Kitobni o'qish: «Этническая история юкагиров. С древнейших времен до ХХ в. Часть 1»

© Акимова В. С., Немировский А. А., Шадрин В. И., текст, 2021

© Издательство «Директмедиа Паблишинг», оформление, 2021

* * *

Предисловие

Юкагиры являются одним из древнейших народов Сибири с уникальным языком и культурой, проживающие на Чукотке, в Якутии и Магаданской области. По Всероссийской переписи 2010 г. юкагиров было 1603 человека. При этом юкагиры делятся на тундренных и лесных юкагиров, отличающихся языками, культурой и хозяйственным укладом.

Проблема происхождения юкагиров неоднократно привлекала к себе внимание этнографов, археологов, лингвистов, культурологов, историков, антропологов и была темой научных дискуссий и гипотез. Изучение вопросов происхождения юкагиров имеет не только научное, но и практическое значение. Прошлое, настоящее и будущее юкагирского народа неразрывно связано с историей России и является неотъемлемой частью современных этнокультурных процессов.

Цель работы – провести обзор этнической истории юкагиров, сделать попытку систематизировать существующие научные, научно-популярные теории по изучению исторического прошлого этого древнейшего народа Северо-Востока России.

В популярной форме приведены научно-теоретические концепции изучения происхождения юкагиров, а также данные археологических, исторических, палеолингвистических, антропологических материалов по проблемам этногенеза и этнической истории юкагиров. В монографии предпринята попытка раскрыть общие моменты и истоки этнической истории народов Северо-Востока России, подчеркнуть невозможность этнических процессов без контактов, взаимовлияний народов на разных этапах их истории и на этом фоне показать специфику формирования одного из древнейших этносов этого региона – юкагиров.

Глава 1. Основные проблемы этногенеза и древней этнической истории юкагиров до XVII в

1.1. Юкагирская проблема в современной науке

Юкагиры – древнейшее население Восточной Сибири. В настоящее время основными местами их расселения являются Верхнеколымский и Нижнеколымский районы Республики Саха (Якутия), также они проживают в Аллаиховском, Среднеколымском и Усть-Янском районах Якутии, Билибинском и Анадырском районах Чукотского автономного округа и Среднеканском районе Магаданской области. Численность составляет 1603 чел., в том числе 1281 чел. в Якутии (по данным 2010 г.).

Юкагирский язык делится на лесной (колымский, южно-юкагирский) и тундренный (северно-юкагирский) диалекты, которые признаются отдельными языками [Курилов, 2003: 24].

До сих пор нет единого мнения о происхождении этнонима «юкагир», но известно, что в его составе выступает тунгусский суффикс – гир-, который служит для образования родовых названий. Первую часть слова «юкагир» В. И. Иохельсон связывал с юкагирским корнем со значением «далеко» йуукэ, В. А. Туголуков – с эвенкийским дюкэ «лед» [Туголуков, 1979: 5]; есть и другие точки зрения на происхождение этого корня. Самоназвание юкагиров – «одул» у лесных, «вадул/wадул» у тундренных, в значении «сильный», «могучий» [Фольклор юкагиров, 2005: 14].

К моменту прихода русских в сере XVII в. юкагиры проживали на территории от Лены до Анадыря, подразделяясь на родоплеменные объединения (яндинцы, омоки, когимэ, ононди, алаи, олюбенцы, анаулы, шоромбои, ходынцы, чуванцы, хоромбои, омолонцы и другие). Тогда же были получены первые сведения о них. Научное изучение юкагиров началось с конца XIX века исследованиями В. И. Иохельсона.

Специальных исследований, рассматривающих проблему этногенеза юкагиров, крайне мало. Можно выделить несколько работ, в которых освещается этот вопрос. Это работы Дебец Г. Ф. «Антропологические исследования в Камчатской области» (М., 1951), Левина М. Г. «Этническая антропология и проблемы этногенеза народов Дальнего Востока» (М., 1958), Чернецова В. Н. «К вопросу об этническом субстрате в циркумполярной культуре» (М., 1964), Гурвич И. С. «Этническая история Северо-Востока Сибири» (М., 1966), Симченко Ю. Б. «Некоторые данные о древнем этническом субстрате в составе народов Северной Евразии» (М., 1968) и «Некоторые вопросы древних этапов этнической истории Заполярья и Приполярья Евразии» (М., 1975), Кирьяк М. А. «Археология Западной Чукотки в связи с юкагирской проблемой» (М., 1993), Николаевой И. А. «К вопросу об урало-юкагирских генетических связях» (М., 1995), Алексеева А. Н. «Древняя Якутия: железный век и эпоха средневековья» (Новосибирск, 1996), Гоголева А. И. «Этническая история народов Якутии» (Якутск, 2004). Отдельные аспекты этногенеза затрагиваются в работах Васильева Ф. Ф., Горохова С. Н., Дикова Н. Н., Жуковой Л. Н., Золотаревой И. М., Кистенева С. П., Константинова И. В., Крейновича Е. А., Окладникова А. П., Федосеевой С. А., Хлобыстина Л. П., Черосова Н. М., Эверстова С. И., а также в коллективных работах «История Якутской АССР» под ред. Окладникова А. П. (М., 1958), «Этническая история народов Севера» (М., 1972), «Этногенез народов Севера» (М., 1980), «Этногенез народов Северной Азии» (Новосибирск, 1984), «Юкагиры: историко-этнографический сборник» (Новосибирск, 1975). Важные данные для реконструкции древнейших этапов истории юкагиров дают антропологические исследования, начавшиеся только с середины ХХ в.

Проблема этногенеза юкагиров является важным для реконструкции этнической истории Северо-Востока страны и решения проблем этногенеза многих народов Сибири.

Решение «юкагирской проблемы» возможно при привлечении данных различных наук (лингвистики, антропологии, генетики, этнографии и археологии) и результатов междисциплинарных исследований.

Лингвистические исследования подтверждают данные о древних связях юкагирских языков с уральскими и алтайскими языками.

Исследованиями древнейших этапов развития юкагирского языка занимались лингвисты Е. А. Крейнович, И. А. Николаева, Е. С. Маслова, Г. Н. Курилов.

Известный юкагировед, филолог Крейнович Е. А. занимал осторожную позицию в вопросе о генетических связях юкагирского языка с уральскими, указывая только на возможность древних исторических контактов [Крейнович, 1968: 451]. В конце жизни ученый, обобщая свои материалы, заявил, что «некоторые морфологические и лексические элементы юкагирского языка влекут его к древним финно-угорским языкам, минуя языки самодийские» [Крейнович, 1982: 3] и о «генетической принадлежности юкагиров к уральским языкам» [там же: 5].

В ранних работах И. А. Николаева считала, что «предки современных уральских народов в V–VI тыс. до н. э. проживали совместно в районе Среднего Урала» [Фольклор юкагиров…, 1989: 4], а юкагиры были первой волной уральцев, ушедших на северо-восток не позднее V тыс. до н. э., по заполярным районам или по югу Сибири через Прибайкалье, причем их отделение от уральцев произошло раньше, чем деление уральской языковой семьи на финно-угорскую и самодийскую ветви. Она выявляла три компонента в юкагирском языке; уральский, прибайкальский и палеоазиатский (северо-восточной). В своей кандидатской диссертации она писала, что юкагирский язык обнаруживает некоторые замечательные параллели с восточно-уральскими языками и имеет столько же юкагирско-финно-угорских лексических сопоставлений [Николаева, 1988].

Согласно урало-юкагирской гипотезе последних работ И. А. Николаевой праюкагиры представляли собой первую, дальше всего зашедшую на восток волну расселения носителей урало-юкагирских языков (следующая по времени и дальности проникновения на восток волна состояла из языковых предков угров и самодийцев); в современных юкагирских языках есть субстрат неуральского и неалтайского характера – то есть субстрат языка более раннего, неурало-юкагирского населения Сибири. С антропологической точки зрения юкагиры монголоидны. Таким образом, cуть древнейших этапов их этногенеза сводилась к тому, что группа уралоязычных пришельцев с запада смешалась в несколько этапов с неностратическими монголоидными аборигенами Сибири, сформировав (окончательно – уже на территории Восточной Сибири) юкагирскую по языку и монголоидную по антропологическому облику общность, причем в праюкагирский язык вошел аборигенный языковой субстрат.

Однако ряд ведущих лингвистов до сих пор осторожно относятся к возможности отнесения юкагирского языка к уральским (Дыбо А. В., Мудрак О. А). Оппонент этой гипотезы лингвист О. А. Мудрак, критикуя эту позицию, отмечает недостаточное число лексических сопоставлений, приводимых ее сторонниками, и указывает на то, что значения сопоставляемых слов порой довольно далеки друг от друга. Сам О. А. Мудрак в 2000-е годы разработал теорию родства юкагирских языков с нивхским. Продолжая свою работу, он сопоставил реконструированные им чукотско-камчатский и нивхско-юкагирский праязыки. Он обнаружил регулярные фонетические соответствия между этими языками, собрал этимологии, а значит, смог предложить гипотезу родства этих двух семей. Для предложенных им языковых общностей О. А. Мудрак вводит новые термины: «охотские языки» – для объединения чукотско-камчатских и нивхско-юкагирских, и «палеосибирские языки» – для объединения «охотских» и алеутских языков, при этом относя нивхско-юкагирские языки к алтайским [Мудрак, 2011].

Исследования известного фольклориста В. В. Напольских поддерживают уральскую гипотезу. Древнеуральская общность существовала в мезолитическое время на территории таежной зоны от Урала до правобережья Енисея и была образована смешивающимися друг с другом группами двух антропологических типов: носителями т. н. древнеуральской расы (имеющей многие общие черты с большой европеоиодной расой) и низколицыми периферийными монголоидами ранней предковой формы катангского подтипа байкальской малой расы (разновидность большой монголоидной расы). В результате этого смешения у носителей пра-урало-юкагирских (и прауральских языков) возникли общие, специфические для их этнического ареала антропологические черты, следы которых и сейчас сохраняются у большинства уралоязычных народов с одной стороны, и юкагиров с другой.

Древнейшими этноязыковыми предками юкагиров суждено было стать каким-то восточным племенам пра-урало-юкагирской общности; в формировании этих племен приняли участие прежде всего вышеупомянутые низколицые монголоидные группы, но также и носители древнеуральского антропологического типа (с их частично близкими к европеоидам чертами).

Отделение прауральских языков от праюкагирских лингвистически может быть примерно датировано VI–V тыс. до н. э. или на одно-два тысячелетия ранее (в зависимости от датировки последующего распада уже самого прауральского единства, варьирующейся от VI–V тыс. до н. э. [Напольских, 1997] до IV тыс. [Хелимский, 2005]. Вероятным ареалом этого обособления носителей праюкагирских диалектов была восточная окраина ареала былой урало-юкагирской общности, занимавшая часть бассейна Енисея.

А. А. Немировский обратил внимание, что надежно выявленным фактом языковой эволюции юкагиров является разделение юкагирских диалектов (или значительной их части) на две ветви, давшие в итоге: одна – современный тундренный (североюкагирский, вадульский), а другая – современный колымский (лесной, южноюкагирский, одульский) юкагирские языки. Этот языковой распад исходного общеюкагирского ареала должен иметь немалые шансы отразиться и археологически – обособлением и разделением культур [Немировский, 2017].

Вероятное время расхождения североюкагирской и южноюкагирской ветвей И. А. Николаева предварительно оценивала по глоттохронологии временем около 2000 лет назад [Николаева, Хелимский, 1997]. М. А. Живлов уточнил этот вывод, составив юкагирские стословники для тундренного и колымского юкагирских языков [Живлов, 2011] и заключив, что после отсева доказанных заимствований в оба списка из не-юкагирских языков совпадения в них составляют менее половины (47 %), так что время начала расхождения их по глоттохронологии – ок. 1350 г. до н. э.

Датировки такого рода, конечно, неточны, но мы в любом случае должны принять, что уже к исходу II тыс. до н. э. – первым векам I тыс. до н. э. существовал не один этноязыковой праюкагирский или общеюкагирский ареал, а два ареала – пра-североюкагирский и пра-южноюкагирский, причем ареалы эти были достаточно мало связаны друг с другом, а центры их были достаточно удалены друг от друга для того, чтобы в следующие две тысячи лет они очень сильно разошлись по лексике.

Приведенная датировка расхождения североюкагирских и южноюкагирских языков соответствует времени разделения былого ымыяхтахского ареала на усть-мильский на юге и пережиточный ымыяхтахский на севере и дальнейшему сосуществованию этих ареалов [Немировский, 2017].

В последнее время основные этногенетические построения базируются на данных антропологии, в том числе генетики. По краниометрическим признакам юкагиры близки к тунгусо-маньчжурам и относятся к байкальской группе типов [Дебец, 1951: 71; Левин, 1958: 153]. По антропологическим данным юкагиры обнаруживают связи с народами Северной Сибири [Левин, 1961: 11].

Популяционные генетики полагают, что наиболее вероятными предками юкагиров и сформировавшихся на их основе нганасан являются носители сыалахской культуры, существовавшей 6,5–5,2 тыс. лет назад [Сукерник, Кроуфорд, Осипова, 1988: 27]. Это утверждение, однако, не подтверждается археологическими данными. Этническая идентификация даже поздних культур Якутии (ымыяхтахского переходного периода от эпохи камня к эпохе ранних металлов и усть-мильской бронзового века) весьма затруднена [Алексеев, 1996а].

Довольно часто антропологические аспекты юкагирской проблемы касался и один из крупнейших современных антропологов В. П. Алексеев. Он, выделив сибирско-амурский этногенетический пучок, отнес к нему помимо тунгусо-маньчжурских народов и юкагиров, считая их антропологически близкими [Алексеев, 1973: 212]. Изучая инуитские погребения, он отметил, что их погребальные камеры в виде срубов, сделанных в грунте, аналогичны древнеселькупским, а воздушные захоронения – юкагирским. При этом он отметил и наличие в них культа собаки, что характерно было юкагирам [Алексеев, 1967: 11–13]. В начале 80-х годов ученый вновь вернулся к юкагирской проблеме и сделал вывод о вероятности родства древнего населения Аляски с протоюкагирами [Алексеев, Трубникова, 1984: 67], которые были предками не только культур ипиутак и нортон, но и древнеберингоморской [Алексеева, Алексеев, Арутюнов, Сергеев, 1983: 27]. В 1989 году В. П. Алексеев издал свой труд «Историческая антропология и этногенез», в которой он отнёс «этногенез юкагиров к эпохе ранней бронзы, хотя подобная древность, по мнению некоторых исследователей, кажется сомнительной» [Алексеев, 1989: 419]. Там же он заявил о близости североамериканских индейцев на-дене (в том числе атапасков) к сибирским монголоидам, при этом он указывает дату I тысячелетие до н. э. как верхнюю границу их переселения в Америку [там же: 491].

В пользу связей культуры Ипиутак с протоюкагирами выступила в 1980 г. О. Б. Трубникова, отметившая его большее «тяготение к неолиту Сибири» [Трубникова, 1980: 104], тогда же В. А. Дремов, исследуя антропологический материал из верхнеобских могильников, заявил об очевидной близости верхнеобских скелетов с байкальскими [Дремов, 1980: 36]. Ряд важнейших положений высказали в 1983 г. одонтологи Н. А. Дубова и Тегако на основе анализа зубной системы народов Северо-Востока Азии. Так они подтвердили тезис о том, что ламуты (эвены) являются тунгусизированным народом юкагирского происхождения. Интересным является их вывод о постоянных контактах в древности юкагирских племен с монголоязычными народами, что, вполне возможно, вело к обмену генной информации и формированию близких особенностей зубной системы [Дубова, Тегако, 1983: 191].

Байтасов Р. Р. (Минск) находит подтверждения теории О. А. Мудрака о гипотетической нивхско-юкагирской и чукотско-камчатской языковой семье, родственной алгонкино-мосанской семье в Америке, генетическими исследованиями. Он утверждает, что язык носителей Y-гаплогруппы С*, по-видимому, был предковым для современного австралийского, нивхского, чукотско-камчатского и юкагирского языков. При этом гаплогруппа C3*, объединяющая ительменов, коряков, чукчей, нивхов, юкагиров, обнаружена также в Америке: четыре гаплотипа индейцев из Эквадорской Амазонии (3 waorani и 1 kichwa (6 %)), типированны как С3*. В. П. Алексеев, выделив сибирско-амурский этногенетический пучок, отнес к нему помимо тунгусо-маньчжурских народов и юкагиров, считая их антропологически близкими [21, 22].

Новосибирские генетики Сукерник Р. И. и Володько Н. В. изучили митохондриальный генофонд юкагиров, используя филогеографический подход. Были получены полные последовательности митохондриальных геномов гаплогрупп С и D юкагиров и нганасан (n=39). На основании филогенетического анализа с привлечением всех доступных полных геномов был оценен возраст этих гаплогрупп. Разнообразие мтДНК юкагиров отражает древнее распределение линиджей С и D, ассоциированных с позднепалеолитической селемджинской культурой рыболовов и охотников-собирателей, возникшей в бассейне среднего течения Амура примерно 25 тыс. лет назад.

Выявленные данные, наряду с высокой частотой (43 %) С2а у юкагиров и временем дивергенции этого линиджа (8150 лет назад), позволяют предположить, что он возник в популяции праюкагиров и получил распространение в голоцене. Иными словами, его носители участвовали в реколонизации Сибирской Арктики после окончания ледникового максимума.

В митохондриальном генофонде юкагиров доминируют гаплогруппы С и Б, отличающиеся исключительным внутри групповым разнообразием. Наиболее частой гаплогруппой в популяции юкагиров является гаплогруппа С. Обращает на себя внимание высокая частота гаплогруппы С2а, с наибольшей концентрацией (50 %) выявленной у лесных юкагиров. Особенности географического распределения корневого гаплотипа С2а и его производных указывают на его происхождение у древнего населения приполярных районов континентальной Сибири. Другими словами, вариант С2а представляет специфический палеосибирский гаплотип. Примечательно, что секвенирование ГВС1 мтДНК, извлеченной из ископаемых останков возрастом 3600 лет, найденных в северо-восточной Якутии, выявило вариант, идентичный С2а. На территории континентальной Сибири к югу от юкагирского ареала корневой вариант С2а также встречается, но с гораздо меньшей частотой [35].

Исследования якутского генетика С. А. Федоровой показали, что популяции юкагиров отличаются относительно высоким содержанием гаплогрупп Q и C3* Y-хромосомы, характерным для популяций Америки и древнего населения Сибири эпохи верхнего палеолита. Также выявлено, что митохондриальный генофонд эвенов более близок к генофонду юкагиров, тогда как состав линий Y-хромосомы сходен с эвенкийским [169].

Этнографы давно обратились к проблеме этногенеза юкагиров, но недостаточное количество материала, а порой их отсутствие, не позволяло делать какие-нибудь серьёзные выводы.

И. С. Гурвич считал юкагиров прямыми потомками древнейшего аборигенного населения Северо-Востока Азии [122, с. 44], основываясь на мнениях Окладникова А. П., Долгих Б. О., Левина М. Г.

Древнейший субстратный пласт, легший в основу северо-восточных палеоазиатов, И. С. Гурвич связывал с сумнагинской культурой [Этногенез народов Севера, 1980: 226]. Дальнейшие археологические исследования в этом регионе показали довольно сложную и не такую уж ясную картину этнокультурного развития [112]. Тем не менее, И. С. Гурвич, сопоставляя территории ымыяхтахской культуры и расселения юкагиров в XVII в., а также отмечая некоторую близость культуры археологической (ымыяхтахской) к этнографической (юкагирской), посчитал возможным определить носителей ымыяхтахской культуры прежде всего как праюкагиров [Этногенез народов Севера, 1980: 144].

В этнографической науке для выявления генетических связей большое внимание уделяют исследованию похоронной обрядности, как одной из наиболее консервативных черт общественного бытия. Этнографические наблюдения показывают, что смена форм погребений происходит редко, обычно под сильным влиянием соседей или разных изменений в идеологии, поэтому формы захоронений могут служить некоторых случаях этническим определением.

Основным видом захоронений на Севере был так называемый воздушный способ на столбах или обрубках деревьев, на ветвях, а также наземный в тундренной части – на нартах, в ящиках на поверхности земли, в кругу из камней, что можно считать разновидностью воздушного способа ввиду отсутствия леса. У юкагиров известно два типа воздушных захоронений: в деревянных ящиках-срубах (сайбах), которые помещались на срубных стволах деревьев, и в лодке. На основании уже этого мы можем отвергнуть этногенетические связи с северо-восточными палеоазиатами (чукчами, коряками), сжигавшими своих покойников, зато четко прослеживаются эти связи с уграми и самодийцами – параллели наблюдаются с селькупами [137, с. 66–70], ненцами и нганасанами [Грачева, 1971, 1983б]. Аналогичны формы воздушных погребений и в ряде районов Северной Америки. Сибирско-американская зона распространения воздушных погребений, таким образом, была, как бы разорвана чукотско-корякско-эскимосским массивом [Гурвич, 1981: 124].