52-й драгунский Нежинский полк. Русско-японская война

7. Прибытие на фронт

В дальнейшем описании событий уже можно опираться на «Дневник военных действий 52-го драгунского Нежинского полка», изданный в Ельце в 1906 году. Согласно записям, первые два эшелона (с 1-м и 2-м эскадронами) прибыли на станцию Янтай (в 20 верстах к северу от Ляояна) 16 июля. На следующий день появились 3-й и 4-й эскадроны, а затем, через такой же временной интервал, были благополучно доставлены последние два вместе со штабом и обозом. В те же дни на станции Янтай выгружались и Черниговцы. Таким образом, в воскресенье, 18 июля, вся бригада оказалась в сборе, и вечером того же дня полки выступили походным порядком в южном направлении. По свидетельствам очевидцев, жара стояла неимоверная. Было душно, приходилось терпеть ужасную жажду. Тогда о. Митрофан записал в своем дневнике:

«Второй день мы не просыхаем, буквально обливаясь потом; сидим без движения, а ручьи пота текут по лицу и всему телу, как будто кто-то льет на нас сверху тепловатую воду… Кругом видны горы; направо от нас в 38 верстах стоят передовые части генерала Куроки. Наш бивуак ставит на ночь кругом сторожевую цепь, по 20 человек от каждого эскадрона. Хотя опасность и близка, но мы до того раскисли от жары, до того устали, что лежим и лежим…»

1-й эскадрон Нежинцев был выделен в конвой управления бригады. Выставили три поста летучей почты до Ляояна. Так начиналась для драгун военная страда.

19 июля 52-й драгунский Нежинский полк расположился в местах, назначенных приказом по бригаде: штаб, 1-й и 2-й эскадроны в деревне Динсяншунь, 3-й и 4-й эскадроны в деревне Ченсаньцзы и, наконец, 5-й и 6-й эскадроны в деревне Шуаншайцзы. Эти населенные пункты на редкой карте найдешь. Кстати, сразу же выяснилось, что подробными и точными планами местности войска не обеспечены. Офицерам приходилось делать в своих полевых книжках карандашные наброски путем глазомерной съемки – так называемые кроки.

В указанных деревнях были приняты все определенные уставом меры охранения, после чего драгуны приступили к перековке лошадей. Уже на следующий день выявились большие затруднения в снабжении продовольствием и фуражом. В деревнях удалось купить лишь малую часть потребного съестного – и то по ценам в два раза выше справочных. А в интендантских складах Ляояна, как выяснилось, продукты не отпускались даже в экстренных случаях, если они не были заказаны за сутки вперед. Эта, на первый взгляд, формалистика объясняется, очевидно, тем, что в городе уже ощущалась нехватка продовольствия. Подвоз его из Харбина был затруднен из-за перегруженности линии железной дороги. Вооруженная сила интенсивно наращивалась, но истощение складов ставило только что прибывшие полки в трудное положение.

Разведчики-Нежинцы. 1904 г.

21 июля был сформирован отряд для разведки, совместно с китайскими милиционерами, крайнего левого фланга неприятеля. В него вошли и несколько охотников из Нежинских драгун под командой корнета Гершельмана. В тот же день, в 8 часов вечера, поступило приказание полку срочно следовать на присоединение к штабу XVII-го корпуса. Предстояло пройти 33 версты в юго-восточном направлении, за реку Тайцзыхэ. Поскольку посланные за фуражом повозки еще не вернулись, полк ближе к полуночи выступил без обоза, оставив вещи под охраной полуэскадрона. В 5 часов утра был устроен большой привал в деревне Кавлицун, и тут из штаба корпуса поступило разрешение прибыть до наступления темноты. То есть, как выяснилось, спешить не надо. Отдыхали до полудня, а затем по самому солнцепеку двинулись в путь. Пункта назначения, штаба корпуса в Сяолинцзы, драгуны достигли через три с половиной часа, оттуда были перенаправлены в деревню Ши-чецзы, простояли там сутки без дела, после чего их вернули обратно к Ляоя-ну. При этом, естественно, всё это время мучила проблема питания людей и лошадей. В результате полк, еще даже не войдя в соприкосновение с противником, был изнурен и измотан.

Корнет В. С. Гершельман

24 июля, к 5 часам вечера, полк прибыл в деревню Куюшу в 7 верстах от Ляояна, где и стал на бивак.

8. Включение в отряд генерала Янжула

XVII армейским корпусом командовал генерал от кавалерии барон А. А. фон Бильдерлинг. Этот корпус под Ляояном составлял костяк Восточной группы, в которую входили еще III Сибирский и X армейские корпуса (всего 85 тысяч человек и 295 орудий). Вскоре группа стала называться Восточным фронтом. Неудивительно, что общее командование фронтом было возложено на генерала Бильдерлинга. Он и решил 2-ю Отдельную кавалерийскую бригаду направить в район Сыквантунских сопок у реки Тайцзыхэ. Это диктовалось нараставшими тревогами.

В то время японское командование, оставив против Порт-Артура осадную 3-ю армию (генерал Ноги Марэсукэ), вело наступление вдоль железной дороги на север силами двух дивизий 2-й армии (генерал Оку Ясуката) и двух недавно высаженных дивизий 4-й армии (генерал Нодзу Митицура). С юго-востока, через горные перевалы, к Ляояну подошли три дивизии победоносной 1-й армии (генерала Куроки Тамэмото). Канонада на южных подступах к нашему укрепленному району день ото дня усиливалась. Эти укрепления были надеждой русской армии. Считалось, что под Ляояном, на выгодных позициях, можно будет дать решительный бой японцам, истощить их силы, а затем и разгромить.

В РГВИА, к счастью, сохранился большой массив входящих и исходящих документов 52-го драгунского Нежинского полка за июль – август 1904 года. В основном это подшивки приказов вышестоящего начальства, а также полевые книжки командира полка полковника П. А. Стаховича и его адъютанта И. В. Бранда 1-го (вначале корнета, затем поручика). Имеются также объемные папки с донесениями офицеров, которые во главе разъездов обследовали территорию или же вели наблюдение на удаленных постах. Всё микрофильмировано. Документы эти в совокупности с полковым «Дневником военных действий» позволяют досконально восстановить ход событий и выяснить роль отдельных лиц во время разведок и боев под Ляояном. В свое время, сразу после войны, этими материалами воспользовался подполковник Генерального штаба М. К. Дитерихс при написании брошюры «Несколько страниц из боевой деятельности 52-го драгунского Нежинского полка». Однако он использовал лишь малую часть документов, поэтому есть смысл обратить на них более пристальное внимание.

Адъютант поручик И. В. Бранд

24 июля в 8 часов 10 минут вечера начальник штаба XVII-го корпуса генерал-майор барон А. Е. Тизенгаузен направил полковнику Стаховичу следующее распоряжение:

«По приказанию Командира Корпуса вверенный Вам полк назначен в состав отряда генерал-майора Янжула, которому предписано охранять город Ляоян от покушений на правом берегу Тайцзыхэ. Отряд генерала Янжула, выступив сегодня утром, сосредоточился к вечеру у д. Киндятун (по пути из Аньпина в г. Ляоян)…»

Генерал-майор Н. И. Янжул командовал 3-й пехотной дивизией. Ее состав: 1-я бригада генерал-майора Л. И. Защука (9-й Ингерманландский и 10-й Новоингерманландские полки), 2-я бригада генерал-майора В. П. Якубинского (11-й Псковский и 12-й Великолуцкий полки), а также 3-я артиллерийская бригада генерал-майора И. П. Грибунина.

Приняв под свое командование драгун, генерал-майор Н. И. Янжул 25 июля приказал полковнику Стаховичу к 6 часам следующего дня привести полк в деревню Сахутунь. Вскоре начался дождь, который продолжался всю ночь, и окончания его не было видно. В 7.30 утра полк снялся с места стоянки, через два с половиной часа добрался до городка Синчэн (в нескольких верстах севернее Ляояна), где и простоял четыре часа в ожидании отставшего из-за раскисшей дороги обоза. О дальнейшем продвижении в «Дневнике военных действий» сказано: «полк плутал»… Прибыли в пункт назначения уже за полночь. Командир полка, по пути заехавший в штаб 3-й дивизии, получил от начальника следующее предписание:

«Полковн. Стаховичу

1904 г. 26 Июля

№ 48 Место отправления Тацзыпу

На вверенный мне отряд возложено: прикрыть Ляоян с Вос. и Ю-В; войти и прочно установить связь с отрядом Полковника Грулева в Бенсиху; очистить этапную линию Янтайские копи – Бенсиху от хунхузов, прерывающих телеграф и угрожающих транспортному движению. В видах выполнения сего Вам предлагается следующее:

1. Войдите в связь с Генералом Грековым на правом берегу Тайцзыхе. 2. Наблюдать правый бер. Тайцзыхе в направлении на Бенсиху и войти здесь в связь с разъездами и охотниками Грулева. 3. Исследовать горные тропы в прямом направлении Сахутунь – Бенсиху для связи с отрядом Грулева и для выяснения возможности движения здесь отряда из трех родов оружия.

По сосредоточении Вашего полка в Сахутуне в Ваше распоряжение направлен будет один б-н 12-го Великолуцкого полка и охотничья команда…

Генерал-майор Янжул».

На следующее утро, в 10 часов, обещанные батальон и охотничья команда 12-го пехотного Великолуцкого полка прибыли – очень усталые, голодные и без обоза. В штабе 3-й дивизии понимали, что обстановка, вследствие дождей и обострившейся проблемы с продовольствием, существенно ухудшилась и потому отложили выполнение задач на сутки. По этому поводу в середине дня пришло распоряжение, подписанное начальником штаба подполковником С. В. Цейлем. Из него видно, что связь была налажена плохо и в штабе не успевали отслеживать реальное положение дел. Так, Нежинцам предписывалось сосредоточиться в районе деревень Лудяфан и Цовчинцзы, а драгуны-то уже стояли у западного подножия Сыквантунских сопок. Подробно разъясняется, куда следует направить летучие отряды для борьбы с хунхузами, а фактически 2-й эскадрон уже на задании. Первые донесения из района Янтайских копей от ротмистра Дарагана помечены 27 июля, второй половиной дня (по непонятной причине в «Дневнике военных действий» сообщается, что эскадрон выступил на Янтайские копи и Бенсиху в 7 часов утра 28 июля). Видно, с каким трудом даются ротмистру непонятные китайские названия населенных пунктов. Вот фрагменты одного из донесений:

«Командиру 52 др. Неж. полка

1904 27 Июля 7 ч. 45 м.

№ 6 Место отправления: Янтайские копи

Дорога из дер. Сухатунь <Сахутунь – А.К.> до Янтайских копей проходит через д. д. Тауфадатун, Тафандатин, Индятин…(далее два названия неразборчиво – А.К.)…Читайзы; дорога на всем протяжении проселочная и от дождей испорчена, спусков и подъемов нет; после д. Тафадатин <Тафандатин – А.К.> дорога идет по выемке, которая от дождей особенно испортилась; что же касается выяснения возможности транспортирования продовольствия из Янтайских копей до д. Сухатунь <Сахутунь – А.К.>, этот вопрос не выяснен за отсутствием заведующего транспортами Подп. Зеленского. Янтайский продовольственный пункт по наведенным справкам у заведующего складом Ш. Р. Замятина имеет пока следующий запас…»

Далее – подробный перечень наличной провизии с указанием веса в пудах, после чего следуют важные приписки:

«Подвоз по ж. д. неаккуратен, а расход большой. Хунхузы действуют мелкими шайками на протяжении Мукден, Бен-чи-ху <Бенсиху – А.К.>, Ляоян; насчитывают их около 3000 человек. Командир 2 эскадрона Ротмистр Дараган».

Ничего себе! «Мелкие шайки» – а общая численности три тысячи человек! Это сколько же тогда шаек? Да и шайки ли это уже? Как видим, ситуация была непростой: часть местных жителей безразлично, а то даже и радушно встречала русскую армию, но ширилась и партизанская война. Не было надежного тыла.

Не успел эскадрон ротмистра Дарагана заняться хунхузами, как из штаба 3-й дивизии поступило новое указание, существенно менявшее диспозицию и задачи. 52-й драгунский Нежинский полк и приданные ему охотничьи команды теперь переводились в деревню Квантун. Подполковник Цейль разъяснял:

«Ваша задача – выяснить нам направление наступления и переправу Японцев через Тайцзыхе между Сыквантунем и выше до Бенсиху. Необходимо выяснить, куда будет направлено это наступление, к Ляояну или Мукдену. Своевременность этих сведений крайне важна. В случае движения Японцев на Мукден Н-к отряда предполагает выдвинуться в направлении Сахутунь и в какой-нибудь пункт на линии Янтай-копи – Бенсиху. Было бы крайне желательно, если бы Вы доставили нам сведения о лучшей в этом направлении дороге».

Задача поставлена, действительно, чрезвычайно важная. Значит, предвидели в штабах возможность переправы через Тайцзыхэ ударной армии генерала Куроки, предполагали ее обходной маневр. Но почему-то раздваивались, пугали сами себя возможностью ее движения на Мукден и в успокоение себе придумали ответный фланговый удар. Планы строились не на осознании очевидной опасности окружения Ляояна, а на гипотезе о бессмысленном авантюризме противника: будто он должен был, оторвавшись от своих тылов, уйдя куда-то вдаль от двух других армий, сам влезть в окружение. При этом удивляет тон послания: это словно и не приказ, а дружеское пожелание. А ведь при этом речь идет о потенциально гибельном для всей русской армии направлении!

Заканчивается предписание следующим пассажем:

«При изложенных обстоятельствах задача очищения района близ Янтайских копей от хунхузов теряет уже свой острый характер, но изыскание прямых путей через горы для связи с Бенсиху – по-прежнему необходимо…»

Что, хунхузов стало меньше? Конечно же, нет. Просто 28 июля была правильно уловлена основная опасность – возможность переправы японцев на правый берег Тайцзыхэ. Тем удивительнее, что за три следующие недели это направление не было как следует укреплено!

52-й драгунский Нежинский полк начал готовиться к перебазированию в Квантун. В тот же день, 28 июля, вперед были отправлены два разъезда по 18 человек: один, при корнете Игнатии Недельском, в Бенсиху для связи с полковником М. В. Грулевым, другой, при корнете Николае Соколове, для связи с X корпусом, находившимся в районе реки Танхэ, левого притока Тайцзыхэ. Вскоре от них стали поступать докладные записки на вырванных из полевых книжек листках. Корнет Соколов своим удивительно четким почерком, принципиально без еров (ъ) в конце слов (что по тем временам можно было счесть даже дерзостью), сообщил о переправе коней вплавь через Тайцзыхэ у деревни Хандялацзы:

«…жители угнали скот при нашем приближении. У поворота реки, у которого к ней подходит отрог гор левого берега¸ приготовлено около 10–12 лодок, вытянуты на левый берег».

Это настораживало. Уровень воды оказался таким, что можно было в любой момент ожидать переправы японцев. Лодки, конечно, сожгли, но ведь они, несомненно, были крайне необходимы в крестьянском хозяйстве. Неудивительно, что местное население стало разбегаться при приближении войск. Трудно вызывать симпатии, воюя на чужой территории.

Постоянной проблемой был полковой обоз: патронные двуколки, денежный ящик, аптечная и лазаретная двуколки, эскадронные кухни. Арбы с грузом в 4–5 пудов проходили по раскисшим дорогам за час меньше версты. Для их охраны приходилось выделять значительные силы. А тут еще в деревню Шичёцзы прибыл громоздкий транспорт – канцелярская двуколка штаба полка, ветеринарно-санитарные повозки, арба с имуществом офицерского собрания… Перед уходом в Квантун решено было максимально облегчить поклажу, всё лишнее погрузить на повозки обоза II разряда и отправить его с поручиком Василием Шевченко в Ляоян. Начальник обоза I разряда барон Евгений Клейст к этому времени расхворался. На его место назначили корнета Владимира Захарьина, но и он заболел… Ситуация складывалась непростая.

Еще один любопытный документ, помеченный 28 июля: докладная ротмистра Н. П. Коломнина, остававшегося при штабе XVII-го корпуса. Он негодовал:

«…Начальник корпуса не хочет снять летучей почты и заменить моих людей, хотя бы Черниговскими двумя эскадронами, которые здесь ровным счетом ничего не делают, а моих людей и лошадей почти каждый час гоняют с пакетами. И, кроме того, приказано мне выставить еще два поста от Ляояна к Сев. – Вост., для связи штаба генерала Куропаткина, который из Ляояна перебирается в д. Шанвагоцзы… Таким образом, от 3-х взводов у меня теперь 11 постов…»

Далее он перечисляет все посты, и благодаря этому можно составить четкое представление обо всех узловых пунктах, в которых находились в то время крупные соединения XVII-го корпуса. Вечером 28 июля полковник Стахович сухо ответил ротмистру Коломнину:

«Прикрытие обоза взводом Кор. Трояновского мною отменено, таким образом Вы имеете в своем распоряжении весь Ваш эскадрон для летучей почты.

Сменить Вас другим эскадр. не могу, так как получил весьма сложную и ответственную задачу, для выполнения которой приступаю завтра утром и передвигаюсь вперед в д. Квантун. По поставленной мне задаче у меня и так мало сил, и терять время на смену Вас другим эскадроном не могу».

9. Разведки на Тайцзыхэ

29 июля в 8 часов утра полк в составе четырех эскадронов выступил по направлению к деревне Квантун. Вместе с ним шла охотничья команда 9-го пехотного Ингерманландского полка. В Сахутуне остался авангард 3-й дивизии (два батальона пехоты при 8 орудиях) и взвод Нежинцев. 2-й эскадрон под командой ротмистра Дарагана покинул Янтайские копи и в середине дня присоединился к полку в деревне Квантун. Не хватало только 3-го эскадрона ротмистра Коломнина, который, как сказано выше, оставался на постах летучей почты.

По прибытии на место полк расположился квартиро-бивачным порядком, то есть, попросту говоря, по фанзам. Выставлено было сторожевое охранение на ближайших подступах, а также посты на всех входах в деревню. Через каждый час высылались разъезды в четыре человека по направлению к деревне Сыквантунь для связи с авангардом. Поступили тревожные сведения о ночной переправе японцев (около роты пехоты и полуэскадрона) на наш берег Тайцзыхэ. Впрочем, утром дерзкий отряд вернулся на свой берег. Но остался осадок: поражала лёгкость и безнаказанность этой авантюры.

30 июля, в 3 часа утра, от полка были высланы три офицерских разъезда силою в восемнадцать всадников каждый. Корнету Борису Гиршу поручено было наблюдать Тайцзыхэ до места впадения в нее небольшой речки Ланхэ (пишут также Лянхэ или Ланьхэ). Поручик Алексей Константинов должен был проследовать верст на 5–6 выше по течению, а корнету Фёдору Хакольскому 2-му следовало добраться до Бенсиху. Скоро от них стали поступать донесения. Первым прискакал драгун от корнета Гирша, так как его разъезд находился ближе остальных, в деревне Сёсшё (или, по другому написанию, Сёше). Корнет узнал от местных жителей (не знаю уж, на каком языке он с ними объяснялся), что на юго-востоке, за сопкой, у реки Сихэ, много японских солдат. Приводит он и названия занятых неприятелем деревень. Встретившиеся казаки из 4-й сотни 1-го Оренбургского полка утверждали, что к переправе японцы ничего не готовят и их разъезды, часто появляющиеся у устья Ланхэ, на нашу сторону не переплывают. Собственно, эту встречу с казаками можно было считать установлением контакта с отрядом генерал-майора В. П. Грекова, так как Оренбургская казачья дивизия находилась в его подчинении.

Корнет Гирш отправил командиру 4-й сотни записочку, в которой сообщил о нахождении Нежинских драгун и пеших охотников в деревне Квантун и при этом просил:

«…Сообщите, если возможно, командиру нашего полка, что известно о расположении японцев. Сам буду двигаться вверх по реке».

Никого не насторожило, что на протяжении многих верст берег Тайцзыхэ наблюдается лишь редкими группами всадников. Поручик Константинов в тот же день, к 5 часам вечера, добрался до бивака одной из сотен 2-го Дагестанского полка. Он сообщил о проблемах с картой:

«…Направление реки Тай-цзы-хе совершенно не совпадает с действительностью. По словам дагестанцев, знающих местность, мы прошли верст 15…»

Одно вселяло оптимизм: поручик сообщил, что у охранявших пространство между устьями рек Ланхэ и Сихэ имелись два конных орудия и два пулемета. Впрочем, при форсировании реки крупными соединениями противника этого, разумеется, недостаточно для отпора.

Корнет Фёдор Хакольский в тот день забрался еще дальше. Он дошел до деревни Тахеян, где также встретил сотню 2-го Дагестанского полка. Выяснилось, что задача дагестанцев – охранять реку Тайцзыхэ, начиная от Бенсиху, и держать связь с отрядом генерал-майора В. П. Грекова. По пути корнет уничтожил 26 больших лодок. Кстати, вскоре поступило предложение не разрушать лодки, а все-таки сплавлять их вниз по течению туда, где наши саперы, оказывается, в это самое время строили понтонный мост. Как видим, координация действий была не на высоте.

Приказы вообще распространялись очень медленно. До отдаленных постов они доходили лишь на вторые сутки. Впрочем, зачастую они ничего существенно нового не несли. Вот, например, 30 июля из штаба 3-й дивизии передали указание начальника штаба XVII-го корпуса:

«Усильте наблюдение за р. Тайцзыхе, особенно на участке между устьем р. Ланхе до Бенсиху, где есть данные о готовящейся переправе японцев на правый берег. В случае обнаружения их переправы доносите немедленно и возможно чаще всеми способами К-ру Корпуса и непосредственно К-у армией о силах и направлении движения противника после переправы. Подтвердите разведывающим частям о необходимости все время поддерживать соприкосновение с противником, раз что оно состоится, дабы не упустить из виду направление движения отдельных частей противника».

Фактически то же самое, что в приказе от 28 июля. Предвидят ведь возможность обходного маневра армии генерала Куроки, но вот уже какой день почему-то не насыщают береговую линию пехотой и артиллерией. А только предписывают, отходя, определять направление движения неприятеля. Таким образом, необходимость отступления уже как бы закладывается в приказ изначально!

31 июля разъезд корнета Фёдора Хакольского попал под обстрел с другого берега Тайцзыхэ. Потерь не было. Вольноопределяющийся Фёдор Цирус, продолжавший под огнем вести наблюдение, вскоре будет произведен в унтер-офицеры.

Начавшийся накануне вечером дождь с утра 1 августа превратился в ливень. Дороги покрылись липкой грязью. Уровень воды в реках стал подниматься. В течение дня поступили донесения от поручика Алексея Константинова и корнетов Бориса Гирша и Фёдора Хакольского: переправа противника представлялась уже маловероятной. На смену направили три свежих разъезда под командой корнетов Георгия (Юрия) Бранда 2-го, Григория Фертова и Ивана Хакольского 1-го. Незадолго до их отъезда от корнета Леонида Кишкина, находившегося на летучей почте в Ляояне, поступило известие о рождении 30 июля в Петергофе наследника престола Цесаревича Алексея. Некоторым стало казаться, что теперь каким-то мистическим образом всё пойдет на лад…

Дождь непрерывно лил целую неделю. Находившийся неподалёку, в расположении 51-го драгунского Черниговского полка, о. Митрофан записал тогда:

«Все у нас промокло, отсырело, заплесневело: палатки, погребцы, белье, сапоги, кровати – всё зеленое… Озера и реки разлились и слились с дорогами, превратившимися в реки…»

В «Интендантском журнале» № 2 за 1905 год на глаза попалась статья «Работа корпусного интендантства в военное время», в которой рассказывалось о возникших осложнениях в период затяжных дождей под Ляояном. Полевые хлебопекарни использовали муку местного производства с примесью гаоляна. Выпеченные караваи, весом по 4 килограмма, укладывались в мешки из-под муки. В каждый такой мешок входило по 16 караваев. И вот весь этот хлеб в условиях большой влажности за считанные часы покрывался плесенью. Еще в войсках ощущался недостаток сала и даже сахара. Китайский сахар оказался непривычным на вкус. Вообще, как утверждает автор статьи, солдатам многие местные продукты не нравились, каша из чумизной крупы не насыщала, к маньчжурской стряпне они относились с отвращением. Немудрено, что на голодный желудок воевалось тяжко.

Наглядное представление о состоянии потрёпанных в боях защитников Ляояном, в частности, 2-й бригады 31-й пехотной дивизии Х-го корпуса, дает следующая зарисовка священника:

«Прошли мимо нас на позиции Воронежский и Козловский пехотные полки. Господи, что это за зрелище! Это было прохождение 6000 мучеников… обносились, оборвались; ни погонов нет ни у кого, ни шинелей, ни сумок, ни белья; что на себе только, то и есть; остальное побросали при отступлении с позиции. Многие в старых шляпах вместо фуражек, в шапках, драных поддевках; у некоторых головы обвязаны тряпками; много босых, в опорках; лица бледны; в одной руке ружье, в другой палка. Они уже не раз сражались. Шагают под проливным дождем, переходят по пояс в воде дороги-речки. И однако уныния никакого не заметно: идут, шутят, острят друг над другом, смеются. Истинные герои!»

Недавно прибывшие драгунские полки, конечно, не имели такого потрепанного вида. Но проблемы со снабжением давали о себе знать. В Квантун, где стоял биваком 52-й драгунский Нежинский полк, продовольствие еще худо-бедно доставлялось со складов. Но вот удаленным разъездам – кому как повезет. Корнет Гирш сообщал:

«…Доставать провиант для людей чрезвычайно трудно…»

А вот у корнета Фертова – полное благополучие:

«Разъезд и команда в довольствии. Недостатка не имеют. Китайское население деревни относится чрезвычайно предупредительно к их нуждам и потребностям».

Тем не менее, в донесениях постоянно сообщается о простудах, о «больных животом». Впрочем, по данным разведки, кишечные болезни косили также и японцев. Противник отошел от разлившейся Тайцзыхэ на возвышенности. Тогда 4 августа, в сумерках, под сильным дождем, на левый берег реки в лодках переправились две группы разведчиков. Среди смельчаков были вольноопределяющиеся из 52-го Нежинского полка: в одной лодке – Всеволод Аннибал из 6-го эскадрона, в другой – его товарищ по Училищу правоведения Борис Романов из 5-го эскадрона. Обе группы подтвердили отход неприятеля. Борису Романову удалось пообщаться с местными жителями. Вернувшись назад, он доложил:

«Жители недоброжелательно отзывались о японцах, которые обижали их, не платя за съестные продукты, трогая их женщин…»

5 августа уже корнет Николай Вааг и вольноопределяющийся Генрих Аппель отправились на разведку. Поскольку неприятеля не было видно, они прямо средь бела дня в лодке переправились на другой берег, прошли верст 5–7, взобрались на высокую сопку и в бинокль разглядели вдали палатки. Дальше отправился один Аппель. К 10 часам вечера он добрался до японского лагеря, обнаружил три поста возле разведенных костров, а за ними расставленные в беспорядке восемь шатров. На другой сопке разведчик насчитал 36 палаток. Он даже разглядел в одной из палаток каких-то важных офицеров, пишущих бумаги. Вернулся вольноопределяющийся в расположение разъезда на следующее утро. И сразу же командиру полка ушло донесение, а тот в свою очередь отправил его генералу Янжулу.

Важная деталь: внутри палаток светили фонари, снаружи тоже горели огни, да еще костры тут и там. Полнейшая беспечность! Такое впечатление, что японцы вообще не считали своих противников способными на дерзкие ночные вылазки. Думается, если б начальник Восточного фронта не помышлял бы постоянно об отходе в случае форсировании неприятелем реки, а сам внезапно переправил пехоту и конницу на другой берег, то он смёл бы вражеские авангарды и вообще посеял бы сумятицу в неприятельском лагере. Не уничтожать надо было лодки, а накапливать их для внезапного десанта. Не отсиживаться на Сыквантунских высотах, а подтягивать войска к местам возможных переправ. А дожди и распутица – это как раз помощники при неожиданном ударе. Но для него штабистам нужно иметь отвагу и точный расчёт.

Ночи были необычайно холодны. 6 августа резкий ветер гнал по небу низкие тучи, но дождь стал постепенно стихать. А 7 августа погода наладилась. Ярко светило солнце, земля быстро подсыхала. Уровень воды в Тайцзыхэ и ее притоках стал постепенно снижаться. В 6 часов вечера вольноопределяющийся Аппель вновь отправился на разведку. На сей раз ему не повезло: в одной из лощин за рекой Сихэ, в час ночи, он наскочил на двух японцев, офицера и солдата, вместе с которыми был и вооруженный китаец, очевидно, проводник. Произошла короткая стычка, Аппель выстрелил в солдата, сам был ранен в ногу китайцем и еле ушел. Сделав по дороге перевязку, он вернулся в 11 часов утра.

А вскоре прибыла и смена – разъезды штабс-ротмистра Сергея Константинова и корнета Игнатия Недельского. 9 августа от них стали поступать донесения. Штабс-ротмистр сообщил:

«Рядовой Сайгулин, отправившийся с моего разрешения по направлению к деревне Сакань, встретил 2-х японцев, которые в него стреляли… Сайгулин спрятался и прокрался гаоляном дальше, прошел версты 3 еще по реке к западу и на обратном пути в 11 ч. утра увидел 3 роты и 2 эскадрона японцев, переправляющихся вброд через р. Сихэ… Встреченные огнем 1-го Оренбургского казачьего полка японцы отступили…»

Не менее тревожным было и донесение корнета Недельского:

«…Переправа через Тай-цзы-хэ вполне возможна. Со слов 3-х казаков Оренбургской сотни, возвратившихся с берега между рр Лян-хэ и Си-хэ, всё пространство между этими рр. занято японцами и охраняется до того сильно, что проникнуть за посты и узнать численность находящегося там отряда не представляется возможным».

Таким образом, выяснилось, что японцы вновь перешли к активным действиям. Впоследствии, анализируя постановку разведки, подполковник Генерального штаба М. К. Дитерихс сделал следующие выводы:

«Разведки драгун в течение 9-го, 10-го и 11-го Августа дали возможность Начальнику войск Восточного фронта составить себе совершенно точное определение района группировки главных сил армии Куроки, а отсюда и делать предположения о возможных действиях японцев в ближайшем будущем. В разрез всем сведениям тайной разведки, т. е. разведки при посредстве посылки китайцев, разведка драгун, как по личным наблюдениям, так и по отмеченным характерным признакам, приводила к заключению, что армия Куроки сосредоточивается в долине реки Ланхэ для атаки войск Восточного фронта с востока… а потому всякие сведения о якобы готовящемся ими дальнем обходе на Мукден должны быть отнесены к области фантазии…»

Подполковник М. К. Дитерихс отмечает характерные особенности разведки Нежинских драгун: настойчивость при добывании сведений и чрезвычайную добросовестность в донесениях. Впечатляли и вылазки на неприятельский берег. При этом все важные сообщения тщательнейшим образом проверялись. Одно плохо: из-за растянутости коммуникаций на все эти проверки и перепроверки уходило немало времени…