Джеймс Фенимор Купер

всей тяжестью своего огромного тела. Индеец

рясая им, как дубиной, и быстро приближаясь к ошеломленным

прервал молчание и заговорил сам с собой: – Ну, теперь не сомневаюсь – этого человека убил капитан Лоутон. Я в этом так уверен, будто собственными глазами видел, как он нанес удар. Сколько раз я внушал ему, чтоб он выводил врагов из строя, но не губил их! Бессмысленное уничтожение рода человеческого жестоко; к тому же, нанося подобные удары, Лоутон делает ненужной помощь врача, а это значит, что он не уважает свет науки.

действительно оправдаются. А теперь скажите, сеньор, какого вознаграждения вы ждете для себя за это опасное плавание и за все годы тяжких трудов? – Это я тоже

Глава III О, когда увижу я землю, где я родился? Прекраснейшее место на поверхности земли! Когда я пройду по этому театру любви, по нашим лесам, холмам, сквозь деревни и горы, с девушкой, гордостью наших гор, которую я обожаю. Монгомери

Как у печали, так и у радости есть предел...

Муж и жена должны чувствовать одним сердцем, смотреть одними глазами и жить одною душою.

- Всякий след имеет конец, и всякое несчастье служит уроком!

"Самая редкая вещь, какую только можно найти на земле — это по-настоящему справедливый человек"

Мармадюк ходил по роще, осматривал деревья и возмущался небрежностью, с какой велось производство сахара.

— Досадно видеть хищничество здешних поселенцев, — сказал он. Они губят добро без всякого сожаления. Вас тоже можно упрекнуть в этом, Кэрби! Вы наносите смертельные раны деревьям, хотя было бы довольно самого лёгкого надреза. Я серьёзно прошу вас помнить о том, что понадобились столетия, чтобы вырастить эти деревья, и если мы их погубим, то уже не восстановим.

— Это меня не касается, судья, — возразил Кэрби. — Мне кажется, впрочем, что чего-чего, а деревьев в этих горах хоть отбавляй. Я своими руками вырубил полтысячи акров в штатах Вермонт и Нью-Йорк, а надеюсь вырубить и всю тысячу, если только буду жив. /…/ Но я не понимаю, почему вы так заботитесь об этих деревьях, словно о родных детях. Лес только тогда и хорош, когда его можно рубить. /…/ По-моему, никакой красоты нет в стране, которая заросла деревьями. Пни другое дело, потому что они не преграждают дороги солнечным лучам.

— …Я желал бы сберечь здешние леса не ради их красоты, а ради их пользы. Мы истребляем деревья, как будто они могут вырастать снова в один год. Впрочем, закон скоро примет под свою охрану не только леса, но и дичь, которая в них водится.