Константин Калбазов

пуль, не укрыться. Скорость у снаряда медленная, траектория крутая, зато эллипс рассеивания незначительный, а палуба достаточно большая. Плюс возвышающиеся надстройки, ну и стреляю я со стационарной позиции в полигонных условиях. Гранаты рвались

нии японской бомбардировки из-за Ляотешаня. На дворе двадцать шестое февраля, и в известной мне истории именно сегодня она и

дело, потряхивает меня. Не то чтобы до медвежьей болезни. Но я ведь не самоубийца. Рыков

тельствах, я ранил незадачливого ухажёра Лены. И лечился он довольно

– Ну-у-у, не знаю. Сначала побоялся ослушаться этого Скотта

года. С того самого памятного нападения. Едва более или менее придя в себя, я изменил

отслеживайте обстановку круглосуточно, – приказала она, давая понять, что приём окончен. – Так и делаем, ваше высочество, – заверил её дьяк. После чего поклонился и покинул кабинет. Мария же

над  этим. – Спасибо, Мария. Я поду

этом никакой. Все там будем, никто мимо не проскочит, и рано или поздно конец один, а коль скоро так, то чего трястись как осиновый лист. – Дело есть, – произнёс я. – Я занят, – показав на деревянное блюдо с куском мяса, произнёс он. – Сотня целковых. – Порешить кого надо, барчук? – Много разговоров. Жду тебя на улице, не выйдешь, ухожу. Я не боялся, что меня

в Воронеж, пусть тамошний человечек оглядится