отметил, что закон дает ВЧК возможность «административным порядком изолировать тех нарушителей трудового порядка, паразитов и лиц, подозрительных по контрреволюции, в отношении коих данных для судебного наказания недостаточно и где всякий суд, даже самый суровый, их всегда или в большей части оправдает»193.

Высылка была трех видов: 1) из данной местности с воспрещением проживания в других определенных пунктах РСФСР, 2) из данной местности в определенный район, 3) за пределы страны. Так как в этой сфере деятельности было много злоупотреблений, ввиду отсутствия четких правил, органы власти старались упорядочить порядок содержания и освобождения ссыльных. Декретом «О порядке наложения административных взысканий», принятом 23 июня 1921 г., было четко определено, что административные взыскания могут налагаться лишь за проступки, а все уголовные дела должны разбираться в суде194.

Декретом ВЦИК от 10 августа 1922 г. ГПУ предоставлено право административной высылки «в целях изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям, в отношении которых испрашивается у Президиума ВЦИК разрешение на изоляцию свыше 2-х месяцев, в том случае, когда имеется возможность не прибегать к аресту». Президиум ВЦИК установить высылку в административном порядке двух видов: за границу или в определенные ГПУ местности. Комиссии было дано право высылать или заключать в лагеря принудительных работ на срок не свыше трех лет деятелей оппозиционных партий, а также лиц, дважды судимых за преступления, предусмотренные рядом статей Уголовного кодекса195.

Рассмотрение вопросов о высылке отдельных лиц было возложено на эту комиссию, которая работала под председательством народного комиссара внутренних дел и представителей от НКВД, НКЮ, утвержденных Президиумом ВЦИК.

Нередко вопрос о высылке решал лично председатель ВЧК – ОГПУ. Например, 27 августа 1922 г. Л.Б. Красин обратился к нему по поводу предстоявшей высылки из Питера за границу профессора Ефима Лукьяновича Зубашева, одного из лучших специалистов по сахарному делу и технологии органических веществ; ему исполнилось 68 или 70 лет, он болел астмой. После революции работал в Советской России, хотя имел возможность уехать за границу. Не думаю, чтобы хотел и мог нам вредить. «Убедительно прошу, – писал Красин, – ознакомиться с его делом, и уверен, придете к выводу, что старика не за что и не следует трогать. Ведь даже и врага лежачего не бьют. Этот, повторяю, никогда и нигде против Советской власти не выступал. 27/VIII—22 г.». Без каких-либо мотивов 1 сентября 1922 г. Дзержинский отказал в выполнении просьбы Красина196.

17 ноября 1923 г. Президиум ЦИК СССР предоставил право внесудебных репрессий Особой комиссии по административным высылкам (высылки и заключения в концлагерь на срок более трех лет ряда категорий социально опасных элементов). Права ОГПУ расширялись и по ходатайствам местных советских и партийных органов. Например, 4 декабря 1923 г. Юго-Восточное бюро ЦК по докладу ПП ОГПУ Юго-Востока «О развитии уголовного бандитизма в Ростове и других городах». Бюро постановило просить центральные советские органы предоставить ОГПУ право на высылку бандитских элементов в северные губернии. 11 марта 1924 г. Президиум ЦИК СССР предоставил ПП ОГПУ в качестве временной меры борьбы с бандитизмом право высылки социально-опасных элементов с Северного Кавказа.

В годы нэпа органы ВЧК – ОГПУ постепенно отказались от массовых административных высылок, которые порождали атмосферу недоверия, прежде всего интеллигенции, к власти, наносили ущерб науке и народному хозяйству, вели к другим негативным явлениям. Анализируя практику работы ВЧК – ОГПУ, Ф.Э. Дзержинский пришел к выводу, что практика широких высылок, даже к политическим противникам в отдаленные местности, особенно по подозрению, опасна, и выступил против этого. 27 мая 1923 г. Дзержинский выказал свою озабоченность Уншлихту и Менжинскому массовыми высылками:

«Массовые высылки возбуждают у меня большие опасения:

1. Они организуют и воспитывают высланных и закаливают их и доканчивают партийное образование и спайку.

2. Они организуют семейства высланных и «симпатиков».

3. Они поэтому содействуют развитию и укреплению данной партии в будущем и вырабатывают будущие кадры.

Поэтому я считаю установившуюся практику широких высылок по подозрению опасной для Республики, содействующей созданию антисоветских партий и полагаю необходимым повести борьбу с этой практикой.

Прошу Вас прислать мне данные, сколько, за что, куда мы выслали и высылаем из Москвы, так и других мест и какими принципами мы руководствуемся.

Необходимо войти по этому вопросу с докладом в ЦК. Я думаю, что необходимо установить следующие принципы:

1. Высылаются только активные и не по подозрению, а когда есть пол(ная) уверенность.

2. В тройке докладывает не только следователь или юридический отдел, а один из членов комиссии, который кроме ознакомления с делом знакомится и с самим подсудимым (иначе тройка будет всегда в руках следователя).

3. Не высылаются те, которые, можно ожидать, после освобождения перестанут быть активными.

4. Не судить о человеке и деле по формальным признакам «отказался дать подписку» (между прочим, требование подписок считаю вредным и нецелесообразным) и т.п.

5. Ко всем свидетельским показаниям (хлопотам) относиться с полным вниманием.

Лучше в 1000 раз ошибиться в сторону либеральную, чем сослать неактивного в ссылку, откуда он сам вернется, наверное, активным, а его осуждение сразу будет мобилизовано против нас.

Ошибку всегда успеем исправить.

Высылку потому только, что он когда-то был меньшевиком, считаю вредным делом.

Прошу дать ход этой моей записке»197.

Вопрос об административных высылках и выселениях рассматривался на заседаниях Политбюро 18 января, 13 и 29 декабря 1923 г., 6 марта 1924 г.

Чтобы избежать произвольного толкования и злоупотреблений в этой области, 28 марта 1924 г. Президиум ЦИК СССР принял «Положение о правах Объединенного Государственного политического управления в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь». Вынесение постановлений о высылке было возложено на Особое совещание в составе трех членов Коллегии ОГПУ по назначению председателя с обязательным участием прокурорского надзора»; особым совещаниям ГПУ союзных республик было предоставлено «исключительное право высылки лишь в пределах территории данной республики…». ОГПУ было обязано «руководствоваться тем, чтобы заключение в концентрационные лагеря применялось преимущественно только к категории лиц, причастных к контрреволюционной деятельности, шпионажу и бандитизму; во всех же остальных случаях это применение может производиться только при самых исключительных обстоятельствах. ОГПУ было поручено «разработать список местностей, куда будет производиться высылка, согласовав его с ЦИКами Союзных республик, и представить на утверждение Президиума ЦИК Союза ССР»198.

При союзных республиках «право вынесения постановлений было дано таким же совещаниям в составе членов коллегий ГПУ при Союзной республике под председательством уполномоченного ОГПУ с представлением Особому совещанию при ОГПУ права пересмотра или изменения любого постановления особого совещания ГПУ при союзной республике».

Приказом Дзержинского от 12 июня 1924 г. объявлено, что «на основании ст. 2 Положения о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь, опубликованного в приказе ОГПУ № 172 от 2/V с.г., состав Особого Совещания определить: тт. Менжинский, Ягода, Бокий»199.

Отметим, что все предварительные решения прорабатывались губисполкомами и губотделами ГПУ. Так, в январе 1922 г. выселены из Кронштадта семьи повстанцев, а в 1921—1922 гг. состоялось массовое выселение населения из районов, охваченных повстанческим движением, из приграничной полосы и другое200. На 3 июня 1924 г. число находившихся в административной ссылке составило 3064, из них политических – 1498; в местах заключения и в концлагерях – 3393, в том числе политических 458. На 1 мая 1924 г. были лишены права проживания в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Одессе, Ростове-на-Дону и пограничных губерниях 1485 человек201.

4 ноября 1925 г. права ОГПУ в части административных высылок распространены на лиц без определенных занятий и на спекулянтов. Такая участь постигла в 1925 г. бывших помещиков. Им было предоставлено право переселения в районы, намеченные для колонизации, с наделением их землей «в пределах трудовой стоимости»202.

Успешному проведению военных и чекистских операций в районах, охваченных повстанчеством и бандитизмом, а также уменьшению количества заключенных в лагерях и тюрьмах, ликвидации последствий Гражданской войны способствовали регулярно объявлявшиеся решениями высших и местных органов власти амнистии, как правило к знаменательным датам. Они свидетельствовали и о гуманности власти, вели к отрыву рядовых участников от руководителей восстаний и банд. Одним из первых решений ВЧК об амнистии был обсужден на президиуме 15 ноября 1918 г. после принятия IV Чрезвычайным Всероссийским съездом Советов об амнистии. Чекисты посчитали необходимым пополнить список тех, кто не подлежал освобождению. В него были включены: провокаторы, охранники, бывшие жандармы, полицейские, деятели черносотенных организаций, царские сановники, ведущие контрреволюционную агитацию попы, шпионы, лица, виновные в антисоветской агитации при исполнении ими служебных обязанностей, виновные в контрреволюционной агитации среди Красной армии, направленной к ее разложению или к возбуждению ее против советской власти; виновные в саботаже, направленном к расстройству продовольствия, транспорта, организации снабжения Красной армии, виновные в хранении без разрешения взрывчатых веществ, складов оружия и т.д.203

Данное решение не было отменено высшими органами власти.

Вопрос об амнистиях, прежде чем стать решением высших государственных органов, всесторонне обсуждался политическим руководством страны на уровне Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Он касался как отдельных групп граждан, так и конкретных лиц. В общей постановке этот вопрос был рассмотрен только в годы нэпа 16 августа 1923 г. О порядке проведения амнистии врангелевцев и савинковцев по предложению ЦК КП(б)У – 30 марта 1922 г.; об амнистии белой эмиграции – 20 апреля 1922 г.; о немедленном освобождении бывших басмачей, перешедших на сторону советской власти и сложивших оружие, – 6 ноября 1923 г.; о предоставлении персональной амнистии карельским беженцам, не успевшим зарегистрироваться до 1 мая 1924 г., – 16 марта 1925 г. и другие204.

28 января 1921 г. Президиум ВЧК, обсудив вопрос «О лицах, содержащихся до конца Гражданской войны», решил поручить Апетеру «дать распоряжение по всем местам заключения о применении ко всем лицам, заключенным до конца Гражданской войны, амнистии, т.е. механически перевести на 5 лет лагеря»205.

Следовательно, содержавшиеся в концлагерях десятки тысяч людей, подвергнутых превентивной изоляции, без какого-то состава преступления, а лишь за социальное положение, происхождение или родственные связи с противниками власти должны остаться в концлагерях еще на пять лет. Но это постановление не было выполнено.

3 ноября 1921 г. Президиум ВЦИК объявил полную амнистию всем рядовым участникам военных организаций Колчака, Деникина, Врангеля, Савинкова, Петлюры, Булак-Балаховича, Перемыкина и Юденича, «в качестве рядовых солдат, путем обмана или насильно втянутых в борьбу против Советской власти… Предоставить им возможность вернуться в Россию на общих основаниях с возвращающимися на родину военнопленными.

3. Обязать НКИД, НКВД и ВЧК немедленно принять все необходимые меры к обеспечению за ними прав, даруемых им настоящим постановлением».

Амнистированным, как правило, давались твердые гарантии от возбуждения судебного преследования. Но в инструкции о проведении амнистии солдат белых армий было подчеркнуто, что «не пользуются амнистией: фельдфебели, подпрапорщики, прапорщики, подпоручики, корнеты, юнкера, участники кадетских отрядов, делопроизводители в гражданских и военных учреждениях белогвардейских армий (военные чиновники), а также соответствующие вышеперечисленные чины других видов войск»206. Амнистия также не распространялась на осужденных за бандитские преступления, за участие в белогвардейских заговорах, шпионаже и открытых вооруженных выступлениях, на служивших в карательных частях и на деятелей антибольшевистских партий.

Эти лица, не прощенные и преследуемые советской властью, оставались в рядах тех, кто сражался с ней с оружием в руках. В то же время освобождены от наказания, независимо от срока осуждения, лица, не связанные с контрреволюционными организациями, осужденные за невыполнение продразверстки, участники Кронштадтского мятежа, рабочие и крестьяне, «вовлеченные в движение по малосознательности», дезертиры Гражданской войны.

Следует отметить, что руководство ВЧК – ОГПУ иногда проявляло непоследовательность при проведении амнистий: с одной стороны, оно обязывало губЧК (губотделы ГПУ—ОГПУ), особые и транспортные отделы неукоснительно соблюдать решения высших органов власти, с другой – принимало постановления, сводившие их на нет. Так, 8 октября 1921 г. Президиум ВЧК решил признать подлежащими расстрелу членов волостных комитетов СТК, бандитов, захваченных с оружием в руках, командный состав мятежников207.

В то же время Ф.Э. Дзержинский не мог не знать о распоряжении, направленном в Архангельск его заместителем И.С. Уншлихтом 24 октября 1921 г. ПП ВЧК по Северному краю З.Б. Кацнельсону: «Высланный Вам Тамбовской губЧК добровольно явившийся, сдавшийся комсостав антоновских банд: Вострякова И.А., Французова М.В., Полякова П.Г., Старых И.А., Уварова Ф.Н., Кулдошина А.Б., Арефьева Ф.М., Куксова С.М., Пригорьевских Я.С., Гладышева С.А., приговоренных официально к высылке в Архангельск, согласно постановлению Президиума ВЧК от 8 октября предлагается расстрелять, по возможности соблюдая конспирацию»208. Также поступали и местные власти: в Полтавской губернии после объявления амнистии публично расстреляны добровольно сдавшиеся властям бандиты, а их семьи отправлены в ссылку. Это не только вело к попранию законности, но и нравственных норм и в конечном итоге отрицательно сказывалось на решении чекистами служебных задач.

По поводу проведения амнистий тех, кто побывал в большевистских тюрьмах и лагерях, писал бежавший в 1925 г. А. Клингер, который провел три года в «местах заключения особого режима»: «Советское правительство обычно ежегодно объявляло амнистию «всем врагам рабоче-крестьянской власти». Но провинциальные органы ГПУ амнистировали своих заключенных следующим способом (регулярно повторяющимся каждый год): за несколько недель, а иногда и за день до 25 октября часть «контрреволюционеров» расстреливалась в «ударном порядке», остальные спешно отправлялись в Соловки»209. И все же, несмотря на непоследовательность власти, порой невыполнение обещаний, принимаемые меры по ослаблению и ликвидации повстанческого движения и бандитизма, как то: амнистии, недели явки, добровольной сдачи оружия и др., – давали положительные результаты.

На качественно новом этапе развития государства назрела необходимость изменения характера и содержания основных задач органов безопасности. Для этой цели проведена реформа ВЧК.

В конце 1921 г. в партийных и правительственных кругах снова обсуждался вопрос о реформировании ВЧК. Совершенно необоснованным является утверждение В. Сироткина о том, что в 1921 г. ВЧК пыталась сфабриковать дело против группы «рабочей оппозиции», и это послужило для В.И. Ленина «толчком к упразднению ВЧК»210. Причина не в этом, она прежде всего в стремлении руководства страны перестроить органы безопасности в связи с переходом к нэпу.

Н.В. Крыленко предложил отделить розыск и дознание от следствия. Ф.Э. Дзержинский направил письмо в Политбюро ЦК РКП(б), выступив категорически против данного предложения, считая, что это «разрывает цепь, неразрывно с собой связанную».

Есть необходимость доводы председателя ВЧК привести полностью, так как они показывают его точку зрения и по ряду других вопросов: «Это типичная буржуазная юстиция, юстиция богатых. В результате судоговорения – правда». Говорит же на суде мошна. Если же мы эту цепь порвем, как мы правду на суде найдем? Случай, впечатление, та же мошна, развращающая и умеющая создавать впечатление, правду может знать тот, кто верит тем, кто начал дело, был у первоисточника. Почему не потребовалось у нас изменять существующее положение? Если в органах ЧК нет достаточного количества умеющих формулировать, надо их найти. Все равно они нужны и в следств(енных) аппаратах трибуналов и др. Такое же соединение дает громадную экономию в людях и во времени.

Если же нет к нам доверия, то нас надо разогнать, ибо мы держимся только на доверии партии. Что мы сами не потерпим и уничтожаем всякую сорную траву гораздо успешнее, чем мог бы это сделать кто-либо со стороны.

Мыслимое отделение политической борьбы от борьбы с должностными и хозяйств(енными) преступлениями – несвоевременно, ибо хищения, взяточничество, саботаж, распущенность – это проявления у нас той же борьбы против диктатуры пролетариата – и этими проявлениями эта диктатура может быть убита побитой буржуазией, тогда как в буржуазном строе кражи и хищения усиливали только господство собственности. И особенно теперь в переходный период вынужденных уступок наших сдача этих позиций, сокращение и ослабление борьбы с этими преступлениями может уничтожить все наши расчеты. Отдача ВЧК под надзор НКЮста – роняет наш престиж – умаляет наш авторитет в борьбе с преступлениями, подтверждает все белогвардейские россказни о наших «беззакониях», по существу не достигая никаких результатов надзором одного лица столь большого аппарата. Это акт не надзора, а акт дискредитирования ВЧК и ее органов. Быть под надзором одного лица, иметь комиссара коллегии ЧК не заслужили, так как состоят из членов партии, испытанных в боях и со стажем большим, чем завгубюстами. ЧК находится под надзором партии. Введение комиссара губюста означает фактически перемену курса против ЧК, так как губюсты – это органы формальной справедливости, а ЧК органы дисциплинированной партийной боевой дружины. Такой тип, как губюст, так и ЧК сложились в процессе революции Российской.

ЧК, члены ее коллегии и сотрудники не могут быть гражданами той же категории, что и белые спецы гражданские 2-й категории.

НКЮст имеет общие права и обязанность следить за законностью во всей стране и во всех ведомствах, обществах и общественной и частной жизни. И не только в органах ВЧК. Почему же только мы должны быть под надзором? Принципиально такая постановка контроля для нас, как партийных работников, а не специалистов по арестам и расстрелам – внутренне неприемлема.

С точки зрения деловой также не выдерживает критики. Проект показывать дел агентурных мы не можем – иначе с нас ответственность снимается за успешность борьбы. Тогда не надо ЧК, пусть будет передана вся борьба губюстам и НКЮсту, которые и будут нести ответственность.

НКЮст должен нам помочь, форму нашей борьбы облечь в одежду новой экономической политики – это так, но для этого надо быть сотоварищем по ответственности и по поставленным себе задачам. Надо послать такого же, как мы, борца, но с юстицевскими знаниями, чтобы нашу борьбу, которую мы вели до сих пор, ЗАМАСКИРОВАТЬ формами всяких гарантий и т.д. Надо научить нас бить врага его оружием, но бить его, а не нас. Для этого надо войти в комиссию и наблюдать за этими формами, следить, чтобы они не нарушались и т.д. Вот как надо сделать, а не сдавать позиции, когда для этого нет нужды еще. Если ЧК потеряла у партии доверие, а губюсты приобрели, то надо распустить ЧК и их борьбу передать губюстам. P.S. Еще забыл упомянуть, что надзор за нашим следств(енным) аппаратом по декрету осуществляется трибуналом»211.

Помимо предложений Н.В. Крыленко, свое суждение о реформировании ВЧК внес и Л.Б. Каменев. Дзержинский направил В.И. Ленину предложения Коллегии ВЧК, с которыми согласился нарком юстиции Д.И. Курский (Коллегия ВЧК возражала против передачи органов розыска и следствия в различные ведомства и считала преждевременным разделение подследственности дел о контрреволюционных, должностных преступлениях и крупных хищениях народного достояния). Проект положения о ВЧК для представления на утверждение Президиуму ВЦИК писал, что это максимум, на что согласился Ф.Э. Дзержинский. В свою очередь, Л.Б. Каменев выступал за оставление за ВЧК только борьбы с политическими преступлениями, шпионажем, бандитизмом, охраны дорог и складов, остальное – передать НКЮ, туда же влить и следственный аппарат ВЧК, передав его ревтрибуналам.

Рассмотрим предложения Дзержинского, с которыми согласился Д.И. Курский:

«1. Оставить функции BЧК в общем в тех же размерах, как и сейчас.

2. Применительно к новой экономической политике ввести более точные и строгие нормы и порядок арестов, обысков, содержания под стражей и следствия, наладив действительную связь с ведомствами.

3. Ограничить судебные функции до максимума. Обязать ВЧК просматривать все приговоры местных ЧК (и санкция).

4. Для действительного соблюдения норм и правил, упомянутых в пункте 2, обязать представителя НКЮ в ВЧК и губюстов в МЧК наблюдать и инструктировать работу в этом отношении.

5. Сохранить контроль ревтрибунала над следственным производством МЧК (и соответственно воен. трибун. над ВЧК) по делам, подсудным трибуналам, и установить более тесную связь между ЧК и трибуналами.

6. Усилить Верхтрибунал в смысле твердого руководства мест трибуналами.

7. Для объединения и руководства… репрессией трибуналов и адм. органов создать постоянное совещание под председательством НКЮ из представителей ВТР, ВЧК и HKBД.

8. Решительно возражаю против передачи в различные органы розыска и следствия.

9. Считаю сейчас преждевременным отделить друг от дpyгa (пepeдaть в различные органы) дела политические и по крупным хищениям народного достояния.

10. Наркомюсту принадлежит наряду с наблюдением за законностью других учреждений также и наблюдение за законностью деятельности ВЧК. Независимо от этого общего наблюдения предс. НКЮ входит в Коллегию ВЧК на основании приложенного листка.

Текст приложения: «Представитель Нaркомюста в Коллегии ВЧК имеет все права члена коллегии, наблюдает за вынесением всеми органами ВЧК всех предписанных законом, норм и порядка ареста, обысков, содержания и следствия, каковые обязанности выполняет как член Коллегии ВЧК. О всех замеченных недостатках, упущениях докладывает Президиуму ВЧК. В случае разногласия докладывает Нaркомюсту для ликвидации разногласия путем пepеговоров НКЮста с ВЧК или в случае недостижения согласия для разрешения дела СНК»212.

29 ноября 1921 г. В.И. Ленин писал: «т. Каменев! Я ближе к Вам, чем к Дзержинскому. Советую Вам не уступать и внести в Политбюро. Тогда отстоим maximum из максимумов. На НКЮ возложим еще ответственность за недонесение Политбюро (или Совнаркому) дефектов и неправильностей ВЧК213.

1 декабря 1921 г. В.И. Ленин внес в Политбюро ЦК РКП(б) проект преобразования ВЧК и сужения круга ее деятельности. (М.Я. Лацис допустил неточность, указав, что реорганизация ВЧК была проведена по предложению Ф.Э. Дзержинского.)

В.И. Ленина предложил: «1-ое: компетенцию сузить.

2-ое: арест еще уже права.

3-е: срок < 1 месяца.

4-ое: суды усилить или только в суды.

5-ое: название.

6-ое: через В Ц И К провести > серьезные умягчения»214.

В тот же день Политбюро, обсудив предложения В.И. Ленина и доклады Ф.Э. Дзержинского и Л.Б. Каменева о ВЧК, постановило создать комиссию в составе Ф.Э. Дзержинского, Д.И. Курского и Л.Б. Каменева для подготовки вопроса в пятидневный срок. Комиссии были даны директивы: сузить компетенцию ВЧК и право ареста, усилить суды, обсудить вопрос об изменении названия, «подготовить и провести через ЦИК общее положение об изменении в смысле серьезных умягчений».

3 декабря 1921 г. руководящие работники ВЧК: Т.П. Самсонов, С.Г. Могилевский, Г.И. Благонравов, Г.И. Бокий, Ф.Д. Медведь, С.Ф. Реденс получили указание Ф.Э. Дзержинского ознакомиться с директивами ЦК РКП(б), с заключением И.С. Уншлихта о будущем ВЧК и представить свои предложения. Каждый из них должен был предусмотреть «все вопросы и возможность дальнейшей работы при сокращении и смягчении деятельности ЧК. Один из важных вопросов – это сохранение полностью лучших работников, а главное – не разрушить аппарат, наоборот, сплотить еще больше его»215.

Точка зрения руководства ВЧК на будущее органов безопасности была выражена при обсуждении проекта положения о ВЧК на заседаниях Президиума ВЧК 12 и 22 декабря.

12 декабря с докладом выступил Ф.Э. Дзержинский, 22 декабря – И.С. Уншлихт. В принятом проекте положения было отмечено, что ВЧК остается органом самостоятельным при СНК РСФСР, все чекистские органы являются милитаризованными в смысле подчинения, организационная структура отвечает военной. В сферу ее компетенции входят: борьба с контрреволюцией, шпионажем, бандитизмом, охрана границы и железных дорог, крупными преступлениям по должности и крупным хищениям. «Руководители соответствующего органа чека полностью отвечают за свои действия перед своими высшими инстанциями и никоим образом не могут оправдать своих незаконных распоряжений ссылкой на исполнение предписаний местных советских и партийных органов…»

Фактически это предложение было направлено на то, чтобы положить конец такой практике, когда права территориальных органов безопасности определялись бы местными органами власти, как это было в годы Гражданской войны.

В проекте предлагалось усилить осведомительный аппарат и оставить за ВЧК право изоляции политически вредного элемента на срок не свыше двух лет (заключение и административная ссылка). А ВЧК – переименовать в Государственную Политическую охрану РСФСР при Совнаркоме216.

С 19 по 22 декабря 1921 г. работала ХI Всероссийская партийная конференция РКП(б). Хотя специально вопрос о ВЧК не обсуждался, однако в ее решениях нашла отражение проблема ограничения компетенции ВЧК. Так, в резолюции «Очередные задачи партии в связи с восстановлением хозяйства» было указано: «Новые формы отношений, созданные в процессе революции на почве проводимой властью экономполитики, должны получить свое выражение в законе и защиту в судебном порядке… Судебные учреждения Советской республики должны быть подняты на соответствующую высоту. Компетенция и круг деятельности ВЧК и ее органов должны быть соответственно сужены, и сама она реорганизована»217.

23 декабря на IХ Всероссийском съезде Советов с обоснованием идеи преобразования органов ВЧК выступил В.И. Ленин. Дав положительную оценку ВЧК, он указал, что «та обстановка, которая у нас создалась, повелительно требует ограничить это учреждение сферой чисто политической… необходимо подвергнуть ВЧК реформе, определить ее функции и компетенцию и ограничить ее работу задачами политическими…»218.

Обратим внимание на слова председателя СНК РСФСР: «обстановка… повелительно требует». Вероятно, он имел в виду причины, обусловленные не только внутренним, но и международным положением страны. Нельзя было не учитывать общественного мнения в других странах, наличия сформировавшегося стереотипа в оценке чекистских органов как проводников только политики «красного террора» в условиях беззакония «поголовное истребление» противников. И в Советской России после Гражданской войны поступали различные предложения об улучшении деятельности и реорганизации всей ВЧК или отдельных ее звеньев. Например, в статье Б. Фрумкина о корнях спекуляции, опубликованной в газете «Правда», говорилось: «Сосредоточить весь надзор в специальном отделе ЧК, причем дело должно быть не в руках агентов, умеющих лишь выслеживать спекулянтов, а необходимо создать кадр сотрудников, способных производить ревизию по существу: знакомых как с нашими задачами в этой области, так и с возможными злоупотреблениями».

В декабре 1921 г. IX Всероссийский съезд Советов принял следующее постановление: «Съезд Советов отмечает героическую работу, выполненную органами Всероссийской чрезвычайной комиссии в самые острые моменты Гражданской войны, и громадные заслуги, оказанные ими делу укрепления и охраны завоеваний Октябрьской революции от внутренних и внешних покушений.

Съезд считает, что ныне укрепление советской власти вовне и внутри позволяет сузить круг деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органов, возложив борьбу с нарушением законов советских республик на судебные органы.

Исходя из этого, съезд Советов поручает Президиуму Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета в кратчайший срок пересмотреть положение о Всероссийской чрезвычайной комиссии и ее органах в направлении их реорганизации, суждения их компетенции и усиления начал революционной законности»219.

На основании постановления IХ Всероссийского съезда Советов от 28 декабря 1921 г. Президиум ВЦИК создал две комиссии: по разработке проекта о реорганизации ВЧК и ее местных органов, положения об органах безопасности и внесудебных приговорах.

В работе комиссии ВЦИК РСФСР приняли активное участие члены Коллегии ВЧК220.

8 января 1922 г. Коллегия ВЧК направила свой проект В.И. Ленину. Судя по проекту, руководство ВЧК выступило против передачи органов розыска и следствия в различные ведомства, считая преждевременным разделение подследственных дел о контрреволюции, должностных преступлениях и крупных хищениях. В то же время к В.И. Ленину поступил другой проект (Л.Б. Каменева и И.В. Сталина), в котором отстаивался «максимум»: разгрузить ЧК, оставив за ними политические преступления, шпионаж, бандитизм, охрану дорог и складов, остальное – передать НКЮсту; следственный аппарат ЧК влить в НКЮст, передав его ревтрибуналам.