Ксения Гусакова

Давай ему пиво на ужин, – советовала миссис Чишолм миссис Аберфильд. – Побольше давай и хорошенько разбавляй водой. Тогда ему придется каждые полчаса вставать в туалет, и он не успеет расхрапеться так, что затрясется крыша.

Я его любимая тема. И это совсем не весело. – Что-что? – Макси привстала. – Он писал о чем-то личном? – Ага. – Я кивнула. – Для начала, про мой вес. Макси снова выпрямилась. – Любовь с пышной дамой? Так это ты? Черт побери. А в мире остались еще люди, не читавшие эту идиотскую статью? – Это я.

Пообещай мне, что станешь во всем повиноваться. Не задавай вопросов. Не спорь. Не противься. Не думай, если эти мысли приведут тебя туда, куда не следует. Только улыбайся и делай что велено. Важнее послушания лишь твоя жизнь. Лишь воздух, которым ты дышишь. Обещай.

Человеку станет лучше? – неуверенно спросил их предводитель. – Если не станет, я сожгу ваш лес дотла.

Эми отшатнулась, прижимая ладонь к груди, словно так могла унять пульсирующую в сердце боль. Он говорил, что Эми его не потеряет, однако она боялась, что это обещание уже нарушено.

Чего страшиться в смерти? Бремя жизни может быть столь велико, что утешит лишь знание: однажды она закончится… однажды все мы обретем вечный покой.

– Я… я узнала кое-что о церемонии солнцестояния. – Эми запнулась, стараясь похоронить чувства как можно глубже, чтобы Юмэй их не увидел. – Быть камигакари означает, что, когда Аматэрасу ступит на землю, я погибну. Я хотела выяснить, так ли это, ждет ли меня… Поэтому попросила Широ найти амацуками, который способен дать ответ.

Чувствам, рожденным из сильнейших физических и душевных страданий, доверять нельзя.

Вид стареющего ровесника сбивает с толку – воспоминания о молодом лице разбиваются о реальность с обвислыми щеками, мешками под глазами и жутким осознанием, что ты, наверное, выглядишь так же