Татьяна Чугунова

самом деле речь идет о двадцати тысячах событий, каждое из которых кончилось смертью, печаль всегда носит индивидуальный характер. Когда мы видим интервью с потерпевшими, они говорят прежде всего о жене и детях . Так становится понятней, каков тяжкий итог землетрясения – люди, чье сердце надорвано смертью двадцатью тысячами способов, каждый из которых неповторим».

другим. Мне страсть как приспичило почесать язык, а в родном Кламси состязаниями в болтовне не насытишься. Мне требуется излить, что накопилось, подобно брадобрею царя Мидаса 5 . Мой язык несколько длинноват; если меня услышат, то я рискую попасть на костер… Ей-богу! Но не будешь рисковать, задохнешься от скуки. Я, грешным

Флоран . Это безумие! Эстер . Да. Это безумие. Но, я повторяю, что только предлог. Флоран . А что может быть настоящим мотивом?

Впрочем, сказать, что мы создаем ценности, означает лишь одно: жизнь не имеет смысла a priori . Пока вы не определили свою позицию, жизнь сама по себе – ничто, и только вы можете придать ей смысл, и ценность – не что иное, как тот смысл, который вы выбираете

сыну первозданной природы, представляются мне как рабу, и рабу восхищенному непреложной

Он желал всего лишь держать свою жизнь в собственных руках, как держат горячий хлеб, который только что из печи и который можно мять. Как в те две долгие ночи в поезде, когда он вел долгий разговор с самим собой и готовился к новой жизни. Обсосать свою жизнь, как обсасывают леденец, придать ей новую форму, отточить и наконец полюбить. Это и было отныне его главной страстью.

Могги – кот, которого подобрал для меня Серж в спа-салоне. Он снимал фильм, где речь шла о том, что не надо торопиться усыплять собак, и я ему сказала: «Если найдешь бездомного кота, возьми его для меня». И вот он нашел одноухого Могги, тот лежал на радиаторе и ни на что не реагировал. Он принес мне его на улицу Вернёй, в коробке. Кот прожил шестнадцать лет.

Видите ли, ставок больше нет. Заново жизнь не начнешь.

...любовь к Красоте не может быть плодотворной, если человек любит ее только за получаемое от нее удовольствие. Подобно тому, как поиски счастья ради самого счастья приводят в итоге к одной лишь скуке, ибо найти его можно только тогда, когда ищешь не его, а нечто иное, точно так же и эстетическое наслаждение дается нам в придачу, если мы любим Красоту ради нее самой, как некую реальность, существующую независимо от нас и бесконечно более важную, чем радость, которую она нам доставляет.